Мне не дают покоя его слова, и атмосфера среди парней тоже не нравится. Они нечасто требуют общий сбор, и каждый раз причина более чем серьёзная. Мой авторитет был незыблемым, но с появлением Златы в народе пошли волнения, а они всегда чреваты революциями.

Нужно ли мне это? Нет. Даже ради самой красивой бабы такое терпеть я не собираюсь.

Я выхожу из кабинета, покидаю дом, и, не обращая ни на кого внимания, направляюсь к Злате. Здесь ей оставаться опасно, база точно не место для красивых женщин.

Злата сидит на ковре, подогнув под себя ноги, лицом к двери, и стоит мне войти, поднимается.

– Молилась?

– Приводила нервы в порядок.

Поправляет юбку, смотрит на меня вопросительно, а под голубыми глазами тени.

– Собирайся, ты уезжаешь.

– Хорошо, – кивает и осматривает комнату, словно размышляет, не забыла ли тут чего, а меня снова бесит эта горделивая покорность.

Злата проходит мимо меня, слегка задевает плечом, и вскоре мы оказываемся на парковке.

– Садись в машину, – и снова она покоряется, и это становится похожим на какую-то игру, в правилах которой я не разбираюсь.

Я всегда был доминантом, всегда давил и выламывал. Иначе не могу – так уж устроен. Вот только Злата, покорно склоняя передо мной голову, делает это так, что во мне кровь бурлит и пенится.

Мне впервые кажется, что передо мной достойный противник – женщина, которая одним взглядом способна поджечь мои вены. Та, в глазах которой я вижу отражение своего безумия.

Хочется её сломать, разорвать на части, посмотреть, как устроена эта непонятная и загадочная женщина изнутри. Хочется подчинить, опустить на колени, заставить делать всё, на что хватит моей больной фантазии.

И только её рассказ о зверствах Романова ещё способен остудить мой пыл.

Машина наращивает скорость, я слежу за дорогой в оба глаза, петляю мимо полей, выезжаю на узкие улочки на окраине города, и мне всё труднее не отвлекаться на сидящую рядом Злату.

Я не могу её понять, у меня никак не получается разобраться в хитросплетении её поломанного разума, и это похоже на бег по острому краю крыши, и каждый шаг, как обещание смерти. Но адреналин кипит, и манит скорость.

Чёртова рыжая ведьма. Все мысли мне попутала, засела в мозгах, на выдавить.

Ведь ещё и суток не прошло с того момента, как она вошла в мой кабинет. Двенадцать часов только, всего двенадцать.

Я останавливаю машину на площадке у заброшенных ещё в прошлой жизни гаражей. Не потому, что мы приехали, а потому что просто обязан был остановиться, чтобы не угробить нас обоих на первом же повороте.

– Мне нужно избавиться от тебя, – говорю, а Злата смотрит с таким удивлением, что впору картину писать. – Я хочу вытрахать тебя из себя. Мне это необходимо.

Злата закусывает губу и как-то странно ёрзает на сиденье.

– Грубый такой, – выдыхает и облизывает нижнюю губу.

Блядь, не баба, а чистый наркотик.

– Теперь я тебе предлагаю сделку, – мой голос вдруг становится похожим на хрип и рычание одновременно. – Одна ночь, Злата. Всего одна ночь. Ты и я.

Злата замирает, и даже нервные пальцы перестают теребить подол платья.

– Ну, Злата, докажи, что ты ничего не боишься. А ещё соври, что твоё тело не хочет меня. Ты же даже сейчас мокрая, я вижу это, я чувствую аромат. Ты безумно ведь хочешь меня, – я подаюсь вправо, всё ближе и ближе к ней. И, когда расстояния между нами не остаётся, а от моих губ до её уха всего несколько миллиметров, повторяю: – Одна ночь. Вытрахай из меня себя. Покажи мне своё безумие.

– Ты так просто об этом говоришь, – Злата не отодвигается от меня, напротив.

Быстрый взгляд из-под ресниц, влажный след от языка на нижней губе, нервно трепещущие ноздри – она, чёрт его дери, невероятна в своём возбуждении и желании его от меня скрыть.

– Я говорю, о чём думаю, – прикусываю мочку её уха, слегка посасываю, и на мгновение закрываю глаза. Сладко, до умопомрачения сладко. – А думаю я сейчас только о тебе. Мне надо избавиться от этого, необходимо.

Злата наклоняет голову вбок, открывает доступ к шее, и мне не нужно особое приглашение: провожу по коже языком, целую, оставляя красный след. Мать его, я даже в подростковом возрасте не ставил никому засосов.

– У меня из-за тебя бунт на корабле и вечная эрекция, – усмехаюсь, а Злата вздрагивает, когда на её коже остаётся новый засос. – Эта ночь будет только моя, и ты будешь моей до последней капли крови. Я сделаю с тобой всё, чем наполнена моя больная башка, и успокоюсь.

Злата снова ёрзает на сиденье, а я медленно спускаюсь рукой туда, где наверняка так мокро, что можно утопить целый город.

Я чувствую это, даже не касаясь – у меня странное чутьё на реакции и ощущения этой странной женщины.

Бесстрашной, несгибаемой, сильной. Пугающе сильной.

– Твоё тело хочет меня, правда же?

Провожу рукой по бедру вверх, юбка задирается всё выше и выше, открывая белизну и гладкость кожи. Нахожу кромку трусиков, и в памяти вспыхивают яркие картинки того, как Злата снимала их для меня, как выгибалась в пояснице, и тело молило о пощаде, ждало моих рук.

Ловлю взгляд Златы, а в нём туман клубится. Я накрываю рукой её влагалище, прикрытое влажной тканью, и острый запах возбуждения проникает в меня пьянящим коктейлем, сбивает с ног.

– Мне нужен твой рот вокруг моего члена, мне необходимы твои крики, искромсанные в кровь плечи и искусанная кожа. Ты дикая, я вижу это, даже если сама об этом не знаешь.

Надавливаю сильнее, буквально впечатываю ладонь в её лоно, а Злата стонет едва слышно и тут же испуганно прикрывает рот ладонью. Моя хватка становится слабее, нежнее, ласковее. Отодвигаю бельё в сторону, смотрю на открывшийся вид и снова понимаю, насколько эта женщина охрененная. Вся.

– Кричи, Злата, громко кричи. Делай, что хочешь.

Она запрокидывает голову, впивается пальцами в моё предплечье, но не отталкивает, нет. Наоборот. Меня сводят с ума её реакции, и я обвожу набухший клитор по контуру – взглядом, пальцем – и надавливаю на него. Сначала легко, и меня бьёт током, когда Злата вскрикивает. Мотает головой из стороны в сторону, и рыжие волосы, как вспышки огня вокруг.

Проталкиваю палец глубже, стараюсь не торопиться, хотя это равносильно самоубийству. Трудно удержаться, когда хочется ворваться в женщину скорым поездом и таранить членом, пока вся дурь из башки не выбьется.

Добавляю второй палец, наращиваю темп, а Злата так крепко держит меня, что кожа краснеет, несмотря на плотный слой чёрных татуировок. Больно, но это сладкая боль.

Движение пальцев в тёплом узком лоне, ещё одно, и Злата принимается двигать тазом навстречу, насаживаться на мою руку, а взгляд расфокусированный и горящий. Даже так она не подчиняется, а лишь ещё сильнее засасывает на дно, утягивает за собой.

А потом удивлённо открывает рот, замирает на секунду, и бурно кончает, заливая мои пальцы соками и сжимая их так сильно, будто бы в тисках.

Тяжело дышит, а я медленно вытягиваю из ещё пульсирующего влагалища пальцы и, не разрывая зрительного контакта, облизываю их.

– Сладкая.

Злата краснеет, точно маковый бутон, и краска заливает кожу до самых ключиц. Сглатывает, облизывает губы, а я поддеваю её подбородок и заглядываю на дно голубых глаз. Ищу там тень смущения, страха, ненависти, но Злата, как всегда, с горделивым достоинством принимает всё, что я даю ей.

– Это только начало, ты же понимаешь это?

Она медленно кивает, а я смотрю на её пухлые губы с одним желанием: растерзать, искусать до крови.

– Сегодня ночью. До утра. Ты и я. И забудем друг друга. Мы же забудем?

Злата тянется ко мне, упирается лбом в моё плечо.

– Обязательно, – чуть слышно, а я прикрываю глаза.

Рыжая ведьма.

***

Я оставляю Злату в своей квартире – одной из, – о которой мало кто знает. Не понимаю почему, но я не доверяю никому её безопасность – если уж мне так трудно противиться ей, создавать сложные ситуации для кого-то ещё не намерен. Мчу вперёд, вцепившись в руль, словно в спасательный круг, подальше от Златы.

Автомобиль набирает почти космическую скорость, только мне не скрыться от видений, желания и её аромата, пропитавшего, кажется, весь салон.

Мне нужно решить кое-какие вопросы, мне необходимо провести собрание – у меня вообще чёртова уйма дел.

Я повторяю себе это, напоминаю, чем должен сейчас заняться в первую очередь, убеждаю, что стоит свистнуть и десяток баб с умелыми руками, ртами и красивыми телами примчатся тут же. Секс – это просто, легко и понятно, и мне не нужно для этого придумывать сложности. Только…

Только всё равно это не поможет. Пока я не трахну Злату до звона в ушах, пока не попробую её на вкус и не дам волю всем своим фантазиям, не успокоюсь. Это наваждение, сумасшествие, но сейчас я хочу именно её.

Я не знаю, куда я еду – впервые в жизни не разбираю дорогу. Просто мчу, наворачиваю круги, миную улицу за улицей, но в голове странный гул стоит.

Я здесь, в машине, пытаюсь справиться с возбуждением и переключить мысли на что-то ещё, кроме женского тела и вышибающей дух свободной покорности, а Злата там, в моей квартире.

Интересно, она ждёт меня? Да, блядь, что за херня со мной творится.

Я кружу и кружу по улице почти час, я действительно пытаюсь абстрагироваться. Я даже звоню Сашке и решаю какие-то вопросы. На автомате, особенно ни во что не вникаю, а перед глазами затуманенный взгляд голубых глаз, а на пальцах ощущение сжимающегося горячего влагалища.

Проклятие.

И я вдруг, сам от себя этого не ожидая, бросаю в трубку: “Саш, перенеси собрание на завтра, сегодня не могу”. Чёрт, я же что-то совсем другое хотел сказать, но Саша не спорит. Он вообще редко спорит. Обрываю звонок и выкручиваю руль в другую сторону. Назад. К своей квартире.

Я сейчас это закончу, а утром буду свободен. Это же я, Артур Крымский – человек, неспособный быть долго с женщиной. Не моя это песня. Значит, одного раза мне хватит.

Точно хватит.

И я оставляю машину на подземной парковке, но как не пытаюсь держать себя в руках, почти бегом направляюсь к лифтам. Подношу брелок к значку двадцать пятого этажа, двери закрываются до бешенства медленно, коробка наконец плавно трогается с места и несёт меня вверх. Едва ползёт, и глухое раздражение внутри вытесняет почти все эмоции.

Сжимаю в кулаке связку с такой силой, что один из ключей больно впивается в ладонь. Но даже это меня не отрезвляет.

Перед дверью у меня ещё есть шанс передумать. Злата ведь спасла мой зад, а я должен её спасти от себя же самого. Но ключ, будто бы сам по себе, открывает замок, и я вхожу в квартиру.

Щелчок за спиной, огромные глаза Златы напротив – она под дверью, что ли, сидела? – и один мой шаг вперёд.

– Ведьма, – выдыхаю прежде, чем вжать в себя хрупкое горячее тело и смять голодным поцелуем податливый рот.