– Он покупал мне лошадей, – продолжала Кармен. – Они знали, что я хотела бы иметь своих лошадей, и он покупал их мне, чтобы выглядеть хорошо в глазах своих родных. А на самом деле – чтобы объяснить, откуда берутся мои синяки. Он заставляет меня говорить, что я упала. Им известно, что я еще учусь ездить верхом. А в округе, где родео самое популярное развлечение, это объясняет все – и синяки, и сломанные кости. Считается, что так и должно быть.

– Он ломал вам кости?

Она кивнула и начала прикасаться к разным частям своего тела и поворачиваться в узкой кабинке, без слов рассказывая ему о своей боли, замирая на мгновение словно для того, чтобы получше вспомнить, как это было.

– Прежде всего, ребра, – сказала она. – Когда я оказываюсь на полу, он бьет меня ногами. Когда он в ярости, он делает это всегда. Левую руку он вывернул. Ключицу. Челюсть. Мне вставили три зуба.

Ричер удивленно посмотрел на нее.

– В больнице думают, что я самая худшая наездница в истории Запада.

– И они в это верят?

– Возможно, им так проще.

– А его мать и брат?

– То же самое, – ответила она. – Знаете, что такое презумпция невиновности?

– Почему, черт подери, вы остались? Почему не убрались оттуда после первого раза?

Кармен вздохнула, закрыла глаза и отвернулась. Положила руки на стол ладонями вниз, а потом повернула их, раскрыв ладони.

– Не знаю, – прошептала она. – Никто никогда не может этого объяснить. Нужно понимать, как это бывает. У меня не осталось уверенности в себе. Зато был новорожденный ребенок и ни гроша за душой. У меня не было друзей. За мной постоянно следили. Я даже позвонить не могла так, чтобы меня не подслушивали.

Ричер промолчал, а Кармен открыла глаза и посмотрела на него.

– И хуже всего то, что мне некуда идти, – проговорила она.

– А в родной дом? – спросил он.

Она покачала головой.

– Мне такое даже в голову не приходило, – сказала она. – Смириться с тем, что он меня бил, было легче, чем приползти к моим родным с белым светловолосым ребенком на руках.

Ричер не знал, что сказать.

– Если ты упустил свой первый шанс, ты попался, – добавила она. – Таков закон. Становится только хуже. И всякий раз, когда я думала о том, что со мной произошло, результат оказывался все тем же: у меня по-прежнему не было денег, а на руках маленький ребенок. Сначала Элли был год, потом два, три. Подходящий момент никак не наступал. Если ты не бежишь после первого раза, ты в ловушке. А я не убежала. Я жалею, что не сделала этого, но так уж получилось.

Ричер продолжал молчать, и она с мольбой взглянула на него.

– Вы должны поверить мне на слово, – сказала она. – Вы не знаете, что это такое. Вы мужчина, большой и сильный, и если вас кто-то ударит, вы дадите ему сдачи. Вы живете один, и если вам где-то не нравится, вы перебираетесь в другое место. Со мной все не так. Даже если вы не можете этого понять, вам придется мне поверить.

Ричер ничего не сказал.

– Я могла бы уехать без Элли, – продолжила Кармен. – Слуп говорил мне, что, если я оставлю с ним ребенка, он заплатит за мой проезд в любое место, которое я назову. Первым классом. Тут же вызовет из Далласа лимузин, чтобы тот отвез меня прямо в аэропорт.

Ричер молчал.

– Но я не смогла бы так поступить, – тихо проговорила она. – Это невозможно. Поэтому Слуп представляет дело так, будто это мой выбор. Будто я соглашаюсь на его условия. Будто меня все устраивает. И он продолжает меня бить. Кулаками, ногами, по лицу. Унижает меня в постели. Каждый день, даже если он на меня не злится. А если злится, то становится и вовсе безумным.

Наступила тишина, которую нарушали лишь шорох вентилятора на потолке, слабый шум из кухни и тихое дыхание Кармен. Звякнул тающий лед в ее отставленном бокале. Ричер посмотрел на нее, перевел взгляд на руки, плечи, шею, лицо. Вырез платья чуть сдвинулся в сторону, и он увидел шишку на ключице. Заживший перелом. Но она сидела совершенно прямо, вскинув голову и глядя на него с вызовом. Ее поза многое ему рассказала.

– Он бьет вас каждый день? – спросил он.

Она закрыла глаза:

– Ну, почти каждый. Не в прямом смысле, но три или четыре раза в неделю. Иногда чаще. У меня такое ощущение, будто каждый день.

Ричер довольно долго молчал, не сводя с нее глаз.

Затем покачал головой:

– Вы это придумали.

Наблюдатели упрямо оставались на своем посту, хотя смотреть было особенно не на что. В красном доме, прожаренном горячим солнцем, царила тишина. Через некоторое время появилась кухарка, села в машину и уехала, подняв клубы пыли, скорее всего, в магазин. Около конюшни пара работников занимались лошадьми, они их выводили, чистили и заводили внутрь. За конюшней стоял небольшой домик, такой же красный, построенный по тому же проекту. По большей части он выглядел пустым, потому что конюшни тоже по большей части пустовали. В них содержались всего пять лошадей, в том числе пони для ребенка. Лошади в основном оставались в стойлах из-за ужасной жары.

Вернулась кухарка и отнесла пакеты с покупками на кухню. Мальчик сделал соответствующую запись в блокноте. Пыль, поднятая ее машиной, медленно опустилась на дорогу, и мужчины проследили за ней в подзорные трубы. Они повернули свои кепки, чтобы козырьки защитили от солнца шею.

– Вы мне врете, – сказал Ричер.

Кармен отвернулась к окну, и на ее щеках появились красные пятна размером с четвертак. Ричер решил, что она рассердилась. Или смутилась. Кто знает?

– С чего вы взяли? – тихо спросила она.

– Физические доказательства, – ответил он. – У вас нигде не видно синяков. Чистая кожа. Мало косметики, слишком мало, чтобы что-нибудь прятать. Она ни капли не скрывает того факта, что вы отчаянно покраснели. Вы выглядите так, словно только что вышли из салона красоты. Кроме того, вы легко двигаетесь. Вы промчались по парковке, точно балерина. Выходит, у вас ничего не болит. Нигде. Если он бьет вас каждый день, значит он делает это перышком.

Несколько мгновений Кармен молчала, затем кивнула:

– Я вам не все сказала.

Ричер перевел взгляд в сторону.

– Не сказала самого главного, – добавила она.

– А зачем мне вас слушать?

Она взяла из коробки еще одну соломинку и развернула ее. Расправила бумажную обертку и превратила ее в тугую спираль, накрутив между большим пальцем и указательным.

– Извините, – сказала она. – Но я хотела привлечь ваше внимание.

Ричер повернул голову и посмотрел в окно. Солнце передвинуло тонкую тень от столба на капоте «кадиллака», точно стрелку на часах. Внимание? Он вспомнил, как сегодня утром открыл дверь в свой номер в мотеле. Впереди у него был новый день, который он мог наполнить новыми впечатлениями. Он вспомнил отражение копа в зеркале и чавкающий шепот шин «кадиллака» по горячему асфальту, когда машина остановилась рядом с ним.

– Хорошо, я весь внимание, – сказал он, глядя на ее машину.

– Это тянулось пять лет, – сказала она. – Поверьте мне, было ровно так, как я вам рассказала. Почти каждый день. А полтора года назад все прекратилось. Но я должна была рассказать все с самого начала, чтобы вы меня выслушали.

Ричер ждал продолжения.

– Рассказывать о таких вещах совершенно чужому человеку совсем не просто, – проговорила она.

Он повернулся и посмотрел ей в глаза:

– Слушать тоже не просто.

Она сделала глубокий вдох и спросила:

– Вы собираетесь от меня сбежать?

– Чуть не сбежал минуту назад, – пожав плечами, ответил Ричер.

– Прошу вас, не делайте этого, – взмолилась она. – По крайней мере, не здесь. Пожалуйста. Просто послушайте меня еще немного.

– Хорошо, я вас слушаю, – сказал он.

– Но вы мне поможете?

– В чем?

Она не ответила, и Ричер спросил:

– А каково это, когда тебя бьют?

– Каково? – переспросила она.

– Физически, – пояснил он.

Кармен отвернулась, обдумывая его вопрос.

– Все зависит от того, куда бьют, – сказала она наконец.

Ричер кивнул. Он знал, что в разных местах ощущения разные.

– Живот? – спросил он.

– Меня сильно рвало, – ответила она. – И я беспокоилась, потому что видела кровь.

Ричер снова кивнул. Да, она знает, что бывает, когда тебя бьют в живот.

– Клянусь вам, это правда. Целых пять лет. Зачем мне придумывать?

– Итак, что же произошло? – поинтересовался Ричер. – Почему он перестал вас бить?

Она замолчала, словно почувствовала, что на нее все смотрят. Ричер поднял голову и увидел, как повар, официантка и два типа за дальними столиками тут же отвернулись. Повар и официантка быстрее парней. На их лицах Ричер заметил враждебное выражение.

– Мы можем уехать отсюда? – спросила Кармен. – Нам нужно возвращаться. А дорога дальняя.

– Я еду с вами?

– В этом и состоит моя идея.

Ричер снова посмотрел в окно.

– Пожалуйста, Ричер, – прошептала она. – По крайней мере, выслушайте меня до конца, а потом уж решайте. Я могу высадить вас в Пекосе, если вы не захотите ехать со мной в Эхо. Сходите там в музей. Посмотрите на могилу Клея Эллисона.

Он наблюдал за тем, как тень коснулась ветрового стекла «кадиллака». Внутри сейчас, наверное, жарко, как в раскаленной печи.

– В любом случае вам стоит там побывать. Если вы исследуете Техас.

– Ладно, – сказал Ричер.

– Спасибо.

Он не ответил.

– Подождите меня, – попросила Кармен. – Мне нужно сходить в туалет. Я уже давно за рулем и много проехала.

Она выскользнула из кабинки с изяществом человека, у которого ничего не болит, и прошла через зал, опустив голову и не глядя по сторонам. Два типа проследили за ней взглядами, пока она не скрылась из виду, и перевели ничего не выражающие глаза на Ричера. Он проигнорировал их, перевернул чек и положил на него мелочь из кармана, ровно столько, сколько там было написано, решив не оставлять чаевых. Затем встал и подошел к двери. Парни пристально за ним наблюдали. Он остановился и стал смотреть сквозь стекло вдаль, за парковку. Несколько минут он наблюдал, как прожаривается земля под лучами солнца, пока не услышал у себя за спиной шаги Кармен. Она причесалась и подкрасила губы.

– Пожалуй, я тоже схожу в туалет, – сказал он.

Она посмотрела направо, между двумя типами за столиками.

– Подождите, пока я сяду в машину, – сказала она. – Я не хочу оставаться здесь одна. Мне вообще не следовало сюда заходить.

Она вышла, и Ричер подождал, пока она не подошла к «кадиллаку». Она забралась внутрь, и он увидел, как машина вздрогнула, когда Кармен включила двигатель, чтобы заработал кондиционер. После этого Ричер повернулся и отправился в мужской туалет, который оказался довольно большим, с двумя фарфоровыми писсуарами и одной кабинкой. А еще там имелись раковина с отбитым краем и кран с холодной водой. Толстый рулон бумажных полотенец стоял на машине, в которую его следовало заправить. Не самое чистое место из тех, что Ричеру доводилось видеть. Ричер воспользовался левым писсуаром и тут услышал шаги за дверью. Он взглянул на хромированный кран для спуска воды. Кран оказался грязным, но зато был круглым и отражал то, что находилось за спиной у Ричера, словно маленькое зеркальце безопасности.

Открылась дверь, и в туалет вошел мужчина. Один из посетителей. Скорее всего, один из водителей грузовиков. Хромированная поверхность искажала картину, но Ричер обратил внимание на то, что он почти достает головой до верхней притолоки двери. Крупный мужчина. Он что-то нащупывал у себя за спиной, а в следующее мгновение Ричер услышал щелчок замка двери. Затем парень сдвинулся в сторону и опустил руки. Он был в черной футболке с какой-то надписью, но Ричер не смог прочитать ее в отражении. Что-то вроде логотипа нефтяной компании.

– Ты не наших мест? – спросил парень.

Ричер ничего не ответил, он следил за отражением.

– Я задал тебе вопрос, – сказал парень.

Ричер его проигнорировал.

– Я с тобой разговариваю.

– Это большая ошибка, – заявил Ричер. – Откуда тебе знать, кто я такой? А вдруг я из полиции? Тогда долг вынудит меня повернуться и выслушать тебя, и струя как раз попадет на твои ботинки.

Парень, которого его слова явно застали врасплох, переступил с ноги на ногу. Очевидно, он заготовил речь заранее, на что Ричер и рассчитывал. Необходимость импровизировать должна была его озадачить – ровно настолько, чтобы Ричер успел застегнуть брюки и выглядеть пристойно. Парень топтался на месте, пытаясь решить, как реагировать на его выступление.

– Значит, мне придется тебе объяснить, – заявил он. – Кто-то должен.

На слова Ричера он не ответил, – видимо, у него не было таланта к словесной перепалке.

– Что объяснить? – спросил Ричер.

– Какие у нас законы.

Ричер на мгновение замер. Единственная проблема с кофе состоит в том, что он обладает мочегонными свойствами.

– И какие у вас законы?

– Здесь не принято приводить любителей фасоли в места, куда ходят приличные люди.

– Что? – спросил Ричер.

– Ты какую часть не понял?

Ричер выдохнул. Ему требовалось еще секунд десять.

– Ничего не понял, – проговорил он.

– В места вроде этого нельзя приводить любителей фасоли.

– А кто такие любители фасоли? – поинтересовался Ричер.

Парень сделал шаг вперед, и его отражение увеличилось и стало непропорциональным.

– Латиносы, – пояснил он. – Они все время жрут фасоль.

– О женщине нужно говорить «латина», с буквой «а», – поправил его Ричер. – Род имеет огромное значение в некоторых языках. Кроме того, она пила холодный кофе. И за целый день, который я провел с ней, я ни разу не видел, чтобы она ела фасоль.

– Думаешь, ты умник, да?

Ричер наконец закончил свое дело и застегнул брюки. Воду спускать не стал. Здесь, похоже, никто этого не делал. Он повернулся к раковине и открыл кран.

– Можешь не сомневаться, поумнее тебя, – заметил он. – Впрочем, это нетрудно. Видишь рулон бумажных полотенец? Он тоже умнее тебя. Намного. А каждое отдельное полотенце по сравнению с тобой просто гениально. Они могут дружными рядами отправиться в Гарвард, и каждый получит стипендию, пока ты будешь продолжать потеть над тестами для начальной школы.

Было такое ощущение, будто он дразнит динозавра. Точнее, бронтозавра, у которого с мозгами совсем напряженно. Потребовалось некоторое время, чтобы прозвучавшие слова были восприняты и поняты. Прошло четыре или пять секунд, прежде чем на лице громилы появился проблеск мысли. Еще через четыре или пять секунд он старательно и медленно размахнулся венчавшим могучую руку огромным кулаком, который пронесся над головой Ричера. Если бы он попал в цель, это было бы неприятно. Но он не попал. Ричер левой рукой схватил парня за запястье и остановил его на полпути. Громкий влажный шлепок эхом отразился от отделанных кафелем стен туалета.

– Даже микробы на этом полу умнее тебя, – сообщил ему Ричер.

Затем он развернул бедра на девяносто градусов, чтобы защитить пах, и с силой сжал запястье грубияна. Было время, когда он мог таким образом ломать кости. Скорее благодаря слепой решимости, чем силе.

Но в тот момент у него такой решимости не было.

– Тебе сегодня повезло, – заявил Ричер. – Кто знает, а вдруг ты коп. Так что я тебя отпускаю.

Парень в отчаянии уставился на свое запястье, которое начало распухать и покраснело.

– После того, как ты извинишься, – добавил Ричер.

Парень еще четыре или пять секунд не сводил глаз со своей несчастной руки. Совсем как динозавр.

– Извини, – пробормотал он. – Прошу прощения.

– Не передо мной, задница, – сказал Ричер. – Перед дамой.

Парень молчал. Ричер сжал его запястье еще сильнее и почувствовал, как большой палец стал скользким от пота и съехал к безымянному. А еще он почувствовал, как щелкнули и сдвинулись кости в запястье грубияна. Лучевая и локтевая оказались совсем рядом, ближе друг к другу, чем задумано природой.

– Ладно, – прохрипел парень. – Хватит.

Ричер выпустил его запястье, и верзила тут же прижал его к себе, тяжело дыша и переводя взгляд с Ричера на свою руку.

– Дай мне ключи от твоего грузовика, – приказал ему Ричер.

Парень неуклюже развернулся, чтобы забраться в правый карман левой рукой, и достал из него большую связку ключей.

– А теперь иди и подожди меня на парковке, – велел Ричер.

Громила отпер дверь левой рукой и вывалился наружу. Ричер бросил ключи в писсуар и вымыл руки. Старательно вытер их бумажным полотенцем и вышел из туалета. Он нашел парня на парковке, на полпути между дверью в закусочную и «кадиллаком».

– А теперь постарайся вести себя очень хорошо, – обратился он к парню. – Можешь предложить даме помыть машину или еще что-нибудь такое же полезное. Она откажется, но ведь важно намерение, верно? Если тебе хватит воображения, получишь назад свои ключи. В противном случае пойдешь домой пешком.

Сквозь затемненное стекло Ричер видел, что Кармен наблюдает за их приближением и явно не понимает, что происходит. Он махнул рукой, показывая, чтобы она открыла окно. Сделал круговое движение, словно опуская стекло. Она послушно открыла окно, но всего на два дюйма, так что были видны только глаза. Они были широко открыты, и в них застыло беспокойство.

– Этот человек хочет вам что-то сказать, – проговорил Ричер и отошел на шаг назад.

Парень выступил вперед, посмотрел себе под ноги, потом на Ричера глазами побитой собаки. Ричер кивнул, чтобы его подбодрить. Парень положил руку на грудь, словно оперный тенор или метрдотель, и слегка наклонился, обращаясь к двухдюймовой щели.

– Мэм, – проговорил он, – я хотел сказать, что мы все будем по-настоящему рады, если вы снова заедете к нам в ближайшее время. Может быть, вы хотите, чтобы я помыл вам машину, раз уж вы здесь?

– Что? – удивленно спросила Кармен.

Оба одновременно повернулись к Ричеру: Кармен – с изумлением, парень – с мольбой в глазах.

– Ладно, хватит. Я оставил твои ключи в туалете, – сказал он.

Четыре или пять секунд спустя парень повернулся и направился назад, в закусочную. Ричер обошел машину и открыл пассажирскую дверь.

– Я подумала, что вы решили от меня сбежать, – сказала Кармен. – И попросили этого типа, чтобы он вас подвез.

– Пожалуй, я лучше поеду с вами, – ответил Ричер.

«Форд-краун» ехал на юг к одинокой деревушке, стоящей на пересечении дорог. Справа находилось старое кафе, слева – пустая площадка. Обтрепанный знак «Стоп» на дороге. Дальше обветшалая заправочная станция и школа с одной комнатой. Пыль и жара повсюду. Большая машина притормозила, проползла через перекресток и мимо школы, а затем неожиданно набрала скорость и умчалась прочь.

Маленькая Элли Грир проследила за ней взглядом. Она сидела на деревянном стуле у окна и открывала крышку большой голубой коробки с завтраком, когда услышала короткий визг шин и мимо промчалась машина. Элли повернула голову и посмотрела ей вслед. Она была серьезным ребенком и проводила много времени в размышлениях и наблюдениях. Она не сводила своих больших темных глаз с дороги, пока не осела пыль. Затем вернулась к прерванному занятию и принялась изучать содержимое коробки. Она пожалела, что мамы не было дома, чтобы собрать ей завтрак вместо кухарки, которая принадлежала Грирам и была жадной.