Глава 6

Сквозь пелену сна, подобно выстрелу, хлопнула дверь. Конечно же, я испугалась и вздрогнула. Нервы шалили, неизвестность пугала даже во сне.

Не успела глаз толком открыть, как сильные руки больно сжались на моих плечах, а горящий золотисто-оранжевым взгляд пригвоздил меня к перине.

– Что ты себе позволяешь? – прошептало чудище пугающим голосом. Будто мне было мало этих нечеловеческих глаз! – Это было найдено у берега! На нём магический след дарийцев! Отвечай сейчас же, письмо от твоего отца? Что в нём? Как давно вы общаетесь?!

Граф?

Моему удивлению не было предела. Да, я не глухая и не настолько глупая, чтобы не помнить, как он назвал себя драконом, но одно дело слова, а совсем другое уродские глаза, горящие, с вертикальным зрачком, как у щурящейся на солнце кошки. Это он ещё, чего доброго, сейчас как превратится в какого-то динозавра и…

Дальше мне додумать не дали. Встряхнули хорошенько, приподняв и опустив на перину.

– Не молчи, дарийка! – вибрирующий и властный голос, казалось бы, вообще не мог звучать иначе.

– Я… спала. – пропищала я. Огромных усилий мне стоило отвести взгляд от этих глаз.

– Что в письме?

Отпустив одно моё плечо, граф сунул мне под нос мной отправленный клочок картона в окно, и слава богу, немного отстранился.

Сразу стало даже как-то легче дышать.

Выходит, фантазируя и строя предположения, я не так уж и ошибалась. Вон, как мужа Сэймы разгневало письмо от её отца. Вокруг меня явно разворачивались какие-то политические игрища и интриги власть имущих. На Земле я удачно избегала всех, кто был наделён хоть толикой власти, а здесь… Прямо обложили!

– Моё терпение не безгранично! Мой народ не успел привыкнуть к графине… Отнять твою жизнь…

По спине пробежался холодок. Мне почему-то показалось, что такой убьёт и глазом своим, оранжевым, не моргнёт.

– Я не читала. – инстинкт самосохранения ответил за меня. Не действуй на меня так пугающе близость дракона, я бы вряд ли так шустро сообразила сменить тактику. – Никогда не читала.

– Что? Это ещё как понимать? – граф даже от своей супруги шарахнулся, отпустив и второе её плечо.

– Так и понимать. Я не читала писем отца. – прошептала чуть увереннее. Моя уверенность вообще была прямо пропорциональна дистанции между нами. – Выбрасывала все в окно.

– Зачем?

Я вот вроде бы на графа во все глаза смотрела, а не заметила, как его глаза пришли в норму, став человеческими, и сам он из чудища сделался очень растерянным молодым человеком. Даже не мужчиной, а парнем. Потерянным, сбитым с толку…

«Настя, кукушечка якоря снимает, или где? Ты ещё его пожалей! Скажи ему правду, полетаем. В синее морюшко, на камушки… камушком!» – звонко отчитала меня внутренняя Настенька.

– Не хотела читать. – шумно сглотнув, выдала я. – У меня новая жизнь. Замужняя. Не хочу никаких интриг.

– Ты для чего мне зубы заговариваешь? – недовольно процедил граф. – Давно ты стала себя замужней считать? Ещё вчера голосила, что я тебе не мил, не люб, к служанкам в спальню посылала. Семян фэтти сегодня наелась, чуть не умерла, от ненависти ко мне. В окно выброситься хотела. Думаешь, я поверю, что ты наш брак приняла? Замужней себя посчитала? Нет, дарийка, – властно припечатал он, – Нет тебе веры. Нет веры твоему народу. Раз уж ты так сладко запела, то в письме точно что-то важное. Я узнаю. Очень скоро узнаю. Есть у меня в темнице несколько пленных дарийцев. Прочтут. А ты… ты ответишь не только за предательство, но и за эту ложь!

Драконий бог, а муженёк-то мне достался совсем не глупый! К сожалению! К моему огромному сожалению!

– Да мне всё равно. – на свой страх и риск проговорила я. – Иди… Ступай в эту темницу. Пусть читают. Меня, главное, не приплетай сюда. Я свой выбор сделала, дракон. Говорю, не читала отцовских писем, значит, не читала. Заладил, дарийка, дарийка… Будто у меня имени нет. А что ты обо мне знаешь? Может, я своего отца вообще ненавижу? Может, я рада тому, что я здесь? Может, у меня жизнь новая начинается? Что смотришь? Иди, говорю, куда хочешь! Нашёл, чем пугать пуганную! – разволновавшись, я даже привстала, облокотившись на локти. – Стала бы я так глупо письма из окна выбрасывать, если бы хотела что-то за твоей спиной провернуть? Мне что, делать нечего, так подставляться? Ты дарийцев ещё и тупыми считаешь, да?

Граф колебался. Я видела это по его напряжённому взгляду, что скользил то по моему лицу, то по клочку размокшего и набухшего картона. Я буквально чувствовала его сомнения.

Осмелела. Решила перейти от защиты к нападению:

– Я хочу пить и есть. Если я тебя не ослушалась, это не значит, что так будет продолжаться всегда. У всех есть физиологические потребности. Я не исключение. Пока чувства голода и жажда терпимы, но я за себя не ручаюсь. Это не может продолжаться вечно. Ты сам ставишь мне невыполнимые условия. Я захочу есть и пить, я выйду отсюда, а ты… Ты, наверное, только этого и ждёшь, чтоб опять на мне свою злость выместить.

– Не пытайся увести разговор в другую сторону. – качая головой, протянул дракон. – Не выйдет. Ты проспала ужин. В том, что никто из слуг не пожелал тебя будить, вини только себя. По-твоему, я их должен был розгами к тебе загонять?

– У тебя у самого отлично получается меня будить. Зачем тебе слуги? – выпалила я. – Зачем тебе вообще слуги, которые тебя не слушаются?

– Прекрати это! – рыкнул граф. – Ты говоришь, письмо было не одно. Где же тогда остальные?

– Откуда мне знать? Утонули?

– Я переверну твои комнаты вверх дном… – зловеще прошептал он, не отводя цепкого взгляда от моего лица. – Если я найду что-то ещё… Ты поплатишься. Жестоко поплатишься.

Что я могла сказать? Да ничего. Кивнула и попыталась сохранить невозмутимое выражение лица, не дрогнув от пристального внимания дракона.

– Как ты получаешь письма?

– Ворон приносит.

– Ворон?

– Ворон. Рарх. – без особого сожаления я сдала пернатого наглеца графу. – До того как ты пришёл, он был здесь. Я же поэтому окно открыла… Чтоб письмо выбросить. Выбросить, а не выброситься, если что.

Муж Сэймы ещё долго сидел рядом, разглядывая меня на разный манер, а потом сжалился. Смилостивился государь над своим трофеем, понимаешь ли.

– Ужин тебе принесут. Воды согреют. И переоденься. Разве можно в этом ворохе юбок спать?

Язык сильно чесался, чтоб послать графа к шкафу его жены. Пусть бы сам попробовал найти там то, что было бы подходящим для сна. Но я не успела. Супруг сбежал. Да и хорошо, что не успела ничего ему сказать о своём гардеробе. Наглость – второе счастье, конечно, но это то самое счастье, которое стоит вбрасывать людям порционно и дозировано.

Глава 7

И ничего мне стыдно не было. Я как рассуждала… Если мои догадки окажутся верны хотя бы чуточку, если между отцом Сэймы и графом вражда, давние счёты и политические игрища, то мне лучше от этого держаться подальше. Об этом мне, можно сказать, тоже инстинкт самосохранения подсказал. Во-первых: война – это ужасно. Уверена, это ужасно везде, во всех мирах. Во-вторых: к папеньке, который с дочерью в письме даже не поздоровался, мне вообще не хотелось. Папенька – это не муженёк, которого Сэйма бойкотировала и динамила. Папенька может и понять, что дочь к нему вернулась ненастоящая. То ли дело дракон… Хм, да он само очарование. Пожалуй, с ним у меня шансов выжить в этой авантюре побольше было. Граф всё не соизволит имя жены выучить. Куда там ему до сравнительного анализа: «было-стало»?

Не успела я как следует продумать все риски своего решения, как в дверь очень громко постучали.

Насторожившись, я села в кровати, пытаясь размять ноющие отчего-то рёбра и плечи, и приготовилась встречать гостей. Вот только гости не спешили представать пред моим взором. Я даже крикнула: «Войдите», а никто не вошёл.

Магия, драконы, дары, вороны, лекари… Призраки?

Какое-то время меня одолевали сомнения, а потом я решилась проверить коридор. Хоть одним глазком посмотреть, что же там, за пределами этих комнат.

Добравшись к дверям, я тихонечко их отворила и осторожно выглянула из-за них.

Справа была небольшая стена, в которой чернела дверь. Не нужно быть великим архитектором и даже строителем, чтобы смекнуть, что это та самая дверь, ведущая в мою так называемую ванную комнату. Чуть дальше неё, сбоку, окно, света из которого хватало на небольшой пятачок на полу. И… тупик.

Длинный и широкий коридор тянулся слева. Совсем с другой стороны. Меня заперли в угловой комнате, подальше от всех. Там, вдалеке и лестница виднелась, и света было в несколько раз больше, из-за десятка факелов, развешанных на тяжёлых цепях, что висели на стенах, и двери какие-то имелись, и ковры…

Я бы, может, прошмыгнула в ту часть коридора, что казалась обжитой, но взгляд упал вниз, а там – пир горой! Точнее, большой поднос, заставленный тарелками с едой, фруктами и кувшином.

Чувство голода пересилило. Любопытство капитулировало, и я, повздыхав, потихоньку перенесла всё содержимое подноса к себе в комнату, заставив едой одну из тумбочек. Отчего-то силёнок мне не хватило утащить поднос, как было, целиком, со всем его содержимым. Мало того что было физически тяжело его поднять, так ещё и кувшин с кривым дном, гад такой, качался немного, угрожая опрокинуться и залить как минимум хлебную лепёшку и что-то мясное, что не было накрыто крышкой.

Справившись, я закрыла за собой двери и села есть.

Уже в процессе поглощения довольно вкусной пищи, я поняла, как же сильно я была голодна. Просто до безумия! Несколько кусков мяса, что я откусила и прожевала, показались мне пресными, безвкусными, именно из-за чувства голода. Зажевав это дело кусочком тёплой лепёшки, вкуса которой я тоже почти не почувствовала, я прямо из кувшина хлебнула водички и сделала небольшой перерыв.

Некстати вспомнилось, как ко мне эта еда попала и что говорил граф о слугах. Признаться, я себе совсем по-другому представляла жизнь графини. Бойкотировали ли меня слухи или боялись, я не знала, зато прекрасно понимала, что меня как минимум избегали. А потом мелькнула другая мысль… Если меня боятся, то, скорее всего, от меня захотят избавиться. Прирежут ночью или… отравят еду. Последняя мысль заставила меня жалобно заскулить. Есть ли более лучший, не вызывающий подозрений, способ убийства, чем отравить того, кто уже сам пытался отравиться?

Настроение снова рухнуло вниз. Я сникла, немножко отщипнула от хлебной лепёшки и прислушалась к себе. Разум говорил, не ешь, а довольное урчание живота, который уже предвкушал продолжение банкета, мурчал о противоположном. Сразу как-то и вкус местного хлеба стал ощущаться и мясо показалось невероятно вкусным, тающим во рту, хотя я его грызла, как какую-то подошву, ей-богу. В общем, умяла я всё, что мне принесли, и была этому несказанно рада.

Помирать, так сытой, с улыбкой на лице, а не вот это всё.

…ох, знала бы я, как же пожалею об этом ужине, не улыбалась бы так и живот не набивала!

Наевшись и напившись, я сыто улыбнулась, потянулась и резко вздрогнула, услышав стук в… окно.

Резко обернувшись, я прищурилась, отыскав взглядом пернатого наглеца, и с толикой облегчения выдохнула:

– Опять ты… Пш-шёл отсюда.

У ворона явно были совсем другие планы, ну или он меня просто не слышал или не понимал. Неправильный почтовый голубь как дал своим клювищем молотить по окну, что у меня сердце ушло в пятки.