Глава 2

Всю неделю Оталия чувствовала себя опьяненной свободой. Она забыла о стенах дома, строгих взглядах учителей этикета, шепотках придворных, колкостях старших сестер. Принцесса могла выходить из башни и любоваться видами с замковой стены. Дверь, ведущая вниз, была заперта, но Оталия не расстроилась. Ей хватало места, чтобы размять ноги. При всем желании она бы и не смогла покинуть башню. Стена слишком высока, а внизу разверзалась пропасть. Когда густой туман рассеивался, она могла полюбоваться не только захватывающей высотой, но и густым хвойным лесом, зелеными холмами и яркими закатами. «Интересно, далеко ли от замка море…» – думала Оталия, всматриваясь в клубящийся предрассветный туман.

Каждый день ее ждала корзинка с едой, и всегда на дне оказывался какой-нибудь приятный сюрприз: то щетка для волос, то заколка или лента, мочалка и новые пузырьки с мылом, флакончики с целебными маслами.

Жизнь пленницы была для Оталии не в новинку, ведь в отцовском замке она жила практически также. Разве что в более комфортных условиях, но башню золотой клеткой она не считала, скорее, временным убежищем от былых волнений.

«Ищут ли меня? Или отец решил не тратить силы своего мага на похищенную дочь? Ведь помимо меня, у него осталось еще пятеро, и любую из них он может выдать за моего бывшего жениха принца Понтана…» – она вздрогнула и бросила взгляд в ручное зеркальце. Ее глаза расширились:

– О небеса! Что я за сестра?! Король отдаст за этого слюнтяя мою дорогую Одетт!

«Мы с сестрой очень похожи, но лишь внешне. В остальном нежная и ранимая Одетт мечтала о другом человеке. Он давно занял место в ее сердце, а я разрушила эту мечту».

– Наш побег перед моей свадьбой должен был подарить ей надежду… – прошептала она и выбежала из башни с криком. – Скальд! – ее голос эхом разнесся по стене, но чародей не появился. Она прождала его до заката, пока не вернулась в башню и не забылась тревожным сном.

Ей снилась идущая Одетт. Ее всегда румяное личико было мертвенно-бледным, яркие рыжие волосы потускнели. Болезненным пятном на лице горели искусанные в тонких прожилках губы. Еще немного, и из их уголков потекут струйки крови.

Она остановилась перед алтарем, затянутая в корсет и с пышной фатой на голове. Все это одеяние душило ее; позади стоял король-отец и довольно ухмылялся. А рядом с невестой был напыщенный принц с неприятными, злобными глазами. Он схватил Одетт за запястье, и оно с треском сломалось, на пол посыпались кусочки фарфоровой кожи, и сестра обернулась, раскрыв рот в немом крике о помощи. Оталия очнулась и жалобно позвала:

– Скальд!

Она попыталась успокоиться, но слезы не переставали течь по горячим щекам. Соленые капли обжигали.

Кто-то коснулся ее плеча и прокаркал:

– Зачем ты меня позвала, принцесса?

В полумраке его глаза были еще чернее, чем днем. Черты лица сильно заострились, прямой нос напоминал клюв.

– Я прошу вас… тебя помочь. Я должна спасти сестру, – взмолилась она, сжав руки в кулачки.

Ворон сверкнул правым глазом, провел острыми черными когтями по столбику кровати, оставляя на дереве царапины.

– Что я получу взамен?

Девушка подползла к нему и схватила за ворот плаща, на миг ей показалось, что она прикоснулась не к ткани, а ко гладким, холодящим кожу перьям. Оталия не испугалась. Сейчас осознание вины перед сестрой было сильнее страха. Сильнее всего.

– Я готова сделать все.

Чародей накрыл ее горячую руку своей:

– Расскажи мне обо всем без утайки, – велел он.

И Оталия поведала об обедневшем дворянине-писателе, который подарил ее сестре сонет, а затем еще один и еще. Они подолгу общались в саду, и на встречи юный аристократ приносил для Оталии книги, помогал учиться. Но делал это не корысти ради, а потому что любил Одетт. Они мечтали, что сбегут втроем. Поэт будет ждать их на пристани, и они покинут земли отца на корабле, уплыв свободными к лучшему будущему.

– Ты положила свою жизнь на алтарь долга перед сестрой? И сейчас хочешь помочь ей? Хотя она не сделала ничего, чтобы высвободить тебя отсюда, – холодно сказал Скальд. В его голосе не было ни сочувствия, ни понимания.

– Откуда тебе известно? – с вызовом спросила Оталия. – Возможно, они ищут меня…

– Знаю, потому что был там сегодня и не слышал ничего, кроме обсуждений будущей свадьбе твоей любимой сестры, которая забыла о тебе и преспокойно сидела за вышивкой. Слуги шептались, что она, как истинная скромная девица, не чета своей пропащей сестре – не покидает стен комнаты. Какая смиренная дева, – из его горла вместе со смехом вырвалось неприятное карканье. – Кажется, я похитил не ту сестру, или, быть может, еще не поздно вас поменять? Согласна? Вернешься, выйдешь замуж за того расфуфыренного принца, чей портрет теперь стоит на столике прямо перед красными заплаканными глазами Одетт, – он впился в Оталию взглядом, но девушка даже не шелохнулась. Она неотрывно глядела на него, поджав губы. – Молчишь? Где же твоя забота о ней? Жертвенность, слезы, которых я до этого видел? Все фальшь. Ты не хочешь занять ее место. У тебя иная мечта, но этот проклятый долг мучит тебя, – искушал Скальд. – Что если… все, чему тебя учили почтенные дамы – ложь, и никому в этой жизни ты ничего не должна? Даже если твоя сестра выйдет за принца, родит ему пару-тройку наследников и умрет во время последних родов, что с того? Твоей вины в этом нет. Будь она посмелее, то либо сбежала бы со своим любовником, хотя бы попыталась, либо в знак свободы выбросилась бы из окна вместе с никудышным шитьем.

Оталия сидела подле него, чувствуя, как ее начинает трясти. В душе бушевали гнев и сомнения. Она не знала, чего ей сейчас больше всего хотелось: наброситься на чародея и ударить или же разрыдаться от бессилия.

«У меня есть и третий вариант», – шепнул внутренний голос, и, сделав глубокий вдох, девушка разжала пальцы. На ладонях остались следы полумесяцев от ногтей.

– Все это не для меня. Я люблю сестру, но меняться не стану, – твердо сказала она и увидела недоверие на лице мужчины. – Все, что мне нужно – отдать ей и ее жениху необходимую сумму и помочь переправиться за море, как мы и планировали. Полагаю, для такого сильного чародея, как ты, это не проблема, я же от своего слова не отступлюсь. Если ты согласен, то… – она протянула ему руку. Отец всегда так делал, когда заключал выгодные договора.

Скальд прищурился, и улыбка озарила его лицо.

– Смотри, как бы ты потом не пожалела об этом, – он поцеловал ее руку, вдохнув аромат ванильного масла, которое ей прислал. – Желаешь, чтобы я передал ей что-нибудь от тебя, чтобы она поверила в свое счастье?

Оталия вручила свои изумрудные серьги – две песчинки упали на протянутую ладонь. Чародей сжал их и вновь усмехнулся:

– Однако скромно же ты была одета, принцесса, если бы я не знал, кто ты, то решил, что принес самозванку.

– Ступайте, сударь, и поторопитесь, ситуация не терпит промедления, – она нашла в себе силы говорить спокойно. – Приятного полета, – Оталия даже улыбнулась.

С шорохом чародей обернулся большой птицей и, каркнув напоследок, улетел. Принцесса закрыла дверь и вернулась в постель, ее трясло от холода, хотя в камине уже который день полыхал огонь. Но ни его тепло, ни еда в корзинке не привлекали.

«Что же он попросит у меня взамен?» – к счастью, стоило ей переложить груз ответственности на чародея, как сразу стало легче. Она свернулась среди подушек и, укрывшись одеялом, долго любовалась игрой полыхающего огня, пока за окном не начало светать. Ота и помыслить не могла, что чувство вины перед сестрой все это время душило ее и не давало спокойно спать. «Я хотела сбежать и взять ее с собой, наших драгоценностей хватило бы, чтобы перебраться через море. Она бы вышла замуж за своего поэта, а я продолжила бы изучать науки. Но отец стал о чем-то подозревать, и поэта отвадили от дворца, а за нами постоянно следили. Но мы бы все равно выбрались, чего бы мне это ни стоило», – мысли роились в ее голове, противореча друг другу, пока она крепко не уснула, да так спокойно, как не спала никогда.

Скальда не было несколько дней, и находившаяся без еды Оталия решила, что с чародеем что-то случилось. Она держалась на воде четыре дня, на пятый девушка настолько обессилела, что не смогла подняться с постели. Сон и реальность путались в ее сознании. Оталия не понимала, чудится ей шум крыльев или это ветер играет с занавеской приоткрытого окна. Окна?

Ее приподняли за плечи и влили в рот теплую жидкость. Принцесса с жадностью проглотила, чувствуя привкус куриного бульона и смесь пряных трав. Вкусы и запах раскрылись для нее яркими красками, она готова была вылизать все до последней капли. Но ей не позволили, уложив обратно на подушку.

– Твоя сестра передает тебе привет и рада слышать, что мы тайно обручились, и ты моя будущая жена, которая скрывала свою истинную любовь даже от нее, – поделился чародей.

Он вновь над ней насмехался. Но в этот раз Оталия заметила на его лице следы усталости от бессонных ночей: под глазами залегли темные круги, губы потрескались, руки слегка дрожали. Ей понравилось видеть его в таком состоянии, она злорадствовала и оттого улыбалась, но чародей трактовал ее реакцию по-своему. Принцесса не переставала его удивлять. Вот и теперь вместо возмущения она улыбается, и ее ничуть не смущает, что он лежит рядом, накручивает прядь ее волос на палец. Но когда он хотел сказать очередную колкость о ее добронравии, девушка уже крепко спала.

Он не знал, что дело со второй принцессой потребует столько хлопот. Вначале ему пришлось нагрянуть к Одетт. «Эта гусыня оказалась не так спокойна, как ее сестра. Едва не подняла крик, так перепугалась говорящего ворона», – вспоминал он, лежа на подушке и поглаживая волосы Оталии.

Но стоило показать серьги и представиться мнимым женихом – все пошло по плану. Принцесса написала письмо своему возлюбленному, а Скальд отнес его заспанному идиоту, пьянствующему от одиночества и душевных страданий. Несколько оплеух, отрезвляющее зелье – и он был готов выслушать Скальда. Чародея не могла не порадовать быстрая реакция молодчика. У того, как оказалось, давно все было готово. Без утайки он рассказал Скальду о плане побега, придуманного лично Одетт. Пока ее «любимую» сестру при попытке сбежать перед приездом жениха якобы случайно ловит стража, Одетт с поэтом под ночной шум покидают дворец и оказываются на корабле. А Оталия, как и было задумано, выходит замуж. Драгоценностей, дорогих тканей и денег от продажи дома возлюбленного Одетт хватило бы ненадолго. А чуть позже она бы отписала замужней Оталии, посетовав на неудачный побег, что ей и племяннику требуются еда и новая одежда. И Оталия не смогла бы отказать, выслав необходимую сумму, даже не подозревая о том, какую змею пригрела на груди.

«Вот она, сестринская любовь. Оказывается, добродушная Одетт вовсе не пеклась о судьбе Оталии, а думала лишь о себе и о том, как побыстрее сбежать, чтобы никто не заметил ее округлившийся живот. Потому-то она безвылазно и сидела в своей комнате. Прожженная стерва», – на секунду ему стало жаль Оталию, но он мгновенно об этом забыл. «Она взрослая и должна была привыкнуть, что дворцовая жизнь – это не цветущий сад, а наполненный змеями террариум, где самый близкий человек – заклятый враг».

– А я-то столько лет грешил на короля Альрика, но твои враги куда опаснее, чем мой.

Принцесса тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок, уткнувшись носом чародею в грудь, ровно в то место, где когда-то давно была выжжена защитная пентаграмма.

Скальд убрал прядь волос с ее лица, обнажив мочку уха и шею. Из украшений на ней остался кулон на тонкой цепочке, скрытый в вороте ночнушки, и скромное колечко.

«Она отличается от своих сестер, но неизвестно, сколько в ней самой осталось колючек из их розария. Возможно, мне стоило убить ее и принести обглоданные морскими обитателями кости на завтрак королю…»

Когда-то и Скальд был таким же молодым и наивным, как принцесса, но смерть отца расставила все по своим местам. Визариуса Ансеймского не только изгнали из дворца Альрика, но и кровожадно убили под видом несчастного случая, дабы не нанести Некрополю оскорбление потерей сильного мага. По мнению Альрика, придворный чародей вел не только опасные беседы, порочащие его корону, но и задумывал переворот.

Однако все, чего хотел Визариус – не только прекратить гонения на ведьм, но и открыть в Перлии школу магии, основать ковен ведьмаков. Он мечтал, чтобы девочки учились наравне с мальчиками и также стремились к знаниям, в открытую могли их получать и раскрывать свои магические способности. За Маэльстремом уже давно возвели магический университет Виверна, где Скальду было уготовано место студента.

Отец позаботился о сыне, оставив жить в Некрополе, подальше от зашоренности⁶ Валентора, где женщинам не разрешалось учиться, и они стояли ниже мужчин; никто не уважал их. Визариусу захотелось сломать это колесо. Он был одним из профессоров Виверны, и ректор не хотел отпускать старого друга и коллегу, но тот давно все решил.

Скальд лишился отца, когда ему было достаточно лет, чтобы почувствовать болезненную, отдающую железным привкусом месть. Он взял себе новую фамилию, а прошлое закрыл в глубине души. Но ни на миг не забывал, кто его враг.

Некрополь смог отвлечь его, помочь забыть. Скальд обожал столицу, но желание отомстить не давало покоя.

Некрополь представлял собой лабиринт из вымощенных камнем улиц, окруженных старинными зданиями со стрельчатыми окнами и арками. Через город протекало несколько каналов с черной зеркальной водой.

На холме, возвышаясь над столицей, был воздвигнут мрачный, завораживающий взгляд замок короля Энрота. Под крышей самой высокой башни полыхало сине-фиолетовое пламя, освещая пристанище короля-некромага и оберегая его стены от темных сил. За ними до снежных гор между деревень и лесов простиралось старинное кладбище, давно стершееся с лица земли. Под фундаментами выросших на когда-то голой земле домов можно было обнаружить от двух до десяти могил. Из-под корней деревьев торчали не просто камни, а углы гробовых плит или опутанные ветвями кресты.

Остроконечные крыши и кованые шпили пронзали хмурое небо над столицей Некрополя. Многие окна и двери были застеклены разноцветной мозаикой. На витражах проклятого храма изображались различные предзнаменования смерти: белые лилии, кресты, черепа и прочие кости, даже облик самой смерти в темном балахоне с косой. Это было пристанище некромагов. Перед боем с темными силами, очередным походом на кладбищенские земли они молили об удаче демонам подземного мира, откуда к ним проникала первородная тьма. Для небесных же собратьев за стенами города ближе к горам стоял светлый храм – оплот целителей, обучающихся лекарскому ремеслу перед поступлением в находящийся ближе к морю магический университет Виверна. Учебное заведение носило фамилию сильнейшего некромага, построившего его. Поговаривали, что Нерв Виверн был оборотнем, но не с волчьей сущностью, а разновидностью костяного дракона. Он лично преподавал студентам некромагию и передавал боевой опыт. В своем университете он открыл три факультета: некромантии, боевой магии и целительский. Но лишь избранные, обладающие сильным даром, могли туда поступить; отбор был жестоким, а порой и кровопролитным.

На аудиенции у короля Энрота Нерв лично настоял на том, чтобы Виверна была за чертой города, вдали от излишеств и столичных соблазнов, поближе к сельской местности и Маэльстрему, дабы лучше изучать морских обитателей и, быть может, подружиться с ними. Нерв, королевский маг, рассказывал Его Величеству многое из того, о чем другие не ведали. Например, о том, что не всегда в морской пучине обитали монстры, и пришли они лишь тогда, когда люди разделились. Одни остались в Некрополе, а вторые уплыли в Валентор. Здесь воздух был пропитан первородной тьмой демонов, и, быть может, поэтому оставшееся племя быстрее развило свои магические способности, не побоявшись врагов из подземного мира, где властвовал мрак.