В одиннадцать вечера Лена оказалась у криминалистов, где у неё наконец изъяли трос и взяли пробу ДНК.

– А волосы у него какие? – допытывался дядечка, специалист по фотороботам.

– Я вроде бы помню тёмные, а отец Пётр говорил, что светлые…

– Отец Пётр? – удивился дядечка.

– Ага, – кивнула Лена, – это возле храма происходило.

Дядечка откинулся в кресле и с удивлением посмотрел на Лену.

– Что? – с вызовом спросила та.

Дядечка покачал головой и вернулся к фотороботу.

– Ну а всё-таки? Если помыть, побрить?..

– Если помыть и побрить, так, наверное, и замуж можно, – устало вздохнула Лена, – но я не помню!

Дядечка оживился, в глазах его сверкнул интерес.

– А что, не замужем, нет?

Лена ответила саркастическим взглядом, а потом скосила глаза на Александра, сидевшего за её спиной.

– Ну как же это вы не помните лицо того, кто вас обидел?

– Я же при этом не присутствовала! А в лица бомжам я не смотрю.

– А как же христианская добродетель? Подавай – и воздастся? Или вдруг он на самом деле принц на белом коне? Стукнется оземь, обернётся красавцем!..

Дядечка откровенно флиртовал, и Лена засмеялась от нелепости происходящего, всё ещё осторожно оглядываясь на Александра.

– В каком состоянии находились, когда видели объект?

– В самом благодушном.

Дядечка захихикал и щёлкнул себя по шее:

– Это, что ли?

– Как смешно! – ответила Лена и показала рукой «косяк».

– Да?! – воскликнул дядечка.

Лена вздохнула.

– Шутка. Почему вы такой неостроумный?

Дядечка смущённо хмыкнул.

После этого Александр довёз Лену до дома, дал номер для связи и отправился продолжать ночное дежурство. Ему ещё предстояло инспектировать ломбарды.

Дома девушке на грудь бросилась зарёванная мама, которая за пять часов Лениного отсутствия успела навоображать маньяков, теракты и дорожные происшествия, оповестила всех родственников и друзей, а потом догадалась позвонить в справочную, где ей сообщили о поступившем от дочери заявлении.

На следующее утро Лена отправилась в храм, к причастию. Спать хотелось невероятно: сказывались и нервы, и вчерашняя усталость, – и во время службы девушка покачивалась с закрытыми глазами. Опер Александр прислал ещё два портрета преступников, которых никто из свидетелей не опознал. Сам он не приехал, хотя накануне и собирался опрашивать нищих.

Лена причастилась, сходила на крестный ход и, выключаясь на ходу, отправилась домой, пообещав приехать к вечерней архиерейской службе, куда наверняка должны были прийти попрошайки, знающие и место обитания Ваньки, и его фамилию.

– Придёт, куда он денется?! – сказала кассирша, наблюдавшая накануне угон велосипеда. – Небось ещё и на велике прикатит, с него станется!

Но он не прикатил. Вообще, похоже, у нищих в тот день был выходной, и милостыню у ворот никто не просил.

Зато Лене удалось поговорить с тем самым Родионом, прихожанином в костюме, который постоянно помогал на службах и которому накануне никак не могли дозвониться.

– Я ещё год назад предлагал его гнать, у меня свои причины, не буду вдаваться, – сказал он тихим вежливым голосом. – Но я один был, остальные как-то… – Он пожал плечами, из чего Лена сделала вывод, что остальным Ванька особо не мешал.

– Да он ещё когда сумку спёр, я его гоняла! – громко подтвердила жилистая и бодрая старуха Надежда, работница собора.

– Так он что, не впервые ворует? – удивилась Лена. – И его никто не посадил?

Надежда пожала плечами.

– Как сумку крал, свидетелей не было, я-то видела только, что в храм входил, а сам не сознался. И женщина заявлять не стала: у неё там сто руб лей было да удостоверение какое-то. Невелика ценность.

– Ну вот… – вздохнула Лена.

– Я думаю: может, это Божий промысел? – сказал Родион. – Теперь-то его точно прижучат, никуда не денется. Вот ведь: и свидетели есть, и заявитель есть…

Лена нервно засмеялась:

– Только велосипеда нет.

Родион развёл руками. Они стояли на крыльце, мимо проходили батюшки, и каждый останавливался поинтересоваться судьбой железного коня.

«Вот он, промысел, – думала девушка. – Зато со всеми священниками и прихожанами перезнакомилась!»

– Фамилия его вроде Ежов… – вдруг сказал Родион.

– Что?! – воскликнула Лена. – Вы знаете его фамилию? Ежов? Родион, где же вы были вчера?!

– Ну да, я год назад паспорт его видел. Если правильно помню, такая фамилия…

Через пятнадцать минут опер Александр прислал фото бомжа Ивана Ежова, которого наконец все опознали. Ещё Лене рассказали про несколько его ночлежек, информацию девушка тоже передала по нужному адресу. Это было в среду, и до пятницы больше ничего не происходило.

А в пятницу Надежда рассказала Лене, что на днях этот Ванька с ножом напал на прохожего, тот его обезоружил и вызвал полицию. Но Ванька дал дёру.

– Где-то в подъезде спрятался… Вон на скамейке Тамара сидит, поговори с ней, она видела. За ней он тоже с ножом гонялся.

Тамара оказалась довольно милой женщиной со следами жизненных коллизий на лице и челюсти.

– А он уже и не жилец! – доверительно прошепелявила она. – Менты его просто прибьют, если поймают.

– Что вы! – не поверила Лена. – Будет при задержании сильно сопротивляться, так, конечно, могут и по зубам врезать. А так-то…

– Не-не! Они нас утром приезжали опрашивать, так и сказали: прибьём, мол! – Она сделала страшные глаза.

– Ну-у-у… – протянула Лена, – если бы он просто вернул велик хоть на следующий день, я бы забрала заявление. А раз он уже с ножом на людей кидается…

Они помолчали, и вдруг Тамара воскликнула:

– Ну вот так-то: у кого красть! У кого красть! – и перекрестилась на храм.

«Ничего себе», – опешила Лена.

Надо было, наверное, дать ей копеечку, но девушка не сообразила.

Шли недели, окончательно зазеленели улицы, на окне из маленьких горшочков тянулась к стеклу массивная помидорная рассада. Люди вовсю нарушали режим, и полиция практически не пыталась контролировать перемещения пешеходов по паркам и бульварам.

Лена решила прогулять маму в дальний магазин, путь в который лежал через парк и бульвар.

– А то ты у меня совсем засиделась. Сядем на скамейку на бульваре и будем назло всем есть мороженое!

Так они и сделали. Мороженое быстро кончилось, но уходить с улицы не хотелось. Мама устало смотрела на зелёные деревья, Лена следила за входом в магазин, поэтому приближения патруля они не заметили и вопрос: «Почему нарушаем?» – для обеих стал полной неожиданностью.

– Вот ждём, пока из магазина толпа выйдет, – не растерялась мама. – Мне же семьдесят лет, а туда студенты набились как в бочку. Не за ними же нырять.

Полицейский вздохнул и спросил:

– А маски есть?

– И перчатки есть!

Лена посмотрела на парня, державшегося поодаль, и улыбнулась.

– Александр? Вы?

Тот подошёл поближе, улыбнулся под маской и ответил:

– Мария?

– Елена, – поправила Лена.

Александр виновато тряхнул головой:

– Точно, Елена.

– Никаких новостей?

– Нет. Вы этого Ивана так и не видели?

Лена развела руками.

– Ну, будем искать.

Главный в патруле оценивающе посмотрел на мать и дочь, попросил долго на скамейке не сидеть и махнул рукой: мол, уходим.

Когда Лена с мамой, нагруженные покупками, вышли из магазина и дошли до перекрёстка, наперерез им по проезжей части промчались два велосипеда.

– Не твой? – воскликнула мама.

И Лена с удивлением и ужасом узнала своего бело-голубого железного коня.

На его седле тряслась толстая блондинка в красной куртке. У неё было на удивление злое лицо, рядом ехал тщедушный вертлявый парень на тёмном велике. Они исчезли так же быстро, как появились, а мать и дочь в растерянности остались стоять на тротуаре.

Той ночью Лене снился велосипед. Она крутила педали, а Лосик поскрипывал и взбрыкивал на ухабах. По пустому полю они мчались к горящему закатному горизонту, и ветер свистел в ушах, и лицо горело от радости.

Накануне, сразу после встречи с толстой блондинкой, она позвонила оперу Александру, который звонок скинул и до трёх часов на сообщения не реагировал. В три часа Лена поняла, что надо брать дело в свои руки, и отправилась в полицию пешочком, благо в городе всё было близко. Дежурная дала номер и отправила звонить по внутреннему телефону. Парень, взявший трубку, сообщил, что следователь уехала домой после суток, но он ей сейчас позвонит и сообщит, что надо связаться с потерпевшей.

– Понимаете, я подумала, что для вас мои новости, наверное, могут представлять ценность, – извиняющимся тоном сказала Лена.

– Безусловно! – заверил парень и велел ждать звонка от следователя.

И девушка пошла гулять по городу в надежде встретить красотку-блондинку ещё раз.

Через полчаса зазвонил телефон. Убитый девичий голос прощебетал из последних сил:

– Здравствуйте, это следователь.

– Здравствуйте, это потерпевший, – ответила Лена.

– Не обращайте внимания, у меня язык заплетается, но я не спала двое суток. Это не от алкоголя, честно.

Лена промычала что-то понимающее.

– Мне передали ваше дело от другого следователя, там некоторых документов не хватает, давайте договоримся на завтра, на девять утра?

Утром Лена прибыла в управление на десять минут раньше назначенного срока, следователь с юным лицом и голосом-щебетом отоспалась и оказалась примерно того же возраста, что и Лена. Еле отыскала нужное дело, засунутое куда-то глубоко в сейф, в ответ на предложение показать патрульным нормальный снимок велосипеда, а не то расплывчатое ч/б, что подшито к делу, стала читать Лене нотацию о том, что не надо судить полицию по фильмам и сериалам.

– Знаете, сколько у нас угнанных велосипедов в поиске?

– Представляю.

– Люди сами бросают на улице или в подъезде оставляют непристёгнутыми…

– Представляю…

– А сколько их по улице гоняет! Патрули же не могут каждый велосипед отследить!

– Представляю!

Маска на лице у Лены явно не пропускала интонации. Она не любила нотаций не по теме, особенно когда они затягивались. Лена начинала рычать и рявкать. Но рявкать на беднягу следователя, которой не повезло получить дело о велосипеде, девушка не стала, а почти вежливо ответила:

– Да, я всё это представляю, давайте о чём-нибудь другом поговорим!

– Поэтому не волнуйтесь, найдут! – внезапно завершила мысль её собеседница.

– Как же его найдут, если у вас столько велосипедов в разработке? – съязвила Лена.

Следователь подняла на Лену проникновенный взгляд.

– Знаете, у меня однажды украли телефон. Кнопочный ещё. Сейчас таких и не выпускают. А тогда это просто шик был! Я ещё студенткой была, сама на него копила и подарила себе на день рождения. И толком не успела попользоваться, его у меня украли. И, значит, проходит года два, еду я в автобусе, рядом девушка СМС пишет, я смотрю, а это мой телефон! В общем, я с ней заговорила, оказалось, мы с ней учились вместе, ну, я ей и сказала: мол, телефон у тебя мой, краденый. Ну, она такая: да и пофиг! У неё папа ломбардист, вот она ему сказала, что сама терпила телефон опознала, так он тут же номера перебил, чтобы по документам не сошлось, чтобы мне его не вернули. Представляете, специально купил такой же телефон и нутро переставил! Привёз в отдел. Ну что, говорит, твой? Я говорю: корпус мой, а нутро же очевидно, что новое! А не докажешь! И я выхожу, реву – так обидно! А он стоит и смеётся! Что, говорю, гад, весело тебе? Я плачу, а ты смеёшься? Ребёнок по копейке собирал на телефон, а ты ржёшь? А ему пофиг. И где я его потом только не встречала… Я тогда в салоне красоты работала, его жена к нам ходила. Что, говорю, урод, жену встречаешь? Или на рынке он абрикосы выбирал – ах, ты, тварь, витаминчиков захотел, сволочь?!

Лена смотрела на следователя почти с любовью. Один её персонаж стоил трёх велосипедов.

– Чем дело-то кончилось?

– Да я пришла к операм, рассказала: так, мол, и так, ребята, помогите. Вот этот придурок ходит, а никак не доказать. В общем, как-то они его прижучили, вернул он телефон.

«Наверное, после этого она ощутила своё призвание и подалась из салона красоты в полицию!» – подумала Лена, но вслух говорить остереглась.

– Поэтому вы, если что, не пытайтесь девушку эту задержать и не говорите, что велик краденый, а то, чего доброго, перекрасит или ещё чего с ним сделает, потом не докажешь ничего. Ещё раз увидите, попробуйте сфотографировать или как-то выяснить, кто такая, где живёт…

Потом они составляли документ о вчерашней встрече с блондинкой, одновременно доделывая документы, отсутствующие в деле, – и Лена поняла, что, не появись она с новостями, дело бы так и кануло в архив. Также договорились, что в понедельник будут составлять фоторобот, и Лена радостно воскликнула:

– А я вам пока референс могу предоставить!

– Что предоставить? – удивилась следователь.

– Референс. Такая штука… – Лена улыбнулась сквозь маску. – Когда сценарист пишет сериал про полицию, он указывает, на что это похоже: на «Улицы разбитых фонарей» или на «Тайны следствия». Чтобы режиссёр ориентировался, что именно он снимает.

Следователь смотрела с подозрением, и Лена сочла за лучшее оставить в стороне знания, почерпнутые на бесплатных сценарных курсах в интернете, и вернуться к блондинке.

– То есть я могу вам дать фото похожей дамочки. Я когда эту кралю на моём Лосике увидела, то подумала, что она очень похожа на снимок одной тётки. Только моя худее и моложе лет на десять. И глаза у неё не так, а вот так! – Лена показала. – И чёлки нет. По сети ходит смешная картинка, не видели?

И девушка показала следовательнице заранее скачанный портрет со смешной подписью «Белокурая бестия».

– Это что? – у той задёргалось лицо. – Белокурая бестия?!

И девушки захохотали.

В кабинет вбежал парень и плюхнулся на стул.

– Успел? – спросила следователь.

– Угу!

– Мы тут велосипед ищем.

– А, это вы вчера звонили? – обрадовался парень. – Видите, как я проникся вашим делом!

– Спасибо! – ответила Лена. – Вы очень добрый человек!

Следователь взяла ручку и придвинула к себе чистый лист бумаги.

– Как вы сказали – рефе… – что? Я загуглю, как пишется.

– Референс, – Лене уже было неловко за своё умничанье. – Всё через «е».

– А встретили где?

– Перекрёсток… Там, где коты, ворующие сосиски, знаете? Скульптура.

– О, так и укажем! – она стала диктовать себе текст. – Возле памятника котам, ворующим сосиски… встретила девушку, похожую на предоставленное фото…

– …На предоставленное фото белокурой бестии, – подсказала Лена.

Через пять минут, когда следователь собиралась провожать потерпевшую на выход, её позвали на праздничный чай в честь дня рождения шефа. Весь отдел запирал двери и с личными кружками шествовал по коридору.

– Вы там, внизу, скажите, что мы все пошли кушать торт! – посоветовала следователь. – Вас, наверное, выпустят…

– Наверное, – согласилась Лена и отважно направилась к выходу.

Дежурный назвал девушку по фамилии и вычеркнул из журнала посещений. Информацию о торте он проигнорировал.

По пути к дому, всё на том же перекрёстке с котами, Лене встретилась девчушка на трёхколёсном велосипеде.

– Здравствуйте! – на удивление чисто и вежливо выговорила она. – Вон тамь! Стрелка! И зачёркнуто! Низя! Поворот! Низя!

Бабушка, стоявшая рядом с подопечной, засмеялась:

– Всех останавливает, объясняет. Знак там, что разворот запрещён.

– Низя! – снова воскликнула девчушка и для убедительности замахала руками. – Поняла?

Лена засмеялась и пошла домой.

В понедельник к трём часам Лена поехала составлять фоторобот прекрасной леди на краденом велосипеде.

Щебетунья-следователь спешила на какое-то дело, провела Лену через проходную, показала на нужную дверь, велела ждать хозяев в коридорчике и упорхнула. Ни стульев, ни скамеек в коридорчике не наблюдалось, поэтому пришлось стоять. Лена читала книгу Дюма «Графиня де Монсоро». Эпизод, где де Бюсси клянётся прекрасной Диане отныне и навсегда быть её верным рыцарем, посвятить ей жизнь и всё такое. Сердце девушки замирало, и душа просила любви и подвигов.

Мимо промчался опер Александр, которого Лена узнала, несмотря на медицинскую маску. Он девушку тоже узнал, но не остановился.

«Ну-ну!» – подумала Лена, провожая тоскливым взглядом его фигуру, как у античного бога.

Наконец хозяин кабинета появился, предложил для начала просмотреть картотеку, а когда искомой блондинки там не обнаружилось, отправил Лену обратно в коридор, ждать машину, которая отвезла бы её к криминалистам, на другой конец города.