Привет. Давай завтра пообедаем в том итальянском ресторанчике, куда ты водил меня после выпускного?

***

Звон столовых приборов и приглушенные голоса гостей звучали фоном, пока я сосредоточенно старалась перенести свои идеи в специальную программу для графического дизайна. Запах свежей выпечки, кофе и пряных специй витал в воздухе и вызывал непроизвольные голодные спазмы в желудке.

Сегодня утром я быстро расправилась с осмотром нескольких помещений и в голове уже составила приблизительный план действий на пару недель вперед. Так как мы должны выделиться, я не хотела использовать белую цветовую гамму. Это было достаточно прозаично и наводило на мысли о больничных палатах. Хотелось добавить теплого, живого.

Возможно, кто-то думает, что аптеке не нужна позитивная атмосфера. Главное, чтобы человек купил лекарства. Но в условиях огромной конкуренции привлечь посетителя одним достойным ассортиментом недостаточно. Нужно, чтобы людям захотелось вернуться, и именно поэтому имидж сети стоит формировать, начиная с эстетичного интерьера.

Перебрав в голове всю цветовую палитру, я остановилась на двух цветах, мысленно представляя их сочетание. Зеленый и коричневый. Скорее, даже цвет топленого молочного шоколада. По моему мнению – смело. А смелость – это именно то, что ценит Майкл. По крайней мере, я очень на это надеялась.

– Привет, – поток моих маркетинговых идей прервал хриплый, будто простуженный голос Джеймса. Он сел напротив меня, и я автоматически уставилась на огромный, насыщенного лилового оттенка фингал под его правым глазом.

– Привет, – негромко произнесла я, подмечая его бледный цвет лица и тусклый взгляд. – У тебя все нормально? – Я искренне беспокоилась за него. Все идиотские поступки бывшего любовника ушли на второй план, стоило мне заметить его нездоровый, даже, можно сказать, болезненный вид.

– Все хорошо, – спокойно ответил он, беря в руки меню. – Как насчет пасты с морепродуктами? Ты ее очень любила.

Я согласно кивнула, и Уильямс подал знак официанту. Сделав заказ, он быстро переговорил с отцом по телефону и, выпив стакан воды, полностью обратил все свое внимание на меня.

– Выглядишь дерьмово, Джей, – сказала я, пристально рассматривая темные круги под глазами.

– Твой брат совсем двинулся. Параноидальные мысли сведут его с ума.

Мне совсем не понравилось то, каким пренебрежительным тоном он говорил об Алексе.

– Мой брат – не самый приятный человек, но не думаю, что он страдает подобными расстройствами.

– Ну конечно же, – безрадостно усмехнулся Уильямс, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – Когда ты уже глаза разуешь? Тебе было мало года в клинике? Его месть изрядно затянулась.

Я удивилась, что он знал про клинику. Но наши семьи были очень близки тогда. А Алекс превратил тот день в серию фильма ужасов, по разным причинам отправив нас обоих на больничные койки.

– Никто не заставляет тебя иметь с ним хоть какие-то дела, – раздражалась я. – И вообще, с каких пор ты ходишь в костюме? Что с теннисом?

В свое время Джеймс отказался от семейного бизнеса в пользу ракетки. После одного громкого скандала с найденными в крови запрещенными веществами, который его отец не без труда замял, он сильно изменился. У него уже тогда было много побед и целая полка блестящих кубков, но, чтобы прийти к своей цели и получить наивысшую награду в мире большого тенниса – «Большой шлем», ему нужно было очень сильно постараться. В последний, проведенный рядом с ним год, он упорно тренировался и отказался от приема любых вредящих здоровью веществ.

Вопреки мнению Алекса, Уильямс никогда не был законченным наркоманом. Его амбиции и огромное желание построить карьеру в мировом спорте превысили потребность ощутить эфемерное счастье от действия идеально выложенной белой дорожки. Но тем не менее, это совсем не мешало ему продолжать доставать мне кокаин и без зазрения совести трахать.

– Я был слишком молод. – На лице бывшего мелькнула эмоция, которую я не смогла распознать. – И считал, что теннис – единственное, чем я хочу заниматься. С годами все изменилось.

Молодой официант в режущем глаза ярко-желтом фартуке подошел к нашему столу с подносом, и пока он расставлял тарелки, я дотошно сканировала Джеймса взглядом, будто хотела просветить его насквозь и увидеть выделенные красным фальшивые слова. Было какое-то сосущее неприятное чувство, словно он не был с мной до конца откровенен.

– Ты больше не принимаешь? – неожиданно спросил он, когда мы остались одни.

Вилка с намотанными на зубчики спагетти так и зависла возле моего рта.

– Ты это серьезно? – опешила я. – Конечно, нет.

Уильямс с легкой улыбкой смотрел на меня.

– Подожди, а ты что, до сих пор? – повысила я голос, и сидящая за соседним столиком парочка повернулась в нашу сторону.

– Ничего серьезного. – Махнул он рукой. – Немного побаловался на выходных.

Значит, мне не показалось, и он действительно был в тот день под кайфом.

– Джеймс, ты, должно быть, шутишь? – Я отложила вилку, напрочь забыв про мучающий меня с самого утра голод. – Разве моя личная деградация – недостаточный для тебя пример?

– Не нужно нотаций. – Улыбка моментально слетела с его осунувшегося лица, а в глазах появилась твердость. – Я не наркоман.

Какие знакомые слова. Помнится, я утверждала то же самое, а потом захлебывалась пеной от передоза.

– Это не нотации, Джей. – Я накрыла его руку своей, мягко поглаживая шероховатую кожу пальцев. – Я просто волнуюсь за тебя. Сама все это проходила. Завязывать тяжело.

– Я знаю, – немного смягчился он. – Но тебе действительно не о чем переживать. Я больше не буду. Отходняк не стоит этого кайфа.

– Хорошо, – вздохнула я. Вернулась к поеданию пасты с креветками и, распробовав, вынуждена была признать, что вкус у нее совсем не тот, что был пять лет назад. – О чем ты хотел поговорить?

– Я хотел извиниться, – тихо проговорил Уильямс. – Прости, я не должен был налетать на тебя и лезть сразу в трусы. Больше такое не повторится. Я буду рад, если ты сможешь забыть, каким я был придурком, и мы останемся друзьями.

– Конечно, не должен был.

Он виновато отвел взгляд.

– Но!.. – Я выдержала драматическую паузу. – Мы столько лет знакомы, конечно, я не хочу терять тебя как друга. Ты прощен.

Все напряжение сошло на нет, стоило мне произнести эту фразу. Джеймс окончательно расслабился и принялся рассказывать самые веселые истории, которые с ним приключились за все эти годы, что мы не виделись. Я давно так не смеялась. Он предложил мне встретиться снова, и я сразу согласилась, не видя никаких причин для отказа. Кроме одной. А то, что Алекс не узнает, ему не повредит.

В офис я приехала в отличном расположении духа и еще часа два потратила на доработку чертежа. Подобрала примеры цветовых решений и, не дожидаясь, пока меня вызовут, пошла к Майклу.

– Ты занят? – Заглянула я в приоткрытую дверь.

– Я всегда занят, принцесса, – пробубнил мой руководитель, не отрываясь от монитора. —Заходи. Что у тебя? – спросил он, когда я приземлилась в кресло напротив.

Я изложила ему свое видение и показала чертежи, подкрепив все примерными картинками. Также, для сравнения, предоставила фото аптек наших основных конкурентов и привела сразу несколько аргументов в пользу моего выбора. Пока Эванс слушал мои комментарии, его лицо оставалось абсолютно бесстрастным, и невозможно было понять, нравится ему или нет предложенный мною план.

Майкл заставил меня конкретно понервничать, я невольно теребила края своей белой рубашки, пока он молчаливо взирал на мои многочасовые труды. Не хотелось верить, что это провал, и что все придется начинать заново. Тишину разбавил звонок его мобильного, на который он нехотя перевел взгляд.

– Через два дня жду законченные проекты по двум адресам, – сказал он мне, параллельно принимая вызов.

Это все? Больше он ничего не скажет?

Видимо, нет. Потому что Эванс вопросительно поднял брови, явно недоумевая, почему я все еще здесь. С плохо скрываемой радостью я быстро собрала все свои бумаги и предпочла поскорее покинуть кабинет.

Спокойно выслушав от Рика, что он не сможет отвезти меня домой, так как Ричард наградил его впечатляющим списком неотложных дел, и он просто физически не успеет до меня добраться, я написала Алексу. До конца рабочего дня оставалось всего двадцать минут, и он вполне мог закончить сегодня вовремя. Ответ не приходил, и, прождав еще несколько минут, я все же решилась подняться к нему в офис.

Сотый этаж сочетал в себе все оттенки белого и, сверкая стерильной чистотой, ассоциировался с залом ожидания в Раю. Панорамные окна пропускали большое количество солнечного света и, вместе со светлыми стенами и мраморным полом, визуально увеличивали пространство. Справа от меня располагались два белых кожаных дивана, а между ними стеклянный стол, на котором стояла красивая резная ваза с пышным букетом из свежих цветов. До меня донесся восхитительный аромат белых роз.

В противоположном конце помещения открылась дверь, которую я не сразу заметила, и в проеме появилась незнакомая мне девушка. Быстро перебирая высоченными шпильками, она прошла мимо меня, неся в руках большую коробку, и, поставив ее на стол, повернулась в мою сторону. Видимо, это и была Энджел.

Иезучающий взгляд ее хищно-карих глаз, будто со встроенным рентгеном, проник под кожу и вызвал у меня чувство полного отторжения. Она напоминала мне ядовитую змею, бесшумно ползущую в траве и готовую в любой момент напасть и отравить своим смертельным ядом. Все мои инстинкты буквально вопили об опасности, пока мы мерили друг друга оценивающими взглядами.

Эван не соврал. Секретарша Алекса действительно оказалась очень красивой. Высокая, длинные густые волосы, выкрашенные в дорогой блонд, идеальный неброский макияж и точеная фигура, обтянутая закрытым белым платьем до колен. Я с грустью подумала о том, что рядом с моим братом она смотрелась бы идеально.

– Вам назначено? – без должного приветствия начала девица, похоже, не увидев во мне важного посетителя.

Что за тупой вопрос? Конечно, она знает, что нет. На мой взгляд, даже разбуди ее посреди ночи – и она наизусть расскажет его расписание на месяц вперед.

– Нет. Алекс у себя?

Идеально уложенные брови Энджел удивленно поползли вверх. Я мысленно ударила себя по лбу. Вряд ли к руководству компании здесь обращались просто по имени. Но исправляться было уже поздно. Я сказала, она услышала.

– Мистер Миллер принимает только по предварительной записи, – надменно произнесла она. – Ближайшее свободное окно, – она взяла планшет и наманикюренным пальцем неторопливо пролистала расписание, – пятнадцатого августа.

Почти три недели. Она в своем уме?

– Сообщите ему, пожалуйста, что пришла Вивиан Браун, – попросила я спокойным тоном, уговаривая себя не вестись на провокацию. Не зря Эван предупреждал меня, что характер у нее дрянной.

Секретарша еще раз скептически осмотрела меня, но трубку подняла.

– Мистер Миллер, к вам мисс Браун. – Ее голос изменился. Язвительность и высокомерие будто наглухо зашторили теплыми бархатными портьерами. Кажется, проницательный Мур и здесь не ошибся в своих выводах.

Выслушав ответ, она положила трубку и, еле сдерживая ухмылку, сказала:

– Как освободится, он вас примет. Можете подождать там. – И небрежно махнула рукой в сторону диванов.

Мне очень захотелось сказать ей какую-нибудь гадость, но сейчас было совсем не время завязывать конфликт. Алекс ни за что не примет мою сторону, и я буду выглядеть полнейшей дурой на фоне этой пустоголовой Барби. Я послушно села на диван, решив, что, в любом случае, ему деваться некуда, и он вынужден будет меня принять. Но ничего не изменилось ни спустя пятнадцать минут, ни полчаса.

Пролистав несколько раз новости в социальной сети, я сыграла в игру на телефоне и по пятому кругу пересчитала количество роз в вазе. Осознав, что мое терпение на исходе, я подняла взгляд на Энджел. Она не смотрела на меня, но на ее губах играла злорадная усмешка. Это стало последней каплей.

Возмущение, подобно петарде, взорвалось в моей голове, разрушая все мои тщательно выстроенные ментальные барьеры. Я сорвалась и решительно направилась к двери, на ходу отмечая, что блонди, как ужаленная, подпрыгнула и бросилась вслед за мной. Но было поздно.

Дверь была не заперта и отлетела от стены с ужасным грохотом. Казалось, звук раздавшегося удара эхом пролетел всю сотню этажей. Брат стоял лицом ко входу, прислонившись бедром к столу, и просматривал какие-то бумаги. На мое эффектное появление под аккомпанемент мощного аккорда он резко вскинул голову и уставился нас.

– Какого хрена, Алекс, я должна сидеть и часами ждать тебя, чтобы задать один-единственный вопрос?! – заорала я.

У Энджел рядом со мной, казалось, сейчас случится инсульт от моей наглости.

– Мистер Миллер, – затараторила она. – Я не успела ее остановить, прошу прощения, мы уже уходим. – Она больно схватила меня за локоть, чем взбесила еще больше.

Я уже честно намеревалась преподать этой стерве урок, но брат резко захлопнул папку с документами, привлекая мое внимание.

– Энджел, оставь нас. – Ледяной тон немного поумерил мой пыл.

Секретарша, будто не веря в происходящее, глупо хлопала своими длинными ресницами, как корова на лугу.

– Сейчас же, – резко сказал Миллер и со звучным шлепком кинул папку на стол.

Поджав недовольно губы и отпустив мой локоть, она вышла, оставив нас наедине.

В кабинете воцарилась тишина. Алекс хмуро смотрел на меня из-под сдвинутых на переносице густых бровей.

– Что за спектакль? – Ровная интонация и никаких всплесков агрессии. Лишь голубые глаза, полыхающие откровенной злостью, выдавали его с головой.

– Спектакль? Здесь только одна белобрысая актриса, – огрызнулась я.

– Какого черта происходит? Ты не можешь врываться ко мне в кабинет, когда тебе вздумается, и орать. Тем более, при моих подчиненных.

– Я и не стала бы этого делать, если бы ты ответил хоть на одно мое сообщение, – продолжала беситься я.

– Сбавь тон, я сказал! – Насквозь пронизывающий взгляд болезненно скрутил мои органы тугим узлом. Подчеркнутое равнодушие на скульптурном лице вкупе с убийственным тоном заставили меня сбавить обороты.

Поджав губы, я чуть ли не пыхтела, испепеляя его взглядом. Снова приказы. Моя внутренняя стерва требовала отмщения. Она убрала двустволку и, достав лук со стрелами, по-охотничьи целилась в наиболее уязвимые места, радостно прогнозируя мучительную боль.