Глава 13. ПОЛОСА БЕД

Итак, моя будущая бабушка Екатерина Алексеевна вышла замуж в 1916 году. Сразу получила на руки троих детей от первого брака мужа: Раю (Ираиду) 11 лет, Тоню (Антонину) 3 лет и мальчика Леню, который был младше Раи, но старше Тони. Леня несколько лет прожил в семье, о нем нередко вспоминали и бабушка, и Тоня, он, видимо, был ласковым, мирным и спокойным мальчиком, но умер в подростковом возрасте от туберкулеза, как и его мать.

Иван Васильевич постоянно жил и работал в Москве, в деревню приезжал наездами. А его молодая жена Екатерина с детьми жила в деревне Трясцино, в доме свекора, Василия Осиповича Смолина. Дом был поделен на две части. Одна половина дома была отдана семье старшего сына, Ивана Васильевича, в другой половине дома жил сам старик Смолин вместе с семьей младшего сына Александра. Александр Васильевич так же, как и его старший брат, работал где-то далеко от дома и в деревне бывал редко. Его жена Анна Степановна по каким-то причинам, я думаю, прежде всего, по причине своего поганого характера, сразу заняла по отношению к Екатерине, моей будущей бабушке, резко враждебную позицию. Возможно, она претендовала на роль единственной хозяйки дома, а тут вдруг у нее появилась конкурентка. Впрочем, не будем разбирать, что было в голове у этой злой и бессовестной женщины. Факт заключается в том, что она сумела превратить жизнь Екатерины в настоящий кошмар.

Первые годы самостоятельной семейной жизни, прожитые в доме свекора, вероятно, были самыми тяжелыми для молодой женщины, тяжелыми с точки зрения внутреннего душевного состояния. Работы она не боялась, и обиходить троих детей для нее, наверное, не составляло слишком большой проблемы. Но наступила полоса бед. Самостоятельная жизнь началась с трагедии. Катя родила своего первого ребенка – дочку.

Трудно описать, как бабушка в принципе относилась к детям. Сказать, что она любила детей – значит, не сказать ничего. Я думаю, что в душе она считала всех детей кем-то вроде ангелов, восхищалась их чистотой и нежностью и полагала своим святым долгом их защищать от всего, что могло представлять для них, ангелов, хоть какую-то опасность. Видимо, в ее многотрудной жизни было очень мало источников радости, а дети для доброй и сердечной женщины – всегда радость, всегда чудо. Будучи человеком сурового и строгого воспитания, она не говорила лишних слов, не расточала ласк, но всегда, когда требовалось, бросалась на помощь ребенку страстно и безоглядно. Можно представить, какую бурю чувств вызвало в молодой женщине рождение первенца.

В те же дни вторая невестка Смолиных, Анна, живущая в другой половине дома, тоже родила ребенка – мальчика. Отношения между молодыми женщинами в тот момент, вероятно, были еще вполне нормальными, или их на время сблизили общая радость, общие интересы. Так или иначе, Катя была счастлива, атмосфера в доме была радостной и спокойной. Младенцы, мальчик и девочка, родившиеся примерно в одно и то же время, подрастали, им было уже почти по году. Бабушка рассказывала, что им во дворе на траве расстилали одеяла, они играли на одеялах, возились, ползали, а взрослые любовались ими.

В это лето в деревне среди детей началась эпидемия скарлатины. Приближался какой-то церковный праздник. Все собирались идти в церковь, стоять праздничную службу, причащаться и причащать детей. Причащаться – это значит получать из рук священника ложечку специального церковного вина. Подавая причастие, священник зачерпывает вино ложечкой и каждому, кто хочет получить причастие, подносит ложечку к губам. Таким образом, все, кто приходит на причастие, касаются губами одной и той же ложки. Понятно, что при этом весьма велика опасность распространения какой-либо инфекции. Для взрослого человека опасность заразиться, возможно, минимальна. Но в ситуации, когда известно, что в деревне ходит такая опасная болезнь, конечно, причащать здоровых детей не следовало. Кто-то и говорил об этом молодым матерям, но, как вспоминала бабушка, она подумала – не может быть, чтобы Бог допустил ребенку заразиться во время причастия. И обе женщины, Екатерина и Анна, понесли детей к причастию. Дети заразились скарлатиной, тут же заболели и через несколько дней оба младенца умерли.

Бабушка в разговорах со мной вспоминала эту историю всего один или два раза. Я была ребенком и приходила в ужас, когда представляла себе этих детишек, сначала весело играющих на травке, а потом вдруг умерших. Но помню, что когда бабушка начинала говорить об этом, она произносила несколько слов и замолкала, как будто начинала вспоминать и уже ничего не хотела говорить вслух, «уходила в себя» и потом, через несколько минут молчания, говорила со мной уже на совершенно другие темы. Думаю, что от этого первого страшного удара ей не удалось оправиться даже в старости. Кстати, это событие, очевидно, впервые серьезно пошатнуло ее веру в то, что Бог есть.

Глава 14. С РЕБЕНКОМ В БОЛЬНИЦЕ

В 1919 году у Екатерины родился второй ребенок – мальчик Костя. Наконец-то ее страстная душа обрела свой собственный, только ей принадлежащий объект любви, заботы и восхищения. Но и этот подарок судьбы дался ей не даром – мальчик родился с «заячьей губой». Это такой дефект в строении рта и носа, который в самом раннем возрасте обычно исправляют хирургическим путем, губку ребенка зашивают, и потом на ней остается всего лишь маленький шрамик. Это сейчас легко сказать, а каково было решить эту проблему в 20-е годы, в глухой деревне, молодой женщине, у которой кроме малыша на руках еще трое детей и большое хозяйство? Думаю, мы не можем себе представить, каких страданий стоило бабушке все это пережить и преодолеть. Но она сделала все, что требовалось.

Ребенок был совсем маленький, и чтобы сделать ему операцию, матери необходимо было лечь в больницу вместе с ним, чтобы кормить его и ухаживать за ним в процессе лечения. Медицинское учреждение, в котором лечили мальчика, находилось в Корчеве. Что представляла из себя больница в уездном городишке в первые послереволюционные годы, лучше не говорить. Но, тем не менее, даже в тех условиях врачи сделали для ребенка все, что требовалось. Губку зашили, все зажило так, как надо, младенца там не простудили, ничем не заразили. Проблема была решена своевременно, и о ней потом больше не вспоминали. Но иногда бабушка вскользь рассказывала, что в этой больнице ей, как и другим матерям, в течение нескольких дней, может быть, неделю, сколько требовалось для лечения ребенка, приходилось жить совершенно без всякой еды. Детям еще кое-какое питание полагалось, может быть, варили какую-нибудь кашу. Но для матерей не было предусмотрено ничего, время было голодное. Сельские жители сами перебивались кое-как. Но женщинам, которые находились в больнице с детьми, при том, что в деревнях у всех оставались семьи и дети, не приходилось ждать, что какую-то еду им принесут из дома. И персонал больницы, зная, что женщины голодают, мог предложить им только одно – картофельный крахмал, чтобы варить из него кисель. Разумеется, ни ягод, ни сахара для киселя взять было негде. И матери больных деток варили для себя кисель из крахмала и воды и ели его, и это помогало им продержаться столько дней, сколько было нужно, чтобы врачи могли вылечить их детей.