Карло протянул ей документ. Девушка поинтересовалась у Карло, что именно ему нужно. Получив ответ, она поднялась и позвала его за собой. Они оказались в царстве картотечных шкафов. Маленькие ящички щерились небольшими окошками с цифрами и датами. Воздух был прохладным и сухим, чувствовалось, что необходимый климатический баланс здесь неукоснительно поддерживается.

– Еще раз, сеньор, какой год вас интересует?

– Я не уверен. Возможно, 1910. Давайте начнем с него. Просмотрю все газеты с этого периода, вдруг попадется что-то ценное.

– Что конкретно вы ищите, сеньор? – спросила девушка, осознав, что пришла пора брать инициативу в свои руки.

– Я ищу информацию о происшествии, которое, возможно, имело место в начале столетия. Пропавший поезд. В Ланцио. Слышали о таком?

– Аа, да, это у нас здесь, – обыденно ответила она и уверенно прошла к одному из шкафов. Тонкими пальцами она быстро-быстро перебирала картонные прямоугольники, наконец, выудив один, сказала:

– Тысяча девятьсот одиннадцатый год. День я не помню. Вам придется просмотреть все выпуски за это время.

Окрыленный столь быстрым успехом, Карло пробормотал слова благодарности, не отрывая глаз от кип газет, которые девушка одну за другой бережно выносила и складывала ему на стол. Среди пожелтевших, истонченных временем листов, скрепленных бечевкой сквозь двойные укусы дырокола, он разглядел не только римские, но и кампаньские выпуски, и даже подшивки из Флоренции. И когда симпатичная сотрудница, склонившись над столом, объясняла ему правила работы с документами, он уже не слышал ее. Его взгляд и мысли были далеко за пределами тихой, прохладной комнаты.

***

Вернувшись на работу, Карло попытался собраться с мыслями и обдумать всю информацию, которую он смог собрать за четыре часа. Он разложил перед собой отпечатанные фотокопиром дубликаты статей, фотографии некоторых пропавших пассажиров, крупные планы станции отправления и предполагаемого прибытия поезда-призрака. Он сидел в оцепенении и все еще не мог поверить в реальность тех фактов, что ему удалось раздобыть. Бьянка была права. В 1911 году в Ланцио действительно исчез поезд вместе со всеми пассажирами на борту. С трепетом Карло вновь перечитал вырезки статей, которых, к его удивлению, было совсем немного. По какой-то неизвестной причине происшествие не вызвало широкого резонанса в прессе.

15 августа 1911 года, в священный праздник Феррагосто, с железнодорожной станции в Ланцио торжественно отправился электропоезд. Это был великолепный образец, венец инженерной мысли того времени. Электропоезд принадлежал компании Ferrovie dello Stato, взявшей под контроль всю железнодорожную промышленность с апреля 1905 года, предварительно выкупив все доли и права у частных компаний. Ланцио, один из городов-счастливчиков Италии, удостоился чести получить в пользование свою первую железную дорогу, и горожане многого ожидали от возможностей, которые предоставляла столь полезная транспортная развязка, связывающая их со столицей.

Самые знатные и богатые представители итальянской знати приглашены сделать почетный первый заезд. Поезд, состоящий из трех вагонов, должен пройти тридцать четыре километра от Ланцио до Термини в Риме, где на станции его с почетом встретит градоначальник, представители газет и местные жители. Поезд входит в туннель, который находится на 16-м километре пути следования, там, где горы встали на пути железной дороги. Издав приветственный гудок, поезд скрывается в туннеле, но снаружи не появляется. После продолжительного ожидания, работники железнодорожной компании и полиция обоих городов отправляются к туннелю, где не находят и следа машины и людей. Спустя некоторое время в полицию Ланцио обращается один из пассажиров пропавшего поезда, некий Энцо. Молодой человек глубоко потрясен происшествием и не способен внятно отвечать на вопросы полиции. С трудом удается узнать, что перед самым въездом в туннель чудом спасшийся наблюдал белое тяжелое облако, которое густело и расползалось по мере приближения к туннелю. Охваченный ужасом, Энцо спрыгивает с подножки поезда в самый последний момент, перед тем, как тот навеки сгинет в темноте.

Карло откинулся в кресле. Его глаза болели от напряжения, а мозг отказывался верить в то, что он только что прочел. Он вдруг почувствовал, как ему на плечо шлепнулась чья-то рука, и громкий голос Антонио нарушил ход его мыслей:

– Эй, Карло, чем занят, приятель?

– Здорово, Антонио, не могу сейчас болтать, извини.

– Кто этот красавчик? – он хохотнул, схватив со стола фотографию, – что, Карло, решил перебраться на другую сторону?

– Хватит валять дурака. Этот парень давно в другом мире, имей хоть чуточку уважения. Он исчез на этом поезде, который сгинул черт знает куда, а с ним еще пятнадцать человек, – и Карло кивнул на вырезку с фотографией.

– На каком поезде? На поезде-призраке? Ты хочешь сказать, что он и вправду существовал? – проговорил Антонио, вмиг став серьезным профессионалом своего дела. Он подошел ближе к столу и стал перебирать бумаги, собранные Карло.

– Очевидно! И не просто существовал, а был самым передовым, великолепным творением своего времени и был абсолютно исправен на момент исчезновения. Да хоть бы и поломан. Поломанные вещи не исчезают, только потому что неисправны. Это невозможно понять, Антонио, я уже голову сломал, – сокрушенно проговорил Карло.

– А может быть, не стоит лезть в то, что было предначертано свыше? Если Господь посчитал нужным, чтобы эти люди испарились, значит на то было его повеление. И вмешиваться в это все – значило бы оскорбить эту волю, – и он быстро перекрестился, вскинув глаза к потолку.

– Ты не понимаешь. Эти люди не какие-нибудь отпетые грешники, которым пришло время вознестись на небеса. Это были самые обычные люди, как ты и я. Разве что они были побогаче нас с тобой.

– Они были богаты?

– Чертовски! Это были самые богатые люди Италии. Отпрыски зажиточных семейств, крупные землевладельцы, фабриканты, банкиры.

– Ecco!³ Собрали богачей на один поезд, завезли в туннель и забрали все золотишко вместе с пассажирами.

– Не все так просто. Я уже думал об этом. Эта версия не работает. Посмотри на фотографию тоннеля. Видишь, какой он узкий? Никаких потайных ходов или рельсов, уходящих под землю, тут нет. Поезду просто некуда было деться.

– Но куда-то же он делся! Что ты намерен делать?

– Я хочу расследовать это дело и, может, написать об этом.

– Ты уже получил разрешение босса?

– Нет, но я говорил с Бьянкой.

– С Бьянкой! – осклабился Антонио. – Конечно же она дала согласие, не так ли?      Посмеиваясь, Антонио зашагал прочь, оставляя Карло со всеми догадками, которые роем вились в голове. «Нужно сдать статью», – вдруг вспомнил он. За всеми поисками он совсем позабыл о своих прямых обязанностях. Закончив со статьей, он снова пробежался глазами по строчкам, оттачивая слог, чтобы Бьянка осталась довольна и не пожалела о том, что пошла ему навстречу.

Дверь в офис начальника была открыта, и Карло, проходя мимо, заглянул туда. Сеньор Аффини сидел за столом. Его пиджак был небрежно брошен на спинку кресла, манжеты рубашки подвернуты, крепкие руки спокойно лежали на столе. Но мысли его были далеко.

– Карло. Проходи, присаживайся. Чем занят, сынок? – отвлекся от раздумий сеньор Аффини. Карло вошел в кабинет:

– Все в порядке, спасибо. Я как раз шел к Бьянке, чтобы отдать ей статью.

– Замечательно, – спокойно проговорил босс, думая как будто о чем-то другом. Повисла пауза, и Карло не решался нарушить ее. Наконец сеньор Аффини поднял со стола фотографию и протянул ее Карло:

– Посмотри на нее, – с гордостью в голосе сказал он. – Это моя дочь. Франческа.

– Какая красивая у нее улыбка, – ответил Карло.

– Она была всем для меня. Для нас, – он помолчал. – Жаль, что я не могу познакомить тебя с ней, – Карло кивнул. – Знаешь, когда она пропала, то моя жена… – он поморщился от болезненных воспоминаний, – Луиза ведь никогда не думала, что мы сможем иметь детей. В позднем браке, что был у нас, мы просто жили друг для друга. Она не мечтала о детях, как многие из итальянских женщин, а у меня уже есть двое сыновей от первой жены, поэтому я не слишком-то настаивал. И когда она забеременела Франческой, то подумала, что это дар небес. Она переменилась, Карло, она стала другим человеком. Такой счастливой она еще не была никогда. Я никогда не делал ее настолько счастливой, как смогла это сделать Франческа.

– Я понимаю, – тихо ответил Карло.

– Луиза обвинила во всем меня. Она говорила, что, не будь у нас ребенка, она не испытала бы столько страданий. Она до сих пор не может прийти в себя и, наверное, никогда уже не будет прежней.

– Мне очень жаль.

– Посмотри на это лицо, Карло. Скажи, кто-нибудь мог бы причинить горя этому прекрасному дитя? Разве она заслужила наказания? Вся жизнь лежала перед ней. Я хотел дать ей все, и я мог дать ей все. Она была моей маленькой принцессой, за которую я был готов отдать жизнь. Но я не смог этого сделать, моя жизнь никому не нужна. Знаешь, каково это – просыпаться и знать, что твоя дочь больше никогда не выйдет к завтраку? Ты представляешь, с каким трудом я каждое утро заставляю себя встать с постели? – голос его надломился.

– Сеньор, многие люди находятся, они возвращаются, в жизни бывает много случайностей, обстоятельств, быть может, она тоже захочет вернуться.

– Карло, я благодарен тебе, сынок, за то, что ты пытаешься утешить старика, но, поверь, Франческа не могла уйти сама. За год, что мы разыскивали ее, не нашлось ни единой зацепки. У нее не было друзей, о которых бы мы не знали, она не гуляла в одиночестве, только с матерью или подругами, вся ее жизнь была на виду. Она была счастлива и никогда не покинула бы нас.

– Конечно, сеньор. Просто я уверен, что наверняка есть причины ее пропажи. Я сейчас как раз изучаю дело о поезде из Ланцио, и тоже пока не вижу никакого объяснения этому происшествию, но уверен, что найти его возможно. Можно хотя бы попытаться. Ведь ничто не пропадает просто так.

– Погоди-погоди, ты взялся за исчезновение поезда в Ланцио? Но это было полвека назад, как ты думаешь докопаться до истины? – в голосе начальника послышалась заинтересованность.

– Я не думал о том, чтобы начать полновесное расследование. У меня нет на это ни денег, ни времени, но, честно говоря, сеньор, всю свою жизнь писать о криминальных разборках я не готов.

– И что тебе удалось накопать? – спросил шеф, пропуская мимо ушей завуалированную жалобу Карло.

– Немного, сеньор, только общие факты, доступные широкой общественности.

– Думаешь, ты мог бы узнать, что на самом деле произошло тогда в Ланцио?

Чуть помедлив, Карло ответил:

– Сеньор, за те полгода, что я проработал в газете, я уже достаточно насмотрелся на человеческие, а скорее нечеловеческие поступки. Каждый раз я оказываюсь перед событием, которое уже свершилось. Я могу лишь кусать локти, запоздало сожалея о том, что никак не мог предотвратить то или иное преступление. – Он вскинул руки в театральном жесте, – Последние полгода я только и делаю, что выписываю «свидетельства о смерти»! А дело в Ланцио… Оно иное. Понимаете, сеньор, в нем нет окончания, – Карло подался вперед в кресле, – оно будто повисло в воздухе и ждет, ждет своего финала. И никто за шестьдесят лет не смог написать его, никто не подарил ни этим людям, ни их родственникам надежду, что эта поездка завершится, что их история завершится. И пока не случилось страшного, пока никто не знает, что будет в конце концов с пропавшими людьми – я хочу дать им эту надежду, я хочу, чтобы их история окончилась достойно. И да, я очень хотел бы узнать, что произошло с этими несчастными 15 августа 1911 года. Я хотел бы найти их, сеньор.

В тишине комнаты жужжал кондиционер, сеньор Аффини не проронил ни звука, о чем-то размышляя. Затем он поднял взгляд и, заглянув в лицо Карло, медленно произнес:

– Ты знаешь меня, пусть не долго. Но ты знаешь, что я сделал бы все, чтобы найти свою дочь, – он загладил назад прядь седых волос. – И, видит Бог, я действительно сделал все, чтобы разыскать Франческу. Весь этот год я тратил все до последней лиры на ее поиски. Мы проработали с полицией все возможные сценарии, я нанимал лучших сыщиков, я даже ходил к медиумам, хоть никогда и не верил в эту чушь. И если бы осталась хоть малейшая надежда напасть на след Франчески, я сделал бы все, чтобы использовать этот шанс. Но мы не смогли ничего найти, Карло. У нас не осталось ничего, ровным счетом ничего. Девочка покинула нас: ни подсказки, ни намека, – он горько вздохнул. – Найди этих людей, Карло, – вдруг вскинул он голову, глядя прямо на парня, кулаки его были сжаты. – Узнай, что с ними случилось. Ты должен сделать это для их родственников, ты сможешь, я знаю. Я возьму на твое место какого-нибудь бездарного писаку, а ты, ты езжай в Ланцио и копай. Рыскай, не оставь камня на камне, выгрызи эту правду, ты должен ее узнать! О деньгах не беспокойся, я оплачу все твои расходы, – он был возбужден, и Карло вдруг увидел в его глазах надежду, которая не осмеливалась вырваться наружу. – Скажи мне, Карло, ты поедешь в Ланцио? Дай ответ сейчас, – и сеньор Аффини поймал взгляд Карло, буравя его своими голубыми глазами, которые теперь казались темнее океана.

Карло смог лишь кивнуть. Затем, осознав сказанное, он громко и уверенно произнес:

– Да, сеньор. Безусловно. Конечно же, я поеду туда. Я отправлюсь в Ланцио завтра, первым же поездом.

***

Гринвилл, штат Южная Каролина, США. 2017 год.

Утром семья Вудрок проснулась от звонка в дверь. София спустилась вниз, чтобы открыть дверь, и через несколько минут вернулась в спальню. Ее муж, Джеймс Вудрок, поинтересовался, кто приходил. София ответила:

– Это мать Виктора. Она хотела узнать, вышел ли он на работу. Вчера, когда ему стало плохо, он пошел домой, я рассказывала тебе, помнишь? Но дома он так и не появился. Это странно. Они очень обеспокоены. Мать была вся в слезах, собиралась идти в полицию. Только и твердила, что ее сын исчез.

***

ГЛАВА 2.

Ланцио. Италия. 1972 год.

Ранним туманным утром Карло прибыл в Ланцио. Еще на перроне он ощутил перемену воздуха, здесь он был заметно свежее. «Свободнее», – подумал Карло, глубоко вдыхая. Он вышел на улицу и прислушался. Было тихо, из сосновой рощи по левую сторону слышалось пение цикад, порывы теплого ветра несли соленый привкус моря и терпкий запах цитруса. В руках у Карло был кожаный чемодан – все его личные вещи, которые будут нужны ему на время командировки. Сеньор Аффини настаивал, чтобы Карло оставался в Ланцио столько, сколько могло понадобиться для «расследования». Журналист не спеша спускался по брусчатой дороге, стараясь не оступиться в мягкой обуви. Вдоль улицы перед домами степенно возвышались вековые пинии, что, словно верные стражники, ощущали себя незыблемой частью пейзажа, каждой усадьбы под кирпичной черепицей, каждого камня мостовой.

Карло дошел до конца улицы, упиравшейся в небольшой поросший холм, и свернул налево. Следуя по бегущей вниз гравийной тропе, в которую превратилась дорога, он вдруг увидел море. Синим пятном оно лежало внизу, подернутое утренней дымкой, такое близкое, прекрасное, вечное. От ультрамариновой полосы нельзя было оторвать взгляд, море манило к себе, и Карло чувствовал его запах даже на расстоянии. Осиливая подъемы, отдыхая на спусках, он наконец добрался до города. Он зашел в одно из открытых в ранний час кафе и заказал себе кофе и фокаччу с прошутто. Оглядывая улицу, он пытался нащупать характер городка, в котором ему предстояло провести неизвестно сколько времени. Карло знал, что основным доходом Ланцио являлась прибыль, приносимая известняково-глиняными карьерами. Они располагались вокруг города, являясь частью Аппенинского полуострова, на котором раскинулась Италия. Присутствие известняков было заметно невооруженным глазом – некоторые дороги были лишь очищенными добела скальными породами. От этого город казался белесым фотоснимком, засвеченным вспышкой.

– Доброе утро, сеньор! Добро пожаловать в Ланцио, – голос принадлежал пожилому, сухопарому мужчине с папиросой, сидящему чуть позади Карло.

– Доброе! Замечательный у вас городишко! – оглянулся с улыбкой Карло.

– В Ланцио приезжают или тяжело работать, или отдыхать, но вы не похожи ни на работягу, ни на отпускника, – он внимательно посмотрел на Карло, сохраняя улыбку. – Что привело вас сюда, позвольте полюбопытствовать?

– Я приехал, чтобы узнать о пропавшем здесь шестьдесят лет назад поезде.

– Ах да, поезд-призрак. Я мог бы и догадаться, – он пожевал папиросу, – я всегда недоумевал, почему никто больше не приезжает сюда, чтобы разузнать больше о нашем происшествии. Что меня всегда поражало и поражает до сих пор, так это то, что все вокруг будто позабыли о том, что произошло. Или же ими движет смирение? Натолкнувшись на невозможность объяснить и неспособность понять, люди принимают происшествие и – забывают о нем. Вот что по-настоящему необъяснимо.

– Я здесь, чтобы изменить это, сеньор. Меня зовут Карло, и я буду весьма признателен вам за любую информацию о поезде-призраке, если только она у вас имеется. Вы уроженец Ланцио?

– Si.⁴ Ты можешь звать меня Дон Паволини, – он окинул взглядом пространство вокруг. – Я живу тут, сколько себя помню, так давно, что даже не знаю, люблю я этот город или же просто привык к нему… – он задумчиво пожевал папиросу. – А что касается информации… Это не просто курортный городок, Карло. Люди здесь живут разные, но всех их объединяет одно: языком трепать они не любят. По крайней мере, не с чужаками. Дай время этому городишке, и он сам раскроет тебе свои тайны, когда посчитает нужным. И если люди не захотят говорить с тобой, не думай, что они ничего не знают. Просто они не знают тебя. Позволь городу привыкнуть к тебе, не требуй его внимания, и тогда он подарит тебе свои секреты.

– Я учту это, дон Паволини.

– А presto.⁵

Карло предстояло найти жилье, и он отправился вглубь города, чтобы поискать недорогие комнаты на длительный срок. Он шагал по старинным каменным улочкам, и глаз его отдыхал. Безоблачное небо голубым куполом накрыло город, и сомкнувшиеся, словно братья, фасады старинных зданий тихо приветствовали Карло. Он не мог бы сказать, что устал от Рима, но последнее время в нем стало слишком неспокойно. Постоянные смены правительства породили серию недовольств, и, разрываемый политическими противоречиями, Рим никак не мог обрести покой. Но в городках, вроде Ланцио, все было иначе, здесь сами мысли замедляли свой бег, обретая форму и позволяя себя разглядеть.

После полуторачасового осмотра, Карло так и не подыскал подходящего жилья, но зато смог сложить впечатление о месте, где ему предстояло жить, сделав вывод, что Ланцио был преуспевающим, зажиточным городом. И когда он расслабленно присел на кромку фонтана, что плескался прозрачными струями посреди центральной пьяцца, то чувствовал себя почти как дома.

– Карло, Карло! – вдруг услышал он детский голос. Оглянувшись по сторонам, уверенный, что обращаются не к нему, он увидел мальчишку, который со всех ног бежал к фонтану. Запыхавшийся ребенок громко проговорил:

– Вы сеньор Карло?

Карло удивленно кивнул.