5.3.2.2. Добровольная коррупция: коррупция на свободном рынке, протекция для корешей и сговор, инициированный государственным органом

Дав определения акторам и типам связей между ними, мы можем построить аналитическую структуру. На шести схемах ниже (Схемы 5.2–7) последовательность кружков представляет акторов режимов идеального типа, а при помощи заливок и стрелок мы пытаемся отразить модели коррупции идеального типа, то есть как акторы разных уровней связаны друг с другом. Эти схематические изображения не должны пониматься чересчур узко: например, что в коррупции на свободном рынке всегда участвует частный актор из элит, который связан с двумя административными служащими из неэлит (потому что именно этот случай изображен на схеме). Скорее, их следует рассматривать как примеры данной модели коррупции, которые иллюстрируют их типичную структуру и виды коррупционных сделок. Другой важный момент, который необходимо отметить: мы не определяем масштаб и охват этих моделей коррупции, то есть для каждой из них может быть характерна различная частота применения и концентрация в регионах страны. В связи с этим мы поясняем, как эти модели могут появляться (1) на местном уровне, в одном государственном институте и (2) на национальном уровне, что подразумевает, что преимущественно эта модель характеризует все случаи обмена, совершаемые определенными акторами данного режима. Более подробное описание должно рассматривать аспект масштаба коррупции как переменную, тогда как (1) и (2) являются двумя конечными точками шкалы.

Схема 5.2: Схематическое изображение коррупции на свободном рынке

При помощи нашей аналитической структуры мы даем определение шести типам коррупционного сговора. Эта часть посвящена трем типам добровольного коррупционного сговора, и первый из них – это коррупция на свободном рынке (Схема 5.2):

♦ Коррупция на свободном рынке – это тип коррупции, при которой частные акторы вступают в сговор с административными служащими из неэлит, а заключаемые ими коррупционные сделки совершаются добровольно и несистематически. Тогда как сговор может инициировать любая из сторон, коррупционную сделку инициирует (запрашивает), как правило, частный актор, а административный служащий является ее поставщиком.

В случае коррупции на свободном рынке частные интересы неправомерно влияют на решения центральных и местных органов власти в вопросах распределения ресурсов, госзакупок, концессий и установления норм. В результате этого влияния заключаются незаконные бартерные сделки между разрозненными частными акторами и низовыми администраторами государственной бюрократии из неэлит (офисными служащими, полицейскими и т. п.). Коррупция на свободном рынке состоит из ряда разрозненных явлений: ответственное должностное лицо принимает или запрашивает взятку в денежном или ином выражении для рассмотрения дела тем способом, который выгоден частному актору. Государство может считаться «коррумпированным», если такие случаи широко распространены [♦ 2.4.4], либо если гражданские, административные или деловые вопросы можно решить только с помощью взятки. В таком случае коррупция на свободном рынке осуществляется не только на местном уровне, но носит общенациональный характер. Тем не менее следует отметить, что даже если эта модель коррупции распространена по всей стране, такие коррупционные сделки на свободном рынке совершаются эпизодически, то есть происходят от случая к случаю, когда кто-то решает принять в них участие, и при этом действия одной из сторон не носят организованный групповой характер. Случаи коррупции на свободном рынке являются также с обеих сторон добровольными. С этой точки зрения, не имеет значения, запрашивают ли взятку члены государственной администрации или просто принимают ее. Как говорится в определении, коррупционные услуги предоставляют злоупотребляющие своим положением члены государственной администрации, тогда как частные акторы, которые пользуются их услугами, требуют таких сделок. Обе стороны могут свободно отклонять предложение коррупционных услуг, хотя, отказавшись от них, честный частный актор может оказаться в невыгодном положении по сравнению с коррумпированными частными акторами (особенно если модель распространена по всей стране).

Термин «свободный рынок» в названии этой модели отчасти обозначает добровольные сделки между людьми [♦ 2.6], а также подразумевает, что коррупционные возможности доступны не только ограниченному кругу людей. Таким образом, коррупция на свободном рынке является коррупцией с «открытым доступом», то есть любой человек, имеющий достаточное количество (денежных) ресурсов, может вступать в коррупционные отношения такого рода. Кроме того, открытый доступ обуславливает конкуренцию со свободным входом. Если коррупционный спрос и предложение многочисленны, частные акторы могут конкурировать в плане размера взятки, которую они предлагают, а публичные акторы – в плане размера взятки, которую они просят^[42]. Там, где монополия более вероятна, например в государственных конкурсных закупках, конкурировать могут только частные акторы, а публичные акторы могут извлекать из этого более высокую ренту. Естественно, незаконный характер таких сделок способствует образованию структурного пробела между коррупционным спросом и предложением, что зачастую диктует необходимость брокера-коррупционера, который обеспечивает функционирование рынка коррупции [♦ 5.3.3.2]^[43].

Вторая модель добровольной коррупции – это протекция для корешей (Схема 5.3):

♦ Протекция для корешей – это тип коррупции, при которой частные акторы из элит вступают в сговор с административными служащими или государственными акторами из элит, а заключаемые ими коррупционные сделки совершаются добровольно и могут носит либо несистематический, либо систематический характер (иногда с участием административных служащих и частных акторов из неэлит в качестве посредников). Тогда как сговор может инициировать любая из сторон, коррупционную сделку инициирует (требует), как правило, частный актор, а государственный актор является ее поставщиком.

Схема 5.3: Схематическое изображение протекции для корешей

«Кореш» в нашем понимании – это человек, который имеет неофициальные добровольные связи с административным служащим из элит или государственным актором, который дает своему корешу привилегии в конкуренции за государственные должности или услуги^[44]. Другими словами, кореш – это закадычный друг, приятель, что подразумевает отсутствие каких-либо подчиненных или патронально-клиентарных отношений^[45]. Неформальные добровольные отношения могут складываться задолго до конкретной коррупционной сделки, например, если речь идет о давней дружбе, семье или коррумпированных деловых связях. В таких случаях мы можем использовать термин «непотизм» в качестве особого подтипа протекции для корешей. Однако существуют также случаи данной модели коррупции, не предполагающие непотизм, то есть когда связь между частным и государственным акторами формируется для одной конкретной ситуации. В обоих случаях определяющим признаком протекции для корешей, который отличает его от захвата государства, является добровольный характер отношений. В некотором смысле протекция для корешей – это союз равных, «клиентарно-клиентарные отношения»^[46], в которых ни одна из сторон не может заставить другую продолжать заключать коррупционные сделки в будущем, даже если эти люди вступают в сговор ради личной выгоды несколько раз. Если мы говорим о корешах, это означает, что между сторонами не образуются цепочки зависимости (то есть нет патрональных отношений). Обе стороны вступают в отношения добровольно, в собственных интересах, и могут свободно выйти из них, если сочтут этот вариант более выгодным.

Если протекция оказывается на местном уровне, при участии одного государственного актора или института, она является, как правило, несистематической. Даже если участники знакомы в течение продолжительного времени, они используют накопленный социальный капитал для проведения каждой коррупционной сделки индивидуально, без стремления делать это на регулярной основе. Однако по мере того, как протекция для корешей начинает распространяться и преобладать по всей стране, коррумпированные отношения могут стать постоянными, поскольку систематизируются в сеть корешей. В своей книге «Неформальная политика в посткоммунистической Европе» Михал Клима подробно анализирует этот феномен в Чехии. По его мнению, чешской политической жизни свойственны взаимовыгодные альянсы между крупными предпринимателями и членами партии (хотя и не в полном составе), где обе стороны действуют по принципу централизации власти и накопления личного состояния. Эти неформальные сети, которые опутывают политическую сферу снизу доверху, осуществляют смешение сфер социального действия, поскольку политические акторы значительно влияют на экономическую деятельность, а экономические акторы – на политическую, хотя и не настолько всесторонне, как в случае мафиозного государства (см. Текстовую вставку 5.2). По сути, протекция для корешей похожа на коррупцию на свободном рынке. Главное отличие состоит в том, что протекция проникает на самые высокие уровни политической сферы, где задействованы административные служащие из элит и государственные акторы. В коррупционных сделках на свободном рынке заинтересованные в них акторы обращаются к тому актору, который непосредственно принимает решения, например о том, кому продать собственность или кто должен выиграть государственный тендер. В случае протекции для корешей акторы обращаются к тому, кто решает, какое имущество выставлять на продажу или для какого проекта объявлять государственный тендер. Кореш и его политический партнер находятся в разных сегментах, но на одном уровне социальной иерархии: они оба влиятельны на своем жизненном пути и используют позиции, чтобы вступить в сговор для взаимной выгоды.

Текстовая вставка 5.2: Систематическая протекция для корешей и ее влияние на политику

Неформальные структуры, которые никто не выбирал, часто обладают большей властью, чем парламент и правительство, но в то же время действуют через них. ‹…› На их вершине находятся неофициальные государственные начальники или олигархи, которые работают в симбиозе с ключевыми представителями политических партий. Позиции центральных руководителей могут занимать высокопоставленные политики и национальные лоббисты или крестные отцы или представители крупнейших корпоративных конгломератов. В этих кругах решения по широкому спектру неформальных обменов услугами принимаются за закрытыми дверями. Помимо классического распределения крупнейших национальных тендеров и проектов из европейских фондов, эти сети также определяют поствыборный состав кабинета или, в других случаях, отставку правительства. [В результате] значительная часть партийной элиты демонстрировала двойственную лояльность, то есть лояльность не только по отношению к своей партии, но и к конкретному непрозрачному бизнесу. Именно эта двойная лояльность часто обнаруживала противоречия, что ухудшало партийную дисциплину, то есть негативно сказывалась на сплоченности партийных фракций в парламенте и многопартийных коалиций. ‹…› В то же время эта завуалированная лояльность непрозрачным компаниям вызвала растущее недовольство общественности и недоверие к политической элите. ‹…› Этот процесс системным образом ухудшает работу всех элементов политической системы и экономики, а также подрывает политическую культуру^[47].

Еще одно отличие протекции для корешей от коррупции на свободном рынке заключается в периодической систематизации, а также в наличии посредников в коррупционных сделках. Для оказания протекции государственные акторы могут использовать подведомственную им государственную администрацию, которая получает распоряжение отдавать определенным людям приоритет при рассмотрении их дел. Именно административные служащие из элит, как правило, напрямую связаны с государственными акторами и в целях содействия коррупционной сделке могут использовать своих подчиненных, то есть акторов из неэлит, работающих в государственном аппарате. Такое злоупотребление формальными и законными вертикальными связями превращает их в незаконное подчинение, где административные служащие из элит выполняют волю государственных акторов, а административные служащие из неэлит – волю своих боссов из элит.

Схема 5.4: Схематическое изображение сговора, инициированного государственным органом

В науке и в разговорной речи понятие «протекция для корешей» иногда используется для указания на то, что государство использует свои полномочия для обслуживания особых интересов, которые являются следствием лоббирования^[48]. С одной стороны, такое сравнение объяснимо, потому что и в протекции, и в лоббировании участвуют частные акторы из элит, которые формируют добровольные отношения с акторами из политической сферы. С другой стороны, протекция отличается от лоббирования, потому что в основе первой лежат неформальные / незаконные отношения и сделки и она предполагает приоритет для конкретных людей, а не для определенных отраслей или групп интересов [♦ 5.4.2.3].

Третья модель добровольной коррупции – это сговор, инициированный государственным органом (Схема 5.4):

♦ Сговор, инициированный государственным органом – это тип коррупции, при которой административные служащие из элит (руководители государственных организаций) вступают в сговор с частными акторами, а заключаемые ими коррупционные сделки совершаются добровольно и носят систематический характер (с использованием административных служащих из неэлит в качестве посредников). И сговор, и сделки инициирует (запрашивает) административный служащий, который также является поставщиком коррупции.

В отличие от коррупции на свободном рынке, где запрашиватель и поставщик коррупционных услуг принадлежат к разным сферам социального действия, в случае коррупции, исходящей от государства, роли поставщика и запрашивателя выполняет один человек, поскольку здесь злоупотребляет своим положением административный служащий из элит, который делает это для собственной выгоды. Если точнее, в таких сделках участвуют, как правило, большинство или все члены правления государственного предприятия, которые решают «незаконно „продать“ ресурсы собственной организации. Чтобы беспрепятственно управлять этим процессом, им необходимо сформировать внутренние неформальные сети. Организации, захваченные этими местными элитами, „проедают“ свои собственные ресурсы, что значительно снижает их эффективность и производительность. ‹…› Принадлежащие к элите участники этих коррумпированных соглашений обладают широкими полномочиями по выбору поставщиков и других деловых партнеров своей организации. Наиболее типичный способ выкачивать ресурсы из системы – получать откаты от этих партнеров в обмен на утверждение заказов на поставки по завышенным ценам» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)^[49]. Такие соглашения в отличие от протекции для корешей не могут образовывать общенациональные сети, но всегда включают в себя местные, хотя сами соглашения могут быть широко распространены, если они свойственны большинству организаций (коррумпированного) государства.

Частные акторы, участвующие в коррупционных сделках, добровольно вступают в сговор с акторами, принадлежащими к государственным организациям, и получают от них заказы по завышенной стоимости, при этом такие сделки совершаются регулярно. Так, руководители государственных организаций налаживают механизм, с помощью которого они могут систематически направлять бюджетные ресурсы своей организации в частные руки. Как правило, такие схемы работают более продолжительное время, чем аналогичные схемы на частных предприятиях, в результате так называемого мягкого бюджетного ограничения государственных организаций^[50], несмотря на то, что они постоянно находятся под угрозой проверок со стороны внутренних и внешних контролирующих организаций государства. Деактивация механизмов контроля на как можно более длительный срок – это один из ключевых компонентов сохранения коррупционных сетей, который достигается в результате сговора, инициированного государственным органом, множеством способов, включая взяточничество и «техницизм». Как отмечает Янчич, с помощью таких экспертов, как «специалисты среднего звена, юристы, бухгалтеры, инженеры и экономисты организации», организаторы коррумпированной сети могут объявлять тендеры по индивидуальному заказу таким образом, что выиграть их может только конкретный частный актор [♦ 4.3.4.2]. Примером такого тендера, который упоминает Янчич, может служить госзакупка автомобилей, объявленная налоговым управлением в 2009 году в Венгрии. По его словам, тендерная документация «включала в себя сложное описание обязательных параметров автомобилей ‹…›. Эти параметры полностью совпадали с описанием конкретной модели одного конкретного автопроизводителя»^[51].