Он брёл в рассветных сумерках, петляя между деревянных домов. Из дворов лениво лаяли сонные собаки, кое-где уже горели огни. Люди собирались на работу. Покоем и уютом веяло от этих тихих домишек, от высоких и низких труб, торчащих над крышами, резных деревянных ворот. Иво не хотелось покидать узкую улочку, словно здесь он мог найти убежище.

До станции оставалось примерно пятнадцать минут хода. Выйдя на пути, Иво ускорил шаг – впереди, пока ещё далеко от него, серой длинной громадой был виден товарный поезд. Он отправлялся через полчаса – Иво знал это.

Легко забрался в товарняк. В нескольких вагонах, видимо такими же путешественниками, как он, были проломлены боковые лазы. Их заделали кое-как, где досками, где толстой фанерой, но нарушить заплаты ничего не стоило. Иво забрался в вагон, до верха загруженный картонными коробками, заделал изнутри дыру и притаился. Сейчас пойдёт проверяющий – нужно остаться незамеченным.

Через пять минут стало слышно, как два человека движутся вдоль состава, приближаясь к вагону Иво. Они стучали по колодкам, по узлам соединений, переговаривались. Постояли почти рядом с лазом, закурили и прошли мимо. Иво перекрестился, с облегчением вздохнул.

– Ну, всё! Теперь, считай, уехал, – прошептал он.

Когда поезд тронулся, распечатал одну из коробок и обнаружил, что ему крупно повезло – там была знаменитая бийская тушёнка. Только сейчас почувствовал, насколько голоден.

Складным ножом вскрыл сразу две банки и съел тушёнку в один присест. Подумал немного, достал из ящика ещё одну жестянку и снова съел мясо, глотая его прямо кусками. Вот теперь он сыт.

Сразу же навалился сон – глаза закрывались сами собой. Мерный стук колёс на стыках рельсов убаюкивал и убеждал, что движение продлится долго, что здесь Иво в безопасности. Лёг на стружки, в обилии натолканные между рядами ящиков и, вдыхая их смолистый аромат, моментально уснул.

Во сне долго слышал, как вагон качает на поворотах, как выбивают барабанную дробь колёса на длинных спусках, но потом слух отключился. Иво спал крепко, словно дома на цветной маминой подушке, а товарняк уносил его всё дальше и дальше от прежней спокойной жизни.

Где-то на разъездах поезд останавливался ненадолго, потом, пыхтя, снова трогался в путь, оставляя позади красно-белые будки обходчиков, какие-то деревушки из трёх домов, морды коров, торчащие из пригонов, стога сена…

Иво спал, и ничего не снилось ему в этом долгом и одиноком пути. Он так устал за последние три дня, как никогда не уставал раньше. Угроза тюрьмы и погони висела в сознании какой-то осязаемо громоздкой и тяжёлой конструкцией – не позволяла расслабиться даже на минуту. Это напряжение и давало о себе знать сейчас.

3.

Иво проснулся оттого, что услышал голоса людей, быстрые шаги вдоль перрона, далёкий шум города, лязганье железа о железо – поезд остановился на какой-то станции. Выглянув в щель, Иво увидел, что товарняк расположился на третьем пути, а его вагон стоял напротив здания вокзала. Это уже был Новосибирск – Иво проспал почти десять часов. Нужно уходить из вагона и попытаться пересесть в пассажирский. Уложил в пакет, который всегда носил с собой, несколько банок тушёнки и тем же путём выбрался наружу, оказавшись между двух товарных составов.

Пробрался под вагоном, поднялся на перрон и направился к вокзалу. Глазами старался охватить окружающее пространство, чтобы не наткнуться на милицию или ОМОН. Но никто не обращал на него внимания. Убедившись в этом, Иво уже намеренно прошёл мимо милицейского поста на второй этаж, где находился кассовый зал. Пристроился в конец длинной очереди, отстоял её и купил плацкартный билет до Оренбурга. В Оренбургской области в городе Ново-Троицке проживал родной брат отца Валерий.

Этот дядька, бывший военный, полковник в отставке, занимал какой-то важный пост – не то мэра города, не то зама. Иво рассчитывал некоторое время пожить у него, тем более что родственник явно не голодал, скорее наоборот. Теперь оставалось только ждать – до отхода поезда ещё целый час.

Иво прошёл в зал для пассажиров, устроился на мягкой скамейке и стал пристально оглядывать публику. Не заметив ничего подозрительного, успокоился и, повернувшись вполоборота, краем глаза наблюдал за экраном телевизора. Там, в цветном изображении Валерий Леонтьев танцевал и пел своего «Казанову».

– Позолоти ручку, – услышал Иво хрипловатый молодой голосок.

Перед ним стояла цыганка в бордовой бархатной юбке. Складки ткани качались в такт её плавным движениям, отливая сиреневыми и алыми, а порою серебристыми оттенками. Светло-розовая шерстяная кофточка с полудлинным рукавом тесно облегала точёную фигурку. Эта юная особа напоминала индийскую богиню. Её большие чёрные глаза смотрели спокойно и мудро, словно она прожила на свете тысячу лет.

– А за что тебе ручку позолотить? – улыбнулся Иво. – Что ты можешь?

– Могу рассказать, что ждёт тебя в будущем, – серьёзно ответила богиня.

– Рассказывай, – согласился Иво и вытащил из пакета банку тушёнки.

– А денег нет? – спросила девчонка.

– Вот этого как раз и нет, – снова улыбнулся Иво.

– Ладно, давай тушёнку. А ждёт тебя вот что. Если не бросишь своих друзей, погибнешь в двадцать девять лет. И жизнь станет такой трудной, что ты будешь рад своей погибели. Вспомнишь тогда меня и то, что я сказала.

– И это всё? – удивился Иво.

– Нет, не всё. Бросишь друзей – женишься, родишь сына.

– А ты не врёшь? – засмеялся Иво.

– Сам увидишь, зачем мне врать! А сейчас ты доберёшься туда, куда едешь, и всё будет хорошо. Ну, давай ещё банку, я заработала.

Богиня улыбнулась, наконец, ослепительно и лукаво, резко повернулась на высоком каблуке и степенно двинулась вдоль скамеек, словно бы танцуя на ходу.

Иво проводил глазами юную прорицательницу. Ему ещё хотелось поговорить с ней, расспросить, почему он должен бросить друзей. Он так не считал, хотя и попал из-за Женьки в эту дурацкую историю с угоном девятки. Теперь у него в родном городе будет вечный враг – сутенёр, хозяин разбитой машины. Но Иво всё равно надеялся на Женьку и помощь Казака. Так что не права цыганка, хотя и очень ему понравилась. Конечно, она кокетничала, ей нужны были деньги – вот и врала то, что придёт на ум.

Однако, что-то зацепило его в короткой беседе. И он понял – её пророчество совпало с той случайно брошенной детским врачом фразой: «С такими глазами долго не живут». Это врач фтизиатр сказал о нём – о его синих глазах с длинными ресницами.

– Всё равно неправда! – вслух произнёс Иво. – Я проживу до ста лет, и вообще – не умру!

– Скорый поезд Новосибирск – Москва прибывает на четвёртый путь, – размеренно и равнодушно сообщил женский голос. – Просим пассажиров пройти на посадку.

Иво шёл подземным коридором и мысленно спорил с цыганкой:

– Врёшь ты всё! Не может такого быть. И друзья здесь ни причём – они у меня классные! Я их никогда не брошу. А то, что мы с Женькой влипли – так это случайность. С каждым может произойти.

4.

Иво устроился на верхней полке и долго наблюдал, как за окном мелькали полустанки, лесные массивы, холмы и поля. Постепенно опустились сумерки. На далёкой кромке горизонта появилось красно-жёлтое зарево – это всходила полная луна. Скорый поезд мчался без остановок, выговаривая на ходу: «Так-так, так-так; тук-тук, тук-тук».

Странно, но под этот ритмичный говор Иво как-то успокоился. Даже колючие волны тревоги перестали доставать его. Казалось, он просто едет в гости, что его ждут и примут с радостью. Не хотелось думать о другом – о том, что будет, если дядька выставит непрошеного гостя за дверь. Особенно, когда узнает, что Иво в бегах. Денег больше нет, и кроме дядьки надеяться не на кого.

Слушая песню колёс, Иво уснул и во сне снова увидел юную цыганку. Она танцевала индийский танец, гибкая и ослепительная, что-то выговаривая руками, украшенными золотыми браслетами. Он подошёл к ней, положил одну руку на талию, другой взял её тонкое запястье. Они закружились в вальсе. На юной богине вдруг оказалось белое, кружевное, пышное, как морская пена, платье.

Они плыли, почти летели, в огромном голубом зале, где на высоких окнах вместо штор сияли тончайшие золотые кружева. Золотые блики метались по голубым стенам, по лицу юной богини, окрашивали золотистыми узорами её белоснежное платье. Потом откуда-то с неба пошёл золотой дождь. Это было так красиво!

Иво проснулся, выглянул в окно – поезд по-прежнему старательно выговаривал: «Так-так, тук-тук». По-прежнему летели мимо полустанки и деревеньки. Приближался рассвет. Через сутки Иво прибудет в Оренбург. Пассажиры ещё спали, в вагоне стояла тишина. Иво спустился с полки, вышел в тамбур покурить. В углу стоял небольшого роста мужичок. Лицо, руки и одежда его были так черны, что с первого взгляда становилось ясно – это бомж.

– Парниша, дай закурить, – прохрипел он.

Иво прикурил сигарету и подал ему. Они молча дымили, глядя в окно. Потом Иво сказал: «Ну, будь здоров!» И, повернувшись к двери, вошёл в вагон. Ему не хотелось разговаривать, любопытствовать, как человек дошёл до жизни такой. Неизвестно, каким станет сам Иво через месяц.

Поезд приближался к какой-то станции – ход состава замедлился, колёса отстукивали неравномерный ритм на развилках рельсовых путей. Наконец, мимо проплыла большая вывеска с голубыми буквами: «Златоуст».

Город с красивым названием раскинулся на крутой горе. Сияя огнями в предрассветной темноте, он напоминал новогоднюю ёлку. Это впечатление усиливала вдруг начавшаяся весенняя верховая метель. Она кидала снег горстями в праздничное утреннее лицо Златоуста, засыпая его блёстками, закручивала снежные вихри, танцуя то вдоль проспектов, то, спускаясь с горы, шагая с верхних улиц на нижние.

Иво с восхищением рассматривал возникшее за окном чудо – сверкающий, танцующий, праздничный Златоуст.

5.

Оренбург встретил Иво ледяным ветром и дождём со снегом. В Ново-Троицк нужно было добираться автобусом. Деньги кончились ещё в Новосибирске, поэтому оставался только один вариант – попутки. Иво зайцем доехал на трамвае до окраины города, вышел на трассу и встал на обочине. Тяжёлые мокрые снежинки налипали на одежду, секли лицо. Ветер тоже делал своё дело. Иво продрог, но ни одна машина не останавливалась.

Когда отсырели и замёрзли ноги, решил идти пешком, чтобы разогреться. На ходу ноги отошли, но куртка уже промокла на плечах, и холод пробирал теперь сверху. Иво поднимал руку перед каждой машиной, но никто не реагировал на его жесты – и легковые, и грузовые неслись мимо, разбрасывая колёсами грязные ошмётки. Поэтому каждый раз приходилось отодвигаться на обочину.

Он обернулся – его догонял тяжело гружёный КАМАЗ. Двойной прицеп болтало на поворотах. Без всякой надежды Иво махнул рукой. Грузовик затормозил, инерция протащила его вперёд, но – о, чудо! – машина остановилась, и водитель даже открыл дверцу для пассажира. Иво по высокой ступеньке взобрался в кабину.

– Спасибо, что подобрали, – сказал он, – думал, придётся идти пешком до самого города.

– Далеко, однако, – улыбнулся парень, – сто пятьдесят вёрст.

– Знаю, но денег нет, а добираться нужно.

– Я так и понял, – откликнулся шофёр, – поэтому и остановился. А что за нужда погнала тебя пешком?

– Еду с Алтая на похороны, – на всякий случай соврал Иво, – а деньги в поезде украли.

– Обычное дело. Успеваешь на похороны-то?

– Теперь успею, – сказал Иво. – Спасибо тебе!

– Кто умер, родственник?

– Тётка, – ответил Иво, – отцова сестра.

– А сам отец где?

– Он на Дальнем Востоке – не успеет приехать, да и денег нет.

– Да, – согласился водитель, – теперь деньги только у бандитов да олигархов. У народа денег нет.

КАМАЗ ревел на подъёме, снег лепил по стеклу, таял, капли длинными дорожками разбегались в стороны, дворники сталкивали воду вниз, на минуту освобождая обзор. Потом всё начиналось снова. В кабине было тепло. Несмотря на промокшую одежду и обувь, Иво согрелся и задремал.

6.

Водитель КАМАЗа примерно рассказал, как добираться до улицы Партизанской, поэтому Иво сразу же уселся в трамвай номер три – за последние годы безденежья он стал зайцем-профессионалом. Трамвай петлял своим причудливым маршрутом. Иво рассматривал город. Ново-Троицк был похож на все маленькие города, которые Иво приходилось видеть раньше. Пяти- и девятиэтажные жёлтые и серые жилые кварталы, более старые кирпичные постройки, выделяющиеся из общего строя своей основательностью административные здания – всё как везде. Ничего примечательного.

Порой Иво казалось, что едет по родному городу – так некоторые улицы напоминали Бийск. И только нестандартные приметы – церковь с непривычно острым шпилем, высокий кинотеатр, названия улиц – говорили о том, что это чужой город.

Иво вышел на кольце и направился в сторону городка коттеджей. Неказистое богатство выпирало здесь на каждом шагу. Его обитатели не отличались фантазией. Здания, карикатурно напоминающие дворянские поместья, отгородились от мира высоченными бетонными заборами. Над этими глухими стенами возвышались чугунные шпили, петушки, орлы и прочие украшения, придуманные доморощенными архитекторами. Над крышей одного из них даже торчал, странно меняя пейзаж, огромный Мальтийский крест.

Особняк под номером пятнадцать ничем не отличался от других – тот же бетонный забор с окошечком и звонком на воротах. Иво три раза нажал на кнопку, но никакого движения внутри двора не возникло. Позвонив ещё раз, услышал шаги. В прорезь окошечка увидел женщину лет сорока пяти.

– Иду, иду, – говорила она певуче, – кто там?

– Тётя Надя, это ваш племянник Иво. Я приехал в гости из Бийска.

– А ты не врёшь? У меня здесь охранник имеется – он сейчас обедает.

– Да вы посмотрите на меня – я же вылитый отец. Вы его знаете, видели много раз. У меня и паспорт есть.

В окошечко выглянуло красивое тёткино лицо – тёмные аккуратные веснушки украшали его ещё больше.

– Ну, покажись, покажись, – пропела она, – точно, вылитый отец. Не спутаешь ни с кем! На всякий случай, дай-ка паспорт. Да, это мой племянник! Ну, заходи – гостем будешь!

Она открыла ворота, отступила на шаг и пропустила Иво во двор.

– Проходи, как раз к обеду поспел. Голодный, небось, с дороги?

Они поднялись на высокое крыльцо по ковровой дорожке, вошли в дом и оказались в гостиной. Это была большая полукруглая комната, обставленная голубой мягкой мебелью. Окна в виде высоких арок с ажурными решётками открывали обзор на три стороны. В центре стоял резной овальный стол из карельской берёзы.

– Не хило живут, – подумал Иво, – не то, что мы с матерью.

– Пошли в столовую, – сказала тётка и повернула направо. За голубыми портьерами находился узкий коридорчик с паркетным полом, за ним – уютная квадратная комната. Там, за обеденным столом сидел парень в камуфляжной форме

.

– Привет! – сказал Иво. – Обедаешь? А я в гости приехал к тёте Наде и дяде Валере.

– Как зовут? – спросил охранник.

– Иво. А тебя?

– Алексей, – протянул руку охранник, – Лёша, в общем.

Иво, не торопясь, принялся за первое. Он страшно проголодался, но старался не показать этого. Мигом съел и второе и третье.

– Кому добавки? – спросила тётка.

Иво не удержался и сказал:

– Добавьте ещё гуляша, очень вкусный. Сами готовили?

– Сама. Прислуги у нас нет, – сообщила тётка, – вся уборка, стирка, готовка – на мне, и твои братья помогают.

– А где они сейчас? – поинтересовался Иво.

– Сашка в институте – учится на педагога, Димка – в школе, десятый класс заканчивает. А ты чем занимаешься?

– Занимаюсь коммерцией, торгуем с друзьями всякой всячиной, – проговорил Иво, стараясь выглядеть как можно правдивее. – Вот сейчас выдалось окошечко, решил съездить в гости. А дядя Валера где-то работает?

– Он – большой человек, заместитель мэра Ново-Троицка, – с гордостью сказала тётка. – Вот заработал себе особняк. Мы здесь недавно обосновались, второй год всего. Ну, пока нравится – тихо, спокойно, лес рядом, река. Как мать, отец?

– Мать ходит на бесплатную работу, зарплату не получает. Отец уехал на Дальний Восток, не пишет. Наверное, женился, – ответил Иво.

– Да, он себя никогда сильно не утруждал. Всё искал, где лучше. Наверное, нашёл.

– Ну, пусть радуется, если нашёл, – поддержал тётку Иво.

– Но вас-то с матерью бросил! Трудностей не любит.

– Ничего, – сказал Иво, – мы и сами с усами.

– Да ты молодец! – удивилась тётка. – Самостоятельный.

7.

К вечеру домой вернулись братья. Иво отметил, что они тоже похожи на его отца, родного дядю – сразу видно – одна порода. Перезнакомились, показали каждый свою комнату. Аппаратуры у этих парней было – под завязку: японские музыкальные центры, видео, компьютеры. Иво засел за игры, тем более что первая же из них увлекла – он азартно проходил один уровень за другим. Братья тем временем занялись учёбой – готовили к завтрашнему дню домашние задания.

Дядя Валера приехал поздно. Поставил «Лэнд» в гараж – он сам водил машину. Увидев его, Иво даже вздрогнул – так дядя был похож на своего брата. Только лицо гладкое и представительное – лицо высокого военного чина, властного чиновника. Он обнял Иво, повернул его туда-сюда, разглядывая и улыбаясь.

– Родня! – восхитился дядя. – Все – на одно лицо! Вот что такое – гены. Ну, брат, рассказывай, как вы там, в Сибири, живёте?

– Нормально! Отец, правда, давно уехал на Дальний Восток. Мы с матерью вдвоём.

– Как мать? Работает? – видно было, что дяде и в самом деле интересно – он давно не приезжал в гости на Алтай.

– Работает, – сообщил Иво, – только бесплатно.

– Значит, капитализм и на Алтай добрался, – махнул рукой дядя. – Ладно, пошли ужинать.

Они долго сидели за столом, разговаривали. Дядя расспрашивал Иво обо всём – как выглядит город, какие предприятия работают, какие остановились, как живут люди – и сравнивал с жизнью своего уральского городка. Сравнение было не в пользу Алтая. Выяснилось, что в Ново-Троицке почти нет безработицы, зарплату везде платят. Люди не голодают, но и здесь бедствием стали бродяги, бомжи, бандиты.

– Численность милиции у нас выросла в полтора раза по сравнению с восемьдесят пятым годом, – сказал дядя, а Иво записал в памяти это сообщение.

– У нас тоже, – он спокойно продолжал есть отбивную, – я это знаю не понаслышке – мы с компаньонами постоянно ощущаем их «заботу». Торгуем, возим товары – без органов, как без рук!

– Ну, да, – согласился дядя. – Чем торгуете?

– Всякой всячиной – от игрушек до автомашин.

– И что? Жить можно?

– Как видите – я жив, здоров! – улыбнулся Иво.

– Я рад, что ты приехал, – поднял бокал с вином дядя, – давай – за тебя!

8.

В субботу всей семьёй начали строить сауну. Все материалы у дяди давно были заготовлены, аккуратно сложены под крышей, фундамент уже готов. Работа шла споро – четверо мужчин делали своё извечное дело – рубили сруб, укладывали брёвна, строгали, пилили… Иво нравилось плотницкое ремесло – он уже пробовал с отцом заниматься этим. Запах берёзовых и сосновых стружек, лёгкий весенний ветерок, синее небо с высокими перистыми облаками – казалось, он вернулся домой, к матери, и строит эту игрушечную сауну для неё.

Но голоса братьев, дяди возвращали в действительность. Иво с сожалением окидывал глазами большую усадьбу, и фантазия уступала место реальной картине. К обеду сруб заметно подрос – ярко светились янтарём ошкуренные брёвна, фасонисто выглядывали на четыре стороны аккуратные углы, дверной проём в предбанник напоминал перевёрнутую букву «п». Внутри из пола уже торчали заранее подведённые трубы водопровода – в предбаннике должен разместиться душ.