– Нигде, – улыбнулась она, – просто взяла и крашу.

– Смотри, молодежь! – воскликнул он, обращаясь к Ивану и племяннице. – Человек нигде не учился! Ничего не знает, как красить и где красить! А взялась и работает. А вас надо всему учить лодырей.

– Федор, смотри не перехвали, – вышла вперед Ксения и остановилась возле стола.

Гордо вскинув голову, она оценивающим взглядом окинула москвичку с головы до ног, убрав свою пышную косу назад, и представилась:

– Ксюха.

– Сколько раз тебе говорить, – шлепнул ее по мягкому месту дядька, – не Федор, а Федор Степанович!

– Перебьешься! – резко ответила ему девушка. – А будешь выступать, буду при всех называть тебя – дядя Федя!

Он показал ей свой мощный кулак и погрозился:

– Только попробуй!

Якимов шагнул ближе к столу, стал рядом с Ксенией и вежливо предложил:

– Я к вашим услугам. С чего начинать?

– Потолки надо покрасить в той комнате, – стала объяснять ход работы Тася, – а ещё обои мерить и резать на все стены сразу.

Федор внимательно выслушал ее, ладонью пригладил свои пышные усы, обдумывая ее предложение, весело подмигнул ей, а сам подтолкнул парня и девчонку к двери, и работа закипела полным ходом.

Ваня и Ксюша весело резали обои. Шура докрашивала потолок в соседней комнате, но давалось ей это с большим трудом. Длительные запои давали о себе знать, и теперь пошатнувшееся здоровье надо было восстанавливать.

Федор командовал молодежью и уже обдирал обои в соседней комнате. Он включил приемник, и по всему дому неслась громкая ритмичная музыка.

К вечеру были покрашены потолки и поклеены две комнаты. Оставшуюся работу решили оставить на завтра.

Тополь забрал племянницу и Ваню, и они ушли домой, пообещав, что завтра снова придут им на помощь.

Ночевать в доме было невозможно, от клея и краски везде стоял едкий запах, и было очень сыро и душно. И Тася пригласила Шуру с детьми к себе.

Боброва с радость согласилась. Она теперь вообще боялась оставаться одна без нее.

Костя протопил баню. Подружки с удовольствием попарились после тяжелой и душной работы, перекупали ребятишек и веселой компанией отправились ночевать к ней домой.

Накормив и уложив детей спать, девчата уселись на веранде пить чай. Розовощекие, с мокрыми после бани волосами, с уставшими, но счастливыми глазами, они сидели рядом и разговаривали.

Тая угощала гостью всякими вкусными сладостями, а сама уже засыпала за столом.

– Давай спать, подруга, – с улыбкой предложила Шура.

– Я так устала! – призналась она и зевнула.

– Ты кто по профессии? – спросила ее Боброва.

– Экономист.

– А такое чувство, что прорабом на стройке не один год отработала, – расхваливала ее женщина.

– Я первый раз в жизни сама делаю ремонт, – устало пояснила девушка.

– Тайка, какая ты хорошая! – обняла ее Александра. – Пришла, не накричала, не упрекнула… Душу мою поняла, свою для меня распахнула… Может, мне все это снится?

– Мне уже сон точно снится, – мурлыкала себе под нос Таисия и в полудреме уронила голову на стол.

– От меня все отвернулись. Шуркой-пьяницей меня называют. Детей моих гонят со двора. А ты раз, и всю мою жизнь перевернула! Сказали бы мне про такое раньше, я бы ни за что не поверила! А теперь вижу, бывает! – вздохнула Боброва.

Потом посмотрела на хозяйку и, всплеснув руками, проговорила:

– Да, ты спишь уже! Давай я тебя на кровать отведу, да и сама уже лягу, – засуетилась она вокруг Таисии. – Я тоже устала, сил моих нет…

На следующий день рано утром компания вновь была в сборе. Федор отпросился с работы, а ради такого случая председатель отпустил и Ваню.

Из дома вынесли остатки мебели и все вещи. Работали все дружно и с неподдельным энтузиазмом. Ксюша и Ваня помогли клеить обои, а потом взялись красить окна. Шура и Тая доклеивали стены, а мужчина что-то ремонтировал на веранде.

Тополь принес магнитофон, и по всему дому лилась громкая музыка.

На их работу пришла посмотреть Анна Филипповна. Она вошла, опираясь на костыли, внимательно все оглядела, покачала головой и со слезами на глазах тихо сказала:

– Красота-то какая!

– Ну, что вы все плачете? – мило улыбнулась ей Тая.

А сама подошла к женщине, обняла ее за плечи и ласковым голосом заверила:

– Теперь все будет хорошо.

К ним поспешила и Шура. Она с ходу обняла одной рукой свекровь, а второй подружку, сразу прижалась щекой к женщине и виновато произнесла:

– Прости меня… Одна ты меня не бросала. Хоть и ругала, а не бросала… Мать родная забыла, а чужие люди помогли… Как же я вам благодарна! Как же я вас всех люблю!

– Только бы не сглазить, – отозвалась Анна Филипповна, – а то люди уже завидовать начали.

– Не думайте об этом, – стала успокаивать ее Тася.

– Мам, я обещаю, что больше пить не буду, – заверила ее сноха.

– Ты не обещай, ты просто не пей и все. Ноги-то мои совсем никудышные. Кто ребят поднимать станет?

– Вместе поднимать будем, – подбодрила их Таисия, а сама смотрела то на одну женщину, то на другую.

Федор вошел в комнату и застыл в дверном проеме. Он смотрел на них и с грустью вспомнил своего друга, а в душе был рад за Шуру и ее детей. Появилась надежда, что теперь она бросит пить и начнет новую жизнь. Глядя на них сейчас со стороны, он был уверен, что так оно и будет.

Разглядывая Таисию, понимал, что не случайно она здесь оказалась и тем более рядом с Александрой. Вон как на нее хорошо влияет. Да и Шурка сама тянется к ней, как росток к свету. Словно цепляется за жизнь, за тот кончик веревочки, которую ей протягивает эта хрупкая, нежная, совсем еще молоденькая, но уже не раз битая судьбой девочка.

Он вспомнил, как приехала Тая вся убитая горем, как приводили они ее в чувства у дома и у церкви, а теперь сама светится счастьем и дарит это счастье другим. «Кто кому помогает? – подумал он. – У самой столько горя обрушилось на ее хрупкие плечи, а она смогла встать и протянуть руку помощи нуждающемуся человеку».

Он тихонько вышел, чтобы не мешать женщинам, на радостях вздохнул протяжно и стал доделывать ремонт.

Высоко в небе светило весеннее солнце. По небу плыли легкие белые облака. За окном доцветала черемуха, наполняя двор необыкновенно приятным и терпким запахом. А кругом кипела, бурлила жизнь, с ее проблемами и радостями, с ее удачами и разочарованиями, с ее победами и поражениями.

На третий день все дружно красили полы, это было завершение работы.

Потолки сияли белизной, отражая всю обстановку в комнатах. Красивые обои высохли, и дом наполнился чистотой и свежестью.

Работники проворно оттирали краску с рук, стоя на улице у раскрытой веранды.

– Ну, Александра, ты теперь сто лет должна жить! – протянул весело Федор, тщательно отмывая руки растворителем.

– Сто много, а вот годков тридцать пожила бы, – ответила Шура, поглядывая на всех счастливыми глазами.

– А что так мало загадала? – переспросил он.

– Да хватит, – махнула она рукой. – Детей на ноги поставлю и ладно.

– А внуков понянчить? – напомнила ей Тая.

– Нет, на внуков меня не хватит.

– Еще как хватит! – поддержал разговор Якимов. – Двадцать шесть плюс тридцать – всего-то пятьдесят шесть!

– Я своей пьянкой все свое здоровье подорвала, – с грустью призналась Боброва.

– В наше время всё лечится, – ласково напомнила ей Тася.

– Спасибо вам за все, – стала благодарить Шура, – что бы я без вас делала?

– Теперь мы друзья, зови всех нас на помощь, если что, – с улыбкой смотрела на нее Ксения.

– Только вы меня не бросьте, хотя бы первое время. Дайте на ноги встать. А потом я сама как-нибудь.

Тая обняла ее за плечи, уронила голову ей на плечо и пообещала:

– Я не брошу тебя – это точно.

Федор засмотрелся на них, а сам никак не мог понять, зачем она все это делает? Обычно богатые девицы все набалованные, пальчики гнут веером, все из себя, а тут такая милая и ласковая, и глазки какие застенчивые. «Неужели притворяется? – думал он. – Но зачем»? А если нет? Если и впрямь умница и скромница? Тогда совсем не понять – ради чего вообще связалась с Александрой? Вон и ее всю облизала, и детей всех отмыла, обула, одела, накормила. А тут ремонт ещё какой организовала. Да и Шура с ней другая стала, почувствовала поддержку и надежную помощь. И ухватилась за нее, словно за соломинку, и не хочет назад в прошлое. Видно, и сама уже устала от такой жизни и от пьянки тоже. И глаза другие – огоньком задорным светятся. И лицо посвежело и порозовело, отошло от алкоголя. А ведь раньше, какая красавица была!

Он вспомнил их свадьбу, где гуляло больше ста человек. Шурка и Сашка такие молодые, красивые, счастливые! В глазах любовь, словно и не видят никого, будто в целом мире только они вдвоем и есть. Но как круто может завернуть жизнь, и как резко она может оборваться…

Боброва вновь ночевала с детьми у Таисии. Они уложили детей спать, а сами сели на крылечке подышать воздухом и просто поболтать. Девчата пили чай и наслаждались тишиной.

– Хорошо-то как! – сказала Шура. – Сейчас бы сто грамм.

– Ты что? – испугалась Тая, взглянув на нее с упреком.

– Да я так, – отмахнулась та, – грустно вдруг стало. Все думаю: вот уедешь ты, а что я одна тут делать стану?

– Работать пойдешь. Хватит бока на диване пролёживать.

– Так… я же ничего не умею! – призналась Александра. – Замуж вышла девчонкой и сразу родила. Потом второго, третьего. Сашка меня берег, ничего делать не давал. Думала, что всю жизнь так проживу.

– Вот над этим нам надо подумать, – задумалась Новгородцева.

Такого момента она никак не могла предусмотреть. Останься Шура сейчас без дела, без работы, один на один со своими проблемами, сто процентов запьет.

– А чем бы ты хотела заняться? – поинтересовалась Тася.

– Я бы пошла в магазин торговать, в промтовары. Наряжаться бы стала, прическу модную сделала, – мечтательно говорила женщина.

Потом вздохнула тяжко и тихо рассудила:

– Только… кто меня возьмет.

– Давай мы с тобой потом поговорим на эту тему, – предложила Таисия, а у самой уже назревал план насчет ее трудоустройства.

– Давай, – согласилась Боброва, – можно и потом.

– Может, тебе учиться пойти? – неожиданно посоветовала она.

– Я?! Учиться?! Ты смеешься надо мной?

– Тебе всего двадцать шесть лет, у тебя вся жизнь впереди! – внушала ей Тася. – Можно заочно. А дети с бабушкой побудут, пока ты сессию сдавать будешь. Я приеду помогу. Отпуск возьму или больничный, посижу с твоими ребятишками.

– Я уже и задачки решать разучилась, – смеялась Шура.

– А ты в школе как училась?

– Хорошо! – с гордостью призналась та. – С пятерками закончила! Одна четверка по химии была. Ох, и не любила я химичить!

– Да, ты еще и отличницей была?! И молчала?!

– Сашка меня как увидел на танцах, он уже взрослый был совсем, а я в десятом классе еще училась, – стала рассказывать Александра, – у меня коса ниже пояса. Я как волосы распустила, он так и обомлел! Говорит: моя девчонка и все. А у него до этого девушка была. В селе поговаривали, что он на ней жениться собирался. А потом они что-то разругались, и пошел он в наш клуб. А тут я такая красивая стою. Вот и пристал он ко мне, а такой симпатичный был! Я в него сразу и влюбилась. А замуж выходила уже беременная Костиком. Он такой счастливый был! На руках меня носил.

– Вот видишь, сколько у тебя хорошего было, – устало улыбнулась ей Тая, – а ты решила все это разом перечеркнуть.

– Уже перечеркнула, – грустно усмехнулась женщина, понимая, что загубила не только свою жизнь, но и детям.

– Ты можешь и должна, нет, ты просто обязана восстановить доброе имя себе, детям и мужу! – настаивала Новгородцева. – Поэтому мы подберем тебе вуз, где ты будешь учиться, а все остальное уладится, само собой.

– Не пугай меня, – взмолилась Боброва, – мне бы от всего этого отойти.

– Я помогу, – заверила её девушка.

– Тогда согласна, – махнула рукой Шура.

– Вот и ладненько, – обрадовалась Таисия.

– А я тебя хочу спросить про Сашу твоего, он тебе кто?

– Друг.

– Друг и все?

– И все, – улыбнулась она.

– А такое бывает? – все еще не верила ей женщина.

– Мы познакомились, когда я еще была маленькая, – начала рассказывать она. – Он пришел в гости к моему отцу, а я на него и внимания не обратила. Стала дерзить ему, а он только смеялся надо мной. Потом мы с ним подружились, и я стала относиться к нему, как к старшему брату. Он баловал меня, дарил разные подарки, водил в кино, в кафе, но никаких намеков на ухаживания не было. Если бы он сразу проявил ко мне какое-то внимание, которое проявляют к девушке, возможно, и я отнеслась бы к нему по-другому. А так, он сам не раз всем говорил, что он мой старший брат. Меня это вполне устраивало. Я всю жизнь мечтала о брате, а тут такой взрослый! Такой красивый! Умный, смелый, талантливый! Но он давно созрел для серьезных отношений и рад бы все изменить, а у меня где-то заклинило, и я изменить себя не могу. Он все еще остается для меня старшим братом. А он ждет и верит, что я скоро повзрослею и переменю к нему свое отношение.

– А ты?

– А что я? – вздыхая, отозвалась Тая. – Наверное, я еще не повзрослела.

– И что, между вами ничего не было?

– Нет, – улыбнулась она. – Он даже про всех моих женихов знает. Когда я приходила со свидания, то все ему рассказывала. Позвоню ему, а он молча слушает и дает мне советы, как себя вести и как себя защитить, если парень окажется слишком настойчивым.

– А тебе его не жалко?

– А что его жалеть? Он не бедный, а очень даже богатый, не болен, не калека. И потом, я про его амурные дела тоже знаю.

– Он тебе про них сам рассказывал?

– Когда рассказывал, а когда я сама догадывалась и тогда издевалась над ним от души. Подкалывала его, шутила, анекдоты в тему говорила. А он сознавался и называл меня маленькой разведчицей.

– Как интересно! – протянула Боброва, глядя на нее счастливыми глазами. – А ты нас познакомишь?

– Конечно, – сразу согласилась Тася, – Саша всегда рад знать, чем я живу, чем дышу, с кем общаюсь.

– Спасибо тебе за все, – в очередной раз поблагодарила ее Шура, – и давай уже спать. Так устали за эти дни!

Они встали, закрыли дверь на замок и одна за другой побрели в дом. Уже там улеглись по разным кроватям, а сами тихонько переговаривались, пока не уснули.

На следующий день Федор не смог прийти, он срочно уехал по делам в город. Но пришел Ваня, а с ним еще два парня. Они помогли занести вещи и мебель в комнаты, всё расставили, как попросила их хозяйка, и ушли.

Кругом было свежо и чисто. Полы и потолки высохли, обои выровнялись.

Девчата сразу открыли окна нараспашку, протерли столы, стулья, навели порядок.

Тая предложила сходить в универмаг и купить новые шторы. Шура сначала запротестовала, посчитав, что и так слишком много трат было за эти дни, и тратить лишние деньги ей совсем не хотелось, тем более, что они были чужие. Но под натиском благодетельницы все же согласилась.

На этот раз за покупками они отправились вдвоем. Подруги долго присматривались к тюлям, разглядывая и подбирая нужный им цвет. В три комнаты и на кухню удалось купить уже готовые шторы и тюль, потому что там было по одному окну. А вот в залу, там было три окна, подобрать что-то одинаковое не получилось, и пришлось брать гардины и тюль метражом.

Шура заверила, что сможет сама все порезать и пошить, для этого надо только взять у свекрови швейную машинку.

Вернувшись из магазина, девчата решили повесить шторы на окна. Им было интересно посмотреть, как все будет выглядеть.

Босыми ногами они ходили по полу, помогая друг другу, и были рады, когда увидели конечный результат.

Глава 9. Застолье

Весть о том, что Шура не пьет, и у неё появилась то ли богатая родственница, то ли богатая подруга, сразу облетела село.

Соседи заходили посмотреть на ремонт и радовались, что с Александрой произошли такие резкие перемены. Кому-кому, а им-то лучше всех было знать, в каких условиях последние годы жили дети и горем убитая женщина. Все видели, как преображалась она, на глазах расцветала, возвращая себе былой облик.

Таисия сделала ей красивую прическу, нарядила в новое платье, и Боброва похорошела до неузнаваемости.

К вечеру приехал Федор. Он вошел в дом и обомлел, такой красоты и такого итога мужчина никак не ожидал. Он видел светящиеся глаза хозяйки, которая была вне себя от счастья и всем своим видом показывала, что она уже не та Шурка-пьяница, а совсем другая, поверьте ей.

Глаза Таси он не видел, девушка все время их прятала. Вот и на этот раз она застенчиво опустила свои длинные реснички, изредка и украдкой посматривая в его сторону.

– Ну, девчонки, это надо отметить! – заявил Тополь. – Ждите меня здесь! – приказал он и пошел на улицу.

Тая немного помедлила, а потом спохватилась и бросилась за ним. Она догнала его уже у калитки и окликнула:

– Федор Степанович!

– Да, – отозвался он и резко остановился, оборачиваясь к ней.

– Может, не надо отмечать? – несмело предложила она и стала перед ним. – Шура еще не окрепла и может сорваться.

– Точно! – задумчиво протянул мужчина, – а я и не подумал!

Но тут он увидел ее большие зеленые глаза и на какое-то мгновение замер, разглядывая их. Потом передернул загорелыми плечами и тихо спросил:

– Что же делать?

– А что вы хотели предложить? – робко поинтересовалась Тая.

– Шашлык.

– Здорово! – обрадовалась девушка. – Тогда к нему можно безалкогольное пиво купить или вина.

– Тоже безалкогольное? – решил пошутить он, наблюдая, как она стесняется его присутствия.

Новгородцева оценила его юмор, мило улыбнулась и тихо пояснила:

– Можно некрепкое.

– Ждите и никуда не уходите! – приказал он и пошел к своему КамАЗу, что стоял на дороге у самой калитки.

А сам лихо забрался за руль, завел машину и уже мчался по селу, намереваясь немедленно осуществить задуманное.

Тася вернулась к дому, а на ступеньках стояла Шура и тихонько плакала.

– Что ты, Шурочка? – заволновалась она, не понимая, что могло произойти в ее отсутствии.

А сама подошла, стала с ней рядом, обняла подружку за плечи и прижала к себе.

– Да я так… от радости… Только… как дальше жить… не пойму…

– А я тебе скажу, – стала вытирать она с ее щек слезы, – выучишься, устроишься на работу, найдешь себе мужчину и будешь жить – не тужить!

– Где же я его найду?

– Не волнуйся, он сам тебя найдет. Вон какая ты у нас теперь красивая!

– А дети? Кто же возьмет меня с таким карагодом?

– Вот увидишь, все у тебя будет хорошо. Ты и деток ему еще родишь.

– Нет, – отмахнулась Шура, вытирая с глаз слезы, – здоровье не то. Пропила я свое здоровье. Печень болеть стала.

– Подлечим твою печень! – успокаивала ее Тася. – Сейчас все лечится!

– Спасибо тебе… Век не забуду твоего внимания и твоей доброты… – ответила Шура и, уткнувшись в её плечо, безутешно заплакала.

Но девушка смогла ее быстро успокоить, напомнив, что скоро вернется Федор, и придут дети, а поплакать можно и потом, когда они останутся вдвоем.

Боброва послушалась и лить слезы перестала. А сама обняла ее за худенькие плечи, да так и стояли они на ступеньках веранды, наслаждаясь тишиной и приятными минутами этого удивительного майского дня.

Федор, как и обещал, вернулся очень быстро. Он приехал с кем-то на жигулях, выгрузил сумки, резные табуретки, их было шесть штук, и машина тут же умчалась вперед по дороге.

Мужчина уверенной походкой прошел к дому, прихватив с собой несколько табуреток, внес их на веранду, мгновенно поставил на пол и сказал, обращаясь к Шуре:

– Мой подарок тебе и детям.

– Какие красивые! – ахнула Тая и стала ходить вокруг, рассматривая их со всех сторон.

– Это Федя сам делает! Он у нас такой мастер, на все руки! – похвалила его Боброва.

– Я сейчас застесняюсь, – шутил Тополь, прикрывая глаза своей крепкой рукой.

Таисия присела на один из стульев, усаживаясь на нем поудобнее, а потом радостно сказала:

– Классные!

– Тогда носите и не стаптывайте, – ответил он шуткой и поспешил на улицу.

Но вскоре вновь вернулся, занес сумки с продуктами и оставшиеся табуретки. Потом позвал Костика и Славу, и они стали разводить за домом костер.

Шура и Тая суетились на кухне, девчата делали салаты, резали овощи и готовили закуску.

Следом пришли Ваня и Ксюша и принесли большой торт, который Федор лично купил сегодня в городе, специально для этого случая. А Коля сбегал за бабушкой.

За домом, подальше от людских глаз, поставили стол, принесли стулья, лавки и выставили угощения. А в скором времени был готов и шашлык.

Все дружно уселись вокруг стола и сразу стало шумно и весело.