Цитаты из книги «Бог всегда путешествует инкогнито»

взял бокал на хрустальной ножке, почти неестественной прозрачности, и начал медленно наклонять его над пирамидкой из шафрана. Я не сводил глаз с граненого хрусталя, в котором вода просто светилась. – Мы все рождаемся с одинаковым потенциалом уверенности в себе, – сказал он. – А потом начинаем воспринимать комментарии наших родителей, нянь, преподавателей… Капля воды отделилась и упала на вершину пирамидки, и в ней, как под лупой, увеличились частички драгоценной пряности. Капля казалась живой и пробила себе дорогу по пирамидке, быстро скатившись к подножию. – Если, по несчастью, – продолжал он, – они видят все в дурном свете, без конца ругая и упрекая нас, заостряя наше внимание на недостатках, просчетах и упущениях, у нас развивается привычка себя недооценивать и комплекс неполноценности. Дюбре снова медленно наклонил бокал, и вторая капля скатилась на ту же пирамидку. Третья капля пошла по следу двух первых уже гораздо скорее. Прошло несколько секунд – и обозначился желобок, по которому следующие капли катились все свободнее, а желобок делался все глубже. – И все кончается тем, что малейшая бестактность выбивает нас из колеи, малейшая неудача заставляет усомниться в себе, а малейшая критика приводит к тому, что мы путаемся и теряем все аргументы. Мозг привыкает все оценивать со знаком минус, и нейронные связи крепнут с каждым шагом. Я был как раз тому живым примером. Все, что он говорил, эхом отдавалось во мне. Это я был в жизни жертвой, оба отца меня бросили, мать постоянно на меня давила, потому что считала, что я недостаточно хорош. Даже став взрослым, я продолжал расплачиваться за детство, которого себе не выбирал. Родителей уже не было рядом, а я все еще находился во власти дурных последствий их воспитания. Я и без того был подавлен, но когда понял, что эта подавленность только усугубляет неуверенность в себе, и вовсе сник… – А есть хоть какое-то средство выйти из этого ада? – спросил я. – Радикального средства нет. Выйти из этого состояния сложно, нужны немалые усилия… Он склонил голову набок и, дождавшись, пока из бокала выкатится еще одна капля, легонько на нее подул, чтобы пустить по новому пути. Капля проделала новый желобок в пирамидке. – А самое главное, – снова заговорил он, – надо себя все время заставлять делать над собой усилие. Наш разум слишком привязан к привычному образу мыслей, даже если он причиняет нам страдания. Он отправил по пирамидке новую каплю, и она покатилась по проторенному желобку. – А вот что необходимо, – произнес он, – так это… Он снова подул, и следующие капли с явной неохотой стали пробивать себе желобки. Потом он перестал дуть, но капли уже сами катились по новым желобкам. – Это обзавестись новым образом мыслей. Почаще думай о хорошем, о том, что вызывает в тебе положительные эмоции. Надо, чтобы установились, укрепились и стали преобладающими новые нейронные связи. Для этого нужно время.

Вы говорите, что пытаться кому-то отомстить – это нанести вред себе самому. Но у меня такое чувство, что держать гнев в себе гораздо вреднее! – Гнев порождает в тебе энергию, некую силу, которую вполне можно направить в русло твоих интересов, а месть не дает ничего, она – чувство разрушительное. – Все это очень мило, но что я должен сделать конкретно? – Прежде всего, выразить сердечную боль, либо высказав этому типу все, что ты о нем думаешь, либо сделать это символически. – Как это, символически? – Ну, можешь, к примеру, написать ему письмо, выговориться в этом письме, а потом утопить письмо в Сене или сжечь. У меня возникло ощущение, что от меня что-то ускользнуло… – Зачем? – Чтобы очиститься от накопившейся ненависти, которая причиняет тебе вред. Надо, чтобы она ушла, понимаешь? Это позволит тебе перейти ко второй фазе. Пока ты находишься в состоянии гнева и твой разум затуманен жаждой реванша, это мешает тебе действовать. Ты перебираешь и пережевываешь свои обиды, а вперед не продвигаешься ни на шаг. Тебе мешают эмоции, и от них надо избавиться. И символическое деяние в этом помогает. – А что за вторая фаза? – Вторая фаза состоит в том, чтобы использовать энергию гнева; к примеру, совершить что-то такое, на что ты раньше никогда бы не отважился. Что-нибудь творческое, созидательное, что служило бы твоим интересам. Передо мной сразу же возник весьма честолюбивый образ: я мечтал изменить ситуацию в бюро, мне хотелось самому стать определяющей силой, вместо того чтобы каждый раз плакаться в жилетку Алисе.

Ах, отомстить, отомстить! Я в течение десятилетий только и думал о тех, кто когда-то перебежал мне дорогу! О, сколько раз я мстил за себя! Сколько раз я торжествовал, видя страдания своих врагов! Сколько раз я ликовал, заставив их заплатить за сделанные пакости! А потом, в один прекрасный день, я понял, что все это суета, что месть ничего не дает и что я только нанес вред самому себе. – Самому себе? – Видишь ли, когда ты вынашиваешь план мести, ты ощущаешь огромную энергию, но энергия эта отрицательная, разрушительная. Она тянет нас вниз, не дает расти… И есть еще одно… – Что? – Ведь мы хотим отомстить тому, кто сделал нам зло. И мы стараемся ответить ему тем же. И подстраиваемся под него, понимаешь? – Понимаю. – Но тогда в выигрыше остается он: ему удалось навязать нам свою модель, хотя специально он этого не добивался. Он просто позволил нам себя догнать.

Но если надо искренне заинтересоваться другим человеком, чтобы все получилось, то тогда эксперимент почти невозможен с врагами. – Наоборот, это лучший способ одолеть врага! Я обнимаю соперника, но только затем, чтобы его придушить. – Когда кого-то ненавидишь или кто-то причиняет тебе боль, не возникает ни малейшего желания влезть в его шкуру, чтобы почувствовать то, что чувствует он. – Ты прав, но иногда это единственный способ понять, почему человек так себя ведет по отношению к тебе. Оставаясь на своем месте, человек продолжает страдать и отвергать другого. Ситуация при этом не меняется, и ты бессилен на нее повлиять. В то время как, поставив себя на место врага, ты сможешь понять причину его поведения. Если это жестокий человек, посмотри на ситуацию глазами жестокого человека и поймешь, что его толкает к жестокости. Это единственная надежда заставить его остановиться. Отталкивая человека, ты его не изменишь. – Ну уж… – Отталкивая человека или его идеи, ты вынуждаешь его замкнуться и окопаться на своих позициях. Почему его должно интересовать твое мнение, если ты с порога отметаешь его точку зрения? – Это не лишено смысла… – Если же ты сделаешь усилие, подчас тебе неприятное, чтобы посмотреть на вещи его глазами, ты сможешь понять, почему он думает именно так и поступает именно так. А когда он почувствует, что его поняли и не осуждают, он, может быть, тоже прислушается к твоей позиции и изменит свою. – Но не всегда же это получается. – Конечно. Но если пятиться задом, вообще никуда не придешь. – Я понимаю, что вы хотите сказать. – По сути дела, чем больше ты стремишься убедить человека, тем большее сопротивление ты у него вызываешь. И чем больше ты хочешь, чтобы он изменил позицию, тем меньше шансов, что он ее изменит. Физики давно это знают… – Физики? Какое отношение физики имеют к межчеловеческим контактам? – Это закон динамики. Еще Исаак Ньютон доказал, что действие равно противодействию. – Да, что-то такое припоминаю… – То же самое и в человеческих отношениях: пытаясь кого-либо переубедить, ты посылаешь ему сильный энергетический толчок, который он тут же перенаправляет тебе и тоже тебя отпихивает. Ты отталкиваешь его – он отталкивает тебя. – Хорошо, ну а где же выход? Если верно то, что вы говорите, то чем больше хочешь убедить, тем меньшего достигнешь? Тогда что же нужно делать? – Не надо отталкивать, надо притягивать… – Гм… А конкретнее, что это даст? – Оттолкнуть – значит исходить из своей точки зрения и пытаться навязать ее другому. Притянуть – значит исходить из точки зрения другого и постепенно подтягивать его к себе. Как видишь, мы не вышли за рамки философии синхронизации. Здесь мы тоже входим в мир другого человека, чтобы дать ему возможность измениться. И отправная точка везде одна: искать другого там, где он есть. – Оттолкнешь ты – оттолкнут тебя…

Не так-то просто влезть в шкуру человека, мир которого тебе противен. С Фостери мне это было очень тяжело. Я не настолько, как он, увлечен цифрами, изменением результатов и курсом акций на Бирже. Я постарался проявить интерес к его увлечениям, но без должной уверенности… и без должной искренности. Во всяком случае, я не почувствовал, что он тоже настраивается на мою волну. – Я понимаю, что цифры тебя не интересуют, но суть не в том, чтобы изобразить интерес к делам или вкусам другого человека. Нет. Главное – заинтересоваться им самим настолько, чтобы почувствовать удовольствие, которое он находит в цифрах. Это совершенно разные вещи… Когда ты подстраиваешься к его движениям, к его системе ценностей, разделяешь с ним заботы, делай это со стремлением влезть в его шкуру и жить его жизнью изнутри. – Хорошо. Значит, вы хотите сказать, что мне не надо интересоваться цифрами, а надо почувствовать себя свободно в шкуре человека, интересующегося цифрами, сказав себе: «Так, а как это, что чувствует человек, который интересуется цифрами?» Получается, что так? – Именно так! И самое интересное – экспериментировать с теми, чьи интересы для тебя абсолютно новы… И когда вы окажетесь в одной фазе, тогда и наступит чудо взаимопонимания.

Выбрать для установления контакта человека абсолютно отличного от тебя – самое интересное. Это наивысший кайф… Знаешь, что сказал по этому поводу Пруст? – Марсель Пруст, французский писатель? Нет, не помню. Дюбре стал цитировать по памяти: – Настоящее путешествие, настоящий источник сил и бодрости – это не стремление к новым пейзажам, а стремление получить новые глаза, чтобы видеть мир другими глазами. И не просто другими глазами, а сотнями других глаз… Погрузиться в сотню миров, увиденных сотнями других глаз…

На самом деле, – сказал Дюбре, сразу посерьезнев, – ты совершил две ошибки, которые и объясняют твою неудачу. Во-первых, пользуясь способом синхронизации и приноравливаясь к чьей-то позе, надо выждать время, чтобы это получилось незаметно и чтобы никому не пришло в голову, что ты его передразниваешь. Во-вторых, и это главное, ты подошел к делу формально, с технической точки зрения. Но это что угодно, только не техника! Это прежде всего особое состояние сознания, философия открытия другого существа. У тебя все получится только при одном условии: ты должен сильно захотеть войти в мир другого человека, прожить кусок его жизни изнутри, оказавшись на его месте и посмотрев на мир его глазами. Если твое желание искренне, то синхронизация станет для тебя магическим действом, поможет установить контакт и добиться такого качества взаимоотношений, что другому захочется их сохранить. И он, со своей стороны, тоже начнет налаживать контакт и бессознательно повторять твои движения. Но это не может быть конечной целью, это результат.

Несомненно, недостаток веры в себя, от которого я теперь страдаю, коренится в детстве. Но я-то за него ответа не несу! Сам по себе этот недостаток приносит немало бед, он к тому же притягивает ко мне людей необычных и загадочных, и я, словно в наказание, неизбежно становлюсь их жертвой. Жизнь не щадит страдальцев, она карает их вдвойне.

Трудность Алана в том, что ему мало просто показать, как поступать, чтобы общение было комфортным. И успеха на службе он таким способом не добьется, как бы ему ни хотелось. Что-то его тормозит во всех его начинаниях. – Что? – Он слишком привык подчиняться. – Тем не менее он активно усваивает науку сопротивления чужой воле. Это хорошо, но этого недостаточно. Далеко не достаточно. Одно дело уметь сопротивляться, а другое – уметь добиваться. Здесь нужна предварительная подготовка. – Предварительная подготовка? – Надо развить в себе убеждение, что ты на это способен. – То есть ты хочешь сказать, что он не добьется желаемого от своих боссов, даже если станет применять лучшие мировые техники общения? – Именно так. – Понимаю. – Суть дела именно в этом. Если человек в глубине души убежден, что способен влиять на других, он обязательно этого добьется, даже если будет действовать как слон в посудной лавке. У него все получится… Если же этого убеждения нет, то он запнется на первом же препятствии и расценит это как доказательство бесполезности нашей затеи. Он поднес сигару ко рту. – И чтобы он открыл в себе эту способность, ты дал ему задание заставить боссов произнести заданное слово? – Ты все правильно поняла. Я хочу, чтобы он поверил в свою способность влиять на других. – Интересно… Катрин вдруг вскинула голову, пораженная неожиданной мыслью. – Ты ведь не наугад отыскал слово в словаре? Это ты выбрал «марионетку», чтобы Алан подсознательно ощутил себя в роли того, кто дергает за веревочку, ведь так? Вместо ответа Дюбре продолжал улыбаться. – Это слишком сильно, Игорь. Дюбре глубоко затянулся сигарой.

Говоришь, у тебя на работе двое начальников? – Ну да, непосредственный начальник и его босс, который часто напрямую вмешивается в наши дела. – Прекрасно. Ты зайдешь к обоим по очереди. Повод для визита и для поддержания разговора найдешь сам. Твоя задача будет состоять в том, чтобы в ходе разговора вынудить обоих дважды произнести слово «марионетка». – И для чего весь этот бред? – И вот тебе непременное условие: ты не должен сам произносить это слово или указывать на фото или любой другой предмет, который его представляет. – А зачем все это нужно? – Желаю удачи!