Марина Николаевна с интересом рассматривала детские работы и, конечно же, всех художников хвалила. Довольные дети весело размещали свои рисунки на выставке в раздевалке. Подошёл к ней и Женя. Его первый рисунок отличался от других. Чёрная, коричневая, красная краска. Танки, взрывы, люди, лежащих на земле, кровь. «Что за кошмар? Вместе с отцом в компьютерные игры играет или боевики смотрит? Надо будет с его отцом вечером поговорить об этом.» Другой его рисунок порадовал Марину Николаевну яркими весёлыми красками: солнце, море, трава, цветы. В центре улыбающиеся люди. Посередине маленький мальчик, с обоих сторон его стоят женщина в ярком красном платье и жёлтыми волосами, и двое мужчин в военной форме. За их спинами виднеется оружие. Все они держатся за руки.

Марина Николаевна решила не расспрашивать Женю «чёрном» рисунке. Спросила о втором.

– Ух ты, как красиво! Кого ты здесь нарисовал?

– Это моя семья, – улыбнулся мальчик.

– Молодец, очень красиво нарисовал. Неси на выставку.

– Хорошо, – обрадовался мальчик. – А этот? Тоже нести? – он показал на «чёрный» рисунок.

– Конечно, неси тоже. Ты здесь так чётко нарисовал танки и самолёт, прямо как настоящие.

Женя, весело подпрыгивая, побежал в раздевалку.

Но позже, когда дети легли спать, она убрала с выставки этот «чёрный» рисунок. Не хотелось, чтобы он стал предметом обсуждения родителей или педагогов.

***

Петербург. В тихом сквере расположилось красивое здание старинного, дворянского особняка. В советские времена здесь был Дворец культуры, а сейчас Досуговый центр творчества. Желающие пробуют свои силы на театральных подмостках, в вокальном или хоровом пении, танцах, рисовании.

В одном из помещений находится шахматный клуб «Гроссмейстер». В свободное время сюда приходят играть в шахматы все, кому нравится эта разминка для ума. Особенно пенсионеры, которым совсем не хочется в ближайшее время встретиться с Альцгеймером. В тишине можно побеседовать за шахматной «партийкой» со старыми друзьями, выпить горячего чая. В арсенале вместе с шахматами имеется электрочайник и щербатые чашки. Чай, кофе, сахар приносятся с собой. Вот и сейчас за шахматными столиками сидят люди разных возрастов в позах мыслителей, подпирая свои подбородки и морща лбы.

– Ты что, хочешь обыграть старика? Не выйдет, деятель!

– Да вы, что, товарищ… Николай Иванович? И в мыслях не было даже!

– То-то же!

Двое мужчин сидели, как и все остальные, за шахматами в дальнем углу большой комнаты, бывшей залы особняка.

– Всё, всё, сдаюсь! – воскликнул, смеясь тот, кто помоложе.

– Вот и хорошо! Правильно! Ну всё, мне пора, – вставая, произнёс тот, кто постарше. – Давай-ка ты меня проводишь.

– Как вам будет угодно, – чинно поклонился тот, кто помоложе, не скрывая своей усмешки от своего старшего товарища.

Мужчины распрощались с коллегами-шахматистами, спустились на первый этаж в гардеробную и вышли на улицу. Холодный, порывистый ветер заставил их натянуть свои шапки и поправить шарфы. Сквер пустовал. Погода, как говорится, нелётная. Почти не было прохожих. Все в основном завсегдатаи Центра, спешащие на репетиции или другие занятия.

– Ладно, мой друг, давай серьёзно. Ты нюансы задания знаешь?

– В общих чертах, – пожимая плечами ответил тот, кто помоложе.

– Слушай сюда, – сказал, тот, кто постарше и склонился поближе к тому, кто помоложе.

Со стороны они были похожи на двух приятелей, которые вместе вышли из клуба и направляются к метро. Один из них захотел прикурить, другой предложил ему свою зажигалку.

Прошло несколько минут их беседы. Затем тот, кто постарше сказал:

– Всё ясно? Задавай вопросы. Больше у меня времени на это не будет.

– Почему такая секретность? Почему нельзя было об этом поговорить в Управлении?

– Ты совсем свою квалификацию потерял? Не догадываешься?

– Всё так плохо?

– Хуже, чем ты думаешь! Надо быть очень осторожными. Как говорится, бережённого, Бог бережёт. Может я и не прав, думая, что у нас в Управлении завёлся кто-то, кто помогает находить и вывозить ценные исторические экспонаты за границу? Может быть. Хотелось бы, чтобы я оказался не прав… Но пока поосторожничаем. Мало ли что? Усёк, Васёк? Кстати, теперь твоё имя Василий, – тихо засмеялся своему каламбуру Николай Иванович. – Твоя задача – это осесть в том посёлке, присмотреться к местным. Он находится в очень хорошем месте. Порт рядом, недалеко аэропорт и ещё автобусный и железнодорожный проезд в другую страну. Посмотри на месте сам что да как. То, что они вывозятся именно оттуда, из этого района указывает многое. Если замечаешь стоящее, подозрительное, заслуживающее внимания, сообщаешь сразу мне и всё. Ты понял?! Всё! Никакой самодеятельности! Ты мне очень дорог, чтобы тебя просто так терять.

– Сколько я стою в валюте, а в рублях? – смеясь спросил тот, кто помоложе.

– Балда ты, шутник, – а потом продолжил серьёзным тоном. – Операция подготовлена теоретически. Только теоретически и логически. А практически… Всё на тебе.

Они помолчали.

– Да, ещё. Для всех ты продолжаешь работать здесь в Питере. Якобы на месте загружен особыми поручениями и, поэтому не появляешься в Управлении. Я могу это устроить. Сам знаешь, для нашей работы в этом нет ничего странного. Вот тебе телефон, – Николай Иванович передал своему товарищу маленький неказистый телефон, в простонародье именуемом «тапочком». Увидев недоумение своего товарища, засмеялся и пояснил. – Этот телефон практически нельзя прослушать. Но тем не менее будем общаться определённым образом, запоминай.

Он сообщил своему товарищу несколько фраз, которые являлись сообщением о том, что он нашёл канал вывоза, или просил помощи.

– Будь осторожен. Очень осторожен. Подозреваем, что местные помогают и с нашей, и с той стороны. Каждый свой шаг, каждое своё слово контролируй. Сканируй всех. И вот ещё. Иногда будем связываться через связного, которого ты сам узнаешь.

Так, беседуя друг с другом в полголоса, они дошли до метро и распрощались, пожав на прощание друг другу руки. Товарищ генерал сел в свой автомобиль, а его лучший из лучших сотрудников спустился в метро поездить от станции к станции с пересадками, чтобы проверить нет ли за ним слежки.

***

– Ну как мальчик? Как он тебе? – строгие глаза заведующей из-за очков испытующе смотрели на Марину Николаевну.

– Отлично. Общительный, дружелюбный. Сошёлся быстро с детьми.

– Знаешь, давно хотела тебе сказать, да всё времени не было… Нам о нём позвонили из городской Администрации. Попросили, точнее, приказали срочно принять. Пообещали, что медкарту принесут сразу и остальные документы… Странно как-то. Кто его приводит?

– Отец.

Ей почему-то совсем не хотелось обсуждать эту семью, делиться своей тревогой. Решила выяснить самостоятельно всё, что её волновало напрямую. Сегодня вечером у его отца. А если тот не захочет идти на откровенный разговор? Ну что ж… Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Ну и как он тебе? Не хамит? – продолжала тревожно выспрашивать заведующая.

– Кто? Мальчик?! – Марина Николаевна вытаращила на неё свои серые глаза.

– Ну ты вообще заработалась! Отец, конечно! – улыбнулась заведующая.

– О, нет! Воспитан, вежлив, интересуется мальчиком, – виртуозно врала Марина Николаевна.

– Ладно. Если, что не так, держи меня в курсе.

– Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.

– Ох, ты моя оптимистка! Тебе можно позавидовать! – улыбнулась заведующая.

– Так завидуйте, не стесняйтесь! – засмеялась она, забыв про субординацию со своей хорошей приятельницей, почти подругой.

***

– Слушаю.

– Милый, это твоя Киска.

– Киска, сколько можно говорить тебе не мяукать в трубку, пока я на работе и вообще сюда не звонить?

– Но, милый, твоя Киска очень хочет красной икорочки.

– О-хо-хо, я не могу долго сердиться на тебя, моя дорогая. Хорошо. В какой магазин мне надо заехать, чтобы тебя порадовать, моя Пушинка?

Он услышал адрес магазина. Молодец Киска, гурманка этакая! Каждый раз адреса магазинов меняются. Не так уж это и плохо. Правда почти окраина Питера, но этого требует конспирация. Легче будет обнаружить слежку, если такова имеется.

Он усмехнулся, облокотившись на свой увесистый дубовый стол, стоящий в кабинете Управления. Ему в голову пришла мысль, что, если на него упадёт хоть капля подозрения, его тут же арестуют и ни минуты не будут церемониться. Слишком велико преступление, но и барыш каков! Ради такого можно и рискнуть. С такими деньгами все страны откроют перед ним свои двери. Есть смысл рисковать.

«Но может… – услышал он слабый голос своей совести, – Но может всё же остановиться, пока не так далеко всё зашло. Ты всего лишь посредник…»

Нет, не хочу! Не хочу обратно ютиться в общаге, толкаться на кухне с соседями и готовить на одной конфорке, а по ночам слушать, как орёт за стенкой соседский ребёнок, а утром ловить момент, чтобы первым попасть в умывалку или душ! Потом спускаться по грязной, оплёванной местным быдлом лестнице, открывать обшарпанную дверь и спешить к метро мимо заваленных мусором помоек, вокруг которых в шесть утра собираются грязные, вонючие бомжи! Не хочу!

«Но подожди… – пыталась достучаться до него совесть, – многие люди остаются жить в таких условиях, им некуда деваться. Они дружат с соседями, помогают присматривать за готовящимся обедом, моют оплёванные лестницы, добиваются, чтобы «быдло», как ты говоришь, не плевали и не гадили. Они стараются быть терпеливыми, интересуются здоровьем кричащего малыша. Да, ты вырос в другом месте, но чем виноваты перед тобой эти люди? Ты не хуже и не лучше них. Нет, теперь ты от них отличаешься, ты вор…» Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заглушить слабый голос своей совести».

***

– Добрый вечер. Как мы? – Максим стоял на пороге группы в куртке на распашку. Раскрасневшееся от мороза лицо улыбалось.

– Женя молодец. Сегодня хвалила его на математике. Быстро решает задачи и примеры.

– Спасибо, – он продолжал стоять на пороге группы, гладя мальчика по плечу. Как будто совсем не хотел уходить.

– Вы хотите у меня что-то ещё спросить? – она пристально посмотрела на него.

– Хочу, если честно. Но не решаюсь, – просто ответил он.

– Решайтесь, – она ему первый раз за неделю знакомства улыбнулась. – Спрашивать разрешается. А пока вы собираетесь с духом, первой спрошу я. Жень, в группе можешь навести порядок? Вы играли на ковре с машинами, дети разбежались домой, а игрушки остались.

Мальчик в ответ кивнул и охотно вернулся в группу, где на полу лежал большой ковёр, на котором лежали разбросанные игрушки. Выждав, когда мальчик выйдет из раздевалки, она показала отцу «чёрный» рисунок.

– Меня пугает реалистичность. Вы разрешаете ребёнку играть в дурацкие, кровавые, игры по компьютере? Не боитесь, что они могут отрицательно повлиять на его психику?!

Отец взял рисунок. На минуту его лицо будто застыло.

– Не пронесло, значит… – наконец, тихо выдохнул он.

– Что? Что это значит «не пронесло»? – её вдруг понесло, больше она не могла сдерживать своё негодование. – Послушайте, господин инкогнито. Вы самый скрытный, загадочный родитель из моей группы! Но… Я здесь не бумажки перебираю, понимаете?! Мне нужно всё знать о вашем ребёнке! Чтобы я могла ему помочь!

Во время её тирады он не смотрел на неё. На рисунок тоже. Взгляд его теперь сфокусировался на тёмном стекле окна.

– Знать хотите, говорите. Хорошо. Но не при Жене.

Потом повернувшись к ней и, глядя ей прями в глаза, резко сказал:

– Он не играет в компьютерные игры, в «дурацкие, кровавые». И я тоже. Наигрался вживую. А вы живёте здесь в своём благополучном мире и даже на миг не хотите представить, что где-то может быть не так, а иначе.

– Вы обвиняете меня в благополучии?! – ей вдруг стало не по себе.

– Боже меня, упаси!

Потом помолчав, добавил:

– Я расскажу вам то, что вы захотите, но не при нём, не здесь…

– Конечно…

Но они не успели договорить. В прихожую вошёл счастливый Женька.

– Я всё убрал! Все машины на места расставил.

– Молодец! Спасибо! – улыбаясь произнесла она.

«Вот даёт! Только мне разнос давала, злилась. А теперь Женьке улыбается.» – подумал Максим.

– Знаете, что, Марина Николаевна! Хотите вы или не хотите, а мы вас подвезём с Женькой до дома. Уже поздно, а вы по нашей вине задержались. Соглашайтесь. Женя, приглашай! – вдруг скомандовал Максим.

– Пожалуйста, Марина Николаевна, поехали с нами, – затянул Женя.

– Невозможно вам отказать, – неожиданно для себя самой согласилась Марина Николаевна. – Давай, Жень, кто быстрее переоденется, ты или я? – они рассмеялись, и Марина Николаевна побежала переодеваться.

***

В большом джипе было прохладно, она поёжилась, прижимая к себе на заднем сиденье продрогшего мальчика.

– Холодно? Я сейчас печку включу, – произнёс Максим, оглядываясь на них.

«Совсем как с Ниной, – подумал он, видя, как она обнимает Женю. – И когда же наступит это «всё будет хорошо»?

Минут через двадцать они благополучно подъехали к её подъезду.

– Я предложила бы вам чашку чая, но у меня дома собака, мечтающая побыстрее погулять, и утренний бардак, – смеясь призналась она ему.

Они стояли рядом с машиной. Рик, почуяв приезд хозяйки, оглашёно лаял. Потом Марина Николаевна добавила, – Спасибо вам, что довезли. Хороших вам выходных.

– Спасибо. Вам тоже… Простите меня за резкость, – шёпотом произнёс Максим, чтобы не услышал его Женька, разомлевший от тепла, и уснувший в машине. Он решительно взял своими крепкими руками её руки и крепко пожал их. – Спасибо, простите меня. До свидания, – и сел в машину.

Она кивнула ему, слегка озадаченная происходящим. Надо было решить, где можно будет встретиться и поговорить о мальчике. Что же всё-таки случилось у них? Что-то страшное?

И ещё её обуревали смешанные чувства обиды, задетое самолюбие, любопытство, тревога и ещё что-то. Что-то, о чём она раньше не могла и подумать.

***

Крутой автомобиль припарковался рядом с большим рыбным магазином «Золотая рыбка» на окраине Петербурга. Похоже, что он единственный покупатель «на колёсах», парковка была пуста. Мимо огромных стеклянных витрин прогуливалась длинная, худая Золотая рыбка, поёживаясь от крепчавшего к вечеру мороза. Вернее, будет сказать, прогуливался. Это был парень, одетый в костюм персонажа известной сказки А. С. Пушкина, он раздавал всем потенциальным покупателям рекламные листовки. Магазин тоже радовал своей малолюдностью. Владелец крутого авто сразу направился в отдел рыбных деликатесов.

– Добрый вечер. Что желаете? – спросил покупателя громила в голубой короткой куртке и в белом берете с голубым помпоном.

– Я просил оставить мне несколько банок красной зернистой икры. Она в белом пакете. Ещё, будьте так любезны, взвесьте мне ещё осетрины. Плачу наличными.

– Да, меня предупредили. Вот, пожалуйста, возьмите. Оплата на места.

– Буржуи недорезанные, – вдруг он услышал за спиной постреволюционную фразу от стоящей рядом старушки. – Сталина на вас нет!

– Простите… Я не расслышал, кого не дорезали и кого со мной рядом нет? – его холодный взгляд скользнул сверху вниз по бедной куцей шубёнке старушки.

– Кого слышал! – смело взглянула на него старушка, щуря от света свои почти белёсые глаза, мы тут на одну пенсию еле-еле…

Он соврал, он слышал и понял всё, что она ему сказала в спину.

Старушка уже переключила своё внимание на покупку мойвы. Он остановился у выхода и издали стал наблюдать, как она отсчитывает свои монетки за двести грамм мойвы.

Роман вышел на улицу и увидел, как парень одетый в костюм Золотой рыбки расхаживает рядом с магазином и раздаёт всем рекламные листовки магазина.

– Привет. Как работа? – спросил он, как можно доброжелательнее, парня. – Сколько платят в день?

– Чё, хотите попробовать? – ответил наглый пацан, заметив сразу на какой крутой тачке он подрулил к магазину.

– Не, спасибо. Уже пробовал раньше. Сейчас не нуждаюсь.

Парень посмотрел на него с уважением:

– А чё интересуетесь?

– Дело есть не пыльное.

– Сразу говорю, с наркотой не связываюсь. Мне проблемы не нужны. Какой никакой хлеб, а свой. И не на нарах.

– Ты, чё? – уставился на него Роман. Но слова парнишки словно ножом черканули по сердцу.

– Не, не предлагайте, – продолжал петь парень. – Я вас не видел, и вы меня не видели.

– Да послушай, я просто спросил тебя, сколько тебя платят, и всё.

– Ладно. Платят тысячу в день, если с утра до вечера. И ещё процент, если покупателей с моими флаерами будет достаточно в магазине. Но это редко бывает.

– Ясно. Слушай. Я депутат, но не хочу отсвечивать. Вон видишь старушку в магазине бедно одетую? – он показал парню недавнюю даму через огромное витринное стекло.

– И чё, мокрушничать что ли? Старушку укокошить?

– Ну ты вообще! Я тебя сам сейчас укокошу! Перепуганный какой-то! Насмотрелся боевиков американских?

Он секунду помолчал.

– Слушай и не перебивай. Когда эта старушка выйдет из магазина, ты ей передай деньги и скажи, что сегодня акция. Проводит её по городу сеть рыбных магазинов. Только скажи, что не этот магазин, а сеть. Ясно? Выигрывает тот, кто купит самый последний двести грамм мойвы. Сегодня это она. Ей повезло. Акция только сегодня и всё. Понял? А то будет потом каждый день приходить сюда мойву покупать. Понял?

– Понял, я понял. А зачем это вам? Это ваша бабушка?

– Нет, но могла бы быть. Я из детдома. Ты заработаешь две тысячи. Идёт?

– Не боитесь, что если обману? Вы ведь меня не знаете.

– Не обманешь, а то Бог накажет. Не умничай, иди. Я поехал, – он дал парню двадцать тысяч для старушки и две тысячи ему за работу.

Роман отъехал на небольшое расстояние и стал наблюдать за происходящим. Старушка осторожно, чтобы не поскользнуться на обледеневших ступеньках, вышла из магазина. К ней подошёл парень в костюме Золотой рыбки и стал, кивая и размахивая руками, что-то говорить. Старушка стояла, слегка держась за поручни одной рукой, а второй держа жиденький пакет с рыбой. Явно она не ожидала ничего такого. Поэтому слушала настороженно, что ей говорит «рыбка». В конце концов тому видно надоело, он взял её руку и вложил туда деньги. Старушка некоторое время постояла, затем осторожно ступая, пошла в своём направлении. Роман увидел, как она идёт, что-то шепча и крестясь. «Может кинуть это всё к …» – подумалось ему.

Ему стало тревожно на душе, ему не хотелось из виду упускать эту старушку. Мало ли что? Он решил следовать за ней на своей машине на безопасном расстоянии, чтобы она его не заметила. Наконец, она подошла к простому трёхэтажному обшарпанному зданию и стала подниматься по лестнице. Это было видно через светящиеся выбитые оконные рамы межэтажных пролётов.

«Да, живут же люди…» – ему удалось, наконец, заглушить голос своей совести, он завёл машину и рванул по своим делам к своей Киске.

***

Роман уже не видел, как его недавний знакомец «Золотая рыбка» достал из своего потайного кармана допотопный сотовый.

– Алло, «Золотая рыбка» докладывает. Объект только отбыл из магазина. Какой-то старушке просил передать двадцать тысяч рублей просто так. Мне за работу две. Кстати, Николай Иванович, что мне с ними делать? Тоже отдать на благотворительность или себе на проезд оставить?

– Отставить балагурить, Миша. Постой для порядка ещё там некоторое время. Вдруг вернётся. Оставь деньги себе на проезд.

– Я вот, что подумал, Николай Иванович. Раз он старушку пожалел, может с ним не всё так и плохо …

– Слушай, ты такой умный, почему ещё в лейтенантах ходишь? Думает он.