Я промолчала в ответ, так как сказать мне было нечего. Папа не приказывал меня прятать, в гости меня не брали, конечно, а дома я ходила свободно. Чужие меня просто не замечали. Порой это сильно удивляло. Я же здоровалась и пыталась познакомиться, но обо мне словно забывали так быстро, что невозможно было завязать полноценную беседу.

«Не скажешь, ну и ладно. Сам узнаю», – услышала я ментальное послание.

«Ну и пусть!» – отвага нашлась в момент, когда он посмотрел на меня в упор, и я даже ответила вслух с вызовом в голосе:

– Как будет угодно, Его Светлейшеству… – затем склонила голову в полупоклоне, возвращая нас к соблюдению правил воспитанности, и подумала: «Жаль, что защиту мыслей не установить местами. Знай он, что я была гномиком, к его грубости добавилось бы презрение, и он, чтобы не видеть меня, вернул бы меня родителям!»

Я выжидающе уставилась на него, может, я напрасно поверила в прочность своих ментальных щитов, потому, что он опять усмехнулся, словно опровергая моё предположение, отрицательно покачал головой.

Смелость ушла также быстро, как и появилась, опять нахлынули терзания: «А вдруг проклятье Монтебиля сработает, даже если я просто начну думать о заклинании увеличения роста в его присутствии?» Я постаралась запрятать опасные мысли, как можно дальше.

– Спокойной ночи, Ваше Непослушное Высочество, – процедил он сквозь сомкнутые зубы и вышел.

Миновал только первый вечер в гостях, а планы у меня были грандиозные. Вынужденная из-за назойливого посетителя бодрствовать полночи, следующее утро, тем не менее, я начала с раннего завтрака. Оделась как можно строже и заторопилась к лестнице, рекомендованной дворецким, как выход в парк, скрытый от лишних глаз. Она вела к тыльной стороне дворца, где меня должен был поджидать Гилихад, предупрежденный, что мы с рассветом идем в сильфийское посольство.

Путь преградили двое стражников, мастерски делавшие вид, что глухи и немы к моим мольбам, до тех пор как я, утомленная уговорами, со вздохом не выругалась, представив и стражу и весь эльфийский двор не в лучшей ситуации. Округлённые глаза выдали их тут же. Впрочем, было уже не скрыть и мою невоспитанность, за что я после не забыла мысленно отругать уже себя.

– И за что это меня таким грубым способом должен обидеть троль? – гром и тот предупреждает о себе молнией, а голос прозвучал над ухом так неожиданно, что у меня коленки подломились. Я обернулась. На властелине Эльфирина был халат, всклокоченные волосы заложены за ухо. А я было начала думать, что сильнейшему магу современности сон не нужен. Он что так и будет появляться, стоит мне только употребить пару крепких выражений?

– Ваше Светлейшество? – пролепетала я удивлённо. Расплата за сквернословие опять не преминула свершиться, но я и без этого успела дать себе слово, что подобное случилось в последний раз. – Доброе утро, – поздоровалась с наимилейшей улыбкой, и получила неожиданное:

– Надеялся на доброе… Да-а-а, – протянул властелин и продолжил, – надо было сносить к ванам твою ментальную защиту и не церемониться. Слишком быстро у тебя появились планы, о которых я не знаю…

Меня начинала раздражать его манера излагать мысли, не утруждаясь вежливыми формами, к тому же удивляло его явное неуважение даже к богам-ванам. Однако сегодня я твёрдо решила стать настоящим дипломатом и от замечаний воздержалась.

– Я иду на занятие с господином Баливасом. Внизу меня ожидают Гилихад – мой охранник и моя тётя…– мне даже улыбку удалось повторно вылепить.

– Тётку уже отправили досматривать сны. А тебе я постараюсь донести основную мысль: «В такую рань?!» – грохнул он, злясь, что его вытащили из постели до рассвета. Как и прежде, мой милый вид на него не подействовал.

– Да, Ваше Светлейшество. Сильфу моего титула не пристало валяться в кровати…

– Сильфу?

– Да, я должна приступить к своим прямым обязанностям…

Но он опять перебил меня не дав договорить:

– И что прикажете с этим сильфом делать? – спросил он, и, не дав мне времени над сказанным даже поразмыслить, хмыкнул: – Все обязанности сильфиды я мог бы тебе перечислить за минуту, а вот в случае с сильфом…

– Вы считаете, что у женщины так мало обязанностей? – ухватилась я за столь явную недоосведомлённость. Уж я-то много над этим вопросом думала, когда термитами играла.

Он уже собирался мне парировать, когда Арис и ещё один мужчина, постарше подошли к нам, приветливо улыбаясь. Я вовлечённая в неравное противостояние, так увлеклась, что до этого момента не замечала, что мы не одни, а повелитель, видимо, не стал прерывать наш разговор на вежливые поклоны родственникам, делал вид, что никого не видит, кроме одной раздражающей его с утра особы, но его перебили:

– Опять спорите? Как мило! – заявил Арис вполне искренне умиляясь, не взирая на наши серьёзные лица.

– Так вот она какая – наша маленькая государственная неожиданность! – сказал второй мужчина. Я была уверенна, что услышала какое-то новое, изощренное оскорбление. Поэтому, когда Арис представил меня первому принцу, назвав мой посольский титул, я проигнорировала общепринятые для женщин нормы, не присела в реверансе, а протянула руку и со всем старанием потрясла её при рукопожатии, как это делали мужчины, ну может сильнее, так как очень старалась. – Вот даже как? – принц изумился, но вряд ли из-за неумелого рукопожатия, так как вопросительно уставился не на меня, а на среднего брата.

– Тебя это не касается, – бросил ему тот, совершенно грубое объяснение.

– Правда? Вместо ожидаемой помолвки? – Фалентир уточнил с заметным укором.

Не знаю, чем бы закончилась их «братская беседа», если бы Арис, как обычно, не попытался вывернуть ситуацию в шутку, на что властелин и вовсе был так груб, что велел обоим братьям проваливать.

– Никому не позволяй прикасаться к тебе, ясно? – Он дернул меня за руку, разворачивая лицом к себе, и вперился взглядом. – А что касается прерванного спора, то у тебя теперь одна главная обязанность – следовать моим решениям и тогда возможно ты не будешь меня раздражать. Пока в последнем недостатке ты преуспела, как никто!

«Возмутительное поведение!» – сделала я вывод, решая, что дипломатом я стану немного погодя, а сейчас напомню, что грубыми могут быть оба собеседника.

– Значит, я вас раздражаю?! – я изобразила лицом возмущение обманутой на рынке торговки и демонстративно высвободила свою руку.

– Намного больше, чем положено благовоспитанной принцессе, – напомнил мне о манерах косматый господин со свирепым взглядом, сам ничем не напоминающий повелителя целой страны и какого-то там артефакта. Ни меня нужно упрекать в том, что во мне не осталось и капли от принцессы. Мои уши и лицо пылали, едва контролируемая магия была готова сорваться проклятиями, но начала-то не я!

– И кто определил, сколько положить мне? – спрашивала с надрывом, и голос подтверждал глубину моего внутреннего несогласия.

– Природа, сделавшая тебя недодевицей, – от этих слов глаза защипало, и гнев повелителя мгновенно остыл. Неужели я выглядела такой потрясённой, что дала понять, как задеты мои не затянувшиеся раны? Я ещё не успела позабыть, как жить коротышкой без шанса быть услышанной, обреченной оставаться невидимкой в доме родителей. И вдруг, ставшая такой, какой мечтала, услышала, что и этого мало. Внутренняя буря поднялась, готовая затопить моё сознание. Я не могла смолчать. Обида подстегнула остатки себялюбия: «Я совсем недавно начала себе нравиться и так ждала уважения! Я больше не маленькая, и стараюсь стать Синта-Маат изо всех сил»

– Уверенны, что росли приятнее меня? И в юном возрасте уже знали, как всем нравиться? – вопросила и уставилась ему в глаза.

– У меня были другие приоритеты. Но достаточно мозга, чтобы быть достойным своего рождения? – я поняла, что этих гляделок мне не выдержать. Его взгляд казался пугающим, лишенным обычной эмоциональной наполненности.

– У меня есть мозги! Я умею вызвать дождь, увеличить всходы на полях, и знаю, как приманить пчёл для опыления цветков, – сказала я со всем достоинством, которое могла взрастить в себе за столь короткий срок.

– Пчелы? Как это важно для королевской дочки! – Восклицание с издёвкой, просочилось сквозь стиснутые зубы, словно сказанное про себя.

– А Вы школьником справлялись с Арканским Вихрем? – спросила я о том, что он не мог знать подростком, потому, что этому меня научил мой талантливый брат, учась в академии.

– В твои годы я знал, как голыми руками убить ауюку, стригоя и манангала.

– Этому я должна научиться, чтобы Вам понравиться? Убивать монстров? – я посмотрела в суровое лицо, пугающее безразличием, отсутствием живых, понятных мне эмоций. – Только я сомневаюсь, что в мире найдётся кто-то страшнее Вас! – не удержала нелестную правду. А когда это самое лицо оживилось чем-то сродни злости, я поняла, что перегнула и пора смываться. Быстрее ветра помчалась к ближайшей двери, пяткой чуя, что убьют и прикопают в эльфийском саду у треклятого, тайного выхода. Но меня гнал прочь не столько страх сколько слёзы. Только бы успеть спрятать их от властелина Эльфирина.