– Те бы вам вмиг наваляли. У нас же по чести бой принят. Хотя вы о чести наверно и не слышали ничего. Если бы я сейчас уснул, не постеснялись бы меня беспомощного разорвать? То-то же. Да что я с вами разговариваю? Если вы себе подобных жрете, мрази. Посмотрите друг на друга. Думаете наверно, вот мой друг. Да этот друг первым в глотку вцепится.

Я встал еще подбросить дров.

– Кстати, чего это мой шрам воспалился? – я снова поднес ладонь к лицу и провел по нему пальцем, который болезненно ныл.

– И вот ведь странность. Именно он меня сейчас разбудил. И это уже не первый раз. В момент опасности он дал о себе знать. Слыхали, твари?

Те встрепенулись, но попытки пролезть ко мне уже не было.

Я снова сел.

– А знаете, как я этот шрам получил? Ладно, шакалы, расскажу. Да мне и разговаривать здесь больше не с кем.

– В общем, во сколько нам было? И не помню теперь. Набегались втроем в лесу, вернулись вечером в детский дом, Ритка и говорит. Кто такая Ритка? – я уселся поудобнее, чуть вытянул голову, смотря на своих невольных слушателей.

– Ритка и Алька мои младшие сестренки. Не по крови родня, а ближе даже. Вот вы спросите, как это ближе чем кровная родня? Так бывает. Смотришь на людей и удивляешься- брат с сестрой в одном городе живут, месяцами не разговаривают. Или дети мать свою, которая их растила, работала, чтобы обеспечить всем необходимым, да и просто любила, бросили в старости. Не нужна, говорят, и в дом престарелых сдают- мой голос от волнения осип.

– У вас есть то, что у меня никогда не было и уже не будет. И у многих наших ребят тоже. Да вы бы видели, как дети готовятся к приходу потенциальных родителей! Как в окна выглядывают. Как плачут от разочарования, что их не взяли. Блин, слово то какое паршивое- взяли. Взять можно вещь в магазине с полки, а ребенка нужно домой увести. Домой! Поняли?

Я встал от волнения, сделал по небольшому пространству пару кругов и сел обратно. Хм, глянь-ка. Эти будто понимают о чем речь идет. Легли и помалкивают, будто ждут продолжения, только глаза сверкают в темноте.

– А мы как-то вместе с девчонками с детства. Прикипели душами, понимаете? Меня сначала пытались пацаны пристыдить, чего мол с девками дружбу водишь. Дело ведь не в половой принадлежности, а в душе. Бывало, возьмемся за руки и сидим молча, и так хорошо на душе становится.

И чувствую я их. И они ведь как-то чувствуют, если мне хреново на душе. Ритка вбежит бывало, сядет напротив и смотрит внимательно так своими синими глазищами, рассказывай мол. Не характер, а камень ей богу. Алька она другая, нежная, воздушная какая-то. Глаза зеленые, как весенний лес, как поднимет глаза, так и хочется ее пожалеть- я усмехнулся.

– Это многих и сбивает с толку. Характер то похлеще Риткиного будет, это если её из себя вывести. Я два раза видел, как Алька из берегов вышла. Кстати ее как раз с морем и можно сравнить. В штиль море ласковое, спокойное, в шторм знаете, что бывает? Это цунами, сносящее все на своем пути. Первый раз еще в детстве, когда эта немая девчонка кинулась меня защищать от местных пацанов. Вы не ослышались, шакалы, немая. Её поначалу так и называли- эй, немая, иди кушать. В общем после того случая, заговорила наша Алька. Второй раз, когда случился, я в отъезде был. Ритка звонит, говорит беда с Алькой. Я все бросаю, возвращаюсь. Алька в больнице на осмотре. Вышла к нам спокойная, поцарапанная только. Все хорошо, говорит. А дело было так, пригласил ее ухажер очередной на деловой ужин, ну и стал ей там непристойные предложения предлагать. Той не привыкать всякие непристойные предложения слышать, спокойно встала, послала его туда, куда не зарастает народная тропа ласковым голосом, и ушла. Поздний вечер, темно, автобусы не ездят и решила домой пешком пройтись. Да на шпану нарвалась. То ли обкуренные они были, то ли уколотые. В общем стали хватать её руками …. Толком никто не знает, что произошло. Но когда мы втроем пришли в милицейский участок давать показания, у одного из преступника случился припадок, когда Альку увидел. Орал благим матом, уберите отсюда эту бешеную, странно вести себя начал, в окно хотел выскочить. Второй на колени упал и молился с закрытыми глазами. Алька стояла, потупив свой взор в пол, а когда подняла на них глаза, третий шепотом попросил милицейского посадить его в тюрьму. А она перевела взгляд на Ритку и спокойно так:

– Обмельчал нынче мужик.

Я засмеялся, сидя в пещере и рассказывая историю диким тварям.

– А вечером Алька ревела навзрыд.

Я поднял голову, потер глаза. Что- то шакалов не слышно. Они хоть там еще?

– Эй, вы еще там? А то сижу тут как дурак, истории вам рассказываю.

Я наклонился, высматривая своих врагов. Начало светать. А на меня смотрели две пары глаз.

– Не понял юмора! Остальные чего это? Не будут дослушивать мою историю что-ли? Ай-яй-яй. Какое неуважение.

Я положил в костер остатки дров. А дальше будь что будет.

– Слушайте дальше. О чем это я? Я же хотел совсем о другом рассказать. Как шрам появился. Рита и говорит, давайте не расставаться никогда, всегда будем вместе, даже когда вырастем. А как расстаться, если сколько помню себя, помню нас троих вместе. Мне даже немного страшно стало, если их не будет рядом. Нас ведь так и называли-«троицей»

– В общем, сгонял я на кухню и принес нож, и этим самым ножом мы сделали себе надрезы. Потом ладошки прикладывали друг другу и поклялись. Вы знаете, что такое клятва, шакалы? Это слова, связанные честью и совестью, а наша клятва была на крови.

– Если бы сейчас они были здесь, я, не раздумывая, отдал бы свою жизнь за их жизни. Потому что есть еще одна обязанность у мужчин- это защищать женщин. Поняли? Только сомневаюсь я, чтобы Рита меня отпустила одного. Наверно выперлась бы вместе со мной и стала жалеть вас и наглаживать, ой да бедненькие вы бедненькие, и пожалеть то вас некому, и любить то вас некому. И полечила бы еще, дурында. А вы, лизали бы ей руки, повизгивая. Да-да. И не сомневайтесь, шакальё. Она такая.

Солнце поднималось все выше, освещая лесок своими зимними лучами.

Я встал, потянулся. Ну что. Пора выбираться отсюда. Мой костер скоро догорит и надеется мне больше не на кого. Сколько там осталось? Я осторожно выглянул. Один. Настойчивый. Ну с одним- то я справлюсь.

Стал собирать вещи. Когда складывал первую шкуру, рука наткнулась на что-то твердое. Я взял это в руки- старая, темная от времени и грязи деревяшка, прямоугольной формы, размером с ладонь. Наверно когда рвали шкуру когтями, из земли выковыряли. Постой-ка. А меч ведь здесь припрятан был, погляжу еще. И правда, ковырнув землю, обнаружил такие же дощечки. Я решил взять их с собой. В хозяйстве все пригодится, не зря ведь они вместе с мечом припрятаны в одном месте.

Пора. Глубоко вдохнул, разбросал костер и шагнул за пределы пещеры, держа меч наизготове, и остановился. Зверь встал, настороженно посматривая на меня.

– Слушай, давай разойдемся мирно. Ты один, я один. Неужели не договоримся? Наши силы равны, чего тягаться? У тебя зубы- у меня меч.

А сам осторожно сделал шаг. Зверь повернул голову налево, затем направо, посмотрел на меня. Развернулся и ушел.

Удивляться уже не было сил, и я направился на Проклятую гору. Там хотя бы зверья нет, неужели с духами какими-то не справлюсь?

Если тот человек, которого я видел на ее вершине, действительно живет на Проклятой горе, значит человеку это под силу.

Зашел в «свой» лес, устало шагая по невидимой тропе. Ко мне приблизилась тень.

– Слушай. Давай не сейчас, а? Я так задолбался всю ночь сказки этим шакалам рассказывать. Не спавший, голодный- а сам переставлял ноги к домику. Тень сопровождала меня до самого домика. Там было все по- прежнему и я обрадовался, честное слово, будто в дом родной попал. Разложил вещи по своим местам, большую шкуру снова повесил на дверь, может проветрится и вонять перестанет?

Пора о еде подумать, поэтому я спустился в долину.

Отошел подальше и просто сел. А что еще делать? Я сидел, наслаждался солнечным морозным деньком и поднял глаза к небу. Вот и еще одна загадка для меня. Солнце не вставало на востоке и не садилось на западе, как мы привыкли. Оно просто поднималось вверх, стояло на месте и плавно опускалось вниз, ровно на том же месте. Почему? Не понятно. В голове не укладывается, что может быть по -другому. И две луны, вечные спутницы яркой звезды, сейчас потускнели при дневном свете, но еще висели на небе серыми мячиками. Подожди-ка, каждый раз, когда я смотрел на небо, я видел две луны. Получается, они не уходят днем за горизонт, а только ночью сдвигаются друг к другу ближе, а днем, когда встает солнце, расстоянием между ними увеличивается. Словно два стражника, сопровождающие яркую звезду в темницу и обратно.

А может, наоборот? Они сопровождают солнце, как свою царицу? Чтобы ничто не изменило вековую традицию, ведь сейчас, когда солнце расправило свои лучи, словно золотые крылья, луны почтительно расступились и потускнели.

Необычно, но красиво.

Я заметил передвигающуюся по краю леса группу маленьких черных меховых комочков. Они нюхали землю, то рассыпаясь в разные стороны, то снова сбиваясь в стайку. Я наблюдал за ними, боясь пошевелиться.

Всей дружной группой скопились в одном месте и начали усиленно копать. Мне даже интересно стало, и я привстал, вытянув шею. Они рыли замерзшую землю своими острыми коготками, затем брали в лапки и отбрасывали её через голову. Зверьки вырыли из земли что-то продолговатое. Одна группа перешла в другое место, а вторая принялась кушать, держа кусочки в лапках.

Я громко крикнул:

– Эй.

Зверьки вздрогнули от страха, свернулись в клубочки и быстро покатились прочь, бросив свою добычу.

Я ведь как решил, если звери едят, значит, это съедобное. Правильно? Бессовестно, конечно, отбирать у маленьких еду, но выбирать мне сейчас не приходится. Если я сейчас не побеспокоюсь о еде, меня скоро шатать от голода будет.

Толстая коричневая шкура этого плода напоминала картошку, только формой больше походила на небольшую дыню. Я разрезал его пополам. Ярко желтая внутренность и очень твердая. Я попробовал на вкус, причмокивая. На безрыбье и рак рыба. И решил все- таки прогуляться к реке.

Прошелся по берегу, всматриваясь в прозрачную воду. Из-под камней показалась голова, которая лениво осматривалась вокруг через узенькие глазки. За головой последовало узкое длинное тело, которое лениво ползло за головой по самому дну.

Рыбка. Я быстро скинул куртку, закатал рукава и резко опустил их в воду, схватывая плоское тело, сжал руки покрепче и потянул. Ё-моё. Я отступал задом все дальше от реки, вытягивая всю рыбу, а конца так и не видать. Наконец показался её узкий хвост и я удивился ее длине, метра три не меньше.

В одно мгновение плоское тело внезапно стало раздуваться, превращаясь в моих руках в твердую плоть, выделяющую скользкую слизь. Прямо в моих руках голова стала крутиться по своей оси, придавая телу ускорения. Я, конечно, от удивления открыл рот, но все еще не выпускал рыбу из рук.

Хвост стал раскручиваться по спирали, выписывая возле меня круги. Я на вытянутых руках удерживал голову, а сам уклонялся от хвоста, на кончике которого торчали острые шипы. Что это за хрень? Хоть бы не зацепил, зараза! Упругое тело свернулось в крупную петлю и кинулось на меня, нацеливаясь на голову, но я успел уклониться.

Пока я уворачивался от петли, метившейся в голову, моё внимание отвлеклось, а когда перевел взгляд на голову, на меня была нацелена открытая пасть с тонкими острыми зубами.

На шею мгновенно накинулась петля и сжалась, я даже не успел вдохнуть воздуха.

Твою мать! На хер я полез в эту реку- теперь или я поем или мной позавтракают. Другого варианта нет.

Я напряг мышцы шеи, пытаясь просунуть пальцы в живую петлю, но они скользили по слизи. Я уже начал отчаиваться- перед глазами заплясали цветные мушки. Но петля все туже затягивалась на шее, обрывая надежду еще хоть раз вдохнуть хоть маленький глоток воздуха.

Я продолжал цепляться ногтями за живую плоть рыбы и внезапно ноготь провалился сквозь чешую и я, не чувствуя боли, начал ногтями прокладывать дорогу к телу рыбы. А когда наконец добрался, то из последних сил вцепился ногтями в нежную плоть, погружая их как можно глубже, и рванул, что есть дури.

Раздался хруст и голова рыбы повисла, ослабляя петлю. Я судорожно вздохнул, наблюдая за телом рыбы, которое продолжало по инерции выписывать круги. Одной рукой поймал шипастый хвост, а второй освободил шею. Плюхнулся на снег, приходя в себя.

Что же все пытаются меня убить, то? Может не только меня? Может здесь жизнь такая- родиться, нажраться и сдохнуть? Я брезгливо отмыл руки от густой слизи, одним движением отделил голову и хвост от тела. А когда со своей добычей добрался до домика, взялся за приготовление еды. Конечно в другой ситуации я бы к рыбе и не притронулся, после всего пережитого, но сейчас было не до сантиментов. А что? Я ведь в честном поединке, как говорится, его победил? Причем голыми руками!

Овощ почистил ножом и положил прямо в костер. Угря (я для себя его так обозвал) разделал, шкуру аккуратно содрал и повесил на просушку. Мясо нанизал на меч и поджарил. Мясо сочное и жирное, и я со стоном проглотил первую порцию, не пережёвывая. Хоть ты, рыбка, и была дрянью порядочной, но вот мясо действительно очень вкусное. А вот овощ оказался сладковатым и питательным. Я буквально опьянел от еды- пошатываясь, добрел до кровати и буквально рухнул на нее и уснул. Без снов и переживаний, а просто отключился.

* * *

Проснулся, когда уже стемнело и заметил возле кровати обступившие меня тени. Они, словно ждали когда я проснусь и набросились на меня. Нееет, моё тело не трогали, меня буквально выпотрошили изнутри нахлынувшие страхи.

Для меня настал ад, мой персональный ад, по-другому это никак не назовешь. Время потекло как-то иначе, потому что я его не замечал. Шли дни за днями, настала такая апатия, когда не хотелось ничего делать- ни вставать с кровати, ни добывать себе еду, ни умываться… Где-то внутри меня поселился большой пугливый зверь, под именем страх, который вздрагивал от малейшего шума.

Мои нервы оголились. Были дни, когда я, не вставая с кровати, дремал сидя, прислонившись к стене в полной темноте. Иногда я метался в четырех стенах, словно убегая от самого себя. И страх.. от которого я не мог избавится. Я не понимал, что происходит. Когда сломаешь руку- четко знаешь, откуда боль и так же знаешь, что физическая боль постепенно пройдет, когда зарастет кость. Здесь же казалось, что проваливаешься в бесконечность- черную, вязкую и беспросветную. Я перестал радоваться солнцу и новому дню, ничто не приносило радости, кажется я забыл, что такое радоваться.

Меня поглощала тьма, она засасывала меня, а я не знал как из неё выбраться. Иногда я заставлял себя выйти из домика в поисках еды, но пошатываясь от слабости, возвращался обратно, все чаще приходя к мысли, что все бессмысленно, ведь моё физическое состояние не позволяло добывать еду. Единственное, что было доступно мне из еды- это кора деревьев и немногочисленная листва, которую я жевал, пытаясь усмирить голодный желудок, да горстка снега для утоления жажды.

Я сильно похудел, но самое главное, это то, что мой разум медленно умирал. Я понял, что нет ничего страшнее, чем сходить с ума при полном сознании, и от этого было еще страшнее- когда понимаешь, что сходишь с ума и осознаешь это.

Я молчал все это время, мне просто не хотелось разговаривать, да и зачем? Снов не было, я просто проваливался в пустоту, а если и снились, то были черно-белыми, где я снова и снова терял своих девчонок, не имея возможности это изменить. Я орал из последних сил, искал их и просыпался в холодном поту. Или во сне снова падал в бесконечную смертельную пропасть или погибал в том сне ребёнком.

И мечтал только об одном, чтобы мой разум хоть на миг отключился, чтобы у меня была передышка от душевных терзаний.

А иногда я уже жалел, что меня не убили животные.

Тени, которых я видел, множились и росли, подпитываемые моими страхами.

Однажды ночью я смог выползти из домика, рухнул прямо в снег, рванул на себе одежды и заорал от безнадежности, подняв голову к небу, будто выплескивая всю мою боль. Орал долго, пока мой крик не перешел в протяжный вой и услышал, что мне отвечают. Где-то за рекой, мой невидимый оппонент делился со мной своей тоской. И теперь два протяжных воя неслись друг другу навстречу, встречаясь в ночном небе.

* * *

Мороз на улице все крепчал. Когда я выходил на улицу справить нужду, понимал, что если уйду из этого места, мне просто не выжить. Мороз пробирался сквозь куртку и шкуру, моментально захватывая тело в свой ледяной плен.

И тогда я понял- лютень, это зима. Нужно пережить зиму! Тело может и доживет, а вот мой разум не выдержит!

По прошествии некоторого времени, я не смогу точно описать, как я его провел, были только небольшие воспоминания, словно в тумане.

Я оброс. Волосы доходили до плеч грязными безжизненными сосульками. Выросла и борода, с которой я со временем свыкся.

Однажды я очнулся от очередного тревожного сна, лежал и смотрел в потолок. И понял, что устал. Устал бояться. Так бывает, даже бояться можно устать.

Медленно повернул голову набок. Место, где когда-то горел огонь, покрылось тонким слоем пыли. Дверь была чуть приоткрыта и в комнате гулял холодный воздух. Господи, в кого я превратился? В живой труп с умирающей душой и тускнеющим разумом. Я не хочу так умирать! Я все еще помнил себя здоровым и жизнерадостным пареньком и мне было стыдно за то, во что я превратился.

С усилием оттолкнулся руками и скатился на пол, ударившись локтем. Боль немного привела меня в себя. Оделся, пошатываясь, взял меч и вышел на улицу. Вдохнул полной грудью, словно набираясь сил и побрел вниз. Возле меня тут же возникла тень. У меня перехватило дыхание, но я упорно двигался вниз. Падал на колени в толстый слой снега, упорно вставал и шел, пока не достиг её подножия.

Сил совсем не осталось и я сел на землю, прислонившись спиной о дерево.

Солнце стояло прямо передо мной вместе со своими верными спутницами. Я молча поднял руку, приветствуя их.

Мой новый день. Сколько же я пропустил? Я сгрёб горстку снега и

умылся, радуясь, что могу чувствовать холод на своем лице.

Вокруг кипела невидимая мне жизнь- вон прошмыгнул мне неведомый зверёк, а вдалеке стайка фиолетовых зверушек пропрыгала к реке.

Я закрыл глаза и подставил лицо солнечным лучам.

И стал прокручивать в голове всё, что мог вспомнить. Из обрывочных воспоминаний выстраивал картину. С чего началось, что я чувствовал дальше, какие эмоции испытывал. Я старался думать об этом отстранённо, как посторонний наблюдатель. Мысли путались, но я упорно анализировал, пока меня не осенила догадка…

Я застонал

Чёрт меня подери!!!!!

Ничто не сможет убить меня лучше, чем я сам это сделаю!!!

Это не духи! Это мои страхи!!!

Я усмехнулся и покачал головой. Те страхи, что сидят в каждом человеке, о которых можно и не знать, но они есть у каждого. Днем мы отвлекаемся от них, занятые многочисленными делами, разговариваем со многими людьми, решаем свои и чужие проблемы, сочувствуем и … В общем они как бы разбавляются в повседневной жизни и они отступают.

Мне пришлось встретиться со своими страхами лицом к лицу. Ощущение мощной и первобытной энергии.

Смогу ли я с ними справится? И как?

Осознание было моим первым шагом к отрезвлению моего разума.

Я встал и побрел к реке. Долго смотрел на воду, как она плавно течет мимо меня. Хочу ли я, чтобы моя жизнь вот также мимо меня утекла? Нет! Постепенно моя уверенность крепла во мне.