– Ты думаешь это шейхи? – смеется девушка. – Это так. Обычные нефтяные магнаты из Саудовской Аравии. Никаких чаевых и походов по бутикам. Максимум сто долларов накинут сверху за минет.

– О, я не знала, что они как-то отличаются, – пропускаю последнюю фразу мимо ушей, будто ее и не было.

– Шейхи? Отличаются, конечно. Ты че такая темная, мать?

– Это моя первая поездка, – скромно пожимаю плечами.

И последняя.

Смотрю на себя в зеркало и достаю из сумки айфон, чтобы сделать парочку сторис для подписчиков. Создав образ светской львицы, фотографируюсь.

– Ты еще зеленая. Самые крутые шейхи – местные правители. Но попасть к ним не так просто. Сначала анкета от менеджера с фотографиями в купальнике, – зайдя в кабинку, Камилла начинает шуршать платьем и перечислять, – потом индивидуальный разговор с батлером. Подписываешь кучу документов о строгой конфиденциальности. Едешь дальше, чем видишь, в машине со шторками. Только потом попадаешь во дворец. Я была один раз на такой вечеринке, но на яхте. Три дня морской болезнью мучилась, весь туалет там облевала.

Я морщусь в зеркало. Так им и надо. Извращенцам этим.

– И как? – громко интересуюсь.

Камилла вываливается из кабинки, подходит ко мне и быстро шепчет на ухо:

– Меня не выбрал. Я, дура, губы накачала, а они, чурки поганые, натуральность любят. Забрала свои триста баксов и отчалила обратно.

– Триста? За три дня? – возмущенно выговариваю.

– Ну да. Больше платят только тем, кого позвали в каюту.

Пугаюсь вдруг.

– Ой, а отказаться можно?

– От чего?

– Ну как, – закатываю глаза. – От продолжения…

Камилла непонимающе на меня смотрит.

– Зачем отказываться?

Ее вопрос ставит меня в ступор.

– А если я не хочу… спать ни с кем?

Брюнетка быстро пробегается взглядом по моему платью, громко прыскает и сгибается пополам от смеха.

– Так ты из этих? – отсмеявшись, спрашивает.

– Из каких?

– Из дурочек, еб твою мать, Злата…

Грубость действует на меня как обычно: заставляет широко раскрыть глаза и замереть на месте.

– Я тоже такой была, – вздыхает она, смягчаясь. Включает воду, чтобы ополоснуть руки, и дует губищи. – Любая вечеринка, даже пусть она у тебя десятая, все равно закончится сексом с клиентом. Остальное россказни.

– А если я не согласна? – упрямо продолжаю. – Что тогда?

Камилла только грустно мотает головой.

– Пошли уже. Контролер будет ворчать, еще и оштрафуют. Вдвоем вообще выходить нельзя.

Остаток вечера нас заставляют танцевать.

Я на каблуках делаю это очень смешно и нелепо, но тот же шейх, который интересовался отсутствием у меня аппетита, все еще смотрит завороженно.

Чувствую себя реально курочкой. На прилавке супермаркета.

В танце я устало прикрываю глаза. В голове возникают образы родной деревни и мамки. Зойки на остановке. Лешки Виноградова, моей первой любви. Школы с учителями. И сеновала, куда я от обиды любила забираться вечерами.

Ощутив толчок сзади, смотрю по сторонам.

Дизайнерское украшение зала в золотых и серых оттенках, закаленное стекло на окнах высотки, официанты в накрахмаленных рубашках.

Так вдруг в Пьянково хочется. Тоска берет, что хоть волком вой!

С танцплощадки меня забирает Рубен.

– Злата, разговор есть.

– О чем?

– Клиент пригласил тебя продолжить вечер, – приблизившись, сообщает.

Хмурюсь, стараясь не смотреть в сторону шейхов.

– Ты же знаешь, что я не работаю так.

– Знаю. Но он понял, что ты девственница, и предлагает пять тысяч.

– Пять? – повторяю.

– Ага, – глаза менеджера блестят лихорадочно. – Соглашайся, курочка моя. На первый раз акция тебе. Комиссию не возьму.

– Нет, – мотаю головой.

Внутренности пружиной стягиваются.

– Почему?

– Я не буду ни с кем спать. Только сопровождение. Мы договаривались.

– Поспокойнее, – вроде и улыбается Рубик, но желваки на скулах опасно играют. – Никто тебя не заставляет. Я всего лишь предлагаю.

– Хорошо, – тут же выдыхаю облегченно.

Следующим ударом бьют слова:

– Но обычно после отказа девушку больше не допускают до вечеринок.

– Ты не говорил мне об этом.

Возмущенно сжимаю кулаки.

– Сейчас говорю, – улыбается он.

Оглядываюсь в зал. Ну их на фиг всех! Лучше в фитнесе буду работать.

– И что мне делать? Как мне уехать домой сейчас?

– Отдашь деньги за тур, и ты свободна.

– Сколько?

– Полторашка.

– Полторы тысячи долларов? – округляю глаза.

– Это только себестоимость. Понравилась ты мне.

Рубен равнодушно отворачивается и кивает тому самому шейху.

– Так что? Идешь?

– Не-ет, – вскипаю. – Я же сказала!..

– Ладно, малыш. Не кипятись. Ты права, этот хрен слишком мелко плавает. У меня есть кому тебя продать подороже. Вот тебе двести долларов, остальные забираю в счет долга. Поезжай домой и выспись хорошенько, завтра тебе напишу.

До самого утра плачу, сжимая подушку.

Не то чтобы я считаю свою девственность особенной. Многие мои одноклассницы вообще лишились ее в подъезде на газетке или на нашей сельской дискотеке, прямо в туалете. Просто сам факт того, что меня будет касаться какой-нибудь старик Хоттабыч вроде сегодняшнего червя с усами, мне противен.

Противно примерно так, что я реально чувствую запах навоза из хлева Таськи.

Здесь.

В центре роскоши и богатства. В самом шикарном городе мира. Запах свежего навоза…

А еще внутри такой протест возникает.

Да что этот Хаджаев о себе возомнил? У него есть деньги, и он думает, что, подговорив менеджера, сможет меня сломать? Так поступают взрослые и богатые мужчины? Ломают девственниц и трахают их у себя в номерах? А потом что?.. Живут дальше, бессовестные?

Кое-как дожидаюсь, пока щелкнет замок на входной двери и выбегаю из комнаты в одной широкой футболке с выцветшей надписью «Пьянковский завод пластификаторов – наше будущее и будущее наших детей».

– Ира, привет.

– Привет, дорогая.

Ирина очень красивая. В шелковом платье, похожем на кимоно, и в туфлях «Маноло Бланик», стоимостью примерно в пять тысяч дирхам. Ира, несмотря на ночь у своего Меджида, выглядит расслабленной и светящейся.

Она не ревела всю ночь. И навозом от нее не пахнет. Может, это и есть «дубайская сказка»?

Втягиваю вкусный воздух с примесью легких цветочных духов.

– Ира, ты знаешь Амира Хаджаева? – интересуюсь прямо.

– Это который Летчик? Знаю, конечно.

Она удивленно на меня уставляется.

– Ирочка, милая, – складываю руки в умоляющем жесте. – Ты можешь найти его адрес?

Глава 8. Злата

Возле отеля «Хилтон», расположенного на берегу искусственного канала, странно пусто, поэтому я деловито складываю руки на груди и гипнотизирую высокие колонны на входе.

Сколько я так буду стоять?

Ира мне отказала и ездить к Такому Человеку строго-настрого запретила, но я и сама справилась. Найти Хаджаева в интернете было несложно, но вот в социальных сетях богатый дагестанец не зарегистрирован. Зато там любит делиться фотографиями и отметками геопозиции его друг – топ-менеджер «Бизнес-авиации» Вадим Елисеев. У него-то я и нашла фотографии с Амиром, сделанные в «Хилтоне».

А потом…

Не задумываясь, напялила все то же платье, туфли и уложила волосы волнами. А еще, возможно, я совершила главную ошибку в жизни, но я… отключила телефон.

В общем, Рубен при всем желании не сможет ко мне дозвониться.

Пока жду, озираюсь по сторонам и качаю головой. Ну жалко им хотя бы зеленушечку здесь посадить? Хотя бы цветочек!.. Кроме серого цвета в разных оттенках и формах, и зацепиться не за что.

«Зацепилась уже», – шепчет упрямый голос, засевший в голове.

Откуда-то изнутри протест вырастает. Это хорошо знакомое состояние страшит, потому что уж я-то в курсе – можно огрести по полной, если нарваться на того, кто посильнее будет.

А тот, кого я жду, явно сильнее.

Заметив шикарный «Роллс-ройс» темно-синего цвета, даже не подъезжающий, а словно подплывающий ко входу отеля, уже знаю, кому этот корабль принадлежит.

Нет. Не от Иры.

Я, как отцовский тепловизор для охоты, сканирую автомобиль и определяю тяжелую ауру Хаджаева.

Аура эта черная и тягучая, как гудрон. А еще опасная.

Водитель выбирается из машины и терпеливо ждет гостя.

Спустя двадцать минут из отеля выходит сам Амир. Как рыба, выброшенная на лед, хлопаю ртом и наблюдаю, как мой нечаянный знакомый идет к «Роллс-ройсу». А еще рядом вышагивает симпатичная брюнетка в узком шелковом платье цвета шампанского.

Решив, что это мой последний шанс, срываюсь с места и нацеливаюсь на мужскую стройную фигуру. Хаджаев – не перекаченная гора мышц. Он, я бы даже сказала, долговязый и безумно рельефный на вид. А черная рубашка и классические светлые брюки очень идут его образу.

Но сейчас это неважно.

– Здравствуйте, – отправляю прямо в затылок.

Получается хрипло и жалобно, поэтому повторяю уже громче.

И только с третьего раза удается развернуть это «кресло». Успеваю посмеяться про себя, потому что моя любимая передача «Голос». Я смотрела все сезоны и даже отправляла эсэмэски за финалистов.

Амир, увидев меня, хмурится, а его спутница окидывает меня с ног до головы презрительным взглядом.

– Амир… эм… Рашидович, – обращаюсь к нему, сжимая сумку в руках. – Можно с вами поговорить?

Хаджаев вслед за брюнеткой отправляется гулять глазами по моему телу, но хотя бы не презрительно.

Равнодушно…

Эм…

Зависаю ошарашенно от подобной реакции.

– Рената, сядь в машину, – говорит он, открывая дверь «Роллс-ройса».

Девушка беспрекословно выполняет приказ, но тут же нажимает на кнопку и опускает стекло на окне со своей стороны.

– О чем вы хотели поговорить? – обращается ко мне Хаджаев.

Поигрывает челюстью и посматривает в холл отеля, а затем проверяет часы на запястье. Снова недоуменно вспахивает платье взглядом.

– Если вы хотели что-то предложить, – насмешливо изучает мои колени, – то вы не по адресу.

– Не по адресу? – вспышка агрессии сбивает весь мирный настрой. – Это вы мне говорите?

Кажется, температура воздуха вдруг становится не шестьдесят, а сто шестьдесят градусов.

– В чем дело?

– Вы! – выплевываю. – Самый ужасный и самый противный человек из всех, кого я знаю. Я отказала вам, и вы решили меня сломать?

– Все-таки наркота, да? – хмурится он.

– Я уже говорила вам, что я не приемлю наркотики.

– Да упомнишь вас всех. Шлюх в Дубае, как денег, а денег до хуя. Что тебе от меня надо, девочка?

– Мне от вас надо? – усмехаюсь горько и извлекаю из сумки ремень. – Вот, – кидаю ему под ноги. Надпись «Прада» на асфальте смотрится нелепо. – Мне от вас ничего не надо, Амир Рашидович. И как бы вы ни обхаживали Аю и сколько бы ни настраивали Рубена против меня, я лучше пересплю с верблюдом в пустыне, чем с вами.

– Амир, что происходит? – высовывается из окна его спутница.

– Вы привыкли всех покупать, – продолжаю заводиться. – Это тоже шлюха, – киваю на девушку.

– Амир! – взвизгивает она. – Почему она меня оскорбляет? Ты ее знаешь?

Раздраженный рык Хаджаева разрезает пространство.

– Рената, блядь, сядь в машину, – повторяет и, сделав шаг, больно хватает меня за локоть. – Ты кто такая, вообще? И что тебе надо? Рубен там совсем охуел? Шлюх к отелю мне подсылает?

Перебираю ногами, пока Амир тащит меня за машину. На нашу потасовку, кажется, сбегается половина персонала отеля, а здесь мы одни.

– А вы и рады, да? – ехидно кричу. – Для такого как вы все продается и покупается. Любовь, секс…

– Впервые вижу шлюху, разговаривающую о любви.

– А вам только секс подавай, да? – не успокаиваюсь. – Сколько бы вы ни заплатили, я не соглашусь!

Смуглая, татуированная рука ложится на второй локоть, и мое тело хорошенько встряхивают. До звездочек перед глазами. Осоловело уставляюсь на гладко выбритое лицо.

Приблизившись, Хаджаев нависает сверху и цедит сквозь зубы:

– Я что, похож на мужика, который платит шлюхам за секс?

Глава 9. Амир

– Кто это? – истерично взвизгивает Рената, когда я опускаюсь в водительское кресло и врубаю кнопки кондиционера. Все какие есть.

– Не знаю. Салфетки найди.

Она неохотно отставляет сумку размером с мой кулак и выполняет просьбу, нагибаясь к бардачку.

Вместе с тем продолжает планомерно выносить мозг:

– В смысле, ты не знаешь, Амир? Это шлюха? – Идеальные черты лица искажаются.

– В душе не ебу, – отвечаю погромче, чтоб она поняла: было бы неплохо закрыть свой рот.

Если когда-нибудь изобретут бабу с натуральной узкой вагиной, розовым анусом и сосуще-глотающими спецэффектами – клянусь, я буду первым в километровой очереди из задроченных женами мужиков.

Рената поджимает губы и задирает подбородок повыше. Кажется, сейчас потолок пробьет.

– Хорошо. Я все поняла.

Со психу стартую с места и смотрю прямо перед собой. Зря отпустил водителя. Перед глазами после перелета – блики, в ушах – дребезжащий рев мотора.

– Просто все понятно, Амир. Еще конкурировать со шлюхами мне не хватало. Надеюсь, ты предохранялся?

Сжимаю руль посильнее, словно гриф от штанги перед хватом.

На перекрестке отчаянно тру глаза, чтобы не развидеть серую дорогу.

– Рената, – сквозь зубы выплевываю. – Ты бродишь по краю. Учти. Я приехал домой после двух перелетов. Из-за косяка Вадика мне, словно пацану, полдня читали нотации ливанские инспекторы, а потом я возвращался сюда, управляя таким ржавым корытом, что мое нахождение здесь – просто чудо, мать твою.

Раздражено закатываю глаза, когда она прикладывает ладони к своему лицу и по-женски ахает. Ее способность быть разной – залог моего неугасающего интереса.

– А что делала ты сегодня, дорогая? – ерничаю.

– Ты знаешь, Амир, что мой график расписан с самого утра, – обиженно отвечает. – Сначала йога с инструктором, спа-процедуры, потом продвинутый английский с репетитором, со следующей недели твой господин Рани обещал начать заниматься со мной арабским.

– Не нужно рассказывать все это человеку, который оплачивает твои многомиллионные счета, – резко стартую с перекрестка и перестраиваюсь вправо. – Я не про это. Что ты сделала полезного для меня?

Тишина в салоне «Роллс-ройса» комично затягивается, поэтому я договариваю:

– Я хочу жрать. Трахаться. И спать. Или мы сейчас действуем по моему строгому списку, не нарушая очередности, или разваливаемся, Ренат… Все это вообще можно было сделать в отеле, но ты захотела в очередной раз выебнуться перед подружками.

Она тяжело вздыхает и качает головой. Наконец-то подъехав к ресторану, глушу двигатель, кондиционер пока не вырубаю. Оглянувшись, разминаю шею.

– Прости меня, Амир. Я понимаю, что реально неправа.

Именно на этом качестве Ренаты мы и держимся полтора года – девушка она отходчивая, умеющая признавать ошибки и извиняться.

Устало запрокидываю голову на спинку кресла и хотя бы на полминуты прикрываю слезящиеся от напряжения глаза. Летать с такими проблемами мне давно нельзя, но деньги творят чудеса.

– Только… – чувствую, как пальцы проезжаются по груди и нежно сжимают член через брюки. А еще во всем этом ощущается очередная женская наебка. – После ресторана надо будет еще кое-куда заехать, любимый.

– Куда тебе заехать? – отправляю вопрос в потолок.

– В молл.

– Твою ж мать…

– В «Гуччи» новое поступление, – тараторит она, продолжая орудовать ладошкой в паху. – Я об этом платье еще с показов мечтала. А ты ведь знаешь, что мой размер самый ходовой.

Сука. Надо бы откормить тебя до сорок восьмого.

– Быстренько заедем, купим мне платье и поедем домой. Я все сама сделаю.

– Окей. Отсоси мне, – подаюсь бедрами в ее руку.

– Что-о? – усмехается она.

– Ты слышала.

– Ты ведь знаешь, что я так не могу, – ее голос дрожит. – Я ведь не шлюха… У меня макияж. Я полчаса с ним маялась.

Взявшись за голову и зарывшись пальцами в волосы, отпускаю грубовато:

– Да чем, скажи мне, ты лучше шлюхи?

– Амир…

– Чем?

– Амир… Ты меня обижаешь.

– Ты не ответила…

– Я спишу эту грубость на твою усталость, – решает она.

– Или ты сейчас мне отсосешь…

– Или что? – истерически смеется. – Да я сама от тебя уйду. Такого, как ты, никто не вытерпит. Вон к ней обратись с такими просьбами, – неопределенно кивает.

Перемещаю взгляд на нее, наблюдаю, как она мечется по салону, стирает лживые слезы и хватает сумку.

– Не ходи за мной, чудовище, – бросает, вылетая на улицу.

А я, блядь, как раз собирался!

К херам! Давно пора. Дрочить дешевле.

Еще раз яростно протерев шары, озираюсь назад. Из-за этой тупой девки под коксом все не по плану. То, что она под кайфом, не сомневаюсь. Чувства самосохранения – ноль.

Узнаю у Вадика, где именно сегодня зарабатывает Рубен со своими курицами, не спеша отправляюсь туда. Вспомнив, что в Махачкале скоро полночь, а я так и не перезвонил отцу, набираю номер и, съехав с кресла пониже, стучу пальцами по кожаному подлокотнику.

– Мой старший сын забыл о своей семье, – слышу в трубке недовольный тихий голос.

– Не забыл, отец. Был сложный перелет из Бейрута. Отвоевывал партнерский джет.

– Отвоевал?

– Конечно.

– Ну-ну. А что с банковским счетом, о котором я тебя просил?

– В процессе.

– Мне начинает казаться, что дела семьи тебя не очень интересуют.

Вздыхаю, пытаясь прогнать через легкие всю агрессию и выровнять голос до начала своего ответа:

– Тебе кажется, отец. Ты просто не знаешь эмиратцев. Каждый раз, когда ведешь с ними дела, стоит быть готовым к тому, что вопросы здесь решаются небыстро, даже если ты резидент. «Расслабься, друг», – говорят они, и приходится подстраиваться под размеренность здешней жизни.

– Ясно. Как братья?

– Расул помогает мне очень, спасибо.

– А Эльдар?

– Эльдар…

– Снова пьет?

– Мы несколько дней не виделись, – отвечаю уклончиво.

– Спаси его Аллах.

Вряд ли Аллаху под силу спасти этого ублюдка.

Морщусь, но отвечаю:

– Прослежу за ним. Доброй ночи, отец.

– Доброй ночи, сын.

Выбравшись на улицу перед очередным заведением, прикуриваю сигарету и в три затяжки превращаю ее в окурок. Вообще, к курению я отношусь с опаской. Спортивное прошлое не отпускает. Но иногда никотин действует чем-то вроде успокоительного.

Сутенер, как обычно, пасется при входе в зал, в котором явно русская вечеринка. Русофилия нынче здесь в почете.

– Привет, Рубен, – произношу, сгребая его в охапку за воротник пестрой рубахи и ударяя о стену.

– Амир, – испуганно блеет еврей.

– Объясни мне, пожалуйста, это что за адресная рассылка?

В его глазах полнейшее непонимание.

– Почему твоя шлюха пришла ко мне?

– Какая? – страха во взгляде становится еще больше, а я реагирую на это естественным выбросом адреналина.

– Курица, которая, как ты говорил, понесет тебе золотые яйца. Мне по хуй на моральный аспект, но при чем здесь я?

– Златик? – морщится он. – Дура, блядь.

Злится. Это у него выходит довольно комично.

– На хрена ты ее ко мне отправил? Тебе Вадика мало?

– Я никого не отправлял, Амир. Клянусь всем святым, что у меня есть.

– Не смеши, блядь.

– Я клянусь, – морщится он, и я убираю руки.

Поправляю рубаху, Рубен хватает телефон из нагрудного кармана и куда-то звонит.

– Где она сейчас?

– Ты подсадил ее на дурь? – интересуюсь, пряча руки в карманы брюк.

Молча наблюдаю за багровеющим лицом.

– Не, она чистая девка, Амир, – снова кому-то набирает, нервничает. – Деревенская только, но мечтает стать блогером. Они в Москве все на этом двинутые. Подружка у нее такая же, но приземленнее оказалась. Быстро поняла, что к чему, и работает не покладая рук.

Поморщившись, сжимаю ключи от «Роллс-ройса».