Галине было жаль этих хороших людей, ведь теперь они остались одни, и их единственный сын совсем про них забыл.

Относились Сиваковы к Галине хорошо, не единого плохого слова она не услышала от них в свой адрес. Наоборот, старики всегда её защищали перед людьми, когда кто-то хотел её очернить или осудить.

Александр Борисович работал в колхозе шофером, но собирался уходить на отдых, годы были уже не молодыми, и он давно был на пенсии. Работал из-за внука, хотел помочь ему, ведь видел и знал, что Галина одна, а в селе женщине одной тяжело. Вот и старался из последних сил, вел свое хозяйство и все еще выходил на работу, зарабатывая внуку на жизнь.

Вероника Олеговна уже несколько лет была на заслуженном отдыхе, вела свое хозяйство и капалась в огороде. Одна радость была для стариков – их внук Коля. Этим они и жили, а еще верили и надеялись, что приедет их непутевый сын, вспомнит про своих старых родителей и все у них наладится. Но Юра не ехал…

Галя пришла на работу и приняла свою смену. Ребятишки уже пообедали и готовились спать. Она уложила их по кроватям, прошлась вдоль рядков маленьких одинаковых постелей, всем пожелала спокойного сна и вышла из комнаты, оставив дверь слегка приоткрытой.

Нянечка убирала помытую посуду в шкаф, слегка громыхая тарелками. А Сивакова стала у окошка, прислонилась к стене и задумалась. Она вдруг вспомнила бывшего мужа, и обида вновь овладела её сердцем. «Почему так всё вышло? Почему предал и даже прощения не попросил? Почему к сыну не приезжает? Ведь Колька ни в чём не виноват. А слова сына вновь и вновь всплывали в ее памяти: «Мама, мы что, плохие? Почему к нам папа не едет?» На душе стало совсем тоскливо.

По небу поползли черные грозовые тучи. Погода враз испортилась, а кругом все мгновенно нахмурилось и потемнело. За окном поднялся ветер, зашелестела листва на деревьях, а где-то вдалеке громыхнул гром.

Галина вспомнила про Колю и заволновалась, очень боялась, что застанет гроза мальчика на улице. Она тут же прошла к телефону, быстро набрала номер родителей, услышала голос матери и тихо спросила:

– Мам, Коля у вас?

– У нас, у нас! Не волнуйся, – успокоила её Нина Ивановна.

– Слава Богу! – вздохнула она с облегчением. – А-то гроза надвигается… Вы не отпускайте его никуда. Я за ним сама вечером зайду, хорошо?

– Хорошо, – согласилась мать.

– Тогда до вечера.

– Работай не волнуйся, – отозвалась в телефоне женщина и связь прервалась.

Галя положила трубку на аппарат, легонько вздохнула и медленно присела на стул.

Подошла нянечка, она уже убралась в игровой комнате и, вытирая руки полотенцем, тихо спросила:

– Можно, я до дома добегу? Цыплят надо с улицы в сарай загнать. Боюсь, посечет дождем. Только вывелись.

– Конечно, беги! – согласилась с ней Сивакова, и Вера быстро пошла к выходу, на ходу снимая с себя белый халат.

Пахомова скрылась за дверью, а Галина встала со стула и пошла смотреть детей. Где-то совсем рядом сверкнула яркая молния, следом, прямо над садиком, сильно громыхнул гром. А в спальне от испуга громко закричали дети. Воспитатель вошла в комнату и стала успокаивать ребятишек:

– Тихо! Вы что, никогда грозы не видели? – ласково говорила она, укладывая деток по кроватям.

– Галина Михайловна, – послышался голос Кати Митрошиной, – не уходите от нас, нам очень страшно.

– Хорошо, я никуда не уйду. А вы ложитесь и спите.

На какое-то время наступила тишина. Дети пытались лежать тихо, но молния вновь сверкнула, а следом вновь сильно громыхнуло, и со всех сторон снова послышались крики и визги.

– Так! Тихо! Никакой молнии мы не боимся! Это она нас боится! – стала успокаивать их Галина. – Давайте я вам сказку почитаю, – тише предложила она.

– Давайте! – разом подхватили дети, напуганные резкой переменой в погоде.

Галина Михайловна взяла в руки книгу и стала читать сказку:

– Жили-были старик и старуха…

За окном пошел сильный дождь. Застучали крупные капли по подоконникам. Зашумела листва на деревьях. На улице всё разом стихло, и только ливень лил стеной, не переставая.

Сивакова читала сказку, а сама изредка посматривала то на детей, то за окно. Понемногу дождик стал утихать. Уже громыхало где-то далеко за селом. Дети почти все спали, и только Лиза Савина все еще никак не могла уснуть.

Галя тихонько встала, подошла к ней, склонилась и тихо шепнула:

– Спи, гроза и гром тоже спать пошли. Слышишь, как они уже устало громыхают?

– Да, – тихо шепнула девочка в ответ.

– Спи, не бойся, я рядом буду.

А сама накрыла её одеяльцем, дождалась, когда Лиза уснет, и тихонько отошла от кровати. Она осмотрела ребятишек счастливым взглядом, улыбнулась, радуясь за них, и тихонько вышла из комнаты.

Девушка сразу прошла и присела к столу, взяла в руки журнал и стала делать записи о проведенной работе.

С крыш ручьями бежала вода, по дорогам и тропинкам во всю журчали ручьи, а вокруг все еще было темно и мрачно.

Постепенно дождик стал утихать. Всё тише доносились раскаты грома, реже стучали капли по подоконникам, и вскоре совсем все стихло. Грозовые тучи медленно разошлись в разные стороны, и на небе вновь появилось яркое весеннее солнце.

Комната вновь наполнилась светом, и все вокруг повеселело и ожило.

Где-то рядом, под самым окном, засвистел соловей, словно первым хотел оповестить всех, о прекращении набежавшей стихии. Следом послышались людские голоса, а в дверном проёме появилась Вера.

Молодая женщина проворно вошла в комнату и шепотом сказала:

– Как громыхнуло где-то надо мной, думала: помру от страху!

– Успела цыплят спасти? – с улыбкой на лице спросила её воспитатель.

– Кое-как половила, но всё же подмокли здорово, – махнула та рукой и присела на стул. Она вытирала лицо подолом халата, а сама улыбалась счастливой улыбкой.

– Там такие ручьи! – вновь поведала нянечка. – По колено! Иду вся мокрая, в тапочках вода, одежда вся промокла. А над головой гремит так, что уши закладывает! А сердечко в пятках где-то трепыхается! – засмеялась над собой Пахомова. – И смех и грех!

Один за другим стали просыпаться дети и выходить из комнаты. Галина Михайловна быстро одевала их и усаживала за стол. Она давала им пластилин, увлекая ребятишек лепить незатейливые поделки. Некоторых детишек пришлось будить, так как пришло время полдника, и надо было всех вести на прогулку.

Мальчишки и девчонки собрались за своими столиками, быстро управились с компотом и булочкой, и Сивакова повела всех на улицу.

Под лучами яркого майского солнца асфальтированные дорожки быстро обсыхали, с деревьев все еще капали капли дождя, а кругом были видны лужи, в которые дети так и норовили наступить своими ножками.

Воспитатель провела ребятишек на крытую веранду и стала с ними играть в разные игры, чтобы отвлечь их от воды. Детишки весело хлопали в ладоши, и все повторяли за своей любимой Галиной Михайловной.

Неожиданно на тропинке появилась заведующая. Слегка полноватая женщина, среднего роста, с пышной прической на голове. Волосы светло русые, накрученные, да к тому же начесаны, и от этого голова выглядела слишком большой и пышной. В нарядном летнем платье красно-белых тонов, в туфлях на высоких каблуках, живая и энергичная, для своего возраста, а ей недавно исполнилось пятьдесят пять, она уверенной походкой шла от двери к калитке, намереваясь уйти из садика.

Увидев Сивакову, свернула с тропинки и пошла к ней, намереваясь что-то с ней обсудить. Но тут неожиданно поскользнулась, громко вскрикнула, с трудом удержалась на ногах, но её каблук сразу пришёл в негодность. Федорова чуть не выругалась, разглядывая свою туфлю, прихрамывая подошла к веранде и с досадой сказала:

– Ну, и как я теперь пойду на таком каблуке?

– Может, тогда не надо никуда ходить? – тут же отозвалась Галя, поглядывая то на заведующую, то на её каблук.

– Нет надо, Галина Михайловна! – проговорила та. – Уже третью неделю несу размеры нашей новой изгороди и никак не донесу!

А сама внимательно посмотрела на нее и тут же предложила:

– Может, ты сходишь? А я тут за детками пригляжу.

– А куда нести?

– В кузницу. Нашему кузнецу, – ответила Ольга Никитична и сразу оживилась, протягивая ей файл с чертежами и эскизами. – Тут всё ясно описано, все размеры сняты. Вот дверцы, тут калитки, тут ворота, – показывала она свою работу, а сама заглядывала воспитателю в глаза, стараясь понять, согласна она или нет. – А тут еще цветники, – поясняла Федорова дальше, – они пойдут вдоль забора и у калитки.

– А если завтра? – смотрела на неё Галина умоляющим взглядом, не желая никуда идти, да еще в такую погоду.

– Завтра рано с утра я уеду, когда вернусь не знаю, – попыталась переубедить ее заведующая. – Послезавтра в город едем с завхозом, там надо покупки кое-какие для ремонта сделать. А потом, я или забуду, или опять что-нибудь сломаю. Прости меня, Господи!

– Ну хорошо, – нехотя согласилась девушка, все еще сомневаясь в правильности такого уговора. – Но мне совсем не хочется туда идти! – а сама смотрела на начальницу в надежде, что та передумает.

– Сходи, голубушка, выручи! – взмолилась Ольга Никитична. – Сама бы сходила, да видишь… – и тут же с досадой в голосе проговорила, – видать… сильно сегодня согрешила. Чуть голову себе не сломала.

– Ладно, – улыбнулась добродушной улыбкой Галина Михайловна и взяла в руки бумаги. – Детей оставляю на ваш зоркий взгляд.

– Не волнуйся! – заверила ее заведующая. – За всеми пригляжу!

Галя повернулась и легкой походкой уверенно пошла по тропинке в сторону калитки.

Федорова проводила свою сотрудницу добрым взглядом, улыбнулась ей вслед, потом сняла туфли и стала босая играться с детьми на веранде…

После дождя все еще было сыро и свежо, а на дорогах и у обочин разлились большие лужи. Природа замерла в тихом безмолвии, словно и не было этого сильного ветра, который срывал ветки и клонил до земли деревья, перепугав всех жителей Тучкова.

В небе вновь ярко светило весеннее солнце. В кустах насвистывал, заливался звонкий соловей, и в этой необычной тишине, его громкое звонкое пение разлеталось далеко по округе, наполняя село этой удивительной трелью.

Местная ребятня гоняла на велосипедах по лужам, обрызгивая прохожих грязной водой и получая от этого огромное удовольствие.

В огородах хозяйки осматривали свои размытые ливнем грядки. Кто-то возмущался, кто-то тяжко вздыхал, а кто-то весело переговаривался с соседями, рассказывая, что от посевов ничего не осталось и теперь придется все заново пересаживать.

Галина свернула к мастерским и была очень рада, что никого там не встретила. Видно все были по рабочим местам, а-то мужики обязательно отвесили бы какую-нибудь шуточку в её адрес.

Ещё издали она услышала стук молота, доносившийся из кузницы. Удары были такими сильными, что звоном отдавались во всем теле. А следом ему вторил другой, более тихий, словно кто-то слабый ударял молоточком, стараясь подражать сильному кузнецу.

Переведя дыхание, Галя шагнула к двери, приоткрыла её, сразу вошла в кузницу и замерла. Спиной к ней, у самой печи, стоял кузнец и держал в руках маленький молоточек. Напротив него, расположился молоденький паренёк, а в руках у него была огромная кувалда. Вот он то родимый и ударял этой увесистой кувалдой по раскаленному железу, с трудом размахивая ей, и прилагая все свои усилия, чтобы поднять её в очередной раз.

Галина сразу узнала этого парня, это был Вовка Большаков, ему совсем недавно исполнилось семнадцать лет, и он только что окончил школу. Высокий, худощавый, с большими голубыми глазами и красивым овалом лица, он был весь мокрый, его волосы слиплись в сосульки, а со лба капали крупные капли пота, заливая его симпатичное лицо. Одежда вся грязная, мокрая и кое-где прожженная до дыр. От жары и тяжёлой работы Владимир выглядел таким уставшим и обессиленным, и казалось, что он вот-вот рухнуть рядом с наковальней.

Замахиваясь кувалдой в очередной раз, он увидел ее, и после того, как вновь стукнул по крученному раскаленному железу, что-то негромко сказал кузнецу.

Тот резко обернулся, увидел её, тут же рукой показал, что работа окончена, а сам отложил в сторону свой молоток, вытер руки о фартук и с добродушной улыбкой на лице шагнул ей навстречу. Он подошел совсем близко, остановился и мило поприветствовал:

– Добрый день, Галина Михайловна.

Но Сивакова замерла и никак не могла понять: почему, такой здоровый и крепкий мужчина, работает таким маленьким молоточком, а совсем юный паренек, надрывается под такой тяжелой кувалдой, от которой у него трясутся не только руки, но и все тело.

– Чем могу быть обязан? – смотрел на нее Степан своими добрыми голубыми глазами.

– А… что это вы тут… над парнем издеваетесь? – строго спросила она и вновь посмотрела в сторону Большакова.

Тот стоял чуть в стороне, жадно пил из бутылки воду, потом обливал ей свою голову и шею, вновь пил жадно и словно никак не мог напиться. Его руки дрожали от усталости и тяжести, но на лице было какое-то блаженство, и как раз этого Галя никак не могла понять.

– Что вы имеете в виду? – с улыбкой на лице переспросил её Рогов.

– Вы, такой крепкий и сильный, машете таким смешным молоточком, а парень жилы себе рвет?! – в недоумении смотрела на него девушка.

Тот виновато пожал своими мощными плечами и, разводя богатырскими руками в стороны, тихо проговорил:

– Так… это было его собственное желание!

– Да мало ли что они хотят! – возмутилась она, все еще не понимая, что тут происходит.

Степан немного помолчал, разглядывая её милое и строгое личико, а потом, как можно спокойнее, стал объяснять:

– Видите ли, Галина Михайловна, прежде чем стать таким сильным и крутым, как меня называют местные пацаны и девчонки, я тоже был таким худым и слабым.

– Вы?! – в недоумении переспросила она и вновь окинула кузнеца своим недоверчивым взглядом

– Да-да, – расплылся в улыбке Рогов, – именно таким дохленьким и слабеньким! А еще я часто болел в детстве. Были всякие там… осложнения, и врачи пророчили мне быть инвалидом на всю оставшуюся жизнь. А я вот взял и доказал им всем, что они ошибаются в своих диагнозах.

– Вы инвалидом?! – смотрела на него Галя, часто моргая, и никак не могла поверить услышанному.

– Да-да! – по-доброму отозвался кузнец. – Моя матушка плакала надо мной и возила меня по разным докторам! А я был послушным ребенком и пил все лекарства, которыми меня пичкали. А они были такими горькими и противными! Но я пил. А она плакала и молилась за меня. А потом я решил: хочу жить по-другому. Вот как этот паренек, – указал он рукой на Володю.

– И вы хотите меня сейчас убедить в том, что работать вот этим молотом он изъявил свое собственное желание?! – не сдавалась Сивакова.

Мужчина внимательно смотрел в ее растерянные голубые глаза и, разводя руками, весело ответил:

– Я никого не заставляю!

Но Галина тут же строго предупредила его:

– Вы должны быть осторожнее, работая с подростками!

– Вижу воспитательский взгляд и серьезный подход к воспитанию детей и молодежи! – отвечал ей Рогов и заметил, как засмущалась девушка под его пристальным взглядом и совсем растерялась от его слов.

Галя молчала. Она совсем забыла зачем сюда пришла, и только тишина заставила её вспомнить причину её визита в это место. Она быстро протянула Рогову папку с бумагами и тихо проговорила:

– Вот, это наша заведующая детским садиком просила передать вам.

– А! Ольга Никитична вспомнила про меня! – сразу обрадовался Степан и взял в руки папку. – А я жду-жду, когда же она принесет мне замеры и чертежи? – говорил он, а сам не сводил с нее глаз. – Думал, уже забыла. Хотел завтра сам к ней наведываться. А она вспомнила и прислала их с такой красивой девушкой. Мне приятно!

– Извините, мне на работу пора, – ответила быстро Галина и повернулась, чтобы уйти.

Но мужчина поспешил спросить:

– А что же она сама не пришла?

Галя оглянулась на него и пояснила:

– Каблук на выходе из калитки сломала.

– Это судьба! – протянул с улыбкой кузнец, а сам все смотрел в ее глаза, надеясь на продолжение разговора.

Сивакова не сразу поняла, про что он говорит, но потом догадалась, резко развернулась и шагнула к выходу. Она с ходу толкнула дверь рукой, но та никак не хотела открываться. Тогда она ещё раз с силой толкнула её, но дверь словно специально не хотела её выпускать обратно из кузницы.

Сзади послышались тяжелые шаги, воспитатель даже не обернулась, понимала, кто идет и зачем.

А Рогов подошел и тихо произнес:

– Она иногда заедает. Особенно, когда сюда приходят такие красивые девушки как вы.

– И часто они сюда приходят? – спросила Галина и строго взглянула в его веселые глаза.

– Да нет, все чаще мужики, – ответил кузнец, разводя руками.

– Выпустите меня! – так же строго потребовала она.

Степан смотрел на нее своим добродушным взглядом и тихо спросил:

– А если я не хочу выпускать эту милую девушку?

– Тогда девушка сама выйдет… как-нибудь… – ответила ему Галя и вновь толкнула дверь своим плечом.

Но та никак не хотела открываться, и тогда она вновь посмотрела на мужчину, в надежде, что он выпустит ее из помещения.

– Жаль! – протянул Рогов.

– Вы про что? – посмотрела в его веселые глаза Сивакова.

– Жаль, что вы торопитесь. Я бы мог показать вам свои работы, и вы были бы очень удивлены!

– Я больше люблю рисовать, – уверенно держалась она, намереваясь все же выйти из кузницы на свежий воздух.

– Тогда мы с вами очень даже схожи! – обрадовался Степан. – Рисование – это искусство, а то, что я делаю – это тоже, своего рода, искусство. Хотите посмотреть?

– Нет, – уверенно заявила Галина, глядя мимо кузнеца.

– Что же вас так здесь напугало, я или само помещение?

– Просто… мне надо вернуться на работу.

– Вижу, не на работу вы спешите! – догадался он. – А хотите скорее избавиться от меня!

Рогов улыбнулся, но улыбка получилась грустной. А сам тихонько вздохнул и не громко добавил:

– Спасибо за то, что пришли сюда.

Он протянул руку, толкнул дверь, и та с шумом распахнулась.

Сивакова сразу шагнула на улицу, там остановилась, хотела было уже идти, но потом обернулась и тихо сказала:

– До свидания.

Она еще раз украдкой посмотрела на Степана, и в этот момент, в его взгляде, девушка уловила грусть.

Рогов смотрел на неё добродушным взглядом, но глаза говорили о другом. Было видно, что на душе у мужчины было не совсем спокойно, а скорее – одиноко и грустно.

– До свидания, – отозвался кузнец и вышел следом за ней.

Тут же в дверном проеме появился Большаков. Он не стал мешать взрослым, а только быстро проговорил:

– Дядя Степан, я до гаражей и обратно, – и бегом бросился бежать через мастерские в сторону совхозных гаражей.

Они проводили парня долгим пристальным взглядом. Галине казалось, что Владимир так устал, что с трудом доберется до дома, а он нет, пустился бежать во всю прыть, словно и не он махал той огромной увесистой кувалдой, стоя у раскаленной печи и обливаясь потом.

Их взгляды вновь встретились. Галя слегка засмущалась, она почувствовала некую неловкость и решила сразу же уйти. Девушка боялась, что их может кто-нибудь заметить, и тогда сплетен по селу не оберешься. Отводя взгляд в сторону, она шагнула вперед и уже на ходу тихо сказала:

– Извините…

Рогов ничего не ответил, а только стоял и смотрел ей вслед. И только, когда воспитатель скрылась за гаражами, он вошел обратно в кузницу и попытался отвлечься от своих раздумий, снова погружаясь в работу.