Цитаты из книги «Песнь Ахилла»

Если хочешь, – отвечает Ахилл. – Мне все равно. Я скоро умру. Воины переглядываются. Агамемнон поднимается с места.– Ну что же, тогда мы обо всем условились. – Он идет к выходу, но вдруг оборачивается: – Мне жаль, что Патрокл погиб. Он храбро сражался сегодня. Ты ведь знаешь, что он убил Сарпедона?Ахилл поднимает голову. Глаза у него мертвые, налитые кровью.– Жаль, что он не дал вам всем погибнуть.Агамемнон так потрясен, что не находится с ответом. Молчание нарушает Одиссей: – Мы более не будем мешать тебе его оплакивать, царевич Ахилл.

– Другого выхода не было. – Ты предпочел ее, – говорит он. – Мне.

Предупредив меня, ты предаешь его. Это правда. Ахилл дал Агамемнону меч, чтобы тот на этот меч бросился, а я его удержал. Я говорю – горько и хрипло:– Да.– Почему? – спрашивает он. – Потому что он поступает неправильно, – отвечаю я.

Советники мне этого не сказали.

Даже просто забрав ее, ты уже поставил под удар свое могущество. Воины позволили тебе так поступить, потому что он был слишком горд, но большего они тебе не позволят. Мы повинуемся царям, но не слепо. Если даже ἄριστος Ἀχαιών не может распоряжаться своей добычей, значит, никто из нас не может. Такому царю не дадут долго править.

Тебе никогда не хотелось детей? – спросила она. Вопрос удивил меня. Мне все еще казалось, что я и сам в чем-то ребенок, несмотря на то что многие мои сверстники уже успели стать родителями по нескольку раз. – Вряд ли из меня выйдет хороший отец, – сказал я.

Это братство сохранится и годы спустя, чувство локтя, столь редкое для наших вечно воюющих, непримиримых царств. Еще целое поколение те, кто сражался в Трое, не будут воевать между собой. Во

И как по-твоему, скольких ты убьешь завтра? – спросил я. Я сказал это со злостью, и он отвернулся. Я поразился боли на его лице, и мне стало стыдно. Я же обещал, что прощу его, и где теперь эти мои обещания? Я знал, какая судьба ему уготована, и все равно решил отправиться с ним в Трою. И если теперь меня мучила совесть, уже поздно было об этом думать. – Прости, – сказал я.

смерть Ифигении по-прежнему тяготит его. Она тяготила нас обоих.

Ты зол, и тому есть причины. Но зачем ты пришел ко мне? Девушку держал не я, нож – тоже. – Ее кровь, – прорычал я. – Он был весь в ней, все лицо. Даже во рту. Ты хоть понимаешь, что с ним из-за этого сталось?– Он жалеет, что не сумел им помешать. – Ну еще бы, – огрызнулся я. – Он и сказать-то ничего не успел.