Незнание ни космических законов, ни социальных не освобождает от этой ответственности. Ответственность легла на Центр, единственно на Центр. Но очень многие пытаются (даже в Индии пытались) оспорить, говорили, что «Святослав Николаевич сам не знал, кому отдал». Вот не знал, кому он отдал! Вручил просто так! И более того, говорили, что Святослав Николаевич чуть ли не дар речи потерял в последнее время… Но у меня сорок восемь часов съемок со Святославом Николаевичем. Слава богу, что они есть, слава богу, что у меня в сумке на всякий случай лежит моя картина «Учитель учителей». Вы можете хотя бы фрагмент пойти и посмотреть. Да, у Святослава Николаевича затруднена речь, затруднено письмо, но это было полное сознание и полная ответственность за порученное Великой семьей и Великими Учителями, за то, чтобы внести в наш Дом, новый Дом, светлое начинание. Оно не ограничивается картинами, не ограничивается рукописными изданиями – оно вообще ничем не ограничивается, потому что это – путь. Как Иисус сказал: «Это путь», так и Учитель новый говорит: «Это путь». Если мы встанем на этот путь и будем глубже вникать в Живую Этику, мы защитить это можем серьезнее, потому что очень плохой бывает медвежья помощь. Человек хочет помочь, но не знает, о чем речь. Он всё путает, не может связать концы с концами, поэтому и не может за это отвечать.

Людмила Васильевна Шапошникова прошла длительный путь. Она ходила по Гималаям одна. Если вы скажете: «Могла ли ты, Наталья, пройти одна такой путь?» – нет, конечно, нет. Она ученица Святослава Николаевича в буквальном смысле слова, ей это было доверено. И оспаривать это сейчас – преступно. Но люди не понимают этого, они идут на это [оспаривание], и разгорается пожар. Хотят ли они [музей] сделать государственным? Пожалуйста, они скажут: «У вас нет…». Следующий шаг каков, на мой взгляд: они не дают это здание. Дальше они [скажут]: «У вас же российское достояние! Вы не можете его хранить в запасниках вечно. Пожалуйста, государству сдавайте». Приходят два молодца в сине-зеленых беретах (я не знаю, в каких) и говорят: «Всё. Это российское достояние». Через год приходит, извините, какой-нибудь шизофреник, и это российское достояние летит в костер. Я жуткую вещь говорю, но в принципе это возможно. В принципе-то это возможно! Поэтому здесь борьба разыгрывается, как высокая греческая драма: либо новое сейчас обретет плоть и кровь, либо здесь [будут], например, видеосериал показывать. Разве здесь, в этом маленьком зальчике, можно вместить по два раза картину? Слава богу, что здесь [психиатрическая] перевозка не стоит, а Наталью Сергеевну за шизофрению не могут отвезти, потому что она и о тонких телах говорит, и об огненных энергиях, и о жизни в иных домах планетарных, и так далее.

Пока еще мы действуем, и чем сильнее мы будем консолидировать наши силы, тем эти действия будут мощнее. И, я уверена, это и есть путь России. Нет, Россию мы не потеряем – мы ее еще не нашли. Нам указан путь, куда идти, что делать, чтобы это не было насильственной общиной. Ведь коммунизм – это насильственная община, страшная, тюремная, это тюрьма для детей, [где действует один] принцип – насильственный. Нет, нам совершенно другой путь указан – духовного очищения и возрождения. Поэтому смысл того, что я вам говорю сейчас, я бы свела к следующему – каждому, кто будет писать, прежде всего, наверное, нужно дать [самому себе] отчет, на какой он стороне внутри себя – это очень важно понять, чтобы искренне писать. Неискренняя защита будет работать против. Так что нужно понять внутренне, что это не физический путь, это путь, если хотите, и твоего личного духовного возрождения, и преображения.

Я была рада, я была счастлива, что в каждом крупном книжном магазине в Украине, во Львове лежат книги Живой Этики, лежат тома Елены Ивановны. И все это доступно для молодежи, доступно по цене. Но есть и другой момент. На моих выступлениях появилась вот такая книжоночка: Е.Дудкин, «Живая Этика с позиции православия». Кто же [написал] такую книжечку, мне было очень интересно, поскольку я должна знать своих оппонентов: «Автор – профессиональный военный журналист, в юности прошел практическую школу оккультизма и теософии». Простите, пожалуйста, кто из нас может в юности, будучи военным журналистом, пройти практическую школу оккультизма? Я лично не могла, меня бы тут же арестовали. Людмила Васильевна не могла. Кто-то из вас мог практическим оккультизмом и теософией заниматься? Нет?

Л.В.Шапошникова: КГБ.

Н.С.Бондарчук: Только КГБ. Только в КГБ, больше нигде этим не занимались, но там действительно занимались. И вот этому, извините, Иуде от КГБ, а другого нельзя сказать, поручено написать, а раз поручено – он ать-два, почему нельзя послужить здесь? Я только одно [высказывание] приведу: «В Америке Николай Константинович – талантливый художник, каких в общем-то и в России и за рубежом достаточное количество, быстро делается знаменитостью». Вот стиль этой книжонки! И это всё так. Но это первая ласточка. Это пока ротапринтное издание, быстро-быстро состряпано к моему приезду.

Л.В.Шапошникова: Есть еще экземпляр?

Н.С.Бондарчук: Людмила Васильевна, подарю. Есть у нас. Мы всё не взяли, естественно. Но я хочу сказать, что это первая ласточка.

Л.В.Шапошникова: Это не первая, Богородическая церковь уже дала первую ласточку, «Тибетское око», вот так^[24].

Н.С.Бондарчук: Да, но обычно за это берутся именно они, потому что если человек предан православию, он молится. Он в келейке сидит, за всех нас молится, если он истинно верующий. Если он связан с политиканами и политиками, он тут же подсуетится, где послужить, где приход, где яички, которые ему принесут верные, где с кого чего содрать и где, так сказать, авторские получить. Поэтому это очень серьезный момент.

Рериха будут очень бить и справа, и слева, потому что он – для всех. Живая Этика хоть и начинается [словами]: «В новую Россию Моя первая весть», но на самом-то деле она для всех. Это Учение для всех. [Оно] впервые синтезирует науку, этику и религию, а здесь его обвиняют в антирелигиозности. То есть сейчас борьба именно в этом. Политики всегда ищут, на что опереться, и выбрали православие. [Но такие] люди становятся [чем-то вроде] черной масонской ложи, потому что все, что завязано на политике, – всегда вырождается, всегда будет [соединять] людей [по принципу]: кого бить будем, против кого дружить будем и т. д. Я православный человек, мне больно об этом говорить. Мне больно говорить, что Святослава Николаевича Рериха в какой-то церкви, понимаете ли, самостийно решили не отпевать.

Л.В.Шапошникова: Отказались.

Н.С.Бондарчук: Отказались, а потом согласились, но уже в другой церкви, потому что разное, я бы сказала, «мое». Вы знаете, я вела часовой открытый эфир в Киеве, отвечала на вопросы. Мне звонит, предположим, Тернополь (причем ни слова о Будде не было сказано): «Вы мне про „свово“ Будду объясните. Почему я за ним должен идти?». Я говорю: «Почему Вы за ним должны идти? Почему? Вы это слышали в моих словах, да?..». Но было очень интересно. Второй человек, очень умный и очень образованный, сказал: «Знаете, до чего у нас договорились – наш украинский бог!». Как вам это нравится? «Наш украинский бог» – это совершенно серьезно было сказано. Давайте тогда – наш литовский, наш русский, наш еврейский, наш мордовский, наш татарский… И действительно сделаем из Иисуса Христа идола, раз он наш и только наш.

То же самое происходит и с рериховским движением: «Наш Рерих, не ваш. У вас один родился, а вот у нас – совершенно другой». В Америке нашлись люди, которые, пользуясь тем, что Живая Этика не имеет имени автора, говорят: «У нас есть женщина, которая это написала» (я говорю серьезно), и продают с именем. Женщина какая-то написала Живую Этику! То есть мы встречаемся, с одной стороны, с крутым невежеством. Можно улыбнуться, но ведь это факт. Мы в этом живем. С другой стороны – ростки будущего, на которые опирается душа человеческая. Поэтому жизнь этого здания – практически наша с вами задача, всех нас. Наша личная задача. Вот последний фильм Тарковского «Жертвоприношение» – гениальный фильм! Вдруг оказалось, что один человек может [отвратить] трагедию третьей мировой войны. Один! Если он искренен – может взять на себя эту задачу. Но мы-то не одни?! Мы-то можем сейчас, и наша задача – не третья мировая война. Это задача конкретная – вот дом, он пока еще пустой, его можно восстановить, в конечном итоге. Если здесь не поймут, давайте обратимся к Клинтону, к международному объединению. Потому что это – мировое достояние, не только России. Давайте обратимся к Индии, к президентской власти, попробуем сделать мирового уровня разговор, чтобы впоследствии друг перед другом не было стыдно.

В.Мехонцев: Извините, выступления затянулись. Переходим к вопросам. Хотелось бы предупредить: будете задавать вопросы, представляйтесь, пожалуйста, откуда вы, от какого издательства. Пожалуйста.

Вопрос: Геннадий Михайлович, Людмила Васильевна, вопрос технический (по поводу телефона для получения дополнительной справки) – если появится необходимость побеседовать с вами?

Л.В.Шапошникова: 203-68-72.

«Радио России»: Хотелось бы знать, какой на сегодняшний день ваш официальный статус в отношении этого дома и этого флигеля? Они числятся у вас в аренде или не числятся ни по каким документам? В правовую инстанцию по этому поводу вы не пробовали обращаться?

Л.В.Шапошникова: А как вы представляете себе, по какой части, по какому вопросу?

«Радио России»: Вы сами говорите: вам не отдают то, что вам принадлежит.

Л.В.Шапошникова: Относительно того, обращались мы или нет. В свое время, когда еще существовал СССР и культурная комиссия при Верховном Совете СССР, мы пришли туда, как говорится, решать с ними эту проблему. Они взяли наш документ, чтобы обследовать его насчет того, действительно ли он таков. Выяснилось, что он действительно таков. И тогда председатель этой комиссии, а им был Соловьев, сказал – подавайте в суд. Но пока есть вероятность, что «высшие», так сказать, прикажут «низшим» вернуть на основе этих документов, мы не хотим, и это четко, трепать имя Рерихов по судам. Это последнее, на что мы пойдем. Тогда мы будем иметь дело со всеми правовыми инстанциями и всем остальным. То есть мы выступим и будем судиться с Минкультом, с государством. Вот такая ситуация. Вы понимаете, что это дело большое, затяжное, и на это будет работать весь музей и весь Международный Центр, вместо того чтобы делать то благое дело, к которому мы приставлены. И поэтому мы стараемся сделать так, чтобы не обращаться пока к правовым органам, поскольку, вы знаете, у нас слухом земля полнится, и потом «выяснится», что Рерих кого-то обокрал, и пошло, и пошло. Это же быстренько делается.

«Радио России»: Может, просто в прокуратуру обратиться?

Л.В.Шапошникова: Наверное, это будет одна из инстанций, если не решится проблема так, как мы хотели.

«Радио России»: В принципе это гражданское дело.

Л.В.Шапошникова: Конечно, гражданское.

Вопрос: В решении о выделении вам усадьбы Лопухиных пишут, что с начала декабря Советский Фонд Рерихов перечисляет заказчику на проектно-сметную документацию. Вы действительно перечисляли какие-то деньги?

Л.В.Шапошникова: Да, весь проект был связан с нашими перечислениями, хотя мы, собственно, не являемся коммерческой организацией, но тогда нам помог Фонд Мира. Они нам перечислили два миллиона, на которые мы продержались до момента, когда стали сами зарабатывать и оплатили всю проектную смету и проект сам по себе и т. д., так что здесь у нас все вплоть до археологических работ, которые здесь проходили.

Радио «Московский Дом»: Насколько я понимаю, вся коллекция оказалась фактически в руках государства. Часть в руках Фонда, и в ближайшее время, учитывая те сложности, которые существуют, вряд ли возможно будет их воссоединить. А в процентном отношении, сколько картин находится здесь, сколько там?

Л.В.Шапошникова: Около 500 картин находится здесь, но недостатком нашей коллекции является то, что большинство работ посвящено одному сюжету – Гималаям. Это прекрасно, и всё. А те 288 полотен, которые мы хотим получить в свою коллекцию, – это сюжетные картины. И если мы это соединяем, получается прекрасная коллекция, которая наполняет музей. Из-за этого все и происходит. Святослав Николаевич так и представлял музей. Он сказал: «Вот это я вам сейчас отдаю (так судьба сложилась, что наследие забирала я), а это документ на ту выставку, которая у вас в Союзе. Сходите, пожалуйста, в Минкульт и от моего имени попросите». Кстати, он в письме к Ельцину просил: содействуйте, пожалуйста, возвращению коллекции картин, которая незаконно удерживается Минкультом и Музеем Востока. Есть у вас это письмо? Он буквально за три месяца до своей смерти писал его.

«Радио России»: Я позволю себе все-таки вернуться к правовой стороне дела. Я, честно говоря, не вижу здесь какого-то ущерба для авторитета Рериха. Вот какой правовой ряд, на мой взгляд, выстраивается. Во-первых, с чего все началось. Было письмо Святослава Николаевича относительно дома и Центра Рерихов. То есть мы имеем фактически дело с завещанием как с правовым документом. Второе: государство в лице правительства Н.И.Рыжкова приняло на себя определенные правовые обязательства, а Россия, как известно, является правопреемницей Союза. Третье: есть Госкомимущество, которому, по Указу президента, переданы все такого рода здания. И мне кажется, что общественная волна, это все замечательно, но нужно…

Л.В.Шапошникова: Простите, я вас перебью. Не Госкомимуществу принадлежит это здание, а Москомимуществу. Есть разница.

«Радио России»: Есть совершенно четкое основание для того, чтобы обратиться именно в Госкомимущество, чтобы решить на правовой основе все эти вопросы. Общественное мнение – это все замечательно, и мы будем, конечно, чем можем помогать и будем тоже вашими союзниками, но что процесс должен, безусловно, идти…

Л.В.Шапошникова: Я хочу отметить, что я с вами во многом согласна, и, надо сказать, что процесс идет. Дело в том, что у нас не только письмо Святослава Николаевича. У нас толстый документ – дарственная со всеми списками, каждый листочек подписан и заверен нотариусом в Индии, который для этого имеет международные полномочия. Вот еще один такой документ. Но кроме этого, что касается Госкомимущества, – этот памятник архитектуры, в частности, находится в распоряжении у Савина. Он у него на балансе, а это все муниципальная собственность. Была идея, между прочим, выработанная в том же Минкульте. Это ведомство очень разное. Одни хотят одно сделать, а другие хотят помочь, предположим, со зданием. Мы там выработали идею, что Минкульт обращается в Госкомимущество, в федеральную часть, и просит Госкомимущество взять это здание себе. Потом оно передает его Минкульту, а Минкульт отдает нам в безвозмездное пользование. Отдает – не отдает, это другое дело, но процесс шел. Был такой вариант. Но когда Госкомимущество (у нас, по-моему, период феодальной раздробленности, так можно исторически этот период охарактеризовать) обратилось в мэрию с просьбой передать его в федеральную собственность, то товарищ Лужков сказал: нет, мы вам ничего не отдадим. Все, процесс закончился. Это буквально месяц тому назад.

[Вот еще что], у меня к вам небольшое предложение. Я говорила о том, что мы написали Обращение за подписью крупнейших деятелей культуры и науки, и если кто-то заинтересуется этим Обращением и захочет помочь опубликовать его в своем печатном органе, то подойдите ко мне. Я дам копию этого Обращения.

Н.С.Бондарчук: Еще информация у меня, если кто-то захочет посмотреть фильм «Учитель учителей», то тоже оставьте свои координаты. Мы любой момент, когда будет свободным зал, выберем для этого, и я лично вас приглашу в ближайшее время посмотреть фильм «Учитель учителей» – это фильм в память о Святославе Николаевиче Рерихе.

В.Мехонцев: Ну, кажется, все вопросы решены. От имени всего руководства Международного Центра Рерихов приглашаем вас выпить чаю.

Спасибо.