Ночь не задалась. Почти до восхода солнца я проворочалась на жёсткой кровати, в попытке найти позу поудобнее. Уснула, лишь выбившись из сил, а проснулась от громкого крика снаружи. Не успела я открыть глаза, как двери моей комнатушки распахнулись, впуская красную от гнева экономку. Сонно моргая, я с удивлением увидела в её руках тонкий прут. За долю секунды эта тучная женщина преодолела расстояние до кровати и хлёстко ударила по моим ногам.
Я вскрикнула от боли, моментально сбрасывая остатки сна. Боль опалила мои бёдра, и даже тонкое покрывало не спасло их от удара.
– Ах ты, лентяйка! – гневно прокричала госпожа Брунхильда, вновь замахиваясь. – Неужто позабыла, когда нужно являться на работу?! Все трудятся в поте лица, пока она тут бока отлёживает, девка безродная!
– Ч-что такое?! – вскрикнула я, не выдержав её второго удара.
На меня уставились полные гнева глаза, напоминающие бычьи. Знаете, такой взгляд, словно растерзать готовы.
– Она ещё спрашивает! Заря давно прошла, работы полно, а ей – лишь бы поспать! – причитала экономка, но уже не била.
Женщина рывком схватила мои волосы, стаскивая с постели. Я закричала, казалось, ещё немного – и волосы останутся в этих пальцах-сосисках. Голова разрывалась от боли, что пронзала сотней игл до самых пят. Я ногтями вцепилась в чужие руки, пытаясь отцепить их от волос, однако стальная хватка не отпускала.
Вытолкнув меня в распахнутые двери, Брунхильда таки разжала кулак. Я застонала от унижения и облегчения, кожа головы противно ныла от боли, и я уверена, там заметно поубавилось волос. С ненавистью посмотрев на женщину, даже не обратила внимание на окружающий мир. За спиной послышались шепотки и смешки, которые привели меня в чувства. Внутри поскуливала от страха Глория, её тихие звуки в моей голове жутко раздражали. Как и страх, исходящий от моей соседки и парализующий тело.
– Видели? Гло опять получила… Так ей и надо… Лентяйка…
Колкие слова вонзались в спину, как и обидное прозвище моей соседки. Я резко обернулась к говорившим, замечая стайку наглых служанок. Девушки в накрахмаленных передниках и чёрных платьях, с убранными в высокие пучки волосами, были почти одинаковыми. Наверное, таких специально подбирают, чтобы меньше мозолили глаза хозяевам. Я скрипнула зубами, стараясь унять злость. Гадины, наверняка они тоже травили несчастную Глорию. В моей школьной жизни хватало таких гадюк, но меня они обходили стороной. Слишком уж у меня взгляд недобрый, и, видимо, сейчас он заработал на полную катушку.
Служанки вздрогнули, зашептались между собой и быстренько испарились. Осталась лишь экономка, готовая продолжить избиение прутом.
– П-прошу, я-я б-больше так не б-буду! – выдаивала из себя, стараясь подражать заиканию Глории.
– Смотри мне! В следующий раз так легко не отделаешься! – рявкнула госпожа Брунхильда и с мрачным удовольствием добавила: – Остаёшься без завтрака, две минуты на сборы и марш в конюшню!
Она проследила, чтобы я быстро собрала волосы в пучок и спрятала их под косынку. Пропуская сквозь пальцы роскошные тёмно-русые пряди, я не могла не восхититься. Всегда мечтала о вьющихся волосах, особенно такого приятного оттенка, похожего на шоколад. Мои жидкие русые волосы, срезанные под каре, не шли ни в какое сравнение с копной Глории. А ведь это при отсутствии хорошего ухода и благ цивилизации – просто поразительно. Мне было ужасно жаль скрывать их под грязной тканью, пряча от мира.
«М-моё н-наследие от пот-таскухи-матери нужно прятать», – внезапно появилась Глория, слепо повторяя чьи-то слова.
Что?! Какая бесчеловечная гадость это ей сказала? Меня до дрожи взбесило столь негативное отношение к той, что подарила жизнь. Моя бабушка тоже пыталась одно время вдалбливать похожие слова мне в голову, однако у неё ничего не вышло. А тут… Глория приняла их и поселила глубоко в сердце, я чувствовала это, словно шип, колющий изнутри.
«Не смей говорить так о своей матери! – мысленно рявкнула, боясь сказать вслух. – Она подарила тебе жизнь, а какой она была на самом деле – тебе никогда не узнать! Она не заслужила подобного отношения, от тебя так точно!»
«Т-тебе-то от-ткуда знать? – заикаясь от волнения, вспылила Глория. – Он-на соблазнила лорд-да Эд-дельвейса и п-почти р-разрушила его брак. Он-на падшая женщина!»
«Это тебе госпожа Брунхильда сказала или мачеха? – едко спросила, уже зная ответ. – Эти мелочные и подлые женщины не могли другого сказать, ведь тогда их репутация превратилась бы в пшик!»
Я кипела от негодования. Насколько же нужно было быть глупой, чтобы верить обманутым и ревнивым бабам? Ржание лошадей вывело меня из состояния тихого бешенства, в которое меня погрузил короткий разговор с соседкой. Уф, хорошо, что память тела не подвела. Передо мной возвышалось большое здание конюшни с распахнутыми широкими и высокими воротами. Приятный прохладный ветерок сменился ароматами жизнедеятельности коней, отчего я зажала рукой нос.
Лошадиное ржание доносилось отовсюду, в проёме виднелись два ряда стойл. В них бесновались прекрасные лошади разных мастей. Я заворожённо смотрела на них, не решаясь ступить внутрь. Когда-то в далёком детстве я мечтала научиться ездить верхом. По мере роста пришлось принять то, что этому никогда не бывать. Курсы верховой езды были не по карману маленькому ребёнку, а бабушка не желала вкладываться в мои увлечения, считая блажью. Став взрослой, мечта вообще испарилась, раздавленная грузом учёбы и ответственности.
Все деньги, с трудом заработанные на написании курсовых и дипломов, уходили на лекарства. Та, кто больше всех меня ненавидела, оказалась полностью на моём попечении. Будучи на первом курсе, мы узнали о неизлечимой болезни, что поразила бабушкино тело. Она слабела на глазах, превращаясь из пышущей жизнью женщины в немощную старуху. Возможно, мне стоило поверить в силу бумеранга и позлорадствовать. Как же, она столько лет меня изводила и причиняла боль, однако мне было её жаль. Искренне, по-глупому, жаль. Поэтому я терпела до последнего, игнорируя внутреннее желание мести, пока та не скончалась. Уже полгода, как я осталась в полном одиночестве с грузом тяжёлых воспоминаний.
Отбросив тягостные мысли, вошла в конюшню. Рассматривая благородных животных, прошла вглубь помещения, всё ещё зажимая нос. Мне потребовалось время, прежде чем я смогла привыкнуть к запахам экскрементов и мокрой соломы. Из одного стойла выглянул хмурый мужчина в грязной, но добротной одежде. На его голове виднелась соломенная шляпа, уже кем-то пожёванная. Держа в руках лопату, полную лошадиных какашек, конюх слегка улыбнулся. Он первый, кто не стал с ходу бросать в Глорию ненужные колкости и гадости.
– Привет, Гло! Ты сегодня задержалась, – добродушно произнёс конюх, скидывая в тачку содержимое лопаты. Вытерев пот со лба, он улыбнулся уже открыто: – Готова поработать?
Моя соседка встрепенулась, вынырнув на голос знакомого. Внутри зашевелилось нечто неописуемое, словно кто-то хотел забрать у меня что-то. С трудом я запхала это чувство подальше в себя, удерживая контроль. Глория застонала от недовольства, но затихла. То-то же, когда меня за волосы таскали, она не сильно рвалась командовать. Закатав рукава простой рубахи, которая заменяла здесь ещё и бельё, с готовностью кивнула. Знала бы я, чем всё закончится – обходила бы конюшню за километр.
Всё было в навозе: платье, руки, волосы. Грудь болела от удара, что едва не сломал мне рёбра. Одна горячая кобыла не оценила моей заботы и отправила меня в полёт на кучу собственного дерьма. И мне теперь приходилось отмывать себя, сдерживая слёзы. Запах удушал, сжимая горло, а боль не давала полноценно дышать. Целительская сила, о которой упоминала Глория, вовсю залечивала внушительный синяк на грудине. Однако она не унимала боль, позволяя прочувствовать её в полной мере.
– Ну что же ты, Гло, – причитал надо мной конюх Сименс, – знаешь ведь дурной нрав Бетси. Зачем только подошла к ней сзади?
Ах вот как, Глория знала об этой строптивой кобыле. Знала и молчала, когда я заходила в стойло! Ну и мстительная соседка мне попалась, слов нет!
– В-видимо я ещё н-не п-проснулась, – сбивчиво пробормотала, вытирая умытое лицо чистой тряпкой.
– Ладно, ступай, переоденься и иди на кухню, – тяжело вздохнул мужчина, с грустью глядя на моё грязное платье. – Как-нибудь сам справлюсь.
– А к-как же г-госпожа Брунхильда? – делано испугалась я, прикрывая ладонью рот.
– Не боись, прикрою в этот раз, – подмигнул конюх и помог встать с прессованного сена.
Я дёрнулась было отряхнуть подол, но вовремя вспомнила за налипший навоз. Неприятный аромат окутывал меня с ног до головы, но стал едва ощутимым. Видимо, я успела привыкнуть. Помахав напоследок, я быстрым шагом устремилась в сторону своего убежища. Комната манила, словно огонёк мотылька. Я мечтала о тёплой ванне с душистым мылом и шампунем. Грезя об этом, я даже не заметила, как впереди очутился человек.
С тихим вскриком я вновь очутилась на земле. Лоб вспыхнул болью, ударившись об нечто каменное. Подняв глаза, я увидела полный презрения и омерзения взгляд. Так смотрят на насекомое, что попало в тарелку супа. Вздрогнув, отвела взгляд. Презрительный цокот языка мне, наверное, будет сниться в кошмарах. Судя по звукам, незнакомый мужчина попытался отряхнуть камзол от грязи, учуял аромат и выругался. Таких слов я ещё не слышала, довольно забористые и ёмкие, поносящие и меня, и моих родственников до пятого колена. Мгновенье, и камзол оказался у меня на голове, полностью накрыв. В нос ударил запах корицы и мёда, что полностью перебили благоухание навозной кучи.
– Делай что хочешь, но к утру он должен сверкать и приятно пахнуть, – раздражённо бросил незнакомец, проходя мимо меня.
Я подавилась словами извинений. Глория внутри меня пищала от стыда. Казалось, ей стало тесно в моей голове, и она наматывала там круги. Резко сняв с себя камзол, крепко сжала пальцы на дорогой ткани. Обернувшись назад, я увидела лишь удаляющуюся широкую спину. В груди ёкнуло, но я довольно быстро задавила в себе восхищение его подтянутой фигурой. Нечего заглядываться на богатых снобов, тем более после такого эпичного знакомства.
– Эй, Глория, – тихо обратилась я к соседке. – Как будем исполнять приказ этого… мужчины? Твоя вина, что мы превратились в кучу навоза.
«П-прачечная н-находится на з-заднем дворе, – заикаясь сказала девушка, и мне показалось, что даже губу прикусила. – Я н-не хотела такого, д-думала, она п-просто хвостом уд-дарит».
– Будешь сама стирать, – буркнула я, поднимаясь на ноги.
Теперь платье стало напоминать половую тряпку, прошедшую войну. Печально вздохнув, прижала камзол к груди, вдыхая приятный аромат. Может, в этом мире есть духи, или это просто часть хитроумного колдовства? Узнаем позже, сейчас нужно как можно быстрее смыть грязь.
Ванна разочаровала. Её попросту не было, лишь бадья с холодной водой и тазик. Кусок жёсткого и вонючего мыла шёл в довесок к люфе. Сцепив зубы, я быстро обмылась, стараясь не вдыхать противный запах мыла. Платье, как бы я ни хотела его выкинуть, пришлось замочить в этой же воде.
Постираю после работы на кухне, подумала я, надевая второй комплект униформы горничной. Тело, как мне и показалось в первые минуты здешней жизни, было молодым и подтянутым. Глория получила в наследство прекрасную фигуру, лишённую лишних волос и складок жира. Только округлости в нужных местах, да плавные линии изгибов. Мечта, одним словом, и женщин, и мужчин.
Работа на кухне оказалась довольно простой, хоть и под командованием Брунхильды номер два. Главная кухарка оказалась властной и громкой дамой лет пятидесяти, с упитанными боками и в переднике с кучей кармашков. Ей лишний вес был к лицу, в отличие от тучной экономки. Несмотря на презрительный взгляд из-под нависающих бровей и поджатых тонких губ, её не хотелось бояться. Так, опасаться, и то если плохо работаешь.
Чистка вёдер овощей, нарезка мяса под зорким взглядом мадам Брулло и мытьё гор посуды. Ничего сложного, но к вечеру всё тело ныло и болело. Вернувшись в комнату, я едва переставляла ноги от усталости. Рухнув на кровать, блаженно застонала, вытягиваясь. Сейчас даже жёсткая постель казалась раем, мягчайшим местом на планете.
Я почти уснула, когда взгляд случайно упал на грязный камзол. Он валялся у окна кучей грязи и источал тонкий неприятный запах, убивший нотки корицы и мёда. Застонав, я прикрыла глаза.
– Глория, твой выход, – глухо произнесла, не открывая глаз. – Иди и стирай наше платье и камзол, раз уж я сделала всю остальную работу сегодня.
«М-м-м, л-ладно», – нехотя буркнула соседка по телу.
О проекте
О подписке