Глава 4
Энди

Мне плевать, что он красивый, большой, накачанный или… стоп, к чему это я вообще?

Ах, да. Мне плевать, кто этот здоровяк! Но он больше не посмеет кричать на Ноа. И на остальных милых мальчишек тоже. Их бы так взбесило то, что я считаю их милыми, ведь они наверняка возомнили себя взрослыми.

Мужчина смотрит на меня и даже имеет наглость усмехнуться. Меня это только больше злит. Щелкает вспышка, и я поворачиваюсь в сторону профессионального фотографа, который, по всей видимости, делает снимки с этим до смешного горячим мужчиной. Он что, какая‐то модель? Допустим. Но почему тогда он подменяет помощника тренера?

Здоровяк собирается что‐то сказать, но вдруг на его лице мелькает нечто похожее на страх. Прежде чем я успею распознать, что значит его выражение лица, мужчина в спешке подъезжает ко мне и с легкостью поднимает меня на руки, обхватив за талию.

Я уже собираюсь выкрикнуть что‐то о том, что нельзя трогать незнакомых людей без их разрешения, но вижу, как два мальчика сталкиваются друг с другом прямо на том месте, где я стояла. Затем здоровяк опускает меня на лед и я чувствую, как его рука скользит по моему плечу. Он убеждается в том, что я не упаду, а затем отпускает меня и отъезжает на пару метров назад.

То, как незнакомец двигается по льду, просто потрясающе. Почти так же, как и его лицо. Ладно, видимо, он не просто какая‐то модель. На самом деле, если присмотреться, его лицо не похоже на смазливое лицо модели. Темная густая борода украшает подбородок, но это не мешает рассмотреть угловатую форму его лица. Мужчина, конечно, симпатичный, но его нельзя назвать идеалом красоты. Слишком широкий рот, нос с едва заметной горбинкой, будто бы он был когда‐то сломан, шрам, рассекающий одну из бровей… Нет, он не типично красивый, но по‐своему привлекательный.

– Мэм, вам правда нужно сойти с катка. Как минимум, вам нужны коньки и шлем, – с каждым словом в его голосе появляется все больше раздраженных нот, но от его глубокого баритона я ощущаю себя скорее под палящим солнцем, а не посреди ледяной арены.

Я гоню мысли об этом и вновь упираю руки в бедра, чтобы сохранить равновесие. Стараюсь выглядеть серьезнее, чтобы компенсировать разницу в росте.

– Я не смогу разговаривать с вами через ограду.

Жестом руки мужчина указывает на трибуны по другую сторону стекла.

– Вам нужно вернуться к остальным родителям. – Становится очевидно, что он абсолютно серьезен. Как будто кучка детей может причинить мне вред.

– На вас даже шлема нет. Вы так себе сотрясение заработаете, – продолжает мужчина, качая головой и раздраженно закрывая глаза. По его виду и голосу можно сказать, что ему это надоело.

Будучи все еще в шоке от его рефлексов, я смотрю на шайбу, которая чуть не впечаталась мне в лицо. Незнакомец тяжело вздыхает, и его каре‐зеленые глаза становятся холодного оттенка. В этот момент я понимаю, что он потерял последнюю каплю терпения.

Мужчина одним движением снимает перчатки и бросает их на лед. Затем он подъезжает ко мне, обхватывает за талию и перекидывает через плечо.

Я вскрикиваю и брыкаюсь, пытаясь освободиться из его крепкой хватки.

– Эй! Дикарь, поставь меня на место!

Он игнорирует мои крики, медленно подъезжая к проходу, ведущему в зону для родителей.

– Я пытался по‐хорошему, – безэмоционально отвечает он. – Я не могу позволить вам получить травму головы. Если так хочется на меня покричать, давайте вы займетесь этим после тренировки.

Наконец он опускает меня на землю, и вместо льда я чувствую под ногами ковер.

– Накричу, еще как, – отвечаю я зловещим тоном, но он захлопывает дверь передо мной, не оглянувшись, и уезжает.

Подходя к своему месту, я все еще ощущаю тепло его рук вокруг своих бедер. Конечно, стоило мне на кого‐то засмотреться, так он тут же оказывается самым настоящим грубияном. Куда же без этого? Неожиданно я осознаю, что все находящиеся здесь родители уставились прямо на меня. Мои щеки тут же загораются от мысли о том, что мы с тем здоровяком дали зевакам повод для обсуждений. В том числе и для фотографа вместе с его другом, которые, кстати, тоже на меня пялятся. Устроившись на своем месте, я пытаюсь отвлечься на брата.

Отыскав Ноа в толпе детишек, я замечаю, что вся группа мальчишек, с которой работал тот раздражающе привлекательный тренер, развязали настоящую драку. Ребята сняли перчатки и машут клюшками в воздухе. Иными словами, творится хаос.

Может, я поспешила, осудив его за крики? Нет, я даже думать об этом не буду. Не тренер, а дикарь какой‐то! Причем он обходится так не только с детьми, но и со мной тоже.

Тяжело выдохнув, я пытаюсь устроиться поудобнее на холодной и твердой скамейке. Я пришла сразу после работы, а утром в спешке забыла захватить с собой сменную одежду. Тонкая ткань голубого костюма не спасает мою попку от холодного металла скамьи.

Я в сотый раз напоминаю себе, что мне стоит хранить в машине одеяло и теплую обувь на случай тренировки по хоккею. Я вздрагиваю и потираю руки, пытаясь согреться. Заметив движение краем глаз, я медленно поворачиваюсь, чтобы понять, что происходит. К моему удивлению, я вижу лишь двух мамочек, смотрящих на меня с благоговением. Они дьявольски ухмыляются.

Я удивленно охаю. Я не ожидала, что они окажутся так близко. Их здесь не было, когда я только появилась. Да и раньше они меня не замечали. Это не удивительно, ведь я обычно всегда опаздываю и Ноа часто забирает Ронда.

Одна из них, рыжая, скорее всего, мама рыженького мальчика, шепчет в мою сторону:

– О боже. Каково это – когда тебя несет на руках сам Митч «Машина» Андерсон?

Стоящая рядом смуглая брюнетка пищит от восторга и хлопает в ладоши.

– Да! Как вам?

Я сразу же хмурюсь. У меня всегда на лице все написано.

– Эм, ужасно? Раздражающе? Грубо? – Я выдыхаю со смешком и вижу, что мамочки больше не улыбаются. – Почему вы назвали его «машиной»?

Я изображаю жестом кавычки для пущего драматизма.

– В смысле? Вы что, не знаете, кто он такой? – спрашивает брюнетка, касаясь рукой груди от удивления. Я замечаю, что на ней флисовые перчатки и мысленно делаю помечаю, что нужно бы и их прикупить для хоккея.

– И кто же он? Новый помощник тренера?

Девушки переглядываются и хихикают.

– Митч Андерсон – лучший защитник «Ди Си Иглз». Он же профессиональный хоккеист и хмурая булочка, – объясняет рыжеволосая женщина. – Кстати, меня зовут Стеф, – она улыбается, прежде чем кивнуть в сторону брюнетки, – это Тори.

Тори неловко машет в мою сторону.

– Приветик.

– Я Энди, приятно познакомиться, – я улыбаюсь им в ответ. – Так если он звезда, то что он вообще тут забыл?

– Его отстранили за драку. Один парень получил сотрясение, – непринужденно отвечает Тори.

Наверное, у меня на лице отразился весь ужас услышанного, потому что Тори пожимает плечами.

– Это же хоккей. – Будто бы это что‐то оправдывает.

Стеф скалится в улыбке.

– Он, конечно, с характером. Но когда еще у деток будет возможность поработать напрямую с игроком НХЛ?

Женщины мечтательно вздыхают.

– К тому же он такой красавчик, – говорит Тори с придыханием, смотря в сторону Митча.

– Он красивый, но пустоголовый, – говорю я, скрестив руки на груди. – Вы разве не замужем?

Вопрос логичный, я видела кого‐то из них с мужчиной раньше.

– С недавних пор я свободна, как ветер, – вступается Стеф, – и готова к приключениям… особенно с Митчем, – после этих слов раздается очередной вздох.

Тори усмехается.

– Я же замужем, а не умерла. Просто наслаждаюсь творением божьим, – на этой фразе она шевелит бровями.

Я фыркаю, думая про себя, согласится ли с этим ее муж. Тори и Стеф поворачиваются обратно к мальчикам, а мой взгляд прикован к движению на другом конце трибуны. Крутой фотограф, снимающий тренера Андерсона все это время, складывает оборудование и убирает его. Мужчина рядом с ним, облаченный в официальный костюм, не только одет не по случаю, но даже не предлагает ему свою помощь. Фотограф продолжает упаковывать все в свои сумки и натягивает их, нагружая себя как верблюда. Затем оба проходят мимо, стремясь покинуть помещение. Коротковолосый брюнет окидывает меня взглядом, проходя мимо. Вся моя кожа зудит от этого, мне неприятно настолько, будто он буквально прокалывает меня своим злым взглядом. Что я ему‐то сделала? Божечки.

Как только тренировка окончена, дети покидают каток, неся в руках все свое добро. Успешно пробившись сквозь толпу детей и родителей, я стараюсь выцепить взглядом великого Митча Андерсона и закончить наш разговор, но его уже нигде нет.

Вот трус.

Я чувствую, как кто‐то трогает меня за руку и поворачиваюсь. Сзади меня стоит Стеф и протягивает мне бумажку с номером на ней.

– Вот мой номер, если тебе что‐то нужно, подруга. Мой Деклан очень талантливый… так что, если захочешь, чтобы мальчишки как‐нибудь вместе потренировались, я думаю он будет рад показать Ноа пару приемов.

Я улыбаюсь, стараясь не выдать ни одной эмоции на своем лице. Может быть, я мало что понимаю в хоккее, но для меня все выглядит так, что Деклан ничем не лучше других детей. Вообще‐то, мама с папой всегда говорили, что Ноа талантлив для своего возраста. Именно поэтому они оплатили ему курс, специальные занятия по силовому катанию в прошлом году.

Но в этом деле я новичок, так что… как знать.

Глава 5
Митч

Вечером, на следующий день после моей подработки помощником тренера, которая закончилась полным провалом, кто‐то звонит в мою дверь. Швейцар не впустил бы никого просто так, поэтому предполагаю, что это Брюс. Он мой единственный друг.

Обычно меня бы разозлило его внезапное появление, но мне надоело сидеть дома весь день. К тому же я уже отменил два звонка из исправительного учреждения Висконсина, то есть от своего отца. Он уже давно перестал быть мне отцом, и сейчас уже ничего не исправишь. Вместо меня он выбрал наркотики и алкоголь очень, очень давно.

Ругаясь себе под нос, я скидываю одеяло с ног и ставлю на паузу старый фильм с Джоном Уэйном, который я смотрел уже много раз. Старые вестерны напоминают мне о спокойном и приятном времени, когда меня взял под опеку мой дедушка. Мы жили вдвоем и проводили вместе каждый вечер – за домашкой, хоккеем или за просмотром старых фильмов. Я никогда не видел свою бабушку. Она умерла при родах. Но дедушка всегда хорошо о ней отзывался. Я думаю, одинокий старикан был рад тому, что взял надо мной опеку и ему не было так одиноко.

Я всегда задумывался над тем, что было бы, будь мой отец хоть немного похож на Джона Уэйна. Крутого ковбоя, готового посадить всех плохих парней в округе и сделать мир чуточку лучше. Но, увы, мне не повезло. Вместо этого мой отец был одним из плохих парней.

Теперь эти фильмы – лишь воспоминания наших коротких дней с дедушкой, прежде чем он скончался. Тогда я вновь остался в одиночестве…

Поднимаясь со своего роскошного дивана, я прохожусь по прохладному мраморному полу своего пентхауса и открываю входную дверь. Я вижу Брюса, который, как обычно, стоит на пороге и улыбается. На нем повседневная, но приятная одежда – темные джинсы и коричневая кожаная куртка.

– Одевайся, – говорит он, прежде чем протиснуться внутрь, – в этом ты похож на бездомного.

Я оглядываю себя: спортивные штаны с пятном, футболка с дыркой и шлепанцы. Уверен, мои отросшие волосы и борода выглядят не лучше. Я контрастирую со своим современным и искусно обставленным пентхаусом.

– Зачем это?

– Ты идешь со мной на вечеринку команды. В качестве пары. – Он ухмыляется, засовывая руки в карманы.

Я смотрю на него и вижу, как он переводит свой взгляд на коридор, будто бы молча умоляя меня пойти в спальню и надеть что‐нибудь поприличнее.

– Насколько я знаю, ты больше по длинноногим брюнеткам, Брюс.

Он ухмыляется.

– Да, но, думаю, тебе я сейчас нужен больше, чем какой-нибудь хоккейной зайке.

Я морщусь от этого термина и сразу думаю о женщинах, которые готовы наброситься на любого профессионального хоккеиста. Брюс отвечает на это смешком.

– Да ладно тебе, Митч. Вся команда на твоей стороне, чувак. Мы рядом. И все хотят, чтобы ты пришел на вечеринку.

Я скрещиваю руки на груди. Мы оба знаем, что это ложь.

– А что, если у меня уже были планы на вечер?

Брюс смотрит на диван позади меня. На нем ворох из подушек и одеял. Кофейный столик рядом с диваном, который, как говорил дизайнер, изменит мою жизнь, весь заставлен пакетами из доставки и коробками с недоеденной пиццей. Словно издеваясь, экран телевизора застыл на сцене, подчеркивая очевидный факт того, что я устроил себе марафон фильмов Джона Уэйна.

Брюс вновь переводит взгляд на меня, вздернув бровь.

– Что? Это же классика.

– Иди. Переоденься. Сейчас же. – Он тоже складывает руки на груди.

Я вздыхаю.

– Мне нужно в душ.

Он поднимает руку и смотрит на свои дорогие часы.

– У тебя пятнадцать минут, чтобы помыться и одеться.

– Ладно. – Побежденный, я иду по коридору в главную спальню.

– И больше не смей разговаривать со мной таким тоном, юноша! – кричит мне в спину Брюс.

Затем я слышу, как он включает фильм и как Том Чейни говорит:

«Не провоцируй меня. Там, в яме, гремучая змея, и я тебя туда брошу».

Двадцать минут спустя я сижу на пассажирском сиденье старого «Шевроле», принадлежащего Брюсу. Только не спрашивайте меня, почему он отказывается расстаться со своим драндулетом. Вратари – странные люди.

Я поправляю воротник своего пальто и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Брюса.

– Так, а где же все‐таки будет эта вечеринка?

Брюс не отрывает взгляда от дороги, его плечи слегка напряжены.

– Ох, я совсем забыл спросить, как прошла вчера тренировка! – Он выдавливает из себя фальшивый смешок. – Малыши в коньках тебя умилили?

– Ну, во-первых, им где‐то двенадцать, а не три года. И прошло это просто ужасно, – я решаю ему не врать. – Почему ты увильнул от вопроса?

– Я не увиливал. – Он включает поворотник и перестраивается. – Эй, не хочешь заехать за кофе?

Наклонившись вперед, я нажимаю на старые часы на приборной панели его пикапа.

– В восемь вечера?

– Ой, а что, у тебя животик заболит? – дразнит он, тыкая меня в бок.

Я вновь собираюсь спросить его, где вечеринка, но он успевает нажать кнопку на радио. Оно оживает и заполняет пространство веселенькой песней в стиле восьмидесятых.

– Чувак! Вот это песня! – Брюс начинает громко подпевать. В песне поется что‐то про женщину, что ей нужен герой и что она держится за него.

Я закатываю глаза и наконец сдаюсь. Он либо избегает вопроса, либо у него серьезные проблемы с концентрацией внимания. А может, и все вместе.

Он заворачивает на улицу с роскошными историческими постройками и паркуется у одного из пентхаусов. Дорога заняла где‐то пятнадцать минут, так что это, наверное, дом одного из наших игроков. Но здесь я еще не был. Вообще, я был в гостях всего лишь у двоих ребят. У Реми, нашего капитана, и у веселого высокого блондина, который сидит рядом со мной.