Продукция лесоводства – деревья, которые отправляются на лесопилки для переработки в доски, а оттуда на фабрики, где из них изготавливается мебель для конечного потребителя. Из утверждений Хайека и Кейнса следует, что структура интеллектуального производства устроена аналогичным образом. Экономисты, занимающиеся фундаментальной наукой, производят абстрактные идеи, затем исследователи, занимающиеся прикладной наукой, перерабатывают их в менее абстрактные идеи, после чего журналисты и другие интеллектуалы превращают их в научно-популярные книги, публицистические статьи и газетные колонки, радио- и телевизионные комментарии для потребителей – политиков и широкой общественности. Именно так описывают распространение кейнсианской экономической теории Джеймс М. Бьюкенен и Ричард Э. Вагнер: «Америка усваивала идеи кейнсианства поэтапно: сначала их поддержали экономисты из Гарварда, потом экономисты вообще, потом журналисты и, наконец, политическое руководство»[9].
На первой стадии интеллектуального производства экономисты-теоретики, стремящиеся углубить познание мира, вырабатывают идеи, которые (как они надеются) другие исследователи сочтут полезными и новаторскими. О результатах своих изысканий они сообщают в статьях для научных журналов и в монографиях, публикуемых университетскими издательствами. Примеры таких работ, написанных «экономистами для экономистов», приводятся в разных главах книги: среди них «Общая теория занятости, процента и денег» Кейнса, «Чистая теория капитала» Хайека и «Теория потребительской функции» Милтона Фридмана. На следующей стадии, при проведении прикладных исследований, экономисты, работающие в университетах и аналитических центрах, стараются развить эти идеи, прежде всего сопоставляя их с историческими и статистическими данными, что, как они надеются, будет полезно и интересно журналистам и преподавателям экономики. Они публикуют книги для искушенных непрофессионалов, учебники и доклады. К числу таких работ относятся «Эссе об убеждениях» Кейнса, «Дорога к рабству» Хайека и «Капитализм и свобода» Фридмана.
На третьем этапе (разумеется, эта разбивка на этапы несколько произвольна) журналисты, а порой и сами экономисты сортируют и переформулируют результаты прикладных исследований таким образом, чтобы донести их до политических руководителей и широкой публики. Они читают лекции студентам, публикуют авторские статьи в газетах и журналах, ведут блоги и участвуют в ток-шоу на телевидении и радио. Так, лауреаты Нобелевской премии по экономике Милтон Фридман и Пол Самуэльсон были обозревателями журнала Newsweek. Ученик Фридмана Томас Соуэлл пишет колонки, публикуемые рядом периодических изданий, а ученик Самуэльсона Пол Кругман ведет колонку и блог в New York Times. (Конечно, Соуэлл и Кругман в этих статьях затрагивают не только экономическую тематику.) Экономист Джон Кеннет Гэлбрейт был автором ряда бестселлеров и документального сериала «Эпоха неопределенности» на канале PBS. Фридман в ответ создал на том же канале собственный сериал «Свобода выбора».
На последнем этапе производства и распределения экономических идей, когда они доходят до конечного потребителя, происходит их практическое воплощение в политические меры. Если мы расположим все эти этапы на вертикальной шкале, показывая, как идеи спускаются с теоретических высот (сразу вспоминается «башня из слоновой кости»), то политика окажется в самом низу, что некоторые, наверно, сочтут вполне адекватным. На деле же подобное изображение интеллектуальной деятельности необходимо, чтобы более наглядно проиллюстрировать мысль о том, что для понимания изменений в экономической политике нужно понять и предшествующее развитие событий в области экономических идей – от чистой теории и далее вниз.
Столкновение идей, касающихся экономической политики, происходит тогда, когда их сторонники расходятся во взглядах на то, какую роль государство должно играть в экономике. Как подчеркивал хорошо поставленным дикторским голосом ведущий документального сериала «Командные высоты», показанного на PBS в 2002 году, двадцатый век
стал веком борьбы за то, кто будет контролировать командные высоты мировой экономики – государство или рынок; это – история интеллектуальных баталий по поводу того, какая экономическая система действительно способна принести благо человечеству[10].
В этом случае выражение «командные высоты экономики», принадлежащее русскому революционеру Владимиру Ленину, по существу обозначает институты, которые управляют экономикой, определяя, куда пойдут инвестиционные ресурсы. Контролем государства над командными высотами считается общее руководство основными банками и отраслями экономики (при этом они не обязательно должны находиться в государственной собственности, если только регулирование осуществляется достаточно глубоко и детально), преобладание государственных облигаций на рынке долговых ценных бумаг, ограничение или отсутствие биржевой торговли акциями частных фирм и, возможно, наличие центрального органа экономического планирования.
Что же будет наилучшим образом направлять инвестиции к повышению благосостояния общества – конкурентные рынки, которыми движут безличные силы, определяющие прибыли и убытки, или государственное управление и контроль? Главное открытие экономической науки – ее величайший вклад в понимание общества, позволяющий избегать пагубных политических решений – заключается в том, что при наличии надлежащих условий экономический порядок, эффективно служащий целям его участников, возникает без какого-либо единого централизованного плана. По знаменитому выражению Адама Смита, инвесторов ведет «невидимая рука», направляющая их личную погоню за прибылью таким образом, что она вносит максимальный вклад в общее процветание экономики (без каких бы то ни было намерений с их стороны). В главе 8 мы детально проанализируем эту мысль Смита, а в главе 13 – рассмотрим современные аргументы, ее оспаривающие. Но споры о сравнительной надежности рынка и государства в качестве направляющего механизма экономики будут встречаться нам в каждой главе.
Необходимо отметить, что когда экономисты говорят слова «какая экономическая система действительно способна принести благо человечеству», они имеют в виду удовлетворение тех предпочтений людей, которые имеют место в конкретный момент, и не подразумевают моральное усовершенствование общества. Это позволяет им сосредоточиться на причинно-следственных связях и утверждениях вида «если… то…», для чего их профессиональная подготовка подходит наилучшим образом, и в то же время ловко обходить вопросы моральной философии. Когда экономист говорит «если государство вводит акциз на виски и обеспечивает его сбор, то это приводит к сокращению объема продаж данного напитка», речь идет о позитивном, или ценностно-нейтральном, утверждении. Оно остается верным как для слушателя, выступающего за то, чтобы продавцам и покупателям виски было позволено удовлетворять их предпочтения, так и для сторонника ограничения продаж виски с помощью налоговой политики в случае, если методы нравственного перевоспитания не действуют.
Идеал «ценностной нейтральности», или «свободы от ценностных суждений» (порой обозначаемый немецким словом wertfreiheit), весьма уместен в «чистой» экономической науке. Но при выработке политических рекомендаций вряд ли можно избежать утверждений ценностного или нормативного характера. Политический комментатор, советы которого основаны на утверждении «государство не должно вмешиваться в процесс удовлетворения предпочтений потребителей в том виде, в котором они существуют в данный момент» или «высокий реальный душевой доход в обществе лучше, чем низкий», привносит тем самым нормативное утверждение, лежащее за рамками позитивной экономической теории независимо от того, вызывает оно само по себе возражения или нет. Зачастую экономисты не формулируют в явном виде нормативные утверждения, лежащие в основе их политических рекомендаций. Критик того или иного политического предписания может отвергать его нормативные предпосылки или позитивный анализ, на котором оно основано (либо и то и другое одновременно). Для большей ясности полезно определять, с чем именно он не согласен.
Бо́льшая степень удовлетворения предпочтений относится к тем аспектам жизни, о которых люди заботятся. Для большинства из них эти аспекты могут быть оценены на основе измеримых показателей, таких как улучшение питания, увеличение ожидаемой продолжительности жизни, свободного времени и уровня материального комфорта, большее разнообразие развлечений, культурных и экологических благ. Если обозначить словом «процветание» изобилие средств, с помощью которых индивиды могут удовлетворять свои предпочтения, и предположить, что большинство людей предпочитает больший уровень собственного благосостояния меньшему, то главный вопрос экономического анализа, занимающегося тем, что важно для большинства людей, звучит так: какая экономическая система – та, при которой командные высоты контролируются государством, или та, при которой они контролируются рынком, – обеспечивает больший уровень процветания? Ответ на него зависит от ответов на другие вопросы, подлежащие анализу: каким образом и почему каждая из этих систем функционирует именно так, а не иначе? Экономисты, выступающие за свободный рынок с минимальным государственным вмешательством, как правило, формулируют проблему в виде однозначной дилеммы: за государственный контроль или против. Те же, кто считает, что государство должно играть в экономике бо́льшую роль, склонны формулировать проблему как задачу поиска наилучшего сочетания или баланса между рыночным и государственным контролем.
Система государственного контроля над командными высотами экономики, финансовой системой и основными отраслями имеет простое название – социализм. Однако разновидностей социализма существует так же много, как и разных методов государственного контроля над командными высотами. Альтернативный же вариант, когда финансы и производство остаются в частных руках и направляются рыночными силами, такими как конкуренция, прибыль и убыток, спрос и предложение, система цен, более кратко именуется капитализмом. И с этим термином связано множество тонкостей. Противоположность социализму более точно определяется терминами «свободно-рыночный капитализм» или просто «свободная экономика», поскольку существуют такие выражения, как «кумовской капитализм» (crony capitalism) и «государственный капитализм», обозначающие индустриальную экономику, формируемую не рыночными силами, а государственным управлением.
Джеффри Сакс – экономист из Колумбийского университета, известный своими усилиями по убеждению правительств богатых стран предоставлять больше помощи бедным странам – подытожил результат шедших на протяжении XX века баталий по вопросам экономической политики следующим образом:
Частью реальности стала капиталистическая революция конца XX столетия. Рыночная экономика, капиталистическая система стали единственной моделью для подавляющего большинства стран мира[11].
В этом случае Сакс использует понятие «капиталистическая система» как вполне ценностно-нейтральный синоним для выражения «экономика, направляемая рынком». Разумеется, другие авторы вкладывали в него совершенно иной смысл. Карл Маркс в XIX веке, как известно, придавал термину «капиталистический строй», или просто «капитализм», однозначно негативное звучание. Подобно тому как монархия представляет собой режим, благоприятствующий обладающему привилегиями государю, а меркантилизм – режим, благоприятствующий привилегированным торговцам, «капитализм» в марксистском понимании – это режим, благоприятствующий привилегированным капиталистам, стремящимся к прибыли владельцам финансового богатства. Дэвид Н. Балаам и Майкл Весет отмечают, что выводы Ленина, как и Маркса, «основаны на предположении, что в силу самой природы капитализма финансовые и производственные структуры в различных странах перекошены в пользу владельцев капитала»[12]. Подробнее взгляды Маркса мы рассмотрим в главе 2. Капитализм, как его понимал Маркс, подразумевает эксплуатацию рабочих капиталистами. Согласно его пророчествам, современный капитализм хотя и вытеснил средневековый феодальный строй благодаря намного более производительной системе, сам неизбежно уступит место социализму, а затем и коммунизму – системе, где править будут трудовые коммуны, а все ресурсы перейдут в коллективную собственность.
Из-за наличия у термина «капитализм» марксистских обертонов Хайек отмечал, что сам он использует его «крайне неохотно, так как его современные коннотации в значительной степени созданы… социалистической интерпретацией экономической истории». Позднее он объяснил, что этот термин «имеет тенденцию вводить в заблуждение, потому что при его использовании возникает образ системы, выгодной преимущественно для капиталистов, тогда как на деле она налагает на предприятия такую дисциплину, что управляющие пребывают в постоянном напряжении и каждый норовит избавиться от нее»[13]. Для Хайека, как и для Адама Смита, распространение конкурентной рыночной экономики с децентрализованным и частным владением собственностью направлено на поддержку интересов простых работников и потребителей, а не бизнесменов как класса. Столкновение экономических идей не равнозначно столкновению политических групп интересов. Главная тема последующих глав этой книги – не конфликты по поводу того, чьим интересам должна служить экономика, а споры о том, как наилучшим образом обеспечить процветание типичного участника экономической системы.
Осенью 1905 года в престижном Кембриджском университете способный аспирант-математик по имени Джон Мейнард Кейнс первый и последний раз в своей жизни посещал лекции по экономической теории. Ему предстояло за восемь недель пройти соответствующий курс у знаменитого профессора Альфреда Маршалла. За лето Кейнс прочел последнее на тот момент (третье) издание книги Маршалла «Принципы экономической науки» – наиболее распространенный в англоязычных странах учебник по экономической теории, представлявший собой синтез классических и новых доктрин. Вскоре Маршалл весьма высоко оценил талант Кейнса как экономиста. Самого Кейнса тоже впечатлили собственные успехи. «Я думаю, что весьма в этом продвигаюсь, – поделился он с близким другом, добавив: – Так легко и приятно овладевать принципами этой деятельности». Неделю спустя он писал: «Маршалл непрерывно пристает ко мне, чтобы я стал профессиональным экономистом»[14].
О проекте
О подписке