Надя приготовила на столе учебники, ручку и тетради. Но заниматься сегодня совсем не хотелось.
– Если бы ты знал, котейка, как мне хочется к подружкам на улицу, – сказала Надя, обращаясь к огромному персидскому коту.
Он всегда дремал в кресле во время Надиных уроков. В дверь позвонили. Пришла Елена Андреевна, учительница математики. Войдя в комнату, девочка и учительница увидели кота, который разлёгся всем своим пятикилограммовым телом на приготовленные Надей принадлежности. Елена Андреевна погладила животное, осторожно переложила его в кресло и начала урок. Нервно ударив хвостом по креслу, кот издал рык, выгнулся дугой, зашипел и сиганул прямо в центр стола. От неожиданности и девочка, и Елена Андреевна закричали и бросились прочь от стола. Кот продолжал угрожающе завывать до тех пор, пока в комнате остался только он. Елена Андреевна перенесла урок на другой день и ушла. Надя осторожно приоткрыла дверь в комнату. Кот, как ни чем не бывало, лежал в кресле.
– Ах, ты мой умный кот! – поглаживая его за ушком, сказала Надя.
– Фр – мур! – отозвался кот. «Чем смог, хозяйка, тем помог», – прищурив каштановые глаза, подумал кот.
Ах, как страстно Розка желала выйти на пенсию. Разъездная работа скоросшивателем по вызову, да на перекладных, да с тяжеленным инвентарем за плечами, была уже не по силам. Но на что еще она могла рассчитывать, так и не получив образования по причине раннего замужества и эмиграции.
Нет, там, на Кубе, куда увез ее сопливкой красавец мулат, работы не было вовсе. Да и счастья не оказалось. Все десять лет, что Росита Дельгадо прожила на солнечном острове, муж таскался по девкам, беспробудно пил и склонял ее к проституции. И бежала бедная с острова Свободы, как из страшного плена.
А дома? Дома в обшарпанной однушке на окраине Москвы ее ждала капризная и вечно больная мать, которой требовался постоянный уход. И чтобы иметь хоть какую-то степень свободы, госпожа Дельгадо стала женщиной с молотком и пилой, подрядившись приводить в порядок производственные архивы, варганя из толстенного картона циклопические папки.
Что и говорить, не женская работа, но заказы были довольно редки и времени на маму хватало. А на себя…
Старушка умерла через неделю после выхода Розки на пенсию. И наступила долгожданная свобода.
Наконец-то можно было ничего не делать или делать то, что категорически запрещалось родительницей. Дорвавшись, Росита вволю спала и ела, ела и спала под гортанное бурмуление любовных сериалов, на которые она подсела еще на Кубе, и выползая из дому лишь в ближний супермаркет. И за полтора года такой «свободы» превратила себя в ожиревшую развалину с хорошо подтянувшимся испанским.
Пенсии на такую разгульную жизнь катастрофически не хватало. Похоже, и собственный Розкин конец был уже не за горами. Но однажды она споткнулась в кладовке о баул с инструментами!
Смазав зеленкой разбитое колено, и отлежавшись, госпожа Дельгадо оторвала-таки от дивана свой непомерный зад и двинула на работу.
Да здравствуют молоток и пила! Viva la libertad!
Спросите вы, а при чем тут вообще ее испанский и какую роль он сыграл в дальнейшей судьбе госпожи?
А я вам и не отвечу, потому как Розка только-только отправилась на свой первый после долгого перерыва заказ. Да вот она, чапает по морозцу к метро, переваливаясь с боку на бок, как рождественский, жареный по-кубински, молочный поросеночек «Лечон Азади» на вертеле. Пуховик на пузце едва сходится, за плечами рюкзачишко с инструментарием, вязаная еще мамой шапка на затылок сбита, а под ней наушники. И, скорее всего, в них кто-то из Эглесиасов давит слезу. То есть гендерная самоидентификация Розитой не утрачена, и сердце все еще жаждет счастья. Зря что ли она столько душещипательных сериалов пересмотрела.
Да, не заметить госпожу Дельгадо невозможно. Вот и сосед из дома напротив, ничего еще такой, вполне себе сохранный щуплый очкарик из полиглотов-надомников, головенку-то тянет, аж свесился с балкона, заглядевшись на нашу госпожу.
Спорим, что он ее на обратном пути подкараулит у подземки и проводит до подъезда, а то и на чай напросится. Тоже ведь не так давно без мамки остался. Ела она его век, ела, да не доела. Но эта незнакомка со здоровенной ножовкой, торчащей из рюкзачка, так поразительно похожа на покойную, только моложе и не мама. Ему не мама, а просто женщина. Женщина с ручной пилой. У мамы тоже была такая, только образная. Она ею пилила сначала папу, а потом и его. И пусть бы уж и дальше пилила, лишь бы жила.
Да, в этой дамочке буквально все мамино – и малый рост, и полнота, и одышка, и то, как она трогательно припадает на правое колено при ходьбе, поминутно одергивая куртейку на пузичке. Наверняка так же нуждается и в заботе! А он не умеет жить для себя. И все еще хочет любви, ну той, про которую мама и думать запрещала.
Но куда же держит путь эта милашка с неженской поклажей?
И вот ему уж рисуется уютная дачная развалюшка с буржуечкой и косматым садом… Да и пусть пила – всего лишь предупреждающий знак, символ, но такой честный, прямой, без жеманства!
Влюблен, уже влюблен! И это при том, что он даже имени чаровницы еще не знает!
– Росита Дельгадо? Да это просто песня!
«Historia de un amor…»
В маленьком подмосковном городке находился большой институт, в который поступила Верочка. С Верочкой поступил в этот институт и ее одноклассник – друг Егорка, высокий, длинноногий парень.
– А помнишь, как я тебя уговаривала в физмат-школу перейти, – напоминала иногда Верочка.
Поступили друзья на разные факультеты. Провожая Егора на учебу в другой город, его мама просила, чтобы он не женился на Верочке. Егор обещал не торопиться с таким важным для всех решением. Только Верочка не знала о таких разговорах ничего.
– Теперь мы вместе учимся. Было бы неплохо, если бы Виктор с нами поступил, – печально напоминала Верочка. – Но он все же попал в другой институт, а хотелось бы вместе учиться. Ты, я и Виктор.
Егор встречался с Верочкой часто. Он заботился о Верочке, помогал ей в учебе, ведь на первом курсе все предметы у них были одинаковые – математический анализ, общая физика, общая химия. Нужно было долго и старательно заниматься. Так ловко была составлена программа, что у молодых людей не было времени на досуг. Вообще, никакого свободного времени на личную жизнь не оставалось.
– Нам вместе хорошо учиться в одном институте, – констатировал Егор.
– Нет сомнения, – соглашалась Верочка. – Другие знакомые появятся только в конце учебы.
Старательного Егора никакие посторонние мысли от учебы не отвлекали. Ему и с Верочкой хватало проблем. А Верочка тосковала, учиться ей было не трудно, но она не привыкла в одиночестве учиться, не привыкла часами сидеть в библиотеке, так как в общежитии найти тихое время для выполнения заданий не всегда получалось. Но был один предмет, который Верочка ненавидела.
– Знаешь, Егор, у меня проблемы с физкультурой, – жаловалась она, заглядывая в его черные глаза.
– Что же делать? – огорчался Егор. – Здесь я не могу тебе помочь.
– А сдай за меня физкультуру, – предложила Верочка. – У меня мигрень, у меня хандра, у меня меланхолия!..
Она сидела на кровати в бордовом вельветовом платьице, подложив под спину подушку, а белый кружевной воротничок оттенял ее бледное и печальное личико.
– Сдать не могу. Но поговорю с физруком, – пообещал Егор.
И в тот же вечер Егор отправился в спортивный зал, который размещался в отдельном корпусе. В группе, в которой должна была заниматься Верочка, всего было девять девушек.
– У нас занятие, – заметив Егора, сказал тренер, бывший известный хоккеист.
– А можно мне за Верочку сдать зачет по физкультуре? – спросил Егор.
– Подумай, что ты сказал, – ответил тренер.
Но Егор не особенно вдавался в полученный ответ, у него была другая задача, которую он должен был решить. Так он привык делать.
– Верочка упала с бревна здесь на занятии, – продолжил Егор.
– Так я ее отпустил с того занятия, – уточнил тренер.
– У нее оцарапаны ладони, она с каната чуть не свалилась, – добавил Егор.
– И с этого занятия ей было разрешено уйти, – вспоминал тренер. – Не помню ни одного занятия, чтобы она осталась до конца.
– Видите, с ней еще что-нибудь может произойти! Вот опять будут занятия на бревне, она упадет и сломает руку или ногу. Травма. Она очень слабенькая и нежная, – убеждал Егор.
Последние слова привели к тому, что тренер надолго задумался, он, возможно, представил, сколько будет неприятностей, если это неуклюжее создание действительно что-то себе повредит.
– Аргументы серьезные. Только нужна справка, что она освобождена от физкультуры. Будет ходить с женщинами, преподавателями английского языка. Занятия там без нагрузок.
Воодушевленный Егор побежал в медсанчасть. Верочку там знали. Она приходила к доктору, жалуясь на головные боли, на слабость и вялость. Хоть и была она маленькой и тоненькой, Верочка производила впечатление энергичной девушки.
– Мне нужна справка. Напишите освобождение от физкультуры, – сразу начал Егор с главной просьбы.
– А что с тобой? – удивилась доктор, которая первокурсников знала хорошо, ведь все проходили у нее медицинскую комиссию. Слабых и больных в институт не принимали.
– Не со мной. С Верочкой, – ответил Егор.
– А с ней-то что? – удивилась доктор.
– У нее мигрень, – сообщил Егор. – Лежит в постели.
– Недавно здесь была. Лекарства ей выписала. Утром, чтобы была бодрой, вечером, чтобы спокойной. Пусть сама придет, – заметила доктор. – Ты зачем пришел?
– Я ей помогаю.
– Действительно, странные у этой Верочки болезни. Сказала, что из семьи рабочих, а болезни, как у девушки из дворянской семьи.
– А таблетки она пьет, мы вместе в аптеку ходили, так все вышли на нее смотреть, когда увидели рецепт, – вспомнил Егор. – Еще Верочка упала с бревна и сильно ударилась.
Доктор задумалась, может быть, она поторопилась, выписав такой молодой девушке сильные лекарства, или поняла, что Верочка будет ее пациенткой еще долго. Упоминание бревна, которое, по всей видимости, не поддается такой слабенькой девушке, тоже повлияло на решение доктора.
– Надо было ей справку такую раньше дать, но нельзя было – не взяли бы ее тогда в такой институт, – объяснила доктор.
Решив не откладывать до следующего дня встречу с тренером, Егор помчался в спортивный комплекс, в зал для занятий физкультурой.
– Вот моя справка, – передал бумажку с печатью тренеру Егор.
– Не твоя, а Веры, – уточнил тренер. – Такого поклонника, как ты, еще поискать нужно. Но ведь она слабенькая, как ты потом с ней жить-то будешь? – спросил тренер, внимательно разглядывая Егора.
– Но кто-то должен о Верочке заботиться, – ответил Егор. – Такая доля мне досталась.
Егор летел к Верочке, чтобы сообщить, что ненавистный ей предмет будет сдан легко, и не придется ей ходить по бревну, а потом падать. О слабых девушках тоже кто-то должен заботиться.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке