однажды мы откроем двери
выйдем из наших домов
взявшись за руки
и увидим что пока
мы прятались от смерти
мир спокойно
обходился без нас
мы увидим что все поляны
зажелтели одуванчиками
все сады зацвели
и распахнулись небу
все деревья
затаили в себе
птичий щебет
словно зеленые
музыкальные шкатулки
мы увидим что на самом деле
нужны только друг другу
живыми и мертвыми
а этой маленькой планете
с ее необратимыми вспять реками
и вечным кружением
вокруг одной точки
пришла пора остановиться
выдохнуть полной грудью
и сбросить с весов
нас и наше дыхание
сдуть будто пушинку
с головки одуванчика
вдох
выдох
вд ох
вы до х в ы д о х
в ы х. о д
ы х
о д
о
18 мая 2020 года
Мы однажды умрем. Оказалось, что это не ново.
Оказалось, что мир поделился на «после» и «до».
Арестанткой из дома на волю иду по УДО.
Из подъезда со мной на носилках выносят больного.
Я не знаю: зачем так случилось, но только из нас
Не меня увозили в казенной машине в то утро.
Я запомнила белый зрачок – как нутро перламутра.
Я запомнила: ночь – значит, кто-то кого-то не спас.
Выходили со мной только три человека к ступеням:
Санитары и сын. Он сказал: «Значит, маме пора».
Я взяла его за руку: «Это такая игра.
Мы сейчас ее заново (слышишь?). Сейчас все отменим».
Он стоял и смотрел у подъезда, глухой и немой,
И безвольные пальцы его холодней были льда.
Я не знаю, зачем так случилось, но лучше б тогда
Санитары не с ней увозили носилки – со мной.
14 марта 2020 года
Прости же нас, Господи, и отпусти грехи.
Я верю: ты знаешь – мы вовсе не так плохи.
Под инеем хворост – не собран – лежит в лесу.
Без силы твоей я вязанку не донесу.
А в доме не топлено, в доме беды ушат.
А в доме холодном голодные дети спят.
А я босиком, и в обмотках моя стопа.
И снег на тропе – как растертая скорлупа.
Прости меня, Господи, знаю, я лишний груз.
Но сын мой, как твой – милосерден и светло-рус —
Сегодня с утра рассказал, что всегда во сне
Он видит висящим тебя на сухой сосне.
Ему отвечала я: Боженька наш – живой.
Но сын все молчал и покачивал головой.
29 сентября 2019 года
Родилась в 1999 году. Поэт, переводчик. Студентка Литературного института имени Горького.
Воздух, мыслью окутан, застыл ошалело.
Солнце тянется кромкой по темным домам.
Обруч звонко вонзается в нежное тело,
Рассекая его пополам.
Лишь дыханье царит надо всем миром звуков,
Пот крадется меж ребер прозрачной змеей.
Под ударами мерными тело упруго
Выгибается жадной дугой.
И закрыты глаза, и ничто не встревожит
Этих вдаль распростертых, трепещущих крыл,
Не прервет хода токов, бегущих под кожей,
Этих юных избыточных сил.
И остался вдали, за окном, за порогом
Вечный шум, порожденный тоской о любви.
Есть лишь обруч и солнца лучистая кромка,
Есть лишь огненный сахар в крови.
Родилась в 1975 году в Москве. Автор книг «Сияющий бес» (2008), «Векторный лотос» (2015), «Ничего странного» (2018). Окончила Литературный институт имени Горького. Занимается журналистикой и общественно-политической деятельностью. В 2019 году заняла второе место в поэтическом конкурсе Союза добровольцев Донбасса.
Я не знаю, в какой мы области
Бесконечность зеленого цвета
На предельной несемся скорости
М4, прости нам это.
Все живое, а мы – холодные
С места брошенный взгляд мой каменный
Разбивает поля дородные
И деревьев стволы хрустальные
После нас – листопад и изморозь
Пятна черные в поле стынут
Псы голодные рвутся с привязи
Край заброшен и дом покинут
Эта трасса видала многих
Мы ведь тоже на ней проездом
Завтра раны залечит поле
И посадки проснутся лесом.
Почему эта синь заливается прямо в мозг
И снова напиться тянет не в бровь, а в глаз.
Я вернусь, ты вернешься, и будет закат промозгл,
И душные шубы укроют продрогших нас.
И душные ночи, если решим в побег,
Будут несносно медленно нас душить.
Грязные тени лягут на грязный снег,
Смерть не придет, будет просто такая жизнь,
Литрами льющая в мозг душно-серый жмых,
Клейкою лентой лепящая к себе.
Как получилось, что ты еще жужжишь?
Просто жужжишь, уже не пытаясь петь.
Не торопись. Будет, будет такая синь —
Жгучей, иссиня-черной воды провал.
Ты уж, пожалуйста, доживи, не сгинь
Помнишь, как жарко он нас тогда обнимал?
Будет еще невозможная синева —
С куполом белым прямо над головой…
Встретит живая тебя на земле трава,
А белизна уляжется за тобой.
Ну а пока – принимай синеву в себя —
Как принимают с горя, с тоски ль на грудь…
Я вернусь, ты вернешься когда-нибудь,
И да минует нас душная муть сия.
Мой гроб еще шумит в лесу,
Он дерево. Он нянчит гнезда.
(с) Франтишек Грубин
Мой гроб птенцов качает в небесах,
Но пуля мне отлита до рожденья.
И в вязкой металлической тиши
Она от гильзы ждет освобожденья.
Она почти полвека спит во тьме,
Среди своих сестер в коробке тесной.
Издалека доносятся до них
Рыданья, хохот, выстрелы и песни.
В душистом масле часа пули ждут
Кусочками диковинного сыра
И как плоды на грозди налитой
Вот-вот сорвутся на просторы мира.
Им снится бесконечная страна
И ветра свист – горячего, степного —
Всего лишь раз… всего один аккорд…
Всего одно, но сказанное слово!
…Она отлита мне и только мне,
Ее калибр до времени неведом…
Покуда спит, – я буду шатуном
В людском лесу ходить за вами следом,
Заглядывать в окошки и глаза,
Переставляя шахматы и стулья.
Искать того, кто состоит в родстве
Со мной и пулей.
Бывает так: соседи стоят на лестнице
И кнопка лифта долго не нажимается
В трубке гудки как новостей предвестники
И дверь пугающе медленно открывается
Так ведь бывает и даже спорить не надо
Ты эти двери облупленные узнаешь
В каждой игрушечной дверце, калитке сада
Сам их пугающе медленно открываешь
И тишина ложится тебе под ноги
И тишина удушливо обнимает
Спать не дает, ежится на пороге
Тополь большой за окном до утра качает
И тишина. Потому что исчезли шорохи
Звуки собрали вещи и в путь отправились
Звуки припомнили прошлые беды-промахи
И тишину за себя доживать оставили
А поутру так бывает – опять на лестнице
Кто-то стоит, и клавиши залипают
И во дворе за тяжелой дверью увесистой
Тени твои на свету безнадежно тают
Родилась в 1995 году в Ереване в семье врачей. После окончания школы переехала в Германию. Окончила медицинский факультет Гейдельбергского университета. Была научным ассистентом в одной из нью-йоркских больниц, работала над докторской диссертацией. Владеет пятью языками, читает на семи.
я росла, тянулась к тебе через воду, и руки мои крепчали – дети кричали – устанешь, утонешь – держали меня за плечи; рассыпáлась на новые звезды,
текла ручьями,
растекалась по горлу теплой нерусской речью.
стала к лету прямее, стремительней, ростом выше, сероглазость твою рисовала, твою упрямость, пока я была маленькой, а ты ничего не слышал, разучила тебя по слогам и прочла на память.
ты пророчил, что этот город тебя проглотит,
ты боялся всего, а я становилась старше,
ты – из соли и слова, я – из крови и плоти,
мне тебя не любить так странно, легко и страшно.
2020
босиком по полю
в платьице из ситца; яблоки на блюдце; тополиный пух. расскажи мне сказку
о волшебной птице —
что размером с остров – белой птице Рух.
если ты захочешь, мы ее отыщем;
мы поедем к морю —
прямо на восток.
только нужно время, нужно верить, слышишь? дай мне твою руку —
море за мостом.
платьице из ситца, яблоки на блюде.
ты мне часто снишься, снится летний сад. неужели больше ничего не будет?
я пойду обратно —
в двадцать лет назад.
утекли все реки,
отгорели звезды
на холодных ребрах
черепичных крыш.
опустились руки,
опустели гнезда.
расскажи мне сказку.
что же ты молчишь.
2019
залетела сойка, сломала крылышко – не встать, не выпорхнуть:
поили с ложки —
ржаные крошки —
болит, болит.
просто надо вдохнуть глубоко и выдохнуть;
разойтись по разным
концам земли.
2020
коронованный лев сторожит краснокаменный город: черный лес, золотую
мартышку и мост. в январе, белым мелом, когда снег залетает за ворот,
напиши над порогом своим имена трех царей.
посмотри на тяжелые ребра и лестницы кирхи, стрелы башен, багровые стены,
огромную пасть. этот строгий язык изучай. разговаривай тихо.
будь бесстрашным. иди. постарайся, идя, не упасть.
слышу звон колокольни и скрип петушиный на шпиле, «Unser Vater
im Himmel» в субботний предпраздничный день. мне остались мои падежи,
мои Шуман и Шиллер,
непростое прошедшее время и песни детей.
примеряю слова из словесного пестрого сора,
по брусчатке стучу. крендель с солью – пожалуй, куплю. милый город, мой
игрушечный пряничный город,
я тебя не люблю, я тебя не люблю, не люблю.
2018
Родился в 1983 году в городе Дзержинске Донецкой области в семье шахтера. Выпускник русского отделения филологического факультета Донецкого национального университета. Участник ряда Форумов молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья, дипломант XVII Международного литературного Волошинского конкурса.
Живет в Донецке.
И было так: мы ехали домой
из полугорода-полупивной,
где дням есть счет, и календарь исправный,
но все-таки Коперник не в чести,
и дворнику приходится мести,
как будто бы Земля стационарна.
Но разве я один среди людей
не видел зеленеющих полей,
где холм к холму приставлен для надзора?
Всё пропустив для нескольких минут,
когда понятно, что стихи придут —
внезапные, как вспышка метеора.
Я сказал: виноград…
Мандельштам
Я так тоже могу: мы вполсилы дышали,
рисовали огромными карандашами,
а в коробке лежал пластилин,
не хватало в конструкторе планок железных
да бинокля морского и зимних созвездий —
всё пропало и стало чужим.
Но в любое страданье и время любое
вы спросите: что было на фотообоях?
Я скажу: виноград, кирпичи.
Пацаны за окном набивали рябиной
все карманы, а я провалялся с ангиной
пол-июля, не знаешь – молчи.
Мне шестнадцать. Я месяц работаю в ЖЭКе,
а прораб говорит: «Поднимите мне веки»,
потому что вчера перебрал,
он легко не умел расставаться с вещами,
и когда ему зубы тащили клещами,
то, как русский разведчик, молчал…
Я не верил, что раньше он жил на Байкале,
мы его полудурком, по правде, считали:
я, Серега, Андрюха и Вэлл.
Он котенка назвал в честь Чижевского – Чижик
и, чуть что, говорил: «Господа все в Париже —
я живу, где мне Бог повелел…»
О проекте
О подписке