Читать книгу «Слепой. Над пропастью» онлайн полностью📖 — Людмилы Анатольевны Мороз — MyBook.
cover

– Да, старушка перед смертью оставила денег на кормежку любимца. – Алина вложила в ладонь ключи. – Это от квартиры и входной двери.

– Может, чаю месте попьем?

– Нет, мне пора, работа не ждет! – Сестра грустно вздыхает.

– Да подождет работа, никуда не денется. Не волк, в лес не убежит. Алина помолчала несколько секунд.

– А ты прав. Можно немного задержаться. Десять минут ничего не решают. Скрипнул стул. Она звенела посудой, наверное, искала чашки. Шипит электрический чайник. Я ощущаю аромат отличного цейлонского чаю. Хлопает дверца холодильника. Звякает тарелка. Потом другая. – Чай готов! – Алина пододвигает чашку с ароматным чаем. – Бери бутерброд. И рассказывай, как жил после того, как мой папаня тебя с работы в фирме турнул?

– Для тебя не секрет, что плотно подсел на игру. Вначале по маленькому.

– Ну, да, аппетит приходит во время еды. – Ощупью нахожу бутерброд.

– Класс, с красной икрой. Давненько не баловался такой едой. И, откусив, прожевал. – А потом затянуло. Сделал очень большую глупость в надежде отыграться.

– Даже так? Что ж такого ты, стреляный воробей, такого учудил?

– Зачем повторяться? Сама знаешь, продул в карты квартиру. Хотел было отыграться, но денег не было. Нанялся телохранителем у одного крутого дяди. Н да.

– А что дальше?

– Это была моя самая большая ошибка в жизни! – Выдыхаю с отчаянием. – Да лучше бы в такое осиное гнездо не совался!

– А что такого? – Настораживается Алина.

– Крутой дядя приторговывал оружием. Это я потом узнал. А так со стороны строительная фирма, параллельно грузоперевозки. Не знаю, что между собой не поделили. Может, начался очередной передел сфер влияния. В общем, попал к переделку.

– Наверное, конкуренты подстроили.

– Это пьяному ёжику понятно.

– «Форд» протащило вдоль всего оврага. Босс и напарник, что был за рулем, оба сразу погибли. Один я выжил. Возможно, потому что в сам момент взрыва спал на заднем сидении. Но, как видишь, ветровым стеклом порезало лицо, и повредило глаза. Хирург удалил, сказал, спасать нечего.

– Да, все печально. Если глаза были, может, оставался мизерный процент восстановить зрение. – Алина налила себе еще коньяка. И не закусывая, выпила.

– Увы, что случилось, то случилось. Глаз нет. Зрение сам Господь не вернет. – Я откусил бутерброд. – Ты там работаешь, где была?

– Да, адвокатом! – Женские пальцы прикоснулись к ладони. – Хочешь, закажу глазные протезы? Какого цвета? Карие или зеленые?

– Не издевайся!

– Так я серьезно.

– Не трави душу. И так тошно. Дерьмовая судьба инвалида, жить от пенсии до пенсии. На эти чаевые от жмота. – Горькая улыбка скривила губы.

– Тогда возьми очки. Это твои, черные «терминаторы». Ты забыл, когда уходил с нашей фирмы. Все таскала с собой в сумочке, думала отдать при встрече. Я ощупывал пальцами очки. Это те самые, что купил в подземном переходе. Потом надел.

– Так тебе будет немного лучше. Но судьбу, даже самую дерьмовую, всегда можно исправить.

– Отрастить новые глаза? Это невозможно! Я не морская звезда, и таких способностей к регенерации у меня нет.

– Я что-нибудь придумаю.

– Коробки клеить или ручки шариковые собирать в обществе слепых? – Со злостью процедил сквозь зубы. – Какого черта, это мне разве поможет? – Я отпил крупный глоток коньяка. Это немного успокоило.

– Не чертыхайся, и перестань злится! Злость тебе не помощник. Что делать? Пока не знаю, мне нужно время, чтобы подумать. Затрезвонил мобильный телефон. Алина, посмотрев на экран, грустно вздыхает. – Пока возвращаться на работу. Я побежала, уже опаздываю на встречу с клиентом. Будет время, на днях обязательно загляну. Да, вот еще тебе мобильный телефон. – Женщина всунула в ладонь продолговатый предмет.

– А зачем эта штука мне нужна? – Я мысленно добавил, «что коту презерватив!». Но вслух этого не стал говорить. Грубовато для сестры. – Все равно ничего не вижу. И звонить, кроме тебя, некому.

– Будет время, сама звякну. Алина принялась убирать посуду в шкафчик. – Бутерброды в холодильнике! Не увлекайся коньяком! Я побежала на встречу. – Дверь за Алиной захлопнулась. А остался в комнате, в новой жизни. Нужно привыкать к своему новому положению. На коленях спал Маркиз. Если я не умер, если меня успели довезти до больницы, и прооперировать. Если я не загнулся после операции, значит, в небесной канцелярии на мою персону есть какие-то планы? Бог почему-то не списал меня в утиль. Нужно царапаться! Не сдамся! И с чего начинать? Наверное, с самого простого. С бытовой самостоятельности.

Пятая глава.

В коридоре я столкнулся только с одним соседом.

Алина давно укатила на встречу с важными клиентами. Но в комнате все еще висело облачко ароматов французских духов, терпких и загадочных. К нему примешиваются запахи крепкого кофе, шоколада и ментоловых сигарет. Наверное, так пахнет современная женщина. Я сижу около стола, и сжимаю обеими руками чашку, вдыхаю аромат горячего чаю. Редко, очень редко сейчас встретишь мужика, меняющего четвертый десяток, без проблем со здоровьем. У одного болит позвоночник или ноги. У второго барахлит желудок. У третьего печень шалит от пивасика и жирной закуси. А четвертого мучит мигрень. Высокое давление, боль в суставах, ревматизм, радикулит, эти болячки становятся лучшими друзьями, и так до конца жизни.

Но у меня такого балласта нет. Каждый раз, проходя медосмотр, слышал: «С таким здоровьем можно хоть сейчас лететь хоть в космос!». Да. В космос. Это осталось в прошлом. У меня впервые появились проблемы со здоровьем. Точнее, теперь была одна проблема. Глаза. Вернее, их полное отсутствие.

Я инвалид? Эта мысль резанула по душе не хуже осколка стекла. Как жить, если весь мир во тьме, и что тебя ждет дальше вытянутой руки, не знаешь? Но хватит себя жалеть! Пора выходить в новый мир, и знакомиться с соседями.

Я допиваю холодный чай. Встаю, и начинаю движение.

– Ах ты, черт! – Первое, так сшибаю стул. Но меня не останавливает такая мелочь, как боль в ушибленном пальце ноги. Кое-как нащупываю дверь, выхожу коридорчик.

Это настоящее царство пыли, паутины, тряпья, спрятанных в старых полках, шкафчиках и коробках. Тут же с кем-то неожиданно сталкиваюсь.

– Извините. Я не хотел зацепить. – Виновато бормочу, поправляя черные очки. Вот блин, чуть не слетели! Зачем пугать соседа? Хотя, кто его знает, мужик все-таки, не барышня кисейная. Возможно, похлеще, чем моя покарябанная, безглазая рожа, в своей жизни повидал.

– Привет, парень, коли не шутишь! – Сосед подает ладонь, широкую, как совковая лопата, покрытую старыми мозолями. И дышит в лицо запахами сигарет, дешевого пива и копченой рыбы. – Я Петр Матвеевич, для тебя попросту дядя Петя. – А ты, значит, Максимка? Помню, помню тебя еще мальцом. Смышленый парнишка, даже чересчур. С мамкой в гости к бабке частенько приходил. Твоя мамка-то как поживает? Я тяжело вздыхаю. Во рту сухо, язык царапает небо. Глотаю горькую слюну. Голос звучит тяжело, глухо.

– Мамы нет.

– Уехала на заработки, что ли?

– Моя мама умерла.

– Давно? – Выдыхает перегаром в лицо удивленно старик.

– Не знаю, для кого, может давно. А для меня это случилось как вчера. А так лет десять уже прошло. Старик молчит, кашляет в кулак:

– Извини, не хотел ворошить старое. Так молодая же была. С чего же так рано представилась?

– Сердце прихватило. Скорая поздно приехала, не успели спасти.

– Эт у них постоянная отговорка. Как на свою дачу поехать, так бензин есть. Как кому помочь, откачать, так бензина нет.

– Если бы я был в тот момент дома, то не стал бы дожидаться «неотложку». Сам бы отвез в больничку. Может, мама была бы жива. Но я в тот день был в командировке. Соседи «Скорую» вызывали. Я, когда вернулся домой, на сами похороны попал.

– Понятно, все понятно. – Пожевал губами старик. – Знать, ты бабе Паше родственник, что седьмая вода на киселе.

– Седьмая, не седьмая, а комнату отписала. – Я не смог удержаться от кривой, полной ехидства, ухмылки.

– Ладно, ладно! Не ершись, как подросток неразумный! Пошли, покажу, где тут санузел, где ванна и кухня. Ты, милок, считай шаги, чтобы не сбиться с правильного курса. Да запоминай. Сам потом ходить будешь. Тут нянек нет.

Дядя Петя, как заправский гид, начинает экскурсию по квартире. Через пять минут известна вся планировка квартиры. Я теперь точно располагаю сведениями, где кухня, где

чаю вскипятить, где помыться, где побриться, где отлить.

– А теперь пошли, посидим, пивасика попьем, да о жизни покалякаем. – Петр Матвеевич схватил за руку. И потащил по узкому коридору. Там усадил за стол.

Да, жизнь, как американские горки. То вверх, то вниз. Если бы кто сказал полгода назад, что буду пить чай за столом покойной бабки, на простой кухне коммунальной квартиры, то никогда и ни за что бы в это не поверил. Но судьба, как капризная женщина, непредсказуема. Я сижу за кухонным столом. Слушаю, как горит газ, начинает шипеть чайник. И с удовольствием вдыхаю запах пива, копченого сыра, рыбы, и еще чего-то неуловимого, присущего для простой коммунальной квартиры. Слушаю словоохотливого соседа.

– Кухня тут простая, без затей. Три стола, три плиты. Три мусорных ведра. Плита одна моя, другая уже твоя. Третья соседа, что укатил на заработки. Забыл, как его звать, хотя это теперь неважно. – Звякают банки с пивом. – Бери, наслаждайся жизнью, пока топчешь землю на этом свете. О, мой милый пивасик! Давненько тебя не пивал. Месяцев шесть, или семь назад. Нужно вспомнить, когда это было в последний раз? Наверное, до катастрофы, что разломила мой мир на две части. Я беру одну жестяную банку, провожу по ней ладонью. Ощущаю под пальцами холодную, запотевшую жесть. Делаю первый глоток.

– Сегодня мне классно подфартило. Пенсию выдали. Да в трамвайном депо зарплату выплатили. Хоть половину от того, что обещали. Но и за то начальству спасибо. Есть хочешь? Чай будешь пить? Я вспоминаю, что не так давно пил горячий чай с парой бутербродов. Но, видно, организму спецназовца, оголодавшему после «больничной» диеты этого было маловато. Да время было уже далеко за обед.

– С удовольствием!

– Сейчас немного перекусим. – Сосед хлопнул дверцей холодильника, и деловито зашуршал пакетами. – Хорошо, что ты у нас поселился. А то вечерами бывает так скучно, что волком выть охота.

– Классное пиво!

– Баварское! Продавщица говорит, что сегодня, еще утрецом, завезли. Закусывай, чем Бог послал. А Бог послал неплохую закусь. Копченую рыбу, соленый сыр, косичками заплетенный, сырокопченая колбаса, и соленые орешки.

– Неплохо живешь, однако! Неплохо!– Я захватываю горсть орешков, и смачно похрустываю.

– А что мне, деньги мариновать, или в кубышку складывать? Детей нет. Оставить наследство некому. А в гробу двойного дна не имеется. Да и в саване карманов не придумали. С того света не вернешься попить пивка под рыбку. – Старик вздыхает, шипит открываемая банка. – Я на этом свете остался один. Свою Марию недавно схоронил. Тридцать пять лет прожили вместе, если не больше. Хоть и ядовитая бабка была, но лучшей не будет.

– А еще кто живет в этой квартире?

– Еще один был фраерок. Тут бабуся год назад померла. Та еще была змея! Твоя бабулька против нее была цветочком! Плюнет, пол прогорит. Так парнишка прикупил у наследников комнатушку. – Дядя Петя смачно отхлебывает пиво, и хрустит орешками. Не прожевав, говорит, – Пожил пару недель. А потом исчез, как в воду канул. Люди говорили, что вроде бы укатил а Польшу, на заработки. Скоро, как полгода квартира закрытая стоит.

– Понятно. – Я отхлебываю пива, беру кусочек сыра и копченой колбасы. Голод начал постепенно исчезать.

– Ты извини, а что спрашиваю. Чего ты очки черные нацепил? Косоглазый, что ль? Так меня этим не напугаешь. Я на Кубе и в Анголе был. В Египте, Вьетнаме. Даже немного Афгана прихватил. Там всякого насмотрелся, что ничем не проймешь. Я, поди, не кисейная барышня из Смольного.

– Эх, если бы я был косой. – Я грустно вздыхаю.

– Так чего ж очки нацепил?

– Все намного хуже. Я слепой.

– Вот бедолага, не повезло, не повезло. – В голосе соседа прорезается едва скрываемая жалость – Он пододвигает ко мне еще банку пива. – Пей, сынок. Как сейчас помню, моя старуха, гореть ей в аду, и твоя бабка, тоже не розочка, за этим столом постоянно мыли твои кости. Ты ведь игрок? Я едва не поперхнулся пивом. Да, быстро слухи по городку расходятся, очень быстро. Откашлявшись, ответил:

– Было дело.

– А с картами теперь как?

– С игрой все, завязал с этим. Не хочу просадить и эту халупу. – Я допиваю холодное пиво.

– Ну, ежели скучно будет, зайду на огонек. В шашки там, или шахматы хоть немного сечешь?

– Да, когда пацаном был, мама записывала в шахматный кружок. Так уже сколько лет прошло! Могу немного подзабыть.

– Ничего, напомню.

– Премного благодарен за пиво. Пойду.

– А как же чай?

– Спасибо, не хочу. Устал после всей больничной кутерьмы. – Я встаю из-за стола.

– Ага. И мне нужно сбегать в магазин за сигаретами. Не куришь?

– Нет. С куревом завязано.– Ощупывая стены, начинаю медленное движение в сторону комнаты. Сзади догоняет сосед.

– Может, помочь, провести по коридору?

– Нет, я сам должен это сделать!

– А ты гордый! Хотя правильный. Нужно самому всему учиться, няньки все время рядом не будет. Я медленно, шаг за шагом, продвигаюсь по коридору. Миную закрытую комнату таинственного соседа. И наконец, захожу в комнату. Это путешествие, простое для зрячего, окончательно выматывает слепого. Обессилено падаю на кровать.

Да, что за странные гримасы судьбы! За сегодняшний день на мою голову свалилось слишком много новой информации! Дом престарелых, смерть бабули, наследство, переезд. Все это кружилось передо мной, как в огромном калейдоскопе. Рядом мягкое, пушистое трется о руку.

– Что, бедняга, у тебя, кроме меня, никого не осталось? Маркиз, как будто понимая, отвечает мяуканьем. – Жрать хочешь? Сейчас покормлю.

Пересилив усталость, медленно поднимаюсь с кровати. Где может стоять пакет? По логике вещей, точно на холодильнике! – Размышляю, опираясь о край стола. Так и вышло, как думал. Большой пакет с кормом нащупываю на холодильнике. Там же и стоит миска Маркиза. Я насыпаю две пригоршни, и ставлю под стол. Запах корма чем-то напоминает горечь силоса. Кот хрустит. Видно проголодался, ежели жрет такую отраву, которую я в рот бы не взял. Я открываю холодильник. Пахнет колбасой, сыром, сметаной и молоком. На второй полке нащупываю тарелку с бутербродами. Ага, по запаху понимаю, что это колбаса и сыр. Я беру один, и начал жевать. Маркиз, учуяв любимый запах, забыл о кормежке, трется о ноги и мяукает, вымаливая кусочек. Не хватает, а вежливо берет из рук угощение, принимается жевать. Я начинаю хрустеть поджаренной корочкой бутерброда. Теперь знаю, что бабулька кормила не только вонючим силосом. Кот, как в процессе жизни узнал, большой любитель колбасы. А за кусочек рыбы, особенно копченой, готов продать душу, если бы она у него была. Что ни говори, а жизнь продолжается.

Глава шестая.

Моя новая жизнь.

Когда-то, очень давно, я с мамой были частенько в гостях у старушки. В детстве бабулька казалось настоящей бабой Ягой из сказок. Точно такая же маленькая, кривоносая, и при этом востроглазая. Старуха носила очки, но больше для красоты и статуса, чем для чтения. Жутко ворчливая, с большой деревянной клюкой. Я много лет не общался со старой каргой, после того, как незаметно стянул из стола колечко с крохотным рубинчиком. Зачем эта побрякушка старой перечнице? Все равно не носила. Мол, память. Ха, память нужно хранить в душе, а не в бархатной коробочке. Я финтифлюшку в тот же вечер отнес знакомому перекупщику, и получил немного денег, что дало возможность хорошо провести вечерок с девочками. Срубить бабла в картишки, крутануть рулетку в подпольном казино. Когда пропажа обнаружилась, бабуля меня прокляла. И наотрез отказалась со общаться.

Неожиданно память услужливо выплескивает довольно забавный случай. Я, мама и бабуля, сидим за круглым столом, накрытым красной плюшевой скатертью. Над ним, похожая на летучую мышь, нависла лампа под вязаным абажуром. Мы пьем горячий чай с брусничным вареньем, что бабулька сварила сама, как похвасталась. Мама нарезает большой круглый торт, с маслянистыми розами. Она не любила долго возиться на кузне, купила это произведение местных кондитеров в булочной по соседству. Как сейчас помню, что тогда достался приличный ломоть, с аляповой красной розочкой и желтыми разводами. Мама молча помешивает чайной ложечкой чай. бабулька вспоминает, как хорошо было раньше, и трава была зеленее, и еда вкуснее.

А мне, семилетнему мальчишке, было скучно от всего этого трепа. Я давным-давно съел кусок торта, и откровенно скучал. Чтобы немного развлечься, начинаю втихую ковырять нижний край стола перочинным ножиком. За весь разговор успеваю вырезать личные инициалы. Но почему-то детской шалости, как мне в тот момент показалось, никто не приметил. А, может, все просто сделали вид, что не заметили, чтобы не портить праздничное настроение. Ведь у бабули в тот день был день рождения. Мама принесла в подарок не только торт, но и большой пуховой платок. На зиму, как сказала. Это все это было больше тридцати лет назад. Мои воспоминания поблекли, стерлись, как детский рисунок мелом на городском асфальте. Они остались в светлой части жизни.

Я опираюсь на стол обеими руками, и немного склоняю голову. А потом решаюсь чуток приподнять край плюшевой скатерти. И осторожно, будто боясь порезаться, провожу по краю. Так и есть. Кончиками пальцев ощущаю неглубокие выемки. А М. Эти инициалы, вырезанные много лет назад неумелой рукой ребенка. Как зачарованный, несколько раз провожу пальцами по давним канавкам в дереве. Просто невероятно, что эти детские каракули тут остались. Края закруглились. Дерево постепенно растворило в себе инициалы, и они стали его частью. Но почему бабуля не затерла корявые буквы? Почему старуха отписала свою конуру, после того, как скопытилась? Все это было для меня полной загадкой. Ведь были другие наследники, намного ближе по крови. Взять хотя бы Алину. Вряд ли могу теперь узнать, какая блоха укусила бабулю, что вписала в завещание только меня и Маркиза. Эту тайну старая перечница навсегда унесла с собой в глубину могилы.