Глава 2

Открываю глаза. Светло. Тоненькие лучики света просачиваются сквозь жалюзи маленького окна, которого я вчера не заметил, и отражаются в изумрудном кафеле, создавая таинственное волшебное мерцание вокруг. Хм… наконец-то я встречаю день с самого утра.

Упираясь ладонями в пол, я попытался встать и тут же сел. Нога невыносимо болит. Ломота разрывает голеностопный сустав и частым туканьем поднимается болевой ниточкой по икроножной мышце до самого колена. Щиколотка заплыла отеком так, что не видно сустава. Бордовые пятна, сочетаясь с фиолетовой синью, спускаются от щиколотки по ступне к мизинцу. При попытке пошевелить пальцами раздался хруст, и острая боль останавливает меня.

«Влип я. С такой ногой все мои попытки к бегству обречены на провал», – подумал я, расслабленно прижавшись к стене. Дотронуться до своей больной ноги я так и не смог.

Повернув голову, в щели приоткрытой двери я встретился с взглядом вчерашней незнакомки. Она осторожно смотрела на меня, держа поднос в руках и не решаясь войти. Раздражение и беспомощность выдавили на моем лице ироничную улыбку, и, протянув руку, я захлопнул дверь. Послышался звон разбивающейся посуды, от неожиданности я подскочил, сам того не понимая как. Моментальная злость на самого себя передернула скулы, я сжал кулаки. За дверью послышался бряканье осколками и тихий плач.

«Это всего лишь девушка. Что на тебя нашло?» – ругаю себя я и заношу ладонь над ручкой двери. «Это не просто девушка, она часть Ордена, выполняет его приказы и ко мне пришла не по доброте душевной…»

Я отдернул ладонь и прижался к двери, чтобы не упасть. Стоять на одной ноге очень неудобно. В душе бушуют противоречивые чувства, противостояние Ордену, осознание скорой смерти и появление ее, такой нежной и необычной. Прижимаясь ближе к двери, я пытался услышать ее. Догадаться, где она и что делает, но внутри меня поднимается упрямство.

– Не приходи больше, – спокойно сказал я и в ответ услышал тишину, – пусть лучше хриплый придет и усмирит мой гнев, так и передай своему начальству.

Резкое чувство усталости обрушилось на меня, словно только что до меня дошло, что все это РЕАЛЬНО. Я в Ордене, который должен меня убить как свидетеля, но почему-то мучает. Лучше умереть быстрой смертью, чем страдать в муках и неведении. Прижимаясь к двери, я мечтаю о скорой смерти. Вдруг всем телом почувствовал от холодной деревянной двери теплое веяние. Легкое покалывание и движение воздуха, словно до моей груди коснулось что-то живое. Очнувшись от мрачных дум, я сразу понял, что там за дверью не просто девушка, а одаренный человек. Вот почему она сразу запала в душу и напомнила Настю.

– Убирайся, – стукнул я кулаком в дверь, и сверхъестественное явление прекратилось.

– Глупец, – коротко буркнула она.

Тихие удаляющиеся шаги и глухой хлопок двери, она ушла. Я согласен с ней, я – глупец. Совсем недавно, наслаждаясь свободой, я не ценил своего счастья, а сейчас я пленник чужих правил и законов. Устав стоять на одной ноге, я медленно опустился на пол. Вытягивая ногу, замираю в одной безболезненной позе. Неожиданно перед глазами возник образ заплаканной девушки. Кто его знает, может, это делает ее дар, а может, моя совесть, но сердце тут же дрогнуло сочувствием.

«Все же я гад», – усмехаясь, утвердительно сказал я сам себе.

Закрыв глаза ладонью, я погрузился в размышления о своем неоднозначном поступке, и совесть все больше и больше поедала меня, жалея прекрасное создание. Усталость отяжелила тело, легкий озноб прошел сквозь меня, я повалился на бок. Отстраненные думы погрузили меня в дремоту.

Проснулся я от слабых толчков. Передо мной сидит девушка, ее зеленое платье почти сливается с изумрудным кафелем, и только бросаются в глаза белые лампасы на рукавах, которые хорошо сочетаются с широким белым поясом на талии. Не скрывая любопытства, она внимательно смотрит на меня. Я пытаюсь ровно сесть, как в момент заболевания гриппом, ощущая слабость и непослушность в теле.

– Опять ты, – начал я, сдерживая дрожь от озноба, – просил же не приходить.

– Ты не справишься с Леонидом, он слишком силен. А ты отказываешься от еды, значит…

– Слаб, – перебил я ее назидательный тон.

– Глуп, – фыркнула она и откуда-то из-за спины кинула мне на колени боксерские перчатки. – Хочешь драться? Дерись со мной, – гордо подняв голову, произнесла она.

– Я не буду этого делать, – усмехнулся я и швырнул перчатки к стене, – ты девчонка.

– Тогда смирись с моим присутствием и не смей меня больше прогонять, – с напором и злостью прошипела она. – Если это удовлетворит твою мстительность, можешь избить меня так же, как избили тебя…

Я открыл рот и онемел. Ее слова стрелой вошли вглубь меня, и я понял, что все мои выходки адресованы не тому человеку. Она всего лишь посыльный, милый посредник между мной и главой Ордена.

Оценив мое молчание, она встала и быстро вышла из комнаты. Я почесал затылок, поймав себя на мысли, что она мне очень нравится. Девушка вернулась с подносом в руках и села на пол около моей вытянутой больной ноги. На подносе лежали скомканные белые тряпки, бинты и стоял пузатый фарфоровый сосуд с крышечкой сверху.

– Ты сопротивлялся? – спросила она, озабоченно рассматривая мою ступню.

– А разве со мной хотели говорить? – с иронией ответил я. В этот момент она коснулась пальцами лодыжки, и я нервно сжался, ожидая боли, но подушечки ее пальцев мягко ходят по коже, оставляя лишь короткие вспышки покалывающей терпимой боли.

– Так не должно было быть, – мягко произнесла она и бережно подняла ногу, укладывая себе на колени. Я втянул воздух, подавляя внезапный болевой приступ. Она подняла на меня задумчивый взгляд, я через силу улыбнулся, стараясь не показывать, что мне стало очень больно.

– Скорее всего, трещина, отек слишком большой, прощупывается плохо, но сустав на месте, – произнесла она, размышляя. Ее пальцы по-прежнему оставались на моей ноге.

– Как ты определила? – удивился я. – Без рентгена?

– Я умею. Просто поверь.

«Действительно, это так просто – увидеть трещину сквозь кожу», – с иронией подумал я.

После короткой паузы я понял, что нескромно засмотрелся, и больше всего притягивает магический свет ее янтарных глаз. Да и она, словно очнувшись от забвения, быстро опустила взгляд на мою ногу.

«Интересно, что у этой девчонки на уме?» – подумал я, сдерживая улыбку.

– Кирилл, потерпи, сейчас будет очень больно, – сказала она, убирая крышку с пузатого сосуда.

Сложно терпеть боль, когда о ней только что предупредили. Каждая мышца обрела напряжение и ожидания того, чего обещали. Девушка зачерпнула из сосуда кашеобразную смесь болотного цвета и аккуратно положила на отекший сустав. Секундный холод обрел обжигающее свойство. Я набрал воздух в легкие и замер. Девушка торопливо размазывала смесь по ноге, заставляя кожу гореть.

– А-а-а-а, – простонал я, чувствуя, будто ногу жалит стая ос, вспышки жжения иглами бьют по нервам. Я закрываю глаза, сдерживая стон. Разрывается плоть, обнажается кость, пораженная нестерпимой ломотой. На самом деле это всего лишь ощущение, нога моя скрыта под травяной кашей.

– Еще чуть-чуть, потерпи… – слышу я ласковый шепот девушки, такой нежный и добрый, успокаивающий.

Боль резко отступила, и я ощутил заметное облегчение. Кожу слегка пощипывало, но не больнее комариного укуса. Капля пота медленно стекла со лба на висок, я прерывисто выдохнул и открыл глаза.

– Молодец, – улыбнулась она.

Больная нога обмотана тугой белой повязкой. Словно успокаивая, девушка заботливо проводит пальцами по моей ступне и обнимает ее пальцами. Напряжение схлынуло, я расслабился, больше не чувствуя ее прикосновений. До меня только сейчас дошло, что я не знаю имени девушки, но при этом чувствую, будто бы мы с ней провели много лет вместе. Этот дружеский взгляд, искренняя улыбка, комфортное молчание, которое не хочется нарушать, и понимание друг друга без слов.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Агата, – улыбнулась она, легко без кокетства и заигрываний.

– Какое необычное имя.

– Папа назвал…

– Да ты папина дочка? – продолжаю я беседу о ней, которая во мне вызывает дикий интерес. Как будто мы сейчас находимся не в туалете, а за столиком кафе в теплой уютной обстановке.

– Почти, – скрыла она улыбку в задумчивости. Я сразу понял, что за этим скрывается непростая история, возможно, разногласия с отцом.

– Почему я здесь, Агата?

– Ты… ты стал угрозой для Ордена, – она бережно положила мою ногу на пол и суетливо вышла из комнаты. Чувствую недосказанность. Что-то в этом кроется еще, помимо того, что я стал угрозой для Ордена. Агата зашла в комнату с другим подносом в руках, на этот раз с едой.

– Что, прямо здесь есть? – брезгливо окинул взглядом туалет.

– Тебе пока нельзя передвигаться, только к вечеру полноценно пойдешь, – садится она рядом со мной и ставит поднос мне на ноги.

– Что за чудо-мазь, которая за день сращивает кости? – бросил взгляд на свою ногу, которая абсолютно не болела.

– Татьяна изготовила, у нее дар травницы.

– А ты? У тебя какой дар?

– Кирилл, я тебе все расскажу, сейчас ешь, – пододвинула она тарелку с коричневой жижей ближе ко мне.

– Прям все расскажешь и ответишь на все вопросы?

– Да, Кирилл. На все вопросы, которые в моей компетенции. На некоторые вопросы может ответить только Константин Третий.

– Мне нужно видеть Константина. Я должен знать, зачем я здесь, – со злостью фыркнул я и сделал ложкой пару кружков в тарелке с жижей. – Это какая-то ошибка.

– Я могу устроить с ним встречу, только позже. Пусть твоя нога чуть подживет, – вздохнула она, – а сейчас ешь.

Я поднес ложку ко рту и вкусил странную жидкость. Отчетливый вкус гречки, смешанный со вкусом медикаментов, рыбьего жира. Меня перекосило от противного вкуса.

– Фу… что за дрянь?

– Это гречка с комплексом витаминов, очень полезная штука.

– А нельзя было гречку отдельно, а витамины отдельно? – ухмыльнулся я, но вместо ответа увидел неодобрительное покачивание головой.

Деваться некуда, я не ел несколько суток и сейчас бы слопал целого слона. Агата с любопытством наблюдала за моей трапезой, вызывая во мне чувство неловкости. На меня так обычно смотрит влюбленная девушка, с которой, только что разделив горячую постель, отправляешься на кухню для восстановления сил.

– Ты простужен, – произнесла она и, приподнявшись, вдруг положила мне ладонь на лоб.

Это нелепая близость моментально колыхнула во мне эмоции, заиграли гормоны. Отодвинув чашку, я по-особому посмотрел на нее, оценивая ровную кожу на лице, расслабленные губы, длинную красивую шею, стройную фигуру, приподнятую грудь. Поняв, что совершила ошибку, Агата отдернула руку, прижимая ее к груди.

– У… у теб-бя, – заикается она, – температура… выпей компот…

Она подскочила и как ошпаренная выбежала из комнаты. Я, честно, растерялся от такого поворота событий. Зачем Ордену присылать ко мне юную неопытную девчонку? Обручального кольца на ней нет – значит, она не замужем, одаренная – значит, девственница. Зачем отправлять к молодому парню, который является угрозой для Ордена, одаренную девственницу? Проверить ее? Запутать меня?

Миллион «зачем» и «почему» разрывают мою голову, но ответ только у Ордена. Я в полном одиночестве дожевываю кашу и запиваю кисло-сладким компотом из шиповника, вполне сносным на вкус.

Температура у меня все же есть, она проявляется легкой слабостью и потливостью. Я уже не могу сидеть в этой комнате. Компьютера нет, мой сайт сейчас простаивает без новостей, нет возможности заняться творчеством в цифровой среде и разобраться в алгоритмах какой-нибудь программы. Я один. Даже книги нет, чтобы погрузиться в фантастический мир автора.

Ломка от безделья заставляет встать. Придерживаясь за стены, похромал в белую комнату. Вставать на ногу не могу, она напоминает о себе ноющей болью, поэтому, опираясь на кончик большого пальца, я передвигаюсь медленно и осторожно.

Посмотрев на комнату, подумал: «Так не пойдет».

Вдоль большой комнаты в самом центре уродливо стоит кровать. Словно раньше здесь была общая больничная палата, но вдруг вынесли всю мебель, оставив кровать и стол. Я доковылял до кровати и развернул ее к стене. Она оказалась достаточно легкой, поэтому я просто с ней управился. Стол стоял очень неудобно. Во-первых, близко от туалетной двери. Это эстетически и духовно неприятно, когда ты ешь или работаешь за столом, зная, что меньше метра от тебя начинается туалетная комната. Во-вторых, стол закрывает подход к окну, что для меня не очень удобно.

Я уперся руками в край стола и подвинул его в угол комнаты, туда, где стоит кровать. Теперь у меня образовалась огромная площадка свободного места. Зачем только, не знаю.

Послышался глухой щелчок, я обернулся и увидел Агату. Она сложила ладони друг на друга напротив груди, словно внутри держит невидимый шар, и сделала передо мной поклон.

– За-а-ачем это? – растерялся я от непонятного жеста.

– Это знак почтения. Так приветствуют все девушки и женщины мужчин нашего Ордена, – вежливо объяснила она и быстро окинула взглядом комнату. – Осваиваешься? – улыбнулась она. Меня передернуло от мысли, что я здесь могу задержаться надолго.

– Мучаюсь от безделья, – отмахиваюсь я, – и я не мужчина вашего Ордена… не надо знаков почтения.

Она промолчала, оставаясь при своих умозаключениях, и, взглядом осматривая меня, медленно подошла.

– Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо…

– Я хочу перед тобой извиниться, – тихо, нерешительно произнесла она.

– За что?

– В нашем Ордене простое родственное общение, как у братьев и сестер. Я забыла, что ты из другого мира, и позволила себе лишнее. Мое прикосновение…

– Я понял, можешь не продолжать, – перебил я ее мучительные объяснения.

– Просто ты подумал, что… ну, – замялась она краснее.

– Агата, ничего я не подумал. Пожалуйста, закрыли тему.

«Вот глупец, ответ на мой вопрос очень прост. Я – брат», – закралось в душу разочарование, мне куда приятнее было осознавать, что я нравлюсь этому прекрасному созданию.

– Впредь я постараюсь быть сдержаннее.

– Пожалуйста.

После молчания она из-за пояса сняла серую тряпку и развернула в руках. Это оказался тот самый злополучный мешок, в котором я прошел столько испытаний.

– Константин Третий готов тебя принять.

– Это обязательно? – посмотрел я на мешок.

– Такие условия твоего пребывания. Извини.

Я изобразил недовольство. Агата откуда-то из-за пояса достала пластиковый стяжной хомут. Очень полезная вещь – как для фиксации проводов, так и для связывания рук и ног. Во всяком случае в любом боевике вместо наручников используют тоненький пластиковый ремешок.

– Вытяни руки, – попросила она чуть приказным тоном. Я послушно протянул сложенные руки вперед.

Она внимательно посмотрела на мои запястья, которые украшены красными синяками от прошлого пленения. Огорченно покачав головой, она задумалась. Девушка-загадка, мне очень хочется узнать, о чем она думает, что знает.

– Ты недавно сказала, что так не должно было быть. Почему?

Она бережно затянула ремешок на запястьях и замялась, медля с ответом.

– Агата, как должно было быть?

– Тебя просто должны были доставить в Орден, но не таким зверским способом, – медленно произнесла она, раскрывая мешок.

– Подожди-подожди… – остановил я ее, когда она занесла мешок над моей головой. – Ты знаешь, зачем я здесь?

– Я тебе отвечала на этот вопрос, – раздражается она.

– Не-е-ет… ты знаешь истинную причину моего пребывания здесь и что со мной будет, – упорно давлю на нее я, видя ее растерянность.

– Все вопросы к Константину, – строго фыркнула она и быстро надела мешок мне на голову.

«Стерва, – подумал я, недовольно выдувая воздух в темное пространство мешка. – Все ты знаешь…»

– Держи меня за руку, я тебя поведу, – произнесла Агата, и я почувствовал меж ладоней ее теплую ладонь с рядом объемных колец. Она потянула меня за собой, я послушно сделал неуклюжий хромой шаг. Ноги коснулись прохладного пола, я понял, что покинул пределы комнаты.

– Как ты его усмирила? Не боишься? – вдруг услышал я хриплый смешок.

Его голос рефлексом поднял мою обиду, и гнев залил лицо жаром. Я завертел головой, чтобы понять, где этот кретин. Кулаки зачесались зудом при мысли о мести.

– Он не зверь и не дикарь, чтобы его усмирять, – холодным приказным тоном произнесла Агата, – о ваших несанкционированных действиях уже доложили, так что умерь пыл, брат мой, и думайте, что скажете на общественном Совете.

Услышав строгий и властный голос Агаты, я почему-то сразу остыл. Не сказать, что я сильно рад тому, что хриплый понесет наказание, просто ощутил, что не один. Да, за меня заступилась юная хрупкая девушка, и мне не стыдно за это. Когда ты один в незнакомом месте среди ненавистных людей, то всей душой цепляешься за того, кто вдруг проявил добро и заботу. С большой нежностью я пальцами обнял ладонь Агаты. Единственное, что меня омрачило, что эта страшная морда – брат Агаты.

Мы шли долго. Агата терпеливо ждала, когда я доковыляю, а я отсчитывал повороты, запоминая путь.

– Стой, – остановила она меня за плечо, – пошли, – потянула за собой. – Кирилл, стой, – снова останавливает меня, – повернись на девяносто градусов и садись.

Я доверился девушке и оказался на мягком стуле. Агата сняла мешок с головы, солнце ударило мне в лицо, я прищурился. Тогда Агата закрыла собой свет, и я увидел ее силуэт в пылающем золотом ореоле. Она улыбнулась мне и тихо сказала:

– Будь с ним мягче.

Ее красота настолько необычна и ослепительна, что я теряю на время контроль над собой. Она поклонилась Константину. Он встал из-за стола, поднял два сомкнутых пальца, указательный и средний, кверху, как бы благословляя девушку. Агата показала вежливую улыбку и быстро удалилась. Я жадно цепляюсь за нее взглядом, смотря ей вслед. Дверь закрывается за ее спиной, и я ощущаю на душе легкое чувство одиночества.

– Итак, – привлек мое внимание Константин, – о чем ты хотел поговорить?

Он уже сидел и с умудренными складками на лбу смотрел то на бумаги, разложенные на столе, то на меня.

– Ха, – усмехнулся я, – а вы думаете, не о чем? Конечно, не вы сидите взаперти в ожидании непонятно чего и не едите эту байду, которую даже жрать невозможно.

– Ну… – важно начал он, – допустим, эту байду, как ты ее назвал, едим мы все, правда, с определенным интервалом, – он сделал паузу, потирая усы и обдумывая ответ, и затем продолжил: – Понимаешь, Кирилл, – постучал он кончиками пальцев по столу, – такие интересные факторы повлияли на твое положение. Ты воспитанник Морозовых – это первый, но не главный. Ты знаешь об одаренных и об Ордене, и поэтому мы тебя не можем так просто…

– Устранить?

– Ну что ты, мальчик мой, – проявил он ошеломленный вид, – это очень грубо звучит, в наших представлениях это нечто иное. Одним словом, нам необходимо оценить твои способности…

– Какие? – усмехнулся я. – У меня их нет.

– У каждого есть способности. Я сейчас говорю не о сверхъестественном даре, а про твое видение мира и потенциал, а этим наделен каждый человек, только в разной степени.