глава 3

– Итак, продолжаем записывать: Материк Солтэйра, омывается тремя океанами. – Старательно записывая за госпожой Сфенел, преподававшей в нашей воскресной школе все основные уроки, я перевернула очередной исписанный мелким убористым почерком лист своей тетрадки. – Грозовым, Лазурным и Змеиным. Мы разберем каждый из них чуть позже, сегодня же я хотела, повторить с вами основную информацию по королевству Шакар.

Рядом со мной упал сложенный журавликом листок бумаги. Подобрав его, под тихое шипение соседского мальчонки Края, что сейчас усиленно показывал мне на залившуюся румянцем девочку лет пятнадцати, сидящую за моей спиной, я с пониманием передала импровизированную записку ей, отчего ее уши запунцовели еще ярче, а Край расплылся в довольной улыбке.

«Первая любовь – не иначе». – Вернувшись к своим записям, я продолжила конспектировать за мелодичным голосом преподавательницы.

– Король Галарес, прозванный нашими войсками Безумным, после битвы на равнинах грифонов, когда он пытался вовлечь в противостояние и их, обманом завладев несколькими птенцами, правит уже более сорока лет. Королева Вара, как вы уже знаете, скончалась при родах, а так как Галарес не пожелал связать себя последующими узами брака, то у Шакара имеется лишь один наследник – принц Летам, двадцати пяти лет отроду.

Я закусила кончик карандаша, припоминая то занятие, что мы посвятили правящей чате Шакара. Королеву мне было искренне жаль, хоть она и была женой нашего вечного врага, не оставляющего попыток расширить свои территории, по средству оккупации наших залежей полезных ископаемых и минералов, находящихся на протяжении практически всей горной гряды Грас. Участь матери, умершей, так и не увидев своего ребенка, представлялась мне поистине печальной. Сохранились воспоминания современников тех лет, в которых утверждалось, что королева Вара была добра не только к своим подданым, но и к нашим пленным войнам. При ее жизни, король Галарес совершал меньше военных набегов. Возможно, если бы она осталась жива, то наши страны рано или поздно пришли бы к мирному соглашению.

– Продолжаем записывать! – Госпожа Сфенел постучала указкой по ближайшему к ней столу, призывая шепотки, начавшиеся на дальних рядах угомониться. – Шакар военное государство, граничит с пустыней кочевником, а потому их климат, менее приспособленный для земледелия, чем в нашей Империи, из-за высушивающих ветров, задувающих с Земли Кобылицы, как свои территории именуют проживающие там племена. Успеваете конспектировать?

Я закивала, не поднимая головы от своих записей.

Занятия в нашей школе проходили всего раз в неделю, и я, выпросив у отца позволение на их посещение всегда с особым трепетом слушала каждый урок. Госпожа Сфенел умела преподнести знания с особым трепетом. Даже самые отъявленные хулиганы, заслушивались ее историями, погружаясь в историю Солтэйра и близлежащих островов.

Я оглянулась на наш класс, заметив, что парней, как всегда, было больше, чем девушек.

В действительности, не то, чтобы обучение женщин осуждалось, скорее считалось чем-то не обязательным, так как приличной мисс надлежало думать о замужестве и домашнем уюте, а не о науках, но даже сейчас воскресная школа насчитывала всего лишь один класс состоящий из молодых горожан от десяти до двадцати лет. Далеко не все желали тратить свое время на подобное, что казалось мне, впитывающей каждую крупицу знаний, чуть ли не кощунственным. Мужчинам было проще – они могли поступить в университет либо обучаться на дому. Родители планировали назначить домашних учителей Денебу уже на следующий год, мечтая о его последующей карьере на научном поприще. Родители Клэр обещали замолвить за него словечко, среди именитых коллег. И как бы отец и матушка не относились к их постоянным разъездам, но не могли не признать полезность их протекции.

От неожиданного толчка в локоть мой карандаш съехал в сторону, оставляя на листе рваную линию. Шикнув, я с досадой повернулась на своего соседа по парте.

Закари, с извиняющейся улыбкой, одним движением пальцев, прищелкнув, направил по столешнице в мою сторону небольшую конфету, завернутую в цветастый фантик. Блестящий шарик остановился рядом с моей тетрадью, ударившись об ее край.

Вздохнув, я отодвинула угощение, не собираясь принимать очередной знак внимания от порядком надоевшего ухажера.

Закари был не плохим молодым человеком, обладающим внешностью истинного южанина – его светлые волосы и глаза лучились солнцем. В свои восемнадцать он трудился разнорабочим, находя подработки то там, то тут, взвалив на свои плечи пропитание трех малолетних братьев и престарелой матери, но его упрямое нежелание понимать мои вежливые отказы, выводило из равновесия. Благо, дальше подобных проявлений интереса, как данная сладость, парень не заходил, но из-за того, что он каждый раз, пусть и не специально отвлекал нас от уроков, я ловила осуждающие взгляды госпожи Сфенел, чувствуя себя виноватой.

– Медди, возьми, пожалуйста. – Закари настойчиво пододвинул конфету обратно. – Это вкусно, девушки ведь должны любить сладости?

– Я не из их числа. – Отвернувшись, я решила просто игнорировать нежеланный презент. И нет, дело было не в моей личной неприязни к парню, или нежелании портить фигуру, просто единожды, приняв от незнакомого тогда еще соседа по парте плитку шоколада, я еще месяц прятала от отца начавшие появляться в нашем почтовом ящике письма. Парень, отчего-то решивший, что его симпатия взаимна, настойчиво просил о встрече, о чем не стеснялся упоминать в каждом послании. Наверное, было бы лучшим решением рассказать обо всем отцу, но я боялась его реакции, не желая наивному Закари расправы от моего не в меру заботливого родителя.

– Но… – парень осекся, натолкнувшись на мой хмурый взгляд.

– Медди! Закари! – Госпожа Сфенел вновь постучала указкой, недовольно поджав губы. – Вы снова нарушаете дисциплину? Тишину пожалуйста! – Перестав прожигать нас взглядом все еще ясных голубых глаз, по всей видимости удовлетворившись моим смущенным румянцем, она продолжила, обращаясь к классу: – Кто помнит, как король Галарес Безумный был связан с бывшим Императором Андроклесом?

Та самая девчонка, которой я передала журавлика и имя которой я никак не могла вспомнить, хоть оно и вертелось на языке, подняла руку, вставая после утвердительного кивка учительницы:

– Опальный Император Андроклес, обезумев совершил предательство, решив подписать с королем Галаресом мирный договор, по условию которого королевству Шакар переходила часть гряды Грас и обширные территории Леса Истины на севере нашей Империи. Взамен Андроклес собирался получить военную поддержку Шакара и нескольких племен кочевников. Сотрудничая с их королем, вожаки племен намеревались свергнуть Совет Правящих Домов и распустить узников с Острова Забытых.

– Верно, Мэй, присаживайся. – Госпожа Сфенел довольная точным ответом ученицы, продолжила более миролюбивым тоном. – Медди, поведай нам, как удалось остановить бывшего Императора.

Я с готовностью встала из-за стола. Вопрос не вызывал сложности, ведь я не один час провела за изучением книг по Империи, в чем мне часто составляла компанию Клэр, да и история свержения бывшего правящего Дома не была на слуху разве что у ленивого.

– Великий Совет Правящих Домов смог свергнуть стоящий у власти Дом Горгон, во главе с бывшим императором Андроклесом, разорвав тем самым все договоренности, подписанные им ранее с королевством Шакар. Плененные Император и Императрица должны были быть сопровождены в дальнюю провинцию Хай, но оказали сопротивление, пытаясь убить главу Дома Солнца и нашего нынешнего Императора – Безила Первого. В результате их схватки трагически погибла жена Безила – госпожа Париса, но их сыну Мирану, ставшему принцем Империи Солнца, удалось скрыться, благодаря союзникам из Домов Алмазов, Глубин и Вечного леса. – Я перевела дыхание, с удивлением отмечая, что на протяжении своего рассказа дышала с трудом, словно проживая те события на своей шкуре. – Кровь Дома Горгон была полностью прервана, а Шакар объявил провозглашенной Империи Солнца полномасштабную войну.

– А какое название носила наша империя до тех событий? – уточнила госпожа Сфенел.

– Великая Империя Горгон, – не задумываясь ответила я.

– Верно. Присаживайся, Медди.

Возвращаясь на свое место, я продолжила записи, слушая уже следующие ответы других учеников, которых опрашивала учительница.

Во всей этой истории, что передавалась в газетах, а после осела на страницах множества учебных трудов, на мой взгляд было много пробелов, не позволяющих сложить пазл произошедших событий, но дабы не навлечь ненужные пересуды или еще чего хуже – лишний интерес констеблей, предпочтительней было помалкивать, соглашаясь с официальной версией случившегося – по сути – переворота.

Я никак не могла понять, от чего вдруг бывший Император решился на такие крайние меры, даже если ему и стал неугодным Великий Совет, то какая необходимость таилась в роспуске заключенных с Острова Забытых? Всем в Империи было известно, что на данный остров, представляющий собой огромную темницу, свозили самых опасных преступников со всей страны. По меньшей мере было не логично освобождать их… Либо за этим крылось что-то большее, чем простое безумие Андроклеса. И был ли он безумен вообще?

– Медди?

Я моргнула, выплетая из своих мыслей, понимая, что госпожа Сфенел, вероятно, зовет меня уже не в первый раз.

– Да, госпожа, Сфенел. – Я подскочила со стула, с запозданием осознавая, что прослушала заданный ей вопрос.

Неодобрительно покачав головой, но не став заострять на этом большего внимания, учительница повторила:

– Расскажи нам, что известно о принце Миране.

Я подавила желание шумно и с облегчением выдохнуть. Хоть о принце было мало информации, просачивающейся лишь изредка в те издания газет, которым лично я бы не стала доверять, но даже так я могла ответить на вопрос госпожи Сфенел, хоть что-то, не ударив в грязь лицом окончательно.

– На момент свержения бывшей династии Горгон принцу Мирану было восемь лет. Наследник Дома Солнца с детства обучался военному делу, астрономическим наукам и присущей их Дому магии воплощения, подробности о которой таятся в строжайшем секрете, как и способности других Домов. В последнее десятилетие попадал на страницы желтой прессы, но ни одна фотокарточка принца не была обнародовано, известно лишь то, что Миран, как и остальные представители Дома Солнца обладает ярко выраженной внешностью северян. Их Дом из покон веков чтил чистоту крови, предпочитая родственные связи исключительно с Домом Вечного Леса. Южные Дома, не рассматривались для партий их наследников.

С задних парт послышалось возбужденное перешептывание девиц, вперемешку со смущенными смешками.

– Тихо! – призвавшая к молчанию госпожа Сфенел, махнула мне, побуждая продолжать, но я, исчерпав всю известную мне информацию, лишь развела руками. Пожевав губу, пожилая дама нехотя произнесла: – Ладно, Медди, садись, должна признать, что и сама не могу припомнить больше подробностей о принце. Постой, – неожиданно остановила меня учительница. – Дополни, какие дома относятся к северным, а какие к южным.

– Дом Солнца и Дом Вечного Леса северные, а Дом Глубин и Дом Алмазов южные, прервавшийся Дом Горгон был так же из южных.

– Хорошо, теперь можешь сесть.

Я поспешила вернуться к записям, на сей раз стараясь не отвлекаться на собственные мысли.

– Закари, – госпожа Сфенел перевела внимание на моего поднявшегося соседа, – что еще известно о правящей чете?

Парень с понурым видом опустил голову, в задумчивости почесывая затылок. Кинув на меня косой взгляд, парень понуро заметил, что подсказывать ему никто не собирается, потому, шумно сглотнув, начал:

– Эм-м… Вы спрашиваете о ком-то конкретном?

Начиная терять терпение, госпожа учительница сдвинула брови.

– А как ты думаешь, Закари? Если мы уже узнали об Императоре и наследном принце, кто еще из правящей династии остался?

– Имп-ператрица?.. – запинаясь предположил побледневший парень.

– Разумеется! О, Боги! – Госпожа Сфенел всплеснула руками, словно удивляясь тому, с кем приходиться иметь дело. – Мы знаем, что госпожа Дома Солнца Париса умерла при тех трагических событиях, но Император пять лет назад вновь женился, выбрав спутницу из Дома Вечного Леса, тем самым упрочив голос последнего в Совете Великих Домов. Так кто же наша Императрица?

– Императрица… Ливейра? – Опять сомневаясь в самом себе протянул незадачливый ученик, в нервном напряжении хрустнув костяшками пальцев.

– Садись. – Госпожа учительница устало потерла переносицу, отпуская благодарно расцветшего в улыбке парня. – С твоими знаниями явно придется еще поработать… – Достав из нагрудного кармана своего строгого темного платья миниатюрные часики на цепочке, пожилая дама сверилась с ними, прицокнув языком. – На сегодня достаточно, можете расходиться.

Покидая кабинет госпожи Сфенел, я столкнулась в дверях с Клэр, спешащей к преподавательскому столу держа в руках увесистую стопку книг, видимо, переданную для госпожи из книжной лавки.

Кивнув мне в знак приветствия, подруга прошла мимо, а я, подхватив с вешалки свое полупальто, вышла под весенний накрапывающий дождик, плотнее запахивая ворот.

В таверну я уже опоздала примерно на полчаса, поэтому решив срезать дорогу, свернула в один из извилистых переулков, подальше от шумной улицы, наводненной в обеденный час кебами и экипажами всех расцветок и спешащими по свои делам горожанами.

Мусор, налипая на подошву ботинок красноречиво указывал, что данный район был не самым презентабельным, однако я стойко решив не сворачивать на главную улицу, продолжила идти, стараясь держаться в тени домов.

На противоположной кирпичной кладке желтели намокшие под дождем листы, криво наклеенные кем-то не особо старательным. Надпись на одном из них гласила:

«Вирай Моро – разыскивается за сбыт опиатов в особо крупном размере.

За любую информацию о нем и его подельниках полагается вознаграждение, в размере 200 фунтов стерлингов».

На фотороботе, изрядно поплывшем под влажными каплями, был запечатлен коренастый мужчина средних лет, с крупными чертами лица. Круглый мясистый нос и глубоко посаженные глаза мужчины особенно выделялись на лице, оставляя после себя какое-то гнетущее ощущение, будто даже сквозь фоторобот Вирай Моро способен рассмотреть твою душу. И вывернуть ее.

Поежившись, я перевела взгляд на второй листок:

«За своевременный донос на врагов Империи Солнца, шпионов, мятежников и всех, кто коим-либо образом подрывает авторитет Великих Домов, назначена выплата в размере 100 фунтов стерлингов. Просим бдительных граждан сообщать о правонарушениях в местный участок, кабинет №9».

Я сделала непроизвольный шаг назад, скривив губы от омерзения. Споткнувшись об обломок неровно выложенной брусчатки, я поспешила подальше от этого места, вызвавшего такое отторжение.

Если с необходимостью поимки главы крупнейшей банды я была абсолютно согласна, понимая степень разрушений, что он и его группировка причиняли поставками опиата по всей Империи, то призыв к доносам выбивал почву из-под ног. Слишком многие невинные страдали каждый год от любителей легкой наживы. Не обремененные моралью горожане не брезговали писать кляузы на более успешных соседей, либо пытались сдать в виде «очередного врага Империи» ни в чем неповинного бродяжку, нагревая свой карман за счет денег, выплачиваемых не желавшими долго разбираться констеблями. Оболганных людей сажали в тюрьмы, не давая права на оправдательный приговор, на пожизненное заключение, особо неудачливых, хотя с какой еще стороны посмотреть, ждала прилюдная казнь, с одной стороны, хотя бы избавляющая от мук заточения… В последнее время, казней становилось все больше. Поговаривали, что содержать пленников слишком накладно. Выстрелы часто доносились с заднего двора сыскного участка – именно там, приводились в исполнения все смертельные приговоры Предгорного Угла.

Первое десятилетие после того, как правящий Дом поменялся, случаи подобных кляуз были повсеместно, но вскоре понемногу улеглись, оставив после себя множество растоптанных судеб. Отец как-то рассказывал о проживающем неподалеку от нашего дома мистере Гайенсе. Он закончил свою жизнь под пулями публичного расстрела, только лишь из-за того, что его сосед, покинувший после наш городок с приличной суммой денег, выбрал его одной из своих жертв на пути к обогащению.

Подобная бесчеловечность плохо укладывалась в моей голове. Каждый раз при упоминании тех событий, я ощущала вяжущий привкус пепла на языке.

Задумавшись, я пропустила тот момент, когда сразу за крутым поворотом оказалась уже не одна в этом узком переулке, придя в себя только после того, как повстречалась лбом с чужим пальто, врезавшись в мужскую грудь.