– Трегуб я. Убежать от хазар помогли вот они, – он кивнул на Единца. – А потом твоих братьев встретил.

Радостные встречей Житко и Путята улыбались:

– Мы не отстали от хазар и выследили их.

– Это потому, что я в деревне лучший охотник, – ввернул своё слово Трегуб.

– Молчи уж, охотник! – перебил его Житко. – После того, как ты ночью к хазарам пробирался, они сломя голову целый день коней подгоняли. Мы еле успевали за ними – перекусить некогда было. А сам потом целый день спишь на коне. Так и гляди за тобой, чтоб не упал.

– Зато я им по ночам спать не давал. И не один хазарин стрелу в бок получил. И коней у них я придумал угнать…

– Лучше бы, конечно, чтоб не придумал, – остановил бахвальство Вячеслав. – Теперь хазары вообще спать не будут, и к ним будет очень трудно подобраться. Неосторожный ты, видел я, как ты Единца у хазар выкрал. Но за брата благодарю.

– Ничего, их не очень много осталось, – вальяжно произнёс Трегуб. – А теперь, когда вы с воинами подошли, им только и остаётся, как бросить полон и улепётывать сломя голову. Много воинов-то с вами?

– Нет воинов. На себя надейся, – ответил ему Векша.

– Как нет? – взволновался Трегуб. – Как же без воинов-то?

– Зачем нам воины, когда есть дядько Василь? Успокойся, завтра утром никого из хазар в живых не будет. А сейчас пойдём, дядько Сивояр вас кашей накормит…

Глава 7

Бураш с окровавленным лицом затащил в шатер Агапе и Младу и бросил их к ногам Курепа. Девочки поднялись на ноги и вызывающе смотрели на хазарина. Куреп удивился переменой, произошедшей с Младой. Раньше безучастная ко всему, теперь она глядела на него непокорно смело. Её дерзкий взгляд смутил Курепа, и поэтому он вначале обратился к Бурашу:

– Что это с твоим лицом?

– Волк напал.

– Что он – бешеный, чтоб на людей бросаться?

– Да не похоже, что бешеный… Вон она, – Бураш показал на Агапе, – что-то крикнула, и волк отстал.

– Ты не пьяный случайно? Как можно управлять диким зверем? Кровь с лица уйми!

Бураш недоумённо пожал плечами, а одноухий ромей подошёл к Младе и властно пальцем поднял её подбородок:

– Как зовут тебя, красавица? – спросил он по-ромейски.

Млада непонимающе смотрела снизу вверх на ромея. Он усмехнулся и повернулся к Агапе.

– Её зовут Млада, – произнесла по-ромейски Агапе.

– А тебя?..

– Агапе.

– Агапе? Что означает «любовь». О-очень интересно, – протянул ромей и повернулся к Курепу. – Никакая она ей не сестра. Не может одна знать ромейский язык, а другая – нет.

Он опять повернулся к Агапе:

– Ты очень хорошо говоришь по-ромейски. Откуда ты знаешь наш язык?

Агапе горделиво вздёрнула голову:

– Мой отец родился в империи ромеев. Мать моего отца из рода Камениатов.

– О-о-о! – протянул ромей, – род Камениатов известен в империи. А как он оказался среди этих варваров-славян?

– Он вернулся на родину своего отца.

– Родина, – ухмыльнулся ромей. – Тоже нашли понятие! Родина там, где тебе лучше всего жить. А всё остальное – пустое. Значит, просто он не был способен жить среди нашего просвещенного народа, ни на что не способен…

– Моего отца хорошо знали среди ромеев, и его знал сам басилевс.

– Да ну? И под каким же именем его знал император?

– Его ромеи знали как Сакалиб.

Ромей изменился в лице:

– Твой отец – Василий Сакалиб?

– Вот видишь, и ты его, оказывается, знал.

– Знал ли я его? – со злым выражением лица, вскипая, почти прошипел ромей. – Это благодаря ему я лишился своего уха. Это благодаря ему я потерял всех своих людей, с которыми я мог бы быть богатым и знатным. Это благодаря ему я теперь прозябаю в этих степях.

Куреп, не понимая ромейского языка, удивлённо смотрел на них, пока одноухий не повернулся к нему со злой торжествующей улыбкой:

– Я дам тебе за неё сто монет. Ты не представляешь, как у меня сейчас радостно на душе: дочь самого Сакалиба – моя рабыня. Видно на небесах вняли моим мольбам и решили возместить все мои страдания. Я её перепродам. Пусть с убытком, но продам её чужеземцам – может быть сарацинам. И семя Сакалиба сгинет в унижениях и страданиях. И пусть все знают, что Феликс не прощает обид.

– Отец убьёт тебя! – воскликнула Агапе.

– А может он раньше умрёт от горя, когда узнает, что его дочь – рабыня?

– Скорее умрешь ты, потому что он рядом, – в сердцах крикнула Агапе и залилась слезами.

Феликс посерьёзнел лицом, и было видно, что эта новость его ошеломила.

– А вторую не возьмёшь? – отвлёк его от дум Куреп.

Ромей ещё раз окинул взглядом Младу:

– Я могу дать тебе за неё пять золотых монет. И не более…

Куреп, соглашаясь, молчаливо склонил голову. Феликс отсчитал золотые монеты и вручил Курепу тяжёлый мешочек, а затем попросил Бураша:

– Отведи моих рабынь к моим воинам, – и опять повернулся к Курепу. – Куреп, я хочу тебя предупредить…

Но договорить ему не дал ввалившийся в шатёр воин:

– Почти всех наших лошадей угнали в степь…

Куреп от неожиданной вести остолбенел, а Бураш промолвил:

– Может, их перепугал волк, который на меня напал?

– Какой волк! – возбуждённо ответил хазарин. – Двое наших воинов, которые охраняли коней, лежат мёртвые со стрелами в груди.

Куреп повернулся к Бурашу и зарычал:

– Как могло это случиться? Кто охранял брод? Почему они все-таки перебрались на этот берег?

Очумевшего от неожиданной вести и не знавшего что ответить Бураша потеснил ещё один вошедший хазарин. Рукой он держался за окровавленное плечо:

– Куреп! – начал он, – я видел его.

– Кого?

– Того, который убежал от нас. Он выкрал мальчишку, который был вместе с ними, – воин показал на девчонок.

Агапе громко засмеялась. Куреп повернулся на её смех и порывисто шагнул в её сторону:

– Заткните ей пасть!

Феликс рукой остановил Курепа:

– Позволь мне распоряжаться моими рабами, – он повернулся опять к Бурашу. – Отведи их к моим воинам. Пусть их там свяжут и засунут им в рот тряпки, чтоб не кричали.

Бураш вытащил из шатра упирающихся Агапе и Младу, а Куреп обратился опять к раненому хазарину:

– Ты точно видел его?

– Как тебя. Мы его осветили горящими ветками. Он держал на руках мальчишку.

– Вы осветили? Ты был не один? Так почему вы не поймали его?

– Нас было двое. Он с мальчишкой бросился в темноту и бросил в нас по ножу. Лиясу нож пробил горло, и он умер, а мне попал в плечо.

Феликс усмехнулся:

– Ты хочешь сказать, что он, держа в руках мальчишку, смог бросить так метко в вас ножи, что одного убил, а второго ранил? – ромей повернулся к Курепу. – Ты понимаешь, что этот парень был не один? Под утро жди нападения.

Феликс шагнул к выходу.

– Подожди! – остановил его Куреп. – Так что ты хотел сообщить мне?

– Этот Сакалиб довольно опасен. А девчонка проболталась, что он рядом.

– Но, думаю, не опаснее Кара-батыра.

– Слух о Кара-батыре идёт по степи, но я его не видел, а с Сакалибом я сталкивался. Он один стоит двадцати воинов. А у тебя, как я понял, их не так уж и много осталось?

– Теперь уже да. Так что же теперь можно сделать?

– Уже поздно что-то делать. Пусть теперь идёт всё чередом.

– Ты поможешь мне?

– Можешь не сомневаться. Как рассветёт, мои воины будут вместе с твоими.

Куреп повернулся к раненому хазарину:

– Всех воинов собери у моего шатра, да и тех, кто охраняет брод, тоже веди сюда. Охранять уже нечего…

Раненый хазарин покинул шатёр, а вслед за ним Феликс, направившийся к своим воинам. Рядом на траве лежали связанные и с тряпками во рту Агапе и Млада.

– Погрузите их на лошадей. Мы сейчас без шума уезжаем – опасно здесь. Утром будет бой, а нам ни к чему подвергать наши жизни опасности из-за, – Феликс кисло усмехнулся, – обречённых.

* * *

Василь смотрел на голодных, но счастливых от встречи с соплеменниками и братом мальчишек, уписывающих за обе щеки кашу, сваренную Сивояром. Не отставал от них и Трегуб, поглядывая на окружающих и слушая рассказ Векши и Вячеслава о том, что они заметили у хазар. Все сидели у небольшого костра, разожженного в шатре, обтянутым толстыми шкурами и не пропускающими свет. На миг Трегуб перестал жевать, когда услышал, как Вячеслав бросал ножи в хазар. Он восхищенно посмотрел на Вячеслава, удивляясь тому, что до сих пор он молчал об этом. Уж сам-то он непременно всем сообщил о своей удали.

– Как вы говорите, зовут хазарина? – спросил Василь.

Наевшийся каши Единец, с трудом удерживаясь от сна и потирая глаза, ответил:

– Все хазары его называли Курепом.

Василь немного помолчал, обдумывая рассказанное, а затем промолвил:

– То, что мы задумывали, не удастся. Они были настороже и ожидали преследования. Не зря они не разожгли костров со стороны брода – наверняка там у них засада. Теперь, когда у них угнали большинство лошадей, хазары будут ждать нападения под утро, а мы нападём сейчас.

– Я готов, – встрепенулся Трегуб. – Пускай я погибну, но и за собой хазарина заберу.

Василь оглядел его, мельком взглянув на заснувшего Единца, и назидательно произнёс:

– Никому умирать не надо. Вы все будете с Сивояром и поможете мне, отвлекая хазар. Садитесь на коней и со стороны степи в верстах в двух от хазар разведите костры и зажгите факелы. И побольше двигайтесь, а я один в хазарском стане порядок наведу…

– Дядько Василь! – Вячеслав умоляюще смотрел на него. – А как же мы? Мы же пробирались к хазарам и знаем, где стоят их шатры. Да и помочь мы сможем.

– Поверь мне, Вячеслав, когда идёт бой, то не всегда знаешь, где опаснее. А главной помощью будет то, что мне не надо будет думать в пылу боя о сохранении ваших жизней.

– Всё понятно, Василь. Сделаем, – поднялся Сивояр. – Пойдёмте, ребятишки, готовиться…

Василь придержал выходившего из шатра последним Сивояра и тихо прошептал ему на ухо:

– Ты уж там посматривай за отроками, к хазарам не лезь и их не пускай. Молодость – она безрассудно смелая. Сам такой был. Кажется, что тебя ни одна хворь не возьмёт, ни вражеская стрела не достанет, ни клинок. Ты уж не подведи…

– Знамо дело – не подведу.

– Как начнёт светать, подтягивайтесь к хазарским шатрам. Я вас там буду ждать.

Сивояр с парнями скрылся в темноте, а Василь направился вдоль берега реки к стану хазар. Под одеждой на нём была одета кольчуга, выкованная им же самим и не раз испытанная в бою, которая выдерживала попадания стрел. У него был меч и кинжал, за спиной – лук с двумя десятками стрел, а кроме того за пояс были засунуты два небольших топорика.

Василь шёл, переступая с пятки на носок, приглушая шаги. Он не таился, но прислушивался к каждому постороннему звуку, приближаясь к броду, надеясь вначале уничтожить хазар, сидевших в засаде. У поворота реки, откуда Василь, Векша и Вячеслав наблюдали, как переправлялись хазары через брод, у него захолонуло в сердце – хазарские костры не горели. Первой мыслью было то, что они ушли, но он тут же отбросил эту мысль – просто они ждут нападения. Нет ни ничего хуже долгое время ждать опасности. С течением времени это напряжённое ожидание сказывается, а с учётом того, что Трегуб тревожил хазар каждую ночь, то они из-за усталости уже не те воины, которые могут дать достойный отпор.

Невдалеке послышался непонятный хруст, а затем характерное лошадиное пофыркивание. Василь свернул в ту сторону и наткнулся на пасущегося одного из хазарских коней, разогнанных по степи Житко и Путятой.

– Тихо, тихо. Не бойся, – негромко произнёс Василь на степном наречии.

Конь шумно потянул ноздрями воздух и, видимо поняв, что никакой опасности нет, подпустил к себе человека.

Василь погладил его по морде и, взяв за повод, повёл за собой. Конь оказался на удивление послушным и не противился. Василь не стал на него садиться, так как посчитал, что человек на коне может вызвать опасение, а идущий пешком и ведущий коня – недоумение, что позволит ему получить преимущество.

У брода Василь никого не нашёл. Он обшарил все кусты, но засады не было. Василь был недоволен собой: что-то пошло не так. Неужели он сделал неправильные выводы? Или что-то случилось?

Василь направился в сторону предполагаемого расположения хазар, уже не таясь. От сияющих на небе звёзд и ущербной луны было видно всего на несколько шагов, и он рассчитывал, что его обязательно окликнут, если, конечно, он не пройдёт мимо хазарского стана. Тогда придётся возвращаться и искать их в другом месте. Но возвращаться не пришлось – из темноты раздался голос:

– Эй, кто там бродит?

В ответ Василь спокойно произнёс: