«Адам, посмотри внимательно на этого человека, твои пути когда-нибудь с ним пересекались или нет?»– написала она ему под фотографией. И получила ответ через полчаса: « Никогда его не видел». Эми облегченно вздохнула, значит опасности нет, даже, если встретятся на вилле. Это ее успокоило и приободрило. Она знала, что вечером надо идти в гости к мэру и ушла с работы пораньше. Занятия с детьми японским языком она начала с самого их рождения. Все свои колыбельные песни она им пела на японском языке. Рудольф укачивал всех четверых малышей и пел им свои песни на немецком и, при очень хорошем настроении, – на испанском. Не смотря на то, что мальчики были на полгода младше девочек, они уже перегоняли их в весе и росте.

Как только Эми вошла в дом, Гретта позвала ее к себе.

– Эми, это, конечно, очень хорошо, что у нас уже четверо малышей, два твои клона,– а значит две твои сестры, и два клона Рудольфа, то есть еще два маленьких сына мои и Генриха, братья Рудольфа, а ты собственного ребенка не хотела бы иметь от Рудольфа ?

– Гретта, очень хотела бы иметь нашего с Рудиком ребенка, но я вряд ли смогу выносить плод.

– Когда-то, Эми, и я так думала, но отец Генриха, прописал мне пилюли, велел принимать перед сном две недели, и как видишь, у меня трое детей. Я дам тебе это лекарство, постарайся принимать его перед сном, и может быть вам с Рудольфом повезет и у меня будет внук, а у вас ваш собственный малыш.

– Попробую, Гретта, а вдруг действительно эти чудо – пилюли и мне помогут.

Гретта принесла Эми таблетки. Та их взяла и сунула в карман халата.

« А что, можно и попробовать,– подумала Эми,– возможно и рожу, как все нормальные женщины».

Вечером вся Семья Краузе в полном сборе и принаряженная была готова идти в гости к Петерсу. Больше всех нервничал Гюнтер. Ему казалось, что все друзья юности начнут его укорять и жалеть. «Вот мол, сбежал, а мы тут без тебя видишь каких высот достигли, город преобразили, не позволили уйти в небытие нашим любимым предкам и женщинам, а теперь новую расу людей выводим. А ты там в Берлине выше своей частной клиники так и «не прыгнул»,– думал Гюнтер и все больше хмурился.

– Ты чего такой напряженный?– спросил Генрих брата,– не переживай, тебя все помнят и будут рады встречи с тобой.

Семья Краузе к мэру города пришла первой. Петерс пригласил всех в дом, на улице в саду прислуга накрывала длинные столы и расставляла скамейки. Как только Гюнтер вошел в комнату, навстречу ему поднялась с ребенком на руках Мэри, девочка обнимала женщину за шею и что-то шептала ей на ухо.

–Мэри, чей это ребенок?—спросил Гюнтер.

– Не удивляйся, Гюнтер, что точно такие две девочки есть у Эми, а это наша Чио, наша доченька, клон Эми. Наши дети с Петерсем выросли и уехали, а мы вот на старости лет решили себя побаловать такою дочкою.

В комнату вошел Петерс.

– Ну, здравствуй, бродяга – Гюнтер, долго же ты не появлялся в наших краях. Что там нового в твоем Берлине? По – прежнему всем заправляет мадам Меркель?

– А меня, Петерс, больше интересует сегодня не Берлин, а все вы и ваш, то есть наш город,– подавая руку мэру, проговорил Гюнтер.

–Какая славная у тебя девочка, одно загляденье, только смахивает очень сильно на японку, а не на немку. Тебя это не тревожит?

–Нисколько, Гюнтер, наша дочка просто ангелочек, еще года нет, а уже говорит, бегает, поет, а когда я долго заснуть не могу, она по моему животу приползет к моему лицу, погладит меня по глазам и скажет: « «Спи, папа, спи, спокойной тебе ночи», – не поверишь, моментально засыпаю, Мэри потом ее уносит в кроватку. Я очень благодарен Эми за такой нам подарок».

– Вижу, вы тут все даром время не теряли, видел городские казармы, солдат много?

– Присаживайся на диван, Гюнтер, пока все гости не собрались, я тебе сейчас наш парад покажу. Мэри, принеси наш новый компьютер.

Мэри принесла компьютер, плоский, без крышки, похожий на телевизор, с раздвигающимся экраном.

–Тебе, Гюнтер, картинку как показать? Покрупнее или в обычном режиме?

– Давай покрупнее, хочу ваших солдат рассмотреть.

Петерс включил видео военного парада в городе. По площади маршировали солдаты один в один: высокие, загорелые, с безупречной выправкой, русоволосые, сероглазые и почти все на одно лицо.

– Останови здесь,– попросил Гюнтер,– хочу рассмотреть более детально каждого.

–Они все абсолютно одинаковые,– все похожи друг на друга!—воскликнул Гюнтер,– как их много! Целая Армия! Куда вам столько солдат?

– Не только нам, Гюнтер, а твою Европу думаешь кто защищает?

Ваши наркоманы или турки с арабами? Все ваши элитные войска—это наши солдаты. Ты что думаешь, мы на какие деньги тут все живем? Вся прибыль городу от нашего гарнизона. Наши контрактники в ваших войсках в самых горячих точках планеты служат. Мы своих солдат со школы готовим, они у нас как дипломаты, минимум должны три языка знать, а офицеры по пять языков изучают. Детские сады, школы, все учебные заведения для наших детей города бесплатны – это заслуга нашего гарнизона, и заслуга твоего брата и его команды, если бы не Генрих Краузе, нам бы никогда не создать такой элитной армии. А ведь это твои родители , Гюнтер, первыми решили попробовать сделать клонов наших доблестных моряков – воинов, что оставались после Второй мировой войны здесь с нами. А теперь твой брат продолжает трудиться на благо всего города и не только. А тебе в Берлине лучше живется, чем нам всем вместе здесь в своем городе, который создали для нас наши родители, а мы продолжаем обустраивать его для наших детей?

– Да как тебе сказать, Петерс, даже не знаю, что ответить. Вы здесь как-то все вместе, вечера, друзья, работа, а я , после смерти жены, все больше один вечера провожу.

– Так что тебя там держит? Возвращайся, в клинике работа для тебя тоже найдется, ты же врач!

– Я не могу так сразу ответить, мне надо подумать. У меня в Берлине частная клиника, сын совсем пацан, еще в университете учится.

– Ладно, пошли к гостям, видишь, сколько народу пришло на тебя посмотреть. Забыл уже, наверно, всех.

– Да, нет, Петерс, всех своих друзей помню и часто вспоминаю.

Вошли в сад, гости встали из – за столов и поприветствовали хозяина дома и вновь пришедших людей. Начались расспросы, разговоры о жизни, о политике, о любви , об армии, о том, что еще планирует мэр построить в городе и прочих мелочах. Старые друзья узнавали Гюнтера, подходили, здоровались, расспрашивали о жизни в Германии, а Гюнтер все время искал глазами Эмму, но ее все не было. И вдруг она появилась как русалка из-под воды, в серебристом платье, отливающем рыбьей чешуей при лунном свете и свете электрических фонарей, а на голове венок из цветов. Она сразу подошла к Гюнтеру:

– Можно рядом присесть?—Гюнтер подвинулся.

– Да, дорогая Эмма, садись , а то я уже надежду потерял тебя здесь увидеть.

– Что ты, Гюнтер, это я для тебя наряжалась, угости конфеткой, как в прежние времена, я их так любила – твои конфеты.

Гюнтер обвел глазами стол, увидел вазы с конфетами, подошел, набрал две горсти, и высыпал на стол перед Эммой.

– Вот, Эмма, конфеты тебе, а если согласишься со мной поехать в Берлин хоть на недельку , в гости, весь дом конфетами завалю,– улыбаясь и смущаясь говорил Гюнтер.

– А давно я не гостила в Германии, возьму отпуск и поеду к тебе в гости, если с приглашением не шутишь, Гюнтер, а то ведь я женщина серьезная, могу и претензии тебе предъявить.

– Что ты, Эмма, я даже не знаю, как это шутить, давно разучился. Я приглашаю тебя к себе в Берлин в гости, принимай предложение.

– А принимаю,– засмеялась Эмма,– но тебе придется для меня у командира части отпуск выпрашивать. Он вон сидит на краю другого стола. Только не сегодня, завтра приходи в часть и на трезвую голову все вместе поговорим о моем отпуске. Согласен?

– Согласен, милая, ты такая необычная, такая красивая, можно я хотя бы руку твою поцелую.

– Гюнтер, давай целоваться будем позже и без свидетелей, смотри как на нас все смотрят.

Эмма встала, подняла бокал с вином:

– Дорогие друзья, горожане, разрешите мне произнести тост в честь нашего гостя Гюнтера Краузе, за его здоровье, счастье и благополучие, а еще за то, чтобы он не забывал своих корней.

Все подняли бокалы, выпили и загалдели каждый на свой манер с рядом сидящим соседом. Эми шепнула на ухо Рудольфу:

– Давай сбежим, а то няньки наши уже детей спать должны укладывать, а малыши без наших песен не уснут.

–Хорошо, любимая, выбираемся осторожно, будто по нужде выходим.

Эми и Рудольф выбрались из– за стола и пошли домой.

–А как же машина? – спросила Эми.

–Завтра заберу, отец за руль не сядет, видела, сколько он пива выпил. Родители пешком дойдут, как мы с тобой.

Дети уже лежали в кроватках, нянька им пела песню на немецком языке. Эми отпустила прислугу и сама стала укачивать малышей. Ей нравилось возиться с детьми, она любила их и они тянулись к ней, отвечая взаимностью.

Гюнтер, после вечеринки у Мэра, пошел провожать Эмму да там и остался. Эта женщина ему очень нравилась, и он хотел увезти ее с собой. Пора было думать о новой женитьбе, дом без женщины– сирота. Да и одиночество ему уже изрядно надоело.

Эмма приготовила чай и позвала к столу Гюнтера:

– Чаю хочешь?– спросила она,–присаживайся, а то остынет, тебе с медом или с сахаром ?

– Эмма, а у вас в городе и мед свой? Пасека есть?

– И пасека есть, и пчеловоды, и лес специально липовый, где пасеки круглый год стоят, и не только мед у нас есть…– Гюнтер не дал ей договорить, он подошел к ней, повернул к себе и крепко поцеловал в губы.

– Эмма, милая, давай оставим чай на утро, неужели ты не видишь, что я не могу дождаться той минуты, когда мы окажемся в постели. Тебя раздеть или ты сама разденешься?– спросил он. Эмма растерялась, даже как-то оробела и проговорила шепотом: « Сама разденусь». Гюнтер поднял ее на руки и понес в спальню, положил Эмму на кровать, в секунду снял с себя всю одежду, и оказался рядом с ней. Эмма никак не ожидала такого напора, ей и самой хотелось любви и ласки, но не так быстро, она бы предпочла сначала ухаживания, цветы, а тут сразу после первых встреч и постель. Гюнтер почувствовал ее скованность:

« Прости, Эмма, но мы с тобой оба врачи, нам не по 20 лет, и прелюдии давай оставим на потом, я много времени уже не имел женщины и боюсь, что, если сейчас не начнем секс, то все мои старания будут напрасны. Не сердись». Не успела Эмма сказать даже двух слов в ответ, как Гюнтер уже был на ней и с упоением мял ее груди, своими губами закрывал ей рот и медленно, с наслаждением приподнимался над ней и опускался снова пенисом в ее лоно, теплое и узкое, сжимающее его член до боли. Ему это нравилось, он боялся кончить быстро, не дав понять женщине вкус секса с ним, и Гюнтер старался не возбуждаться чересчур, медлил и все же кончил буквально через 10 минут, издав странный булькающий звук. Эмма от такого секса мало что поняла, хотела подняться, но Гюнтер не пустил ее, он снова накрыл ее собой, и продолжил удовлетворять свою мужскую потребность на этот раз размеренно, стараясь доставить удовольствие не только себе, но и партнерше.

Утром ни Эмма, ни Гюнтер проснуться не могли, они так обессилили от ночных упражнений, что не слышали ни будильника, ни телефона. И все же ей пришлось звонить в часть и отпрашиваться на сутки. Глав. Врач медсанчасти был очень недоволен поведением Эммы, он понимал, что раз она не вышла на работу, значит ночь провела с любовником. А ведь он сам имел на нее виды. А теперь выходит, этот приезжий Гюнтер его опередил. Но по телефону ответил:

« Хорошо, Эмма, даю тебе увольнительную всего на одни сутки. Завтра с утра быть в части».

Гюнтер на целый день и целую ночь снова остался у Эммы. Брату он позвонил и сонным голосом сказал: « Не жди, я у Эммы». Генрих уже и сам догадался, где можно найти Гюнтера. И подумал:

« Вот и замечательно, хватит ему вдовцом ходить, может Эмму увезет, а может и сам останется, что ему одному в Берлине делать?». Эмма на предложение Гюнтера поехать с ним в Берлин на недельку в гости, согласилась. « Посмотрю, что там у него и как, да может с собой и увезу назад,– подумала Эмма,– одной тоже с таких лет не сладко, молодая ведь еще и мужчина в доме всегда нужен, да и Гюнтер мне подходит, в постели он еще ого—го! ».

Гюнтер и Эмма лететь в Берлин собрались в субботу. « Это здорово,– подумала Эми, – что Гюнтер улетает в субботу, а Полковник именно в субботу прилетит ко мне, Рудольф отвезет дядю и привезет Адама на виллу. Я все упакую в его дипломат и мы улетим с «папочкой» на остров в воскресенье. Как все хорошо складывается».

Эми вечером в пятницу подошла к Рудольфу:

– Рудик, ты завтра везешь Гюнтера и Эмму в аэропорт в Буэнос– Айрес, завтра прилетает и мой отец, не мог бы ты немного подождать в аэропорту и встретить моего отца там и привезти его домой.

– Да, любимая, нам повезло, что один улетает, а второй прилетает в один и тот же день,– засмеялся Рудольф,– ну конечно встречу, не беспокойся, наверно твой папочка подарков везет столько, что одному не унести.

– Да уж, бесполезные подарки покупать– это он умеет,– в ответ поддакнула Эми,– но иногда он и дельные советы дает, а если попросишь, то купит то, что нужно. А нам с тобой сейчас что-нибудь нужно?

– Да вроде у нас с тобой все есть, у детей тоже,– сказал Рудольф.

– Тогда я звоню отцу и говорю, что ты его встретишь.

Эми позвонила Полковнику: « Добрый вечер, папочка, тебя в субботу встретит Рудольф в аэропорту, ты во сколько планируешь прилететь?

Рудик отвозит дядю в аэропорт к 12 часам , было бы здорово, если бы к этому времени и ты прилетел.

– Постараюсь, любимая доченька, для тебя все что угодно, я уже у китайца был и подарков тебе и твоим детям накупил целую гору, потому машину посторонними людьми не загружай, а то места для сумок не хватит.

– Самое главное, папочка, дипломат не забудь, в него положи все ценное, все же мой тебе подарок, хочу тебя видеть с ним, как преуспевающего бизнесмена. Жду тебя, папуля, обнимаю и целую.

В субботу Рудольф отвозил в аэропорт Гюнтера и Эмму, а привез Адама Хука, (в семье Краузе его знали как Гарри Эванса, английского бизнесмена и отца Эми). Эми вышла встречать « папочку» на крыльцо.

Они обнялись и поцеловались по родственному, Эми сразу же заметила на руке Полковника браслет и поняла, что он от китайца с «секретом», который ей хорошо знаком.

– Папуля! Ты купил мне к моим украшениям новый браслет!– воскликнула Эми, расстегнула браслет на руке Адама и надела себе на руку,– спасибо, папочка, он мне так кстати, и целуя его в щеку прошептала ему на ухо,– этот браслет нужен мне, а тебе он ни к чему, не рискуй и не хитри.

Все вошли в зал и Адам начал высыпать на диван игрушки и детские вещи, купленные им в Танжере.

–Ну что я говорила!– засмеялась Эми,– папочка накупил всякой всячины, только все ни к чему! Так и не научился делать нужные покупки. Но все равно, папуля, я тебя люблю и обожаю.

И Эми поцеловала Полковника в губы.. Вышла Гретта:

– Всех приглашаем к столу, скоро ужин, а мы еще не обедали, ждали вас, Гарри.

– Отцу и Рудольфу нужно сначала умыться с дороги, а потом уже за стол садиться,– сказала Эми,– я провожу папу в его комнату, Рудик, тоже переоденься и няням скажи, чтобы детей покормили и к концу нашего ужина принесли наших малышей в зал.

– Слушаюсь, моя королева,– заулыбался Рудольф,– он с каждым днем влюблялся в свою жену все сильнее и сильнее, находя в ней очарование женщины, матери и любовницы. « Как же мне повезло,– думал он постоянно,– что она выбрала именно меня, о лучшей жене даже мечтать невозможно».

В комнате Полковник передал Эми дипломат:

– Ну ты, доченька , и хитрюга, и браслет сразу забрала, как догадалась?

– Папочка, во – первых, браслет женский, а во– вторых, такие браслеты делает только мой китаец, а в-третьих, он тебе ни к чему, опасно тебе с ним ходить. Переодевайся, умывайся и к столу. А вечером пойдем на концерт в гарнизон. Вот там самое интересное и увидишь.

Эми взяла дипломат у Адама и пошла в свою комнату. Рудольф уже переоделся и ждал Эми.

– Рудольф, а мы сегодня всей семьей после ужина идем на концерт в гарнизон, городская консерватория и школа танцев устраивает именно там свои показательные выступления. Я надену свое любимое платье, малиновое, в котором ты меня встретил в Берлине, ты тоже понаряднее оденься, будем сегодня с тобой на бис танцевать аргентинское танго. Не забыл еще, как мы танцевали на глазах у моего папочки и твоих друзей в том ресторане?

– Рудольф подошел к Эми, обнял ее, чуть приподнял и поцеловал в губы: « Любимая моя жена, разве я могу забыть тот вечер, который подарил мне такую королеву? Только не слишком ли ты будешь выделяться в своем наряде среди всех наших дам? Там будет так много военных, что я могу тебя и приревновать к кому-нибудь».

– Рудик, смотри какой браслет мне привез папочка, и мое ожерелье, эти украшения смотрятся только с этим платьем.

– А кого ты хочешь свести с ума своим нарядом сегодня ? Весь гарнизон солдат? Мне не придется из-за тебя ни с кем стреляться?– улыбался Рудольф, и целовал Эми. Потом поставил ее на пол: «Ладно, одевайся как хочешь, но первый танец с тобой, мой, по праву мужа».

Эми смеялась: « Я думаю, что если стреляться то мне из-за тебя придется, ты у меня такой красавчик, секретарша Петерса на меня волчицей смотрит, потому что ты достался мне, а не ей, ладно, помоги застегнуть ожерелье». Эми и Рудольф оделись и нарядные вошли в гостиную. За столом уже все сидели. Полковник увидел Эми в платье, которое он ей дарил и закашлялся, воспоминания связанные с этим платьем были у него не из приятных.

– Куда это вы так вырядились? – спросила Гретта.

– Мама, разве ты забыла, что сегодня концерт в гарнизоне и мы все туда приглашены?

– Надо же, а я и забыл, – проговорил Генрих, наливая в кружки пиво,–

придется тоже наряжаться. После ужина няни принесли детей. Девочки уже лопотали и пытались петь песенки сразу на трех языках, а мальчики сидели на диване и спокойно всех разглядывали.

– Как быстро они выросли,– сказал Адам,– только что были малютками, а вот уже и бегают, и песенки поют, Эми, дай мне подержать их на руках.

– Садись, папа, на диван и девочки сами залезут к тебе на руки.