– Думаешь, нашел мое слабое место? Думаешь, сможешь разжалобить меня упоминанием ценности ткани? – И все же, несмотря на свои гневные речи, наставник бросил изучающий взгляд на одеяния демона: не испортился ли шелк?

У Чан сначала наблюдал с интересом, а после не удержался и подошел:

– Легко ты попался… И даже вырваться не можешь?

Тут-то демон и показал свое лицо. Он медленно поднял голову с растрепанными длинными волосами и, недовольно вздохнув, смахнул прядь с глаз. Посмотрел на хмурого Го Бохая, затем перевел взгляд на усмехающегося наследника и, не сдержавшись, ругнулся:

– Сопляк, у нас с тобой была договоренность! Значит, так ты дела ведешь, ха!

Го Бохай не понаслышке знал, насколько лукавым может быть «мешок» в его ногах, потому его словам не сильно верил. Однако это «ха» прозвучало довольно правдоподобно, будто бы воспитанник и Сянцзян и правда о чем-то там договорились. У Чан поймал взор наставника на себе и воскликнул:

– Учитель, он же брехун, каких свет не видывал! Ваше недоверие оскорбляет, ведь я честно не имею с ним никакого дела!

Сянцзян продолжил:

– Может, и брехун. Однако и ты не строй из себя невинного мальчика – уже не в том возрасте. Сдал меня с потрохами, так сдай и себя!

– Мне нечего скрывать от учителя!

– Да ладно! – усмехнулся демон. – Поведай ему, как ты в ущелье Шуйлун, а после в столице Лунъюань героически повел себя, что чуть головы не лишился! После того как я тебя спас от демона-змея, чего ты, конечно же, не помнишь, потому что был без сознания. Я тебе наказал перестать лезть на рожон, но ты что сделал? Кинулся вместе с остальными защищать город! А при первом же удобном случае на обратном пути в родные края сбежал из своей повозки, ни на секунду не подумав, что за тобой хвост! Что за растерянный вид, маленький господин? Думал, тебя судьба оберегает? Да и если ты не хотел все утаивать, зачем тогда подговорил своего товарища Мэн Чао молчать о произошедшем на Востоке? Я все знаю о твоих делах!

Уши У Чана вдруг заалели, и даже пара прядей, выбившихся из хвоста, не скрыла этого. Он возмутился:

– Учитель! Выходит, вы и правда подослали его, чтобы следить? Как давно он наблюдает за мной?

Сянцзян залился смехом. Он прямо подыхал от веселья, будто бы зная много еще чего постыдного об У Чане.

– Ты правда подверг себя такой опасности? – Голос Го Бохая казался взволнованным. Он обернулся, полный намерений, и повторил: – Ты правда подверг себя такой опасности?

У Чан растерялся. Заливаясь краской из-за хохота демона, он с трудом произнес:

– А ч-что я такого сделал?

Выражение лица Го Бохая не казалось наследнику грозным, однако от этого становилось только тяжелее: совсем неясно было, о чем сейчас думает учитель и как относится к рассказанному демоном. Го Бохай взмахнул рукой и приказал:

– Сядь!

В тот же миг У Чан бухнулся на пол, плененный веревками, сравнявшись с Сянцзяном. Демон как раз успокоился и, скалясь, поведал ошарашенному юноше:

– Не пробуй, заклинание Вечных пут не так просто разрушить.

Абсурдность ситуации разозлила У Чана, уголки его выразительных глаз заблестели, и он принялся рьяно ворочаться:

– Я ничего не сделал! Пусть я немного рисковал, но что в этом такого? Вы ведь сами учили меня с честью принимать вызовы судьбы! Учитель!

Сянцзян вдруг засомневался:

– Го Бохай, не кажется ли тебе, что веревки на пацане не такие тугие, как на мне?

Услышав это, У Чан словно стал сильнее. Барахтаясь и извиваясь, он в мгновение ока оказался у бледного лица демона, откинул голову и со всей силы зарядил ей по лбу Сянцзяна. Демон не чувствовал боли, однако это не отменяло того, что из глаз посыпались искры. Он выругался, хотя его лицо ни капли не исказилось:

– Я тебе ноги с руками поменяю и голове найду место!

Го Бохай хотел было вмешаться, однако нога демона, которой тот отвесил пинка наследнику, заставила отступить назад. У Чан и Сянцзян сцепились в клубок, поднимающий пыль. Драться в полную силу они не могли – их руки были все так же прижаты к телу веревками.

В ход шли увесистые пинки и угрозы:

– Зачем ты ему все растрепал? Сам же говорил не тревожить учителя почем зря! Сдам тебя воспитанникам обители Опустивших головы с потрохами и буду наблюдать, как они тебя четвертуют и по могилам прячут!

Это была одна из возможностей усмирить сильного демона. Подобный способ не убивал, зато на долгие годы удерживал нечестивого от возможности телесного воплощения.

– Да смотри, чтобы тебя самого вместе с одной моей частью тела не уложили. Прям вижу лица тех заклинателей, которым ты про меня расскажешь!

В случае, когда смертный рассказывает о таком сильном демоне не абы кому, а самим последователям владыки Туманного хребта, его принимают за приспешника этого самого демона. Ведь иначе как он пережил встречу?

– Плюнуть бы тебе в твою наглую рожу!

– Ну попробуй, на! Только потом жди ответа!

Глаза У Чана округлились и налились кровью. Казалось, в порыве эмоций он уже не думал о том, чтобы плюнуть, а желал перейти к действию.

– Достаточно! – Го Бохай разнял их и оттолкнул друг от друга. Усевшись в бирманскую позу между двумя, он удрученно выдохнул: – Вы как дети малые. И если У Чан еще слишком молод и действует в соответствии со своим возрастом, то твое поведение вызывает вопрос: как ты только дожил до стольких лет?

У Чан нахмурился.

– Так вот в чем причина – вы считаете меня ребенком, который нуждается в наказании? Как мне нужно было поступить тогда, в ущелье и в столице? Люди находились в опасности!

– Дело не в этом…

– А в чем?

– Просто хотя бы иногда нужно поступать рассудительно! – Го Бохай не заметил, как повысил тон. Только успокоившись, он продолжил: – Это не означает, что нужно сразу же бежать или прятаться, это – оценивать и силы противника, и свои, а после принимать какие-либо решения.

– Прислушайся к словам взрослого, сопля! – Сянцзян удумал поглумиться, но тут же получил затрещину от наставника.

– Ты просто еще не знаешь, почему необходимо поступать рассудительно… Придется нам поднять эту тему прямо сейчас, воспользовавшись случаем.

Предполагая, что разговор вот-вот затронет произошедшее в ту самую ночь на горе Хэншань, когда Кукловод попытался навредить обоим, наследник напрягся.

– Учитель, вы же знаете мое отношение к этому, я желаю оставить все как есть…

– Знаю, поэтому я тебя и связал.

В этот момент позади Го Бохая раздался оглушительный грохот. У Чан приподнял голову и воскликнул:

– Минь?!

У ног служанки веером из черепков разлетелся чайный сервиз. Когда три пары изумленных глаз уставились на девушку, та выронила и кругленький поднос, который, пару раз звонко подскочив, пристыженно замер в луже чая. Минь-Минь пыталась что-то сказать, но от страха лишь промямлила:

– Г-господин… Г-господин…

Го Бохай тоже растерялся. Тогда У Чан попытался взять ситуацию в свои руки. Наследник поднял голову и, натужно улыбнувшись, произнес:

– Минь, все хорошо.

Конечно же, это возымело обратный эффект: девушка вздрогнула и ударилась спиной о дверь.

– Пожалуй, я пойду, – тихо сказала она.

Го Бохай побежал за ней. Когда они оба оказались за стенами зала знаний, он крикнул:

– Минь! – И служанка застыла в полушаге. – Все немного иначе, нежели кажется на первый взгляд, не стоит волноваться и думать лишнее.

Минь-Минь смотрела сквозь наставника не моргая.

– Молодой господин ведь скоро отправляется в долину Шутянь, места далекие и опасные, вот и практикуется, совершенствует одну технику. А тот мужчина… Он один из воспитанников обители Опустивших головы.

Наконец девушка решилась хоть что-то сказать, и ее выражение лица в этот момент излучало недоверие:

– Тогда получается, это молодой господин связал того воспитанника? Если все так, почему сам молодой господин сейчас связан? Это вы сделали?

Ситуация уже не то что запуталась, а стала опасной! Хоть Минь-Минь и служила Го Бохаю, а ее основной обязанностью было сберегать все услышанное и увиденное от других, это не освобождало ее от долга перед достопочтенными дома У. В случае, если жизнь наследника находится в опасности, она ценой своей должна сообщить об этом главе, или госпоже, или же любому, кто сможет донести это известие до них.

Вздохнув, Го Бохай сам опроверг свою версию:

– Звучит и правда нелепо. Однако уверяю, в том, что ты увидела, и правда нет ничего преступного. Вот. – Он приоткрыл дверь, и в этот же миг с У Чана спали Вечные путы. Наследник подскочил на ноги и без раздумий накинулся на связанного Сянцзяна. По залу пронесся пронзительный крик:

– Го Боха-а-а-ай!

Дверь молниеносно захлопнули, и наставник погрузился в тягостные размышления. Неожиданно наполнявшие зал знаний вопли утихли. Уверенной поступью вышел молодой господин и безмятежно обратился:

– Минь-Минь, не стоит переживать. Как я и сказал, все хорошо. А за того, который сейчас униженным остался валяться на полу, и не думай, он же демон.

Лицо Го Бохая потускнело. И он, и служанка воскликнули:

– Демон?!

У Чан, словно считая это слово неопасным в собственном доме, взял да и кивнул:

– Учитель, разве этот отщепенец, Сянцзян, не демон Тьмы? Он вроде как четко дал понять, что он нечестивец.

Сквозь улыбку Го Бохай процедил:

– Ну какой же он демон… да еще и Тьмы. Ты что-то напутал и пугаешь сейчас Минь-Минь.

– Да нет. – У Чан повернулся к служанке. – Можешь себе представить, сам демон Тьмы, с которым, возможно, только бог ночи, Гун Лун, оберегающий наши сны, может справиться! Вижу, ты как раз не высыпаешься, не демоны ли тебя мучают по ночам? Отчего ты так бледна?

Служанка качнулась назад.

– Сколько бессонных ночей ты уже провела? Если так продолжится, то демон Тьмы точно потревожит твое спокойствие, нагрянет в самый непредсказуемый момент и ни при каких условиях не отстанет. Страшно и представить, какие гадости посещают его больной ум перед слабым человеком в его руках.

Го Бохай сдался почти сразу, прикрыв смятение на лице ладонью. Да и какой смысл был уже что-либо говорить, когда воспитанник наплел столько чепухи, что легче принять поражение.

Придумывать подобные небылицы – про Гун Луна, единственного равного противника демона Тьмы, что мог нагрянуть посреди ночи к смертным, – не было коньком наставника, да и, судя по тому, как он пытался убедить Минь-Минь в своих словах, вранье ему тоже давалось плохо.

К счастью, служанка оказалась пугливой и доверчивой девушкой. Она мало вслушивалась в смысл произнесенного, если его вообще можно было выудить, и следила лишь за одним словом из уст наследника. Услышав «демон» в седьмой раз, Минь-Минь сквозь пелену ужаса произнесла: «П-пожалуй, пойду», развернулась и… упала! Го Бохай подхватил ее, подоспел и У Чан:

– Учитель, давайте я отведу Минь в покои слуг.

Так вот оно что! Освободившись от Вечных пут, наследник незамедлительно принялся искать причину, чтобы сбежать из зала знаний и не начинать разговор о Кукловоде. Создал ситуацию, чтоб ушмыгнуть, запугав служанку до потери сознания. По крайней мере, такая мысль промелькнула у Го Бохая.

Подхватив Минь-Минь на руки, наставник приказал:

– Вернись внутрь.

Тут-то и проявилось истинное стремление наследника, отразившееся у него на лице недовольным выражением. Возвращаться У Чан явно не торопился, однако спорить также не стал. Под пристальным взглядом свинцовых глаз, сопя от возмущения, юноша боком прошмыгнул обратно в зал и тут же оказался на полу, обвитый веревками. Сянцзян обратил свой бесстрастный взор на него и усмехнулся.

– Что смешного, отщепенец? – У Чан хотел отвернуться, лишь бы не видеть тело в дальнем углу, однако ощутил, что, сделай он так, тут же потеряет равновесие. Потому, слегка повозившись, вновь уставился на демона.

Го Бохай уже покинул зал, а нечестивец, к удивлению наследника, ожидающего колкости в свой адрес, хранил молчание. Ко всему прочему, в Сянцзяне что-то изменилось: демон больше не отворачивал свое смертельно бледное лицо, улыбка которого так и не коснулась. Он в упор смотрел на наследника, как голодный тигр на безмятежную лань. Бездонная чернота души, отражающаяся в его глазах, манила и в то же время сковывала тело и мысли У Чана.

Несколько минут прошли в напряженном молчании. И именно в тот момент, когда губы Сянцзяна шевельнулись, а взгляд неожиданно потеплел, вошел Го Бохай. Двери захлопнулись, а наставник вдруг поднял демона за веревки и тыльной стороной ладони ударил, так что провинившийся упал обратно с самым что ни на есть равнодушным выражением лица.

– Я предупреждал тебя не лезть, не показываться молодому господину! Доверять тебе – все равно что пытаться пройти по воде, думая, будто не намочишь ноги! – Го Бохай приподнял его, видимо, вновь для унизительного удара.

Голова демона склонилась набок, тяжелые веки сомкнулись, из носа хлынула кровь. Неожиданно для самого себя У Чан всполошился:

– Учитель, я виноват… наверное. Перед появлением культистов в столице Лунъюань я приказал ему показаться – то было везение, мои догадки, не более, но он-то об этом не знал. Не тогда, так, вероятно, в другой раз я бы все равно догадался. Мне мучительно видеть вас таким… таким жестоким и злым. Потому, прошу, примите мои извинения и смените гнев на милость.