– Здравствуйте, ваша светлость княгиня Зоя Витальевна, здравствуйте, прекрасная мадмуазель Людмила! Я сегодня-с, право, самый счастливый человек, потому что имею честь нанести визит к вам-с, самой темпераментной, красивой и манкой, как огонь свечи для мотылька, сударыни! Вы сегодня просто бесподобны-с! – произнёс томным мужским голосом протяжно Николя и хотел поцеловать Людмиле ручку, но девушка ловко отдёрнула свою маленькую худенькую ручку и ответила:

– Прошу-с прошения, многоуважаемый сударь Николя, но я не могу позволить себе такое фамильярное поведение, ведь я уже сосватана за вашего двоюродного брата Евгения Петровича, и я бы сочла себя преступницей, ответив на ваш флирт. Во-первых, не хочу этим унизить человека, которого люблю, а во-вторых, не хочу быть яблоком раздора между вами, двумя братьями, пускай и двоюродными…

– О, мадмуазель, какая большая редкость, что при такой небесной красоте сударыня ещё и умна! Прошу-с извить за прямоту, но вы правильно поняли подоплёку моих комплиментов, я действительно пленён вами и влюблён. Дело в том, что я недооценивал вас, прекрасная сударыня, считая ещё маленькой для настоящей любви. Однако, когда вы на том балу у Вишневских так темпераментно, раскованно, экспансивно танцевали целый час польку, я был покорён вами, возбуждён и теперь лишь только вы – моя единственная главная страсть и любовь жизни! И я-с готов на что угодно, лишь бы отказались от Евгения и ответили взаимностью мне… – с бравым видом продолжал Николя, но Людмила звонко рассмеялась:

– Ах, Николя, до чего же вы смешной и примитивный! Да, я тогда красиво станцевала, но, неужели вы не заметили ничего в этом танце, кроме страсти? Вы-с мужиковатый в таком случае, у вас своеобразная солдафонская… я даже бы, сударь, прошу-с прощения за выражение, сказала бы… ушлая фантазия. И я не поверю в две вещи: что этот красивый монолог вы придумали сами, и что я единственная, кому вы льстили и приносили лживые объяснения в любви! Монолог, я думаю, вы выискали у какого-нибудь французского писателя и переделали под меня, упомянув эпизод с танцем, и, говорят, вы славный сердец и ловелас, что вы опорочили репутацию не одной знатной мадмуазель, не гнушались и красивыми крестьянками, а ещё вы посещаете актрисочек и куртизанок. Я не собираюсь быть сотой в вашем списке побед, потому что легкомысленные отношения меня не интересуют. Я останусь верной своему жениху…

Красивое белокожее лицо Николя испортил злобный оскал, его всего перекосило от ярости, казалось, он в таком гневе, что мог бы пристрелить гордую девушку, если бы револьвер был у него с собой…

Николя не мог понять, откуда она знает о его прошлом и обо всём догадалась? Кто рассказал о его романах с куртизанками? Евгений или отец? Но когда?

Тут, почувствовав напряжение, по библейски скромная Зоя Витальевна потупила взор и решилась вступиться за дочь:

– Прошу-с прощения, ваше сиятельство, просто я, как вы, наверняка знаете, давно в крепкой дружбе с вашим отцом и дядей Евгения, и мне о таком безнравственном вашем поведении сначала с искренним возмущением поведал ваш отец, граф Иннокентий Александрович, а потом при общении подтвердил и Евгений. А так же сейчас от вас сильно пахнет спиртным,… то есть, я поделилась с дочерью, чтобы она не соблазнилась согрешить до брака. Как понимаете-с, мне далеко не безразлична судьба и честь любимой дочери…

Николя от гнева тяжело задышал, в мыслях ругая отца самыми непристойными словами за то, что тот проболтался княгине Варшавской, но решил пустить в ход другие идеи.

Он достал красивую коробку, открыл её, внутри коробки лежало шикарное рубинное ожерелье. Николя артистичным грациозным жестом подвинул коробку к Людмиле со словами:

– Я не знаю, кто сочинил такие глупости обо мне, а мой отец уже слишком стар, у него уже маразм, поэтому он вам просто пересказал светские небылицы, Евгений мог и специально их подтвердить, чтобы выставить себя в лучшем свете. А, если вы посмотрите на меня не так предвзято, вы заметите, что я – более выгодный жених, чем Евгений. Во-первых, я – офицер, занимаю в армии высокий пост и получаю соответствующее внушительное жалование, когда же Евгений собирается посвятить себя писательству, а как известно, сочинители получают мало и нерегулярно. Так же я красив, представителен, а Евгений хоть и начитан и может нравиться, как умный собеседник, но у него совсем отталкивающая внешность, да и манеры далеко не комильфо. У него нет романтики, а я привёз вам-с такой редкое, подчёркивающее вашу темпераментность рубиновое украшение! Я – самый завидный жених в Санкт-Петербурге, вы не понимаете, что теряете…

Людмила лишь манерно отодвинула коробку с рубиновым ожерельем, и тихо произнесла:

– Нет, моя многоуважаемая маменька очень хорошо знает вашего отца, и он прекрасно в здравии, и Евгений лгать мне никогда не будет, как и я ему. Я верю Евгению, а не вам-с, и прошу прекратить глупые уговоры: я сосватана за Евгения и буду верной ему. А, если бы я хотела расторгнуть помолвку, то точно уж не ради вас. Я считаю подлым вставать между родными людьми, и никогда не позволю себе это сделать. И зря вы-с себя нахваливаете, как жениха, ничем вы не лучше Евгения, наоборот, прошу-с прощения, но хвастунов и гордецов терпеть не могу! А вы показали себя только с такой стороны. Вы говорите, что богаче Евгения и предлагаете мне дорогой подарок-с, но я сама дворянка с хорошей родословной и не менее завидным приданым, я не ищу брака по расчёту, лишь по любви, а Евгений богат духовно и как христианин, и как человек, личность. Он умеет быть и галантным, и романтичным, только, в отличие от ловеласов, подобных вам, он такой только со своей невестой, именно со мной. У него чуткое и преданное сердце, он способен проявлять заботу и нежность, а не только гореть страстями, и этим наполнено его прекрасное литературное творчество, и я верю, что он достигнет своих высот, как писатель, что же касается богатства, я предпочитаю духовное изобилие денежному. И я предпочту недорогой презент, но сделанный с любовью, чем драгоценности, но подаренные без всяких чувств. Что-то подобное я могу сказать и о внешности. Вы-с утверждаете, что красивы, а Евгений « отталкивающей внешности», а с чего вы так рассудили? Мне лично граф Евгений кажется красивым располагающим, обаятельным, я ценю его не только ум, но и умение держаться при общении, считаю, что, хоть он не безупречен, но это перекрывает харизма, неповторимая изюминка. Красота духовная. Да-да, я высоко ценю его духовную красоту, и считаю себя счастливицей, что столь интересный молодой писатель и дворянин будет моим мужем. А, скажите-с, что такого особенного вы, Николя нашли в себе, что сочли себя лучше Евгения? Да, вы стройный, плечистый, с правильным греческими носом и модными бакенбардами. Но разве этот внешний лоск, по-вашему, и есть красота? Ну, знаете, среди молодых офицеров много похожих на вас, у вас получается слишком… примитивная неоригинальная красота выходит. Красивая обёртка, а вот что внутри, никто не знает. И, вообще, есть ли что-то кроме красивой обёртки…

– Но ведь Евгений вас не любит! Не любит! Он женится только из-за выгоды и воли нашего общего воспитателя, моего отца и его дяди, а за глаза он называл вас кислой девицей и жеманной мартышкой!!! – зло вскрикнул в эмоциях Николя.

Людмила сделала царственную осанку, поджала нежные губки и резко ответила:

– А почему вы решаете за Евгения, любит он меня или нет? Вам-то откуда знать, что такое любовь, если вы отца родного обвиняете в маразме? Евгений смог сделать во имя любви самое сложное: принять свою вторую половинку такой, какая она есть! И полюбить такой! И мало ли, что он говорил раньше, обо мне в свете любят сплетничать, главное, у него хватило мужества признать, что он был не прав, и хватило любви относиться ко мне с таким уважением, что я ответила ему тем же в итоге. А по-поводу жеманной мартышки, я сочту это за оригинальный комплимент моим изысканным благородным женственным манерам! – тут Людмила не выдержала и звонко рассмеялась – Хи-хи-хи!

Зоя Витальевна стояла, молча, но мысленно гордилась и радовалась тому, что воспитала дочь верной любящей и бескорыстной девушкой.

Николя же совсем стал багровый от гнева и крикнул:

– Скажите, мадмуазель, у вас есть хоть один вопрос, на который вы не знаете ответа?!

– Да, есть, – тут же весело сострила юная прелестница – Я не знаю, на что вы рассчитывали, когда ехали объясняться мне, чужой невесте, в любви! Неужели вы думали, что ради брака с вами я разорву помолвку с Евгением?

– А кто говорит о браке, мадмуазель? Я хотел вашей любви, но никак не обвенчаться с вами для создания семьи на всю жизнь! И я привык получать то, что хочу, так что я даю вам такой выбор. Я слышал, что сегодня Евгений пригласил вас и вашу уважаемую маменьку на балет Дидло «Амур и Психея». У меня тоже есть на это представление два билета: на меня и на вас, мы с вами люди взрослые, пообщаемся тед-а-тед и без маменьки, если вы хотите для себя благополучного исхода, то откажите Евгению и поедете со мной. В противном случае я расскажу в свете о том, что вы больны мазохизмом, и вы, опозоренная, уже никогда не сможете ни появляться в дворянском обществе, ни выйти замуж! Я знаю, что вы скрывали эту болезнь, и вашу тайну узнают все, если вы не станете моей любовницей. Что скажите теперь, а, мадмуазель гордячка? С кем же теперь вы-с поедете на представление Дидло? – Грубо и язвительно протянул Николя, предвкушая победу благодаря шантажу.

Людмила тут же выпалила эмоционально ответ, не задумываясь об альтернативных решениях:

– Я, как и полагается пличной девушке и христианке, не собираюсь быть чьей-либо любовницей, и, естественно, с моей уважаемой маменькой сегодня едем в театр с моим женихом Евгением! По-другому и быть не могло, а вы – последний подлец, если добиваетесь расположения барышни столь низким шантажом! И я не боюсь ваших угроз. Во-первых, потому что я сомневаюсь, что вы способны их исполнить: вы не такой уж высокий пост имеете, чтобы быть в дружбе со всеми из высшего дворянского света, всё равно всех не сможете убедить. Во-вторых, даже если у вас как-то это получится, и от меня откажется дворянское общество, я не пропаду, потому что со мной останутся моя мама, мой муж, Евгений и на нашу сторону встанет и граф Шустров, дядя Евгения. Я думаю, отец постыдился бы вас сейчас! И даже, если меня увезут в жёлтый дом, я твёрдо знаю, что эти родные люди будут меня ждать и встретят с радостью в день выписки!

Николя от злости с грохотом отшвырнул стул и крикнул:

– Даю вам время подумать, княжна, но следующий шанс будет последний, предупреждаю! Так что вам имеет смысл подумать на нашим разговором и опасностью, которая грозит вам-с!

После чего незадачливый шантажист выскочил, как ошпаренный и поспешил в карету, а Людмила отдышалась и тихо обратилась к Зое Витальевне:

– Матушка любимая, что делать с этим будем?

Княгиня ласково обняла дочь и шёпотом ответила:

– Не волнуйся, кровиночка, радость моя ненаглядная, ты – умница, я рада, что ты осталась верна своим нравственным принципам, я горжусь тобой, а насчёт шантажа Николя я сама, без тебя, поговорю с его отцом, графом Иннокентием Александровичем объясню сию неприятнейшую ситуацию, попрошу о помощи. Я не совсем уверена, но думаю, он сможет помочь. А пока давай, милая, собираться в театр, ведь у нас сегодня такое событие! Ты должна предстать перед Евгением в самом лучшем виде!

О, да! К вечеру Людмила уже была собрана: платье ампирного фасона персикового цвета, изысканная причёска, изумрудные под цвет глаз серёжки, жемчужная нить на худенькой шейке, бальная атласна обувь под цвет платья и белоснежные перчатки. В театре Людмила затмила всех светских барышень, и Евгений был в восторге от внешнего вида невесты.

Евгений и Людмила искренне насладились прекрасным балетом «Амур и Психея», очень мило и увлекательно общались, и даже Зоя Витальевна приняла участие в этом весёлом разговоре, не стесняясь показаться простоватой для своей молодёжи, ведь она знала, как они её любят…

… На следующий день маленькая смуглая княгиня Варшавская одела любимое лиловое платье с синей шалью и решила навестить Иннокентия Александровича. Конечно, она переживала, ведь разговор предстоял серьёзный, но помочь дочери желала неизмеримо сильно, а как лучше это сделать, не представляла и могла надеяться только на старого графа.

… Старый сморщенный Иннокентий Александрович принял княгиню очень радушно, пригласил на веранде попить чаю с сушками и вареньем, где у самовара и начался между ними разговор.

– Понимаете-с, ваше сиятельство, как неприятно нынче вышло, я, как матушка Людмилы, обижена на Николя за такие серьезнее оскорбления, напугана за жизнь дочери, прошу помощи. Вот, сударь, объясню сейчас всё по порядку, что у нас случилось вчера. Николя приехала к нам днём с визитом, и стал неожиданно объясняться в любви, всячески хвалить себя, принижать Евгения, пытался склонить Людмилу на блудных грех дорогим подарком. Благо, что она у меня девица с честью, ни себя, ни жениха не опозорила, смело отказала, когда тот настаивал на неприличных вещах. Да-с, ваше сиятельство, так всё и было! Вы же столько лет в дружбе со мной, дружили с моим мужем, и Людмилу уважаете, знаете, какая она добропорядочная девушка. Но потом он стал шантажировать её, что в случае отказа стать, ох, Господи, прости за слова такие, любовницей, он расскажет о её болезни в дворянском обществе, и её перестанут принимать, а то, грозился, что доведёт всё до жёлтого дома! Она, как они сошлись с Евгением, как переродилась, ни разу приступов мазохизма не было, а Николя так жестоко… – тихо повествовала Зоя Витальевна – Вы-с можете помочь как-то?

Граф Шустров сейчас крепко задумался. Он оказался между двух огней: родным, но бессердечным сыном, и замечательным любящим племянником. Вдобавок, он слабо представлял, как может повлиять на взрослого сына помочь Евгению. А помочь Евгению и Людмиле хотелось очень…

– Хм… – просипел по-старчески седой граф – я даже не знаю-с, что сказать, кроме извинений за безнравственное поведение сына. Мадам, прошу-с от всего сердца не обижаться на нашу семью, ведь и мы, и Евгений с Людмилой так чудесно по-родственному крепко дружим, а с Николя я, конечно, поговорю, но не буду пока ничего обещать-с…

…Ни княгиня Варшавская, ни старый граф не заметили, как в имение с другого входа зашли почти одновременно Евгений и Николя, и молодые люди прекрасно слышали весь разговор своего опекуна и матушки Людмилы.

Николя снова исказил своё красивое лицо злостью, его раздосадовало то, как ловко княгиня выложила все его секреты отцу, а Евгению просто стало больно, а ещё он рвался защитить любимую невесту Людмилу и её добрейшую матушку от наглеца Николя. Поэтому, ничего не дожидаясь, Евгений с гневом в огромных глазах-вишенках схватил Николя со все силы за плечи и закричал:

– Так вот значит, в чём дело!!! Он вздумал клеиться к моей невесте! Да ещё и шантажировать!!! Последний подлец ты, Николя!!! Да я! Да я! Не знаю, что сделаю с тобой! А, знаю! Раз ты себя ведёшь, как свинья, а не как джентльмен, то я тебя сейчас брошу в загон к свиньям, побудешь со своими собратьями по духу, потрудишься, чтобы грязь всю отмыть, так поумнеешь! Больше не подойдёшь к Людмиле! Что ж я зазря слова-то трачу? Свинье в свинарнике самое место!

И после этого вынес Николя на задний двор, где был скот и хозяйственные постройки и триумфально швырнул незадачливого кузена-ловеласа прямо в загон со свиньями! Зоя Витальевна и Иннокентий Александрович серьёзно перепугались, чтобы молодые люди из ревности греха не натворили, но когда прибежали на крики и увидели довольного Евгения и багрового от злости перепачканного грязью и помоями Николя, то не удержались и рассмеялись. Очень уж мудрый и смешной урок преподал Евгений подлецу Николя.

– Да ты с ума сошёл, Евгений! Да я ж тебя за этот позор на дуэли прибью!!! Я ж изведу тебя!!! Я тебе отомщу за такие выходки! И не надейся на снисхождение из-за родства, гусь свинье не товарищ!!! – кричал Николя, тщетно пытаясь стряхнуть с нарядной одежды грязь.

Евгений же с весёлой улыбкой бравым жестом поправил каштановую стрижку, пенсне и ответил:

– Николя, я с тобой на дуэли сражаться не собираюсь, так и знай. Я тебе и без всякой дуэли, если надо, синяков наставлю! Ну, ты пока подумай среди свиней, а я, раз тебе не товарищ, полечу…

Этот эпизод в свинарнике рассмешил всех.

Евгений подошёл к Зое Витальевне и своему седому сморщенному дяде и ласково спросил:

– Многоуважаемое старшее поколение, что ж вы этот эксцесс между собой обсуждаете, а меня, жениха Людмилы, в известность не ставите, мне, извините-с, пришлось услышать случайно из вашего разговора о неприятностях у моей любезной невесты?

– Извини, Евгений, я не хотел говорить тебе, потому что не знал, чем тут можешь помочь ты, но, я ошибался, ты действительно нашёл действенный метод! – рассмеялся старенький седой Иннокентий Александрович.

– Дядя, а ведь у меня такая радостная новость: я ездил в одно известное издательство в Санкт-Петербурге с моими работами, и редактор сказал, что они согласны издать мои книги! Первые гонорары будут через два месяца, а предоплату я получу послезавтра, в понедельник! Помог Господь! А ты, дядя, ещё сомневался, что из меня путный писатель выйдет! – радостно сообщил Евгений, старик Шустров от счастья прослезился, обнял племянника и ответил:

– Прости, что не понимал тебя так долго, я очень рад твоим успехам, и знал, что ты найдёшь себя в жизни, ведь ты такой умный, образованный, способный юноша! У тебя и мамка, сестра моя любимая, и папка были умными уважаемыми людьми. Ты – моя гордость! И родители тоже там, в раю, рады за тебя!