Цитаты из книги «Небеса всё знают»

Заглядываю в спальню Джесс через смежную дверь ванной комнаты и разочарованно вздыхаю. Чёрт, только начало десятого, а её уже нет. Могла бы подождать меня, чтобы я первым увидел её, пожелал хорошего дня и, вообще, я хочу просыпаться и встречать каждый новый день с этой девушкой. Да, несколько глупое и ненормальное желание. Но оно родилось внутри именно за эту ночь. Я настолько привык к ней, к разговорам по ночам, к тому, как она обнимает меня, и я чувствую это даже сквозь сон. Хотя такую привязанность очень сложно объяснить. Ты вроде бы спишь, не слышишь ничего, видишь картинки, но сердце знает, что Джесс рядом и не тревожит тебя. А вот эта ночь прошла ужасно. Мне не хватало её, всё внутри ломало даже во сне, и в итоге я опоздал и не смог быть первым. Мне кажется, что есть что-то особенное в том, когда ты просыпаешься. Ты иногда это делаешь один, тебя не волнует женщина, лежащая рядом, а только мысли о том, что наступил очередной день. Различие между этим огромное. Очередной день намного хуже, чем новый. Раньше я не понимал этого, а сейчас чертовски ясно прозрел. Нахожу на кухонном столике записку: «Завтрак в моей новой беседке». Улыбаясь, выхожу на задний двор, щурясь от яркого и уже припекающего утреннего солнца. – Доброе утро, Флинт. От отпуска осталась ещё пара дней, и я не теряю это время даром, – Зои раскачиваясь в одном из кресел, попивает холодный лимонад. – Доброе. Ты хорошо смотришься, – киваю ей и опускаюсь на скамейку с подушками, которые делала Джесс. Быть здесь особо приятно именно по этой причине. – Спасибо. Сегодня на завтрак у нас пирог с абрикосами, есть чай и кофе, а также домашний лимонад. Ох, я пока не могу привыкнуть к другому часовому поясу, – сестра указывает на столик, который неожиданно появился здесь. Зои ловит мой взгляд, прикованный к плетёному, белому предмету мебели и улыбается. – Джесс поставила. Когда-то Скот тоже хотел создать нечто подобное, но у него времени не было, затем финансовые трудности, работа, и как-то всё забылось. А этот столик он сделал первым, – поясняет сестра. – Понятно. Зои, я хотел бы помочь вам справиться с этими трудностями. Знаю, подожди, – обрываю её только зарождающееся возмущение взмахом руки, – ты сейчас начнёшь уверять меня в том, что вам ничего не нужно. Ложь. Давай, будем честными. Мы брат и сестра, не чужие люди. Я многое узнал и увидел за время, пока вас не было.

– Безумно вкусно пахнет, – меня за талию обнимают и я, улыбаясь, продолжаю тушить овощи. – Потерпишь ещё немного, мы слишком долго запускали фонтан? – Оборачиваюсь к Джесс с влажными волосами после душа. – Я никуда не спешу, Флинт. Вообще, никуда. И буду наслаждаться твоим слишком сексуальным видом в этом фартуке, – игриво отвечает она, облокачиваясь о тумбы. – Тебе нравится мой вид или то, что под этим всем? – Мне нравится всё, буквально всё. Даже свечи, романтика и мужчина, стоящий у плиты. Это так по-домашнему приятно. – Если будешь хорошей девочкой и разложишь приборы, то я сделаю тебе ещё приятнее, – обожаю флиртовать с этой девушкой, вкладывая в свои слова чувства, больше не пряча их, и надеясь, что она заметит. – А если я буду плохой девочкой? – Если будешь плохой, то тебя ждёт наказание. Мыть посуду. – Сдаюсь, лучше приборы достать, – со смехом она поворачивается к шкафчику. – Как тебя легко превратить в хорошую. – Это удаётся только тебе, – подмигивает мне и направляется к столу. – А что ещё мне также легко удаётся? – Интересуюсь я, выключая конфорку. – Многое, Флинт. Не сказала бы, что легко, но тебе же удалось изменить моё мнение о твоей финансовой помощи. – Почему ты так не хочешь, чтобы я вкладывался в это? – Достаю из холодильника салат и передаю ей. – Потому что тогда это будет означать, что ты как человек лишь миф, а мне нужны твои деньги. Не желаю уподобляться тем, на ком ты был женат, – заявляет она. – Джесс, ты никогда не будешь похожа на них. А если я хочу помочь? Если моё желание поделиться тем, что у меня есть, искреннее? Неужели, это настолько ужасно? – Изумляюсь я. – Всё сложно, Флинт. Не знаю почему, но мне претит мысль о том, что я возьму у тебя что-то материальное. Понимаешь? Ведь я стараюсь показать тебе, насколько независима в этом и хочу от тебя другого, но никак не денег, – она тяжело вздыхает и исподлобья смотрит на меня. – Чего ты хочешь от меня, Джесс?

– Доброе утро, – с радостной улыбкой Джесс подскакивает ко мне и целует в губы. – Привет, – сдавленно отвечая, перебиваю в себе желание оттолкнуть. До сих пор во мне живёт вчерашний разговор, о котором думал до рассвета, пока девушка мирно спала на моей груди. Я не понимаю, как она может быть такой всепрощающей и доброй ко мне, после моего признания. Как? Но в её глазах нет ни грамма осуждения, а только обычный блеск и энергия. – Как ты? – Интересуюсь я, когда она отпускает меня и указывает на стул. – Хорошо, немного потягивает низ живота, но жить можно, – смеясь, ставит тарелку с оладушками и джемом на стол. – Даже вспомнила, как готовят завтрак. – Спасибо, – сухо кивая, беру вилку и не могу даже есть. Меня тошнит сейчас, происходит какое-то отторжение в теле. Словно душа раздвоилась и теперь вытесняет другую часть из тела. – А ты как себя чувствуешь? – Спрашивает Джесс и, опускаясь напротив, ставит передо мной кружку с кофе. – Плохо. Голова болит и такая огромная, что, кажется, сейчас взорвётся, – признаюсь я и отодвигаю тарелку. – Прости, не хочу. – Тогда выпей хотя бы кофе, Флинт, и займёмся делом, – Джесс продолжает мне мягко улыбаться, а мне бы лучше, чтобы накричала, снова надавила на больные точки и ушла. Но не так легко приняла всё, когда я уже на грани. Делаю над собой усилие влить в себя горький напиток, пока девушка накрывает завтрак полотенцем и оставляет его. – Сегодня я планирую рассадить клумбы, а у тебя другое занятие. В доме, – произносит она. – Сейчас вернусь, будь здесь. Меня немного раздражает её настроение, когда моё валяется под ногами, и я его мысленно пинаю. Мне казалось, что она прекрасно понимает меня даже без слов, а сейчас я как будто немного разочарован. Позади меня раздаётся грохот, и Джесс влетает на кухню. Тяжело дыша, она с улыбкой кладёт передо мной пустые белые листы и ручку. Недоумённо поднимаю на неё голову. – Я хочу с тобой поделиться своим секретом. Ты меня спрашивал, как я пережила продажу девственности, да и многое, что должно по идее оставить след в душе. И сегодня я готова с тобой этим поделиться, – торжественно объявляет она.

Удивительно, что я не ценил никогда объятий во сне. Когда женское тело трепетно и нежно прижимается ко мне, равномерно дышит в мою шею и оставляет на покровах кожи своеобразный рисунок её присутствия, это наполняет счастьем. Обычным счастьем, которое может испытать каждый без ухищрений, денег и невероятных усилий. Поглаживаю распущенные волосы Джесс и ожидаю её пробуждения. Но она так глубоко спит, а мой желудок сводит от голода, что приходится осторожно переложить её на подушку, собрать свои вещи, валяющиеся на полу, и покинуть спальню. Присвистывая, надеваю боксеры и джинсы, а остальное бросаю на диван на первом этаже. Её рассказ об отношениях моей сестры подталкивает меня сделать то же самое. Пусть вопросы не решены, и пока их не буду тревожить, но завтрак в постель прекрасная возможность показать ей без громких заверений, какие чувства переполняют моё сердце. Обычная её еда по утрам: хлопья с молоком и чай. Нахожу поднос в нижнем шкафчике, расставляю всё с особым трепетом, и хочется нестись обратно, но заставляю себя идти медленно, словно это я буду делать каждый день. Вхожу в спальню и ставлю поднос на место, где ещё недавно лежал я. – Конфетка, – тихо зову её, обходя постель, и дотрагиваюсь ласково до её волос. Она что-то мычит, а затем медленно открывает глаза. – Доброе утро, – улыбаясь, касаюсь её нежной щеки, но она кривится и судорожно выдыхает, резко отстраняясь от меня. – О, боже, – шепчет она жмурясь. – Я приготовил тебе завтрак, – удивлённый её реакцией, выпрямляюсь и указываю на поднос. – Я… унеси… меня сейчас стошнит, – закрывает нос, приводя меня в ещё большее недоумение. – Что случилось? Ты бледная, даже зелёная. Джесс? – Наклоняясь, прикладываю руку к её влажному от пота прохладному лбу. – Месячные… они всегда так напоминают о себе за несколько дней, – тихий мучительный стон срывается с её губ. – О, понятно. Может быть, врача вызвать? – Предлагаю я, осматривая девушку, закутывающуюся в одеяло, словно здесь минусовая температура. – Нет, это нормально. Я хожу каждые полгода и… чёрт, оставь меня. Я посплю, и всё пройдёт. Уйди, Флинт, – одеяло движется, и я предполагаю, что она обхватывает свой живот руками.

Елозя вилкой по тарелке, поднимаю голову, а напротив никого. Опустошён. Не знаю, как реагировать дальше и что делать, потому что мои чувства не нужны. Сейчас они лишние, когда раньше ими питались женщины. Кроме одной. Юной. С собственным мнением и убеждениями, я же их всегда опасался. Капризы – это лишь повод для новой волны переживаний, которые затмевают другие проблемы, не позволяя глубже копнуть и увидеть, что всё слишком сложно. Но именно сложно и есть правильно. Легко может быть, только если ты шизофреник. Видимо, я таким и был, пока не встретился лицом к лицу со всеми моими страхами. Убираю еду в холодильник, тушу свет и поднимаюсь на второй этаж. Мне хочется постучаться к Джесс и просто лечь рядом. Мне уже сложно спать одному, я зависим от её дыхания и сердцебиения рядом. Мне необходимо ощутить её своей кожей, знать, что вот она та самая в моих руках, и забыться. Делаю шаг в сторону, но всё же, рука поднимается, и я стучусь. – Джесс, ты спишь? – Спрашиваю безмолвную дверь. Нажимаю на ручку, когда слышится: – Подожди минуту. Напряжённо смотрю вперёд и отсчитываю секунды, пока в спальне раздаётся шорох. – Всё. Открывая дверь, вхожу в комнату, где приглушённо горит настольная лампа рядом с кроватью. – Ты обижаешься на меня? – Сдавленно спрашивая, подхожу к постели, на которой сидит Джесс в пижамных шортах и топике. – Нет, – мягко улыбается мне. – Ты не ужинала, я могу принести тебе сюда, – предлагаю я, опасаясь даже повысить немного голос, практически шепчу, опускаясь на кровать. – Не хочу, спасибо, – качает она головой. – Прости, но я не понимаю тебя. Мне казалось, что между нами немного больше, чем просто секс. И я, если честно, не могу спать один, – признаюсь я. – Не всегда мы понимаем других, потому что не живём по их правилам и не представляем ход мыслей. Я тоже иногда не понимаю тебя, это нормально. И ты можешь спать со мной, – она указывает головой на подушку. – Почему? Почему ты так боишься уехать отсюда?

Потягиваюсь, разминая каждую мышцу в теле. Улыбаясь солнцу, играющему сквозь тонкие шторы на моей обнажённой коже, вожу рукой по пустой подушке и распахиваю глаза. Моргая, тру лицо, чтобы окончательно проснуться. Джесс нет, наверное, внизу и уже позавтракала. А мне бы хотелось поваляться немного, ведь спешить никуда не надо. Работа оставлена в Нью-Йорке, с каждым днём я распознаю всё больше и больше оттенков цветов, окружающих меня, и сердце спокойно бьётся в груди, заверяя меня, что всё будет хорошо. Натягиваю боксеры и спускаюсь вниз, где подозрительно тихо. Очень тихо. Не нахожу Джесс в гостиной, на кухне и на заднем дворе. Хмурясь, возвращаюсь на кухню, где дымится чайник и рядом лежит записка. «Уехала в мастерскую. На тебе сегодня фонтан. Всё необходимое найдёшь в пристройке. Приеду около шести-семи часов вечера. Не скучай», – гласят слова, написанные красивым и ровным почерком. Бросила меня одного. А меня тянет за ней, рвануть в душную комнату, и всегда видеть Джесс. Это странная необходимость в присутствии не только внутри человека, но и просто рядом. Да, возможно, это болезнь, под названием «зависимость», которая едко наполняет кровь и в то же время не даёт совершить безумство. Мне следует выполнить обещание, хотя я ни разу в жизни не собирал фонтан. Но я же – мужчина, я сумею доказать Джесс и себе, что на меня можно и нужно положиться, а не положить. От этих мыслей грудь выпячивается, и я ощущаю себя полным сил, ненормальной жажды работать и покрыться потом, чтобы она увидела, какой я сексуальный в свете заходящего солнца и с капельками пота, блестящими на моём торсе. – Флинт, не отравись себялюбием, – смеясь, качаю головой и быстро готовлю глазунью с беконом. Я не знаю, почему Джесс уехала одна, и в то же время понимаю, что доверяю ей. После её признания вчера, дороги до дома и обычного сна, словно мы уже давно женаты, я знаю, что с ней никогда не повторится моё прошлое. Я не приду домой, где она будет изменять мне. Чувствую это, странным образом уверенность в её верности успокаивает, до сих пор кровоточащие раны на сердце. После завтрака достаю распечатанную инструкцию и направляюсь на задний двор. Солнце до ярких точек печёт голову и оголённые плечи. Казалось бы, что такой, как я, не созданный для работы руками, не может втянуться в конструирование небольшого фонтанчика. Ему это должно претить, признаю, что раньше я капризничал.

Джесс откровенно и демонстративно игнорирует меня оставшееся время, из-за чего я прячу улыбку, зная, что долго она не продержится. Её сухое: «Уже пять часов, и я хочу домой», – ещё больше убедило меня, что схватка впереди. Она так просто не сдастся, а я отступать не намерен. Хотя, сравнивая свои отношения, это на меня не похоже. Я скорее первым иду разрешать конфликт, сглаживать острые углы и задаривать своих пассий подарками. Но сейчас всё изменилось. Во мне взбунтовалось желание единоличного обладания настолько сильно, что это настроило меня довольно решительно по отношению к Джесс. Мы подъезжаем к дому, и я уверен, что ужинать мне придётся одному, потому что девушка сразу же направляется на второй этаж. Словно не замечает меня, но я знаю, что в её слишком умной голове уже готовится изощрённый план ответа. Вряд ли Джесс получала отказ, как и я такого не припомню. Это завлекает, признаюсь. Очень сильно, до одурения пульсирует по всему телу ожидание. Мальчишки любят игры. В любом возрасте. Только с каждым годом предпочтения меняются, превращаясь в более возбуждающие сражения, как и игрушки становятся дороже. А самое дорогое для нас – разум, сердце и чувства. Мы с ними расстаёмся с особой неохотой, порой только создаём вид, что дарим их. На самом деле, обманываем, даже самих себя, до очередной схватки. Поужинав салатом и оставшейся со вчерашнего вечера едой, поднимаюсь на второй этаж и вхожу в спальню. Из комнаты Джесс слышна музыка, а я не представляю, куда она собирается. Вроде бы она упоминала о ярмарке и каруселях, но сейчас не я уверен. Открывая дверь в ванную комнату, мой взгляд тут же натыкается на обнажённую девушку, натирающую своё тело лосьоном. Чёрт, она прекрасна. Я не устану это повторять. Мне безумно нравится её худоба, длинные ноги и маленькие ягодицы. Внутри она такая же маленькая и тесная. – Я хотел принять душ. Ты уже всё? – Небрежно спрашивая, вхожу в комнату. – Нет, если тебе это мешает, то можешь сделать это в родительской комнате, – ловит мой взгляд в запотевшее зеркало и продолжает медленно втирать в грудь вязкую суспензию, наполняя ароматом ягод маленькое пространство. – Мне лень, – стягиваю с себя футболку и бросаю на пол, затем джинсы, ботинки и трусы. Мой член выдаёт мысли, но она не должна этого видеть. Заскакиваю в душ и закрываю кабинку.

– Итак, сегодня у нас довольно-таки обширные планы. Праздник – прекрасная возможность охватить большую аудиторию и дать им узнать об открытии… Тщательно пережёвывая омлет, который приготовил сам себе, пытаюсь сдержать улыбку из-за серьёзного выражения лица Джесс, сидящей напротив и завтракающей хлопьями с молоком. Она чётко и повелительно объясняет мне всё, что произойдёт в этот день, чем вызывает бурное желание расхохотаться. Не оттого, что она смешная, совсем нет. А потому что я наслаждаюсь её голосом, отдающим мне распоряжения. Я знаю, какой она была вчера. Видел её слабость, её незнание многого в этом взрослом мире, и видеть её такой довольно забавно. Киваю на её слова, улавливая небрежный взмах руки, поправляющей заплетённые в косу волосы, и не верю, что ей всего восемнадцать. Её лицо свежее, даже очень юное, а вот разум, ему может позавидовать даже такой, как я. Удивляюсь с каждым днём, как в её теле живёт несколько образов. Нежная, сексуальная, развратная, ранимая, сладкая и безумно философски смотрящая на этот мир девушка. Понимать то, что ей пришлось вытерпеть, и продолжить так легко принимать парней, использующих её, гадко. Такая, как она, одна на всём свете. Неужели, никто этого так и осознал? Неужели, они слепы к тому, что она может подарить? Глупы. Я тоже был таким, пока не прикоснулся к ней, не узнал о ней и не увидел своими глазами метаморфозу в её глазах. – Флинт, ты понял? – Моргая, концентрирую взгляд на Джесс, завершающей завтрак, и киваю. – Да. Я снова буду потный и вонючий, – заключаю я. – Нет, ты не слушал меня, – качая головой, она поднимается со стула и направляется к раковине. – Ты сообщила мне, что я буду работать в мастерской. Это разве не приведёт мой внешний вид в огромный сгусток пота? – Усмехаясь, забрасываю в рот последний кусочек омлета и запиваю кофе. – А ещё что? – Она бросает на меня недовольный взгляд, возвращаясь к мытью тарелки. – Хм, работа и работа, – натягиваю улыбку, потому что, действительно, ни черта не услышал. – Сегодня праздник. И мы пойдём на него, хочу покататься на каруселях и посмотреть на фейерверк, – она выключает воду и поворачивается ко мне. – Ты не забыла, сколько мне лет? – Задаю риторический вопрос, поднимаясь со стула.

Дохожу до машины, рядом с которой стоит Джесс под зонтом. – Ты как? – Пока не понял, но непривычно пусто внутри, – признаюсь я. – Это хорошо. Тогда поедем домой… – Нет, – обрывая её, скрываюсь под зонтом и притягиваю её к себе за талию. – Я поведу, а потом воспользуюсь твоей машиной, если позволишь. Мне нужно время, чтобы побыть одному. – Одному сейчас быть противопоказано, – она хмурится, а у меня её слова вызывают всплеск радости. Она не хочет, чтобы я был без неё или же лишил её возможности отслеживать мои эмоции. Выходит, не только я схожу с ума и наблюдаю. – Ты не хочешь отпускать меня, конфетка? – Улыбаясь, вглядываюсь в её глаза, замечая там панику. Попалась. – Нет, не выдумывай. Забрось меня в мастерскую, а сам можешь ехать, куда захочешь, – ладонями упирается в мою грудь, и в этот момент вспоминаю о том, что сегодня должна быть доставлена краска. – Я как раз туда и собирался. Поработаю, подумаю и вернусь к вечеру. Тем более тебе снова придётся постирать мои вещи и найти мою лучшую рубашку на лужайке. – С каких пор секс накладывает на меня обязательства стирать твои вещи? – Она легко шлёпает меня по плечу. – С тех пор как из-за тебя они слишком часто пачкаются. Хотя мне это чертовски нравится, – наклоняясь к её лицу, целую её в кончик вздёрнутого носика. – Фу, не делай так, – кривится она, хотя телом прижимается ко мне ближе. Обманщица. – Я сделаю иначе, когда вернусь. А сейчас в машину, Джесс, с этими прогулками под дождём ты заболеешь, – распахиваю перед ней пассажирскую дверь и забираю из рук зонт. – Секс на тебя плохо влияет, ты становишься приторно романтичным, – фыркая, падает на сиденье. – Сочту это за комплимент, конфетка, – смеясь, захлопываю дверцу. Оббегаю машину и складываю зонт. Бросаю его в руки Джесс, и она передаёт мне ключи. Давно не ездил на механике, отчего нас дёргает в первый раз, сопровождаясь довольным хихиканьем справа.

Папа говорил, что лучшим другом станет женщина. Моя женщина, с которой я проведу остаток своих дней