– Классика? Любовник, муж? – насмешливо интересуюсь. Думаю, что было бы интересно посмотреть, как голубка поведет себя в экстренной ситуации.
– Вы всегда звоните к себе домой? – возвращает она ухмылку и бьет кулачком в грудь. – Да отпустите меня уже, пока этот звон не разбудил Тёмку.
Отпускаю, и пока она разговаривает с кем-то со скрипучим голосом, рассматриваю современную темную кухню и приятные голубые шторки. Здесь неплохо, чисто, свежо, но не хватает чего-то в воздухе, что, например, всегда было у родителей.
Вернее, есть всегда. Любовь, густым воздухом витающая и обволакивающая каждого. Мне двадцать семь, а по отцу видно, что он до сих пор продолжает хотеть мать с той же силой.
– Думаю, вам пора, – привлекает мое внимание Настя, и я, оборачиваясь, вижу, как она стоит в проходе несколько напряженная, но изрядно вспотевшая, с растрепанной после наших кухонных игр прической.
– Согласен, – трахаться здесь я точно не собираюсь, хотя желание все так же огненным потоком перетекает из члена в мозг и обратно.
Подхожу близко, но останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки. Давить нельзя. А то желание, что хранится в ее сосуде, расплещется, оставляя сухое дно, а сама она будет испытывать рядом со мной лишь дискомфорт. А это последнее, что мне нужно. Мне нужно, чтобы она задыхалась и потела, скакала на моем члене и просила еще, чтобы кричала, когда я буду заставлять ее кончать несколько раз подряд.
Как же тяжело держаться от нее подальше, как же тяжело не желать увидеть эти холмы.
– Насчет моего предложения…
– Мне ничего не надо, – начинает говорить она, но я тут же закрываю ей рот ладонью, заставляя молчать. Молчи!
Ее дыхание сбивается, а кожу моей ладони обжигает воздух изо рта. Самого сладкого ротика, что я пробовал на вкус. Ротика, в котором скоро окажется мой член.
Имитирую фантазию, проведя большим пальцем по губам, немного отодвигая плоть и вожу по жемчужно-белым зубкам.
– Возьми палец в рот.
Она мотает головой, но я не могу позволить ей отказать. Она должна просто покориться. Сама. Сказать легко, но, когда такая телочка рядом, обдает меня своим женским запахом соков между ног, мозг просто отключается.
Резким движением пальцев давлю на щеки, заставляя принять средний палец в рот.
Хватает мою руку и мычит: «уходите».
– Пососи палец, пока я не вытащил тебя в подъезд и не заставил взять в рот свой хер.
То, что она при этом будет течь, как сучка, я не сомневался.
На отступление шанса и нет. Грубые пальцы давят на щеки, и я открываю рот, принимая в себя его палец. Всего лишь палец. Но как же сладко посасывать его, держать внутри, фантазируя, что в скором времени его заменит орган покрупнее, что я буду задыхаться от его величины и скорости проникновения. Прикрываю глаза, уже откровенно всасывая в себя палец, чувствуя, как погибаю, как тону в этом омуте страсти, и он, со своим стальным взглядом, не помогает.
– Смотри на меня.
Только топит сильнее, давит на щеки одной рукой, а другой выкручивает сосок, и я уже не могу стоять. Хочу лечь, хочу раздвинуть ноги, хочу его в себя.
Снова прикрываю глаза, тихо постанывая, уже не чувствую собственного тела, уже предаваясь самым грязным фантазиям, на которые раньше у меня бы не хватило даже знаний.
Заканчивается все внезапно. Вот он только что был рядом, его запах проникал в меня, заставлял сердце отбивать бешеный ритм, как вдруг его не стало. Он просто ушел. Без слов, без прощания. И обида плотным коконом стала меня душить, а еле сдерживаемые слезы брызнули из глаз.
– Мамочка, – шепчу в пустоту. Такого не было никогда. Колени подогнулись, и я просто оседаю на пол, чувствуя, как меня потряхивает. Долго смотрю на столешницу, где познала секунды блаженства, потом на темный коридор, где скрылся его источник.
Тема спит. Я могу пойти к соседу. Всего на пять минут, снова ощутить, как сильно меня хочет мужчина. Шикарный, сногсшибательный.
Жар в теле и испарина подсказывают, что мне не требуется даже секса, чтобы похудеть. Не знаю, сколько я сожгла калорий, пока просто держала палец во рту и сжимала бедра, в страхе что между ног хлынет влага.
Решай. Решай. Пять минут. Один поцелуй. Одно прикосновение. Еще пара сотен калорий.
Медленно, тяжело поднимаюсь и на негнущихся ногах иду в прихожую, мельком заглянув в спальню и убедившись, что сынок спит.
Подхожу к двери и прижимаюсь лбом к металлу, чувствуя, как мозг просто кипит от возбуждения и желания.
Решаюсь.
Давлю на ручку и вдруг слышу шаги за дверью.
Замираю, готовая упасть в объятия Артема, и вдруг в замке кто-то возится ключом.
Влад.
Отбегаю в гостиную и смахиваю слезы напряжения и разочарования.
– Ну где ты там? Жрешь опять? – кричит из прихожей муж, и я прохожу в обратно и шиплю:
– Ну тихо ты. Тема же спит.
– Да, да, – снимает он ботинки и словно пошатывается. Проходит мимо меня, обдавая приторным запахом женских духов, и, не взглянув в комнату сына, садится на диван.
– Жрать мне принесешь или так и будешь стоять свечкой? – спрашивает он и включает плазму. Этот дорогущий телевизор мы купили взамен новому холодильнику. Мой голос, разумеется, не учитывался.
Иду на кухню, туда, где только что меня считали желанной, и проглатываю ком в горле.
Нельзя, нельзя гневить судьбу. Я живу в нормальной квартире, не работаю, ращу сына и почти ни в чем ему не отказываю. Нельзя гневить судьбу, ведь есть женщины, живущие гораздо хуже.
А Влад не пьет, не бьет…
«И не трахает», – подсказывает внутренний голос, но я отмахиваюсь от него.
Секс не главное в жизни. Лучше уж так, чем как мама с отцом по всем гарнизонам России. В каких только болотах мы не жили. Когда появилась возможность выскочить замуж за московского хлыща, я, не раздумывая, ею воспользовалась. Влад надеялся, что нам отойдет квартира родителей, что у них есть в Москве, но отец уперся рогом. Теперь мы живем в квартире его умершей бабушки. Только обои поменяли и кухню новую поставили.
Пытаюсь улыбаться, режу мясо и делаю салат, как вдруг слышу трель телефонного звонка.
Таня, улыбка становится шире, эта длинноногая рыжеволосая красотка моя подруга. Всегда звонит после прихода мужа, как будто знает и чувствует, в какой момент мне нужна ее поддержка.
Про таких как она говорят: не в коня корм. Завидую ей жутко, но удивляюсь, почему у нее нет мужчины.
– Привет, пухлопопова! – кричит она в трубку. – Нашла себе тренера, как я советовала?
Отпуск – дело хорошее. Но только, когда его есть с кем провести. Можно, конечно, съездить отдохнуть на море или какой-нибудь из островов, где у отца летний дом, но мне не улыбается тащиться одному или знакомиться там с жадной до денег туристов местной девкой.
Тем более, после той адской жопы, из которой я вернулся, единственным моим желанием было предаваться ничегонеделанию дома. Только вот я не учел, как быстро оно может меня достать. Сериалы не вставляют, от постоянного чтения книг болят глаза, а от пробежек гудят ноги.
Именно поэтому мне нужна одна гордая голубка, что живет по соседству и самым наглым образом меня избегает. Снова. Потому что знает, стоит нам остаться наедине, произойдет взрыв, и только брызги терпкой влаги и рвущие тишину стоны будут лететь в разные стороны.
Она, конечно, может меня игнорировать, воротить нос, делать вид, что я ей лишь приснился и теперь, как реальный объект совершенно безразличен, но после того, как она сосала мне палец, смачно причмокивая и катая его на языке, сомнений не оставалось. Она меня хочет. Бл*, она делала это так жадно и самозабвенно, что мне пришлось сбежать и кончить в холодном душе самостоятельно. Развратная дрянь. Еще мгновение и она бы задыхалась и мычала от моего члена в своем горячем сладком ротике, а через пару десятков фрикций захлебывалась бы спермой.
Я решил дать ей три дня на капитуляцию, после чего собирался идти в наступление со своим горячим острым оружием наперевес. И вряд ли у нее будет хоть шанс, вступить со мной в схватку. Скорее она упадет на лопатки, и сама раздвинет ноги, прося проткнуть ее до самой матки.
Она, конечно, дама стойкая, именно поэтому, спустя три дня после моего предложения, я слышу, как она возвращается домой после фитнес-зала.
В спецслужбах учат, что внимание человека, пришедшего домой, рассеивается, особенно, если он после тяжелой тренировки.
Наверняка, единственным желанием Насти было принять душ и лечь отдохнуть.
Ну что ж, – хитрая улыбка касается моих губ, – отдыха не обещаю, а вот душ всегда пожалуйста. Тем более, что у меня на кафельной стенке отличные перила на высоте человеческого роста. Зачем их сделали – я не знаю, а вот, как можно использовать, уже придумал.
И именно жаркие фантазии о крупной груди Насти, со стекающей по ней водой, заставляют меня подорваться, взять приготовленную чеплашку и выскочить из квартиры за секунду до того, как она успеет закрыть двери.
Она вскрикивает от неожиданности, когда я вставляю колено в узкий проем в двери, наверняка такой же узкий, как ее влагалище. Наверняка она ни раз представляла, как я вставляю ей.
– Вы напугали меня.
– Тебе, – выделяю слово, напоминая, что для «Вы» мы познакомились слишком близко, – нечего бояться. Тем более я без порочных намерений.
– Да ну? – неверяще выгибает бровки и все же открывает двери шире, включая свет в прихожей.
Не верит, ну и правильно.
В своих мыслях я уже нагибаю ее, задираю длинную в пол юбку и рву трусы.
– Ну да, – улыбаюсь, как мне кажется, совершенно невинно и протягиваю зажатую в ладони округлую, как ее совершенная грудь, чеплашку.
Она хмурится, переводя взгляд с меня на руку и обратно.
– Подаяния просите? – прячет она улыбку, и я понимаю, что нарвался на одну из тех женщин, которые не только красивы, сексуальны, но и с чувством юмора.
Посмотрим, как она воспримет мою «шутку».
– Если только вы раздаете минеты, я бы не прочь нарваться на такое подаяние.
– Хам, – задыхается она от недовольства и пытается захлопнуть двери. – Дайте мне закрыть двери!
Моя нога продолжает стоять в проеме, как бы она ее не выталкивала, проще сдвинуть стену.
– Дайте мне… Меду.
Она прекращает отчаянную забавную борьбу с моей ступней и поднимает недоуменный взгляд, словно я только что сказал не мед, а яд.
Откровенно говоря, очень похоже. Мысли об этой сучке как яд разъедают мозг, не давая выполнить намеченные цели. Да хотя бы к родителям съездить. Отец мне точно башню открутит.
Он только с мамой и сестрой мягкий, а со мной и братом скорее напоминает всегда готового загрызть питбуля. О, как он рычал, когда мы поэкспериментировали с его любимым автомобилем. Подумаешь, немного поигрались баллончиками. Просто хотели поздравить его с пятидесятилетием.
– Меду? – голос Насти возвращает меня в настоящее, и я тону в синеве ее глаз. Сейчас они, как два круглых озера, а в моем сознании она, уже обнаженная, выходит из одного из них.
– Меду, – подтверждаю, толкая чашку ей в мягкую грудь, на что она недовольно шипит и выхватывает ее из моих пальцев, стараясь их не касаться. Но я все равно чувствую в них покалывание от легкой мимолетной близости.
– Какой же вы, – втягивает носом воздух, приготовившись сказать что-то нелестное.
О проекте
О подписке