– Я пока не готова к другим отношениям, – тихо говорила Тася, глядя на воду. – Боюсь, что потом я останусь совсем одна.

Он засмотрелся на нее, а сам уверенно пообещал:

– Я все сделаю, чтобы мы не ссорились.

– Пожалуйста! – попросила она и вздохнула.

Они стояли совсем рядом, эта девчонка сводила его с ума. Он любил ее какой-то особенной неземной любовью, знал про неё всё и очень дорожил этими отношениями. И готов был ждать сколько угодно, лишь бы потом она была его женщиной, его верной и надежной спутницей.

Пара долго гуляла по берегу, рассматривая окрестности и любуясь красотой природы.

Река бурно несла свои воды вниз по течению, и только у Тихой заводи было спокойно и тихо.

Ярко светило солнце над головой. Дул легкий весенний ветерок. Кругом ни души. И только звонкий соловей насвистывал в кустах, давая понять, что они тут не одни.

Тася остановилась и прислушалась, стараясь понять, откуда доносилась трель этой чудной птахи. Она шагнула в ивняк и увидела там соловья.

Но птичка мгновенно умолкла, резко вспорхнула и улетела ближе к воде, усевшись на другой куст.

– Ну вот, спугнула, – с грустью проговорила она и пошла обратно.

Но пичуга снова расщебеталась, перелетая с ветки на ветку, словно хотела прогнать их, оповещая парочке, что это её место и её пространство.

– Волнуется! Наверное, птенцов выводит, – тихо шепнул Саша.

– Не будем их тревожить, – тихим голосом ответила Тая, и они пошли дальше.

Домой они вернулась ближе к обеду. Аким еще спал. Александр Викторович понимал, что скоро надо будет уезжать, и его сердце заныло таской и нескончаемой печалью. Но вида мужчина не подал, не любил ныть и ждать, что его пожалеют и утешат. Он сильный, а сильные умеют держать себя в руках. Оставлять здесь девчонку одну жутко не хотел, но вынужден согласиться с её решением, потому что напором и упреками здесь ничего не докажешь.

Поздно вечером они распрощались, и Борзунов уехал.

Таисия осталась одна в доме и на удивление всю ночь проспала крепким сном.

Глава 5. Неудачная прогулка

На следующий день началась ее новая жизнь в Никулино. Она сразу перемыла полы в доме, перестирала белье, навела везде порядок и все это время думала: «Куда пристроить собаку»? Решила спросить у Нины Ильиничны, вдруг она знает, кому нужен охранник в дом.

Женщина ее выслушала и заверила: раз не найдется для Дозора нового хозяина, то возьмет его к себе. Но пообещала порасспрашивать у знакомых и соседей.

Тая прополола траву в огороде, облагородила цветники, а ближе к вечеру полила грядки, понимая, что пока она тут, то будет за всем следить и ухаживать.

Наступил вечер. Дома было скучно. И девушка засобиралась прогуляться по селу. Она вышла за калитку и медленно побрела по тропинке в сторону центра. А сама шла и размышляла над тем: кому продать дом. Умом понимала, что он вряд ли ей пригодится в будущем, а приезжать только летом в отпуск – было не совсем удобно. Да и надо ли вообще теперь сюда наведываться, когда здесь совсем никого не осталось.

У самого входа перед Домом культуры, под большим раскидистым кленом, за длинным железным столом, сидела и стояла большая толпа мужчин и молодых парней. Именно в эти минуты здесь шла азартная игра. Мужики долбили домино об стол, и кто-то громко выкрикнул:

– Рыба!

– Ес! Опять вы проиграли! – засмеялся громко один из игроков, поддразнивая соперников.

Тася невольно взглянула в их сторону, но снова увлеклась своими мыслями, медленно двигаясь вперед и думая о своем.

Неожиданно из-за поворота выехал мотоциклист, за рулем которого сидел чубатый парень, а за ним второй, чуть помоложе. Он с ревом понесся по селу, приближаясь все ближе.

Поравнявшись с ней, молодой человек резко затормозил и весело произнес:

– Какая девочка у нас появилась! Вау!

Он заглушил мотор и, оглянувшись к товарищу, через плечо спросил:

– Мартын, ты знаешь такую?

– Не-а! – лыбился тот, разглядывая ее с головы до ног.

Новгородцева хотела уйти, но Костин схватил ее за руку и потянул к себе.

– Пусти! – попыталась вырваться она.

– Может, познакомимся? – ухмыльнулся он, нахально зыркая прищуренными глазами по ее стройной фигуре.

– Или потанцуем! – предлагал Мартынов, поддерживая друга и играя на публику.

Тая заметила, как под раскидистым кленом враз смолкли все голоса. Мужики мгновенно притихли, слушая и наблюдая, как эти два нахала нагло пристают к ней. Ей стало обидно, неужели никто не вступится за неё? Неужели эти два хулигана, прямо средь бела дня, вот так нагло могут остановить любую девушку и пристать к ней на виду у многочисленной публики? А ведь там сидели мужчины, здоровые, крепкие, здравомыслящие!

Но тут сзади послышался грубый мужской голос, и ей показалось, что она раньше где-то его уже слышала.

– А ну, отпустили девчонку! – рявкнул Федор, подходя ближе.

– Да мы пошутили, дядь Федь, – стал испуганно оправдываться Костин, мгновенно выпустив её руку. – Видим, идет такая красавица, решили познакомиться.

– А она хочет с вами знакомиться? – строго спросил Тополь и взглянул на москвичку, видя и понимая, что нет.

Тася растерянно мотнула головой и поспешила заверить:

– Нет!

– Слышали?! А она не хочет с вами знакомиться! – вновь гаркнул на них мужчина. – Решили обмануть меня? – наступал он на парней, намереваясь немедленно проучить их, чтобы не портили людям вечер.

Те враз умолкли, осознавая и понимая, что именно сейчас и при всех могу получить от Тополя трепку.

– Иди, они тебя больше никогда не тронут, – сказал Федор, глядя на девчонку.

Испуганно оглядываясь назад, Таисия пошла обратно, стараясь поскорее уйти с этого места.

Парни тоже попытались уехать. Но не тут-то было, мужчина приказным и грозным тоном остановил их:

– Куда?! Стоять!

Новгородцева вздрогнула от такого резкого голоса и остановилась, а сама моментально обернулась назад и замерла, не зная, как поступить дальше.

– Иди-иди, это я им сказал! – как можно спокойнее пояснил ей Тополь.

Девушка повернулась и заспешила вперед, боясь даже оглянуться.

А Федор мгновенно и с силой схватил смельчака за грудки, приподняв его с мотоцикла, и прямо в лицо угрожающе спросил:

– Девчонку видал?!

Страдая от сильного удушья, Мартынов живо закивал головой.

– Запомни, хоть раз увижу или узнаю, что ты к ней подкатывал, или ты! – рявкнул он на Костина, зажатого между рулем и другом. – Суда не будет! Вы меня знаете!

– Больше не будем… – испуганно щебетали те, перетрусив от таких угроз.

– У неё такое горе, а тут вы еще салабоны пристаете!

– Мы ее не узнали… – лепетали «смельчаки», зная и понимая, что Тополь никогда не шутит и угрозы просто так не раздает.

Мужчина помолчал, как бы обдумывая, верить им или нет, а потом в очередной раз предупредил, глядя то на одного, то на другого:

– Не увижу сам, мне скажут, тогда берегитесь!

Спесь враз слетела, и парни были похожи, скорее, на побитых щенков, чем на крутых и смелых кавалеров.

Под кленом раздался громкий хохот, а кто-то весело выкрикнул:

– Попали под раздачу!

– Поучи их, Федя, поучи! И не верь, не верь им! Сейчас отъедут и за старое! – весело наставлял его Семенов.

Снова раздался дружный смех. Тополь скрыл свою улыбку под пышными усами, напуская на себя строгости, а потом нехотя отпустил ребят и пошел играть в домино.

Подходя ближе, он с упреком спросил:

– Что ржёте? Не могли за девчонку заступиться?

– А кто это такая? Мы не знаем! – разводя руками, отозвался Гринин.

– Никифоровой внучка пожаловала, – пояснил кто-то из толпы.

– А что же она на похороны не приехала? – переспросил Карпов.

– Говорят, телеграмму не получила.

– А я сегодня на почте был, – весело поведал молодой паренек, – а туда теть Нина Ильина пришла. И она так с ними ругалась по этому поводу! Грозилась всех уволить.

– Эта уволит! – заверил всех Семенов.

Все дружно засмеялись, а Киреев поспешил пояснить:

– Так… и она телеграмму не получила, и они тоже! Теть Нина там такую разборку устроила! Всех построила! Тимохина вся затряслась, кричит: «Не моя вина! Я, говорит, к ним телеграмму передала, а почему они ее не получили, не знаю»!

– Да, – протянул Федор, – они не передали, а девчонка не знала, что её тут еще одно горе ждет.

– Может, оно и к лучшему, – стал размышлять Карпов, – узнала бы, совсем плохо стало.

– Да ей и так плохо было. Медичку вчера вызывали, – задумчиво ответил он.

– Да-а, дела, – протянул Семенов, качнув головой.

– Ну что, играем? – спросил уже веселее Тополь.

– Играем, – подхватили мужики, и за столом вновь началась азартная игра.

Глава 6. Настенька

Гулять по селу Тая больше не ходила, не желая попадать в такую неприятную историю. Все последующие вечера она проводила дома, сидя за чтением книг, которые нашла в старом комоде.

Как-то вечером к ней зашла в гости Ильина. Они вместе поужинали, а проводив женщину, Новгородцева стала убирать со стола. Она сразу вспомнила про собаку и решила ее накормить.

Собрав оставшуюся еду в тарелку, девушка поняла, что этого будет маловато для псины, и посчитала, что туда надо еще что-нибудь добавить. Она достала из холодильника пачку сосисок, отварила их и всё вместе понесла Дозору.

Тася поставила миску перед собакой, а сама тихонько пошла по саду, разглядывая и наслаждаясь этой удивительной красотой природы.

В кустах заливался, щебетал соловей. А где-то за садом были слышны детские голоса. Скорее всего, там местная детвора играла в прятки.

– Раз, два, три, четыре, пять, – громко выкрикивал мальчишеский голос, – кто не схоронился, я не виноват!

Она тихонько подошла к забору и присмотрелась: через ограждение было видно, как мальчишки и девчонки убегали в разные стороны, намереваясь немедленно спрятаться – кто и где мог. Она стала наблюдать за игрой и, увлеченная этим занятием, заметила, как вода пошел от сада, разыскивая спрятавшихся от него друзей.

А те, ползком или бегом, где-то короткими перебежками, уже неслись со всех сторон, чтобы прибежать первыми.

Вода всегда запаздывал и прибегал позже, мальчик очень расстраивался и с досады стучал своим кулачком по большому старому дереву.

Подсматривая за ребятишками, Тая вспомнила, как она приезжала сюда в детстве и с соседскими детишками тоже играла в прятки. От таких воспоминаний на душе стало весело. Однажды она пришла домой в порванном платье, потому что забралась на дерево в надежде, что ее никто там не найдет. А когда стала слезать обратно, то зацепилась за сук и оторвала почти весь подол у платья, которое ей очень нравилось. Она наотрез отказалась играть дальше, понимая, что надо идти домой и получать от мамы выговор за испорченную вещь.

Но Любовь Михайловна ругать дочку не стала, а только посмеялась над ней и ласково сказала:

– Все равно ты из него почти выросла, будет повод купить тебе новое.

– Я это хочу, – плакала маленькая Тася.

– Будут у тебя еще красивее наряды, не плачь, – встряла в разговор тетя Маша. – Вот пойдем с тобой в наш магазин и купим тебе столько платьев, рви сколько хочешь!

– А там есть такое же красивое? – уже тише всхлипнула в ответ девочка.

– Там еще красивее есть! – успокаивала ее тетка.

На следующий день они все вместе сходили в магазин и купили ей сразу три платья, одно мама, а два тетя Маруся. Тая светилась от счастья, примеряя их у зеркала. Но играть в прятки она больше не ходила, слишком жалко ей стало свои обновки.

Новгородцева внимательно наблюдала за детишками и очень хотела подсказать воде, где все прячутся. Но молчала, понимая, что так будет не совсем честно.

Отвлек ее от этого занятия детский плач, который неожиданно послышался со стороны дома.

Таисия резко обернулась, чтобы посмотреть, кто там может плакать, и увидела у будки Дозора маленькую девочку. Она сразу побежала туда, понимая, что ребенка, скорее всего, укусила её собака, и не ошиблась. Подбегая ближе, она увидела в руках у малышки сосиску, а собака стояла рядом и рычала, опустив морду вниз. На правой кисти девчушки появилась кровь.

– Дозор, что ты натворил! – закричала Тая, подхватив малявку на руки.

Та ревела, не умолкая, но сосиску из рук не выпускала.

Девушка бросилась с ней домой, усадила горемыку на диван, а сама мгновенно метнулась к аптечке. Она нашла там все необходимое, проворно вернулась обратно и стала аккуратно промывать рану перекисью водорода.

Девочка была такой чумазой, в стареньком нестираном платьице, волосики светленькие, но давно немытые и нечесаные. Она сопротивлялась, отдергивая ручку, кричала, но при этом пыталась укусить сосиску.

Тася не давала ей этого сделать, отодвигая то и дело руку с сосиской в сторону. Сердце девушки сжалось до боли. Она с трудом забрала из рук ребенка сосиску, но та завопила пуще прежнего и с визгом потребовала:

– Дай!

– Это нельзя есть, я дам тебе другую, – стала уговаривать она.

Пришлось приложить много усилий, чтобы сделать ей перевязку. Потом взяла ее на руки и спешно пошла на кухню. Там подошла к холодильнику, распахнула дверцу, достала оттуда кусочек колбасы и подала ей.

Малышка как-то сразу замолчала и стала есть колбаску, изредка всхлипывая и поглядывая на незнакомую ей тетю.

– Как тебя зовут? – попыталась узнать у неё Тая.

Девочка молчала, только смотрела на нее, изредка всхлипывая, а сама с аппетитом жевала колбасу. Потом доела и вновь потребовала:

– Еще дай.

Таисия достала еще кусочек, подала ей и отправилась к соседке, чтобы спросить, чьё это сокровище. А сама понимала, если малышку умыть, а еще лучше искупать, то она очень даже симпатичненькая.

– Нина Ильинична, – позвала она от калитки, – вы дома?

Ильина выглянула из окошка и ахнула, завидев на ее руках Настю. Женщина проворно появилась на крылечке и сразу же спросила:

– Откуда она у тебя взялась?

– Вы знаете, чей это ребенок?

– Шуркина. Шурки Бобровой Настя! А что случилось-то? – поинтересовалась та, глядя на забинтованную ручку девочки.

– Дозор укусил. Она хотела у него сосиску отнять.

– Батюшки! – всплеснула руками Ильина. – Да они ж все голодные! Шурка сама-то пьет сильно, а они там с бабкой. А у той ноги совсем больные. Разве она за ними уследит? Вот и бегают где попало.

– Что же мне теперь с ней делать?

– Надо медичке показать! Кто знает, вдруг укол какой сделает.

– А где взять медичку?

– Она тут рядом живет, через четыре дома, – пояснила соседка и стала объяснять, как ее найти.

Не раздумывая, Новгородцева отправилась с девочкой по указанному адресу.

Медсестра была дома. Сразу отложила все дела по хозяйству, быстро осмотрела рану и сделала новую перевязку. А сама успокоила, что делать укола не надо, потому что знала, что собака была привита от бешенства этой весной. И только попросила:

– Вы отведите ее домой, а то опять куда-нибудь влезет.

– Да, конечно. Только… я не знаю, где они живут, – смотрела на неё Тая растерянно.

– Тут по улице пройдешь до конца, – стала объяснять ей Людмила Сергеевна, – там свернешь вправо и выйдешь на соседнюю улицу. Их дом третий. Увидишь, – махнула она рукой, – там у дома бардак вечный, его нельзя не заметить.

– Думаю, найду, – пожимая плечами, согласилась она.

– Сама-то как? – осторожно спросила женщина.

– Уже лучше. И спасибо вам за помощь, – тихо поблагодарила Тася и шагнула к выходу.

– Обращайся, если надо будет.

– Хорошо, – улыбнулась девушка и вышла на улицу.

Там опустила Настю на землю, и они тихонько пошли по селу.

– Колбасы еще дашь? – спросила девочка, глядя на нее снизу голубыми глазенками.

– Дам, – пообещала она.

– Много дашь?

– Много дам.

– Не обманешь?

– А ты не будешь больше у собачек сосиски воровать?

– Не буду, они кусаются, – заверила ее Настя.

Они медленно брели по селу. Тая попутно интересовалась у прохожих, как пройди к дому Бобровых? А малышку все узнавали и спрашивали:

– Настена, что это ты натворила? И что у тебя с ручкой? Куда ты успела еще влезть?

– Меня собака покусала! – звонко ответила девочка.

Таисия с умилением смотрела на ребенка и крепче сжимала ее ручку в своей ладони.

Вскоре они подошли к большому кирпичному дому, с пристроенной к нему просторной верандой. Во дворе много мусора. Кругом валялись сломанные игрушки. У забора горкой стояла ненужная старая мебель, и от этого было как-то неуютно. На окнах висели грязные скрученные шторы, и совсем серая тюль. Все двери нараспашку, заходи кто хочет.

Робко ступая, Тася шагнула на веранду.

– Есть кто дома? – громко позвала она хозяев, надеясь, что ее услышат и выйдут.

Но в ответ стояла тишина.

Настя потянула ее за руку и сказала:

– Мама спит.

Сзади послышались шаги, к ним подбежал мальчик лет шести и сразу же набросился на сестру с упреками:

– Ты где была? Я уже от Кости за тебя подзатыльник получил!

– Ее собака покусала, – вступилась Тая за девчушку.

– А вы кто? – спросил мальчик, воинственно глядя на неё.

– Меня зовут Таисия. Я Никифоровой теть Маши племянница, – ласково пояснила она.

– Что ж ты на похороны опоздала? – строго спросил ее Слава.

– Так получилось… – растерянно ответила она.

– Иди к бабушке, – скомандовал он сестре и стал выталкивать ее на улицу.

– А где ваша бабушка живет? – успела спросить Новгородцева и пошла за ними.

– Через дорогу, – ответил паренек и остановился. – А вы могли бы ее сами домой отвести? А то меня там ребята ждут.

– Могу, – охотно согласилась она.

– Тогда я побежал, – быстро сказал Славик и пустился наутек, выбегая через распахнутую калитку.

Вскоре он скрылся в соседнем проулке в зарослях акации, веря и понимая, что сестренку доведут до бабушки и без него. А он отрапортует старшему брату, что сестра доставлена к дому, так как был уверен, что эта тетя никак не могла его обмануть и обязательно отведет Настю по указанному адресу.

Уже заметно темнело. Тася взяла девочку за руку, и они пошли через дорогу. Она открыла калитку, вошла во двор и шагнула по тропинке, оглядываясь по сторонам.

Здесь было чисто и уютно. В палисаднике распустились бело-желтые нарциссы, и их крупные бутоны виднелись даже в сумерках надвигающейся темноты.

Они подошли к двери. Тускло горела лампа над входом. У крылечка на лавочке сидела не совсем старая женщина, а рядом с ней лежали два костыля.

Завидев внучку, та всплеснула руками и в недоумении спросила:

– Откуда вы ее привели бедолагу? И что у нее с рукой?

– Собака покусала. А медсестра сделала перевязку, – пояснила Тая, взглянув на малышку.

– Горе ты мое, иди ко мне! – покачала головой Боброва, поманив ее к себе.

А сама взяла ребенка на руки, усадила её на колени и, прижав к себе, поцеловала в макушку.

– Разве ж я за вами угонюсь! – стала ругать она Настю. – Куда ж ты убежала?

Потом посмотрела на нежданную гостью и стала ее благодарить:

– Спасибо вам большое, добрая душа. Ножки у меня совсем больные, не могу смотреть за ними как надо. А Шурка, сноха моя, совсем спилась. Ей и дети теперь не нужны, – стала жаловаться Боброва на судьбу. – Сын мой Сашка погиб два с половиной года назад. Шурка как раз Галей беременная была. Она сразу после похорон и запила. Вроде… понемногу сначала, а потом и совсем пить стала. Галинка родилась слабенькая, ножки плохенькие, она и до сих пор плохо на них стоит, всё дома со мной сидит. Я ее уже спать уложила. Обстирать, обмыть, сил у меня уже не хватает. Родственники и соседи твердят: сдай в детдом, навещать будешь. А как же я их сдам, когда у меня кроме них… никого нет… Кровиночки мои… – сказала женщина дрожащим голосом и заплакала. – Хорошо хоть… Федор помогает, – стала утирать она слезы рукой. – Своих-то ребятишек Бог не дал, так нам помогать взялся. Сказал, что детей друга не бросит… Они шибко хорошо дружили с моим сыном! Без него мне было б тяжко совсем…

Сердце девушки сжалось от боли за эту несчастную женщину. Она слушала ее рассказ и не знала, как утешить.

– Ты чья будешь-то? – спросила Анна Филипповна, разглядывая ее всю.

– Никифоровой теть Маши племянница, – тихо пояснила ей Тася.