Через несколько лет.
Снова знакомый нам рабочий кабинет Додда. При открытии занавеса на сцене – Д ж е к с о н и Д о д д.
Д о д д. Прежде всего – спокойствие, Эстебан. Нельзя так волноваться.
Д ж е к с о н. Поймите, Генри, это катастрофа! Через два часа я должен открыть экстренное совещание Ассоциации промышленников. Что я им скажу?
Д о д д. Вот для того, чтобы это решить, нам обоим нужно спокойствие.
Д ж е к с о н. Ваша дурацкая экспертиза гарантировала, что Россия не имеет водородной бомбы!.. А теперь над нами смеется весь мир!..
Д о д д. Перестаньте кричать. Я уже вызвал профессора Грейвуда, и мы выясним, как это могло случиться… (Звонит.)
Входит Г р е й в у д.
Г р е й в у д. Добрый день, джентльмены.
Д о д д. Вы находите этот день добрым, профессор Грейвуд?
Д ж е к с о н. Второй раз вы подводите нас своей экспертизой и имеете наглость здороваться с таким видом, как будто ничего не случилось!.. Этому нет названия!..
Д о д д. Одну минуту, мистер Джексон. (Спокойно, даже почти ласково.) Вы, надеюсь, помните, дорогой профессор, как в свое время ваша экспертиза гарантировала, что Россия в течение минимум десяти лет не овладеет секретом атомной бомбы?..
Г р е й в у д. Наше заключение базировалось на данных о состоянии советского промышленного потенциала. К несчастью, эти данные оказались ошибочными по вине нашей стратегической службы, к которой я не имею никакого отношения.
Д о д д. Допустим. Но вот теперь вы подвели нас снова. Когда советский премьер объявил восьмого августа на сессии Верховного Совета СССР, что Россия имеет уже и водородную бомбу, вы заверили нас, что это – блеф.
Г р е й в у д. Позвольте дать объяснения. Во-первых, восьмого августа не было никаких объективных подтверждений заявлению советского премьера. Ни одна из наших станций, как и станции Великобритании, к тому времени не зарегистрировала ни одного взрыва с термоядерной, то есть водородной, реакцией на территории СССР. Во-вторых, советский премьер в заявлении, сделанном восьмого августа, как вы помните, прямо не утверждал, что у них есть водородная бомба, а говорил об этом намеком, так сказать, косвенно…
Д о д д. Очевидно, вы рассчитывали, что он еще сообщит адрес склада, где она хранится, и номер телефона директора склада?
Г р е й в у д. Позвольте напомнить, что и правительство Соединенных Штатов располагало данными, что у русских водородной бомбы нет. И мистер Даллес выступил двенадцатого августа по радио с заявлением, что сообщение советского премьера – блеф…
Д ж е к с о н. Мистеру Даллесу уже давно пора бы знать, что Москва не путает политики с покером!..
Г р е й в у д. Заявление мистера Даллеса – это уже область политики, джентльмены, и я как физик не считаю себя вправе входить в обсуждение этой области нашей жизни… Я физик, а не дипломат… И когда ровно через час после выступления мистера Даллеса наши станции зарегистрировали водородный взрыв на территории СССР, я понял, что мистер Даллес, к сожалению, поторопился, и немедленно информировал его о случившемся.
Д о д д. И теперь весь мир смеется над нами!.. Шесть лет мы тратим огромные средства на то, чтобы уверить весь мир в том, что мы монопольные обладатели сначала атомной, а затем водородной бомбы, и дважды оказываемся в дураках!..
Д ж е к с о н. Я просто не знаю, как теперь быть?
Д о д д. Самое важное – ослабить эффект, вызванный сообщением о том, что Россия имеет и водородную бомбу.
Д ж е к с о н. Но как это сделать, Генри?
Д о д д. Сейчас я познакомлю вас со своим планом. (Нажимает кнопку звонка.)
Входит Т о м с о н.
Райт уже приехал?
Т о м с о н. Да, мистер Додд.
Д о д д. Пригласите его сюда.
Т о м с о н выходит, входит Р а й т.
Р а й т. Добрый день.
Д о д д. Здравствуйте. Садитесь и внимательно слушайте.
Райт молча садится.
Итак, несмотря на все наши старания, крупнейшие ученые и писатели примкнули к движению сторонников мира. Не так ли, Райт?
Р а й т. К сожалению, так, мистер Додд. Резолюция, принятая два года назад на Конгрессе в защиту мира в Чикаго, произвела огромное впечатление на миллионы американцев. До настоящего времени ее широко распространяют. Скажу больше – эта резолюция стала своего рода Евангелием американского народа…
Д о д д. Она у вас при себе?
Р а й т. Я не расстаюсь с этим листком, будь он проклят… Вот он, слушайте… (Достает листок и читает.) «Мы считаем, что мир является лучшей защитой Америки… Мы заявляем о нашей уверенности в том, что большинство американцев хотят мира…».
Д ж е к с о н. Это довольно верно подмечено…
Д о д д. Не поставить ли вам под этим и свою подпись, дорогой Эстебан?
Д ж е к с о н. Я рад, что вы еще способны шутить… Я не могу сказать этого о себе… Читайте дальше, мистер Райт.
Р а й т. «Мы верим в то, что для мира необходимо согласие с сосуществованием различных социальных систем…».
Д о д д. Это генеральный тезис Москвы. Как видите, они берут быка за рога. Нам необходимо одним ударом скомпрометировать движение сторонников мира, во-первых, и ослабить впечатление от истории с водородной бомбой, во-вторых… Одним ударом!.. Скажите, Райт, Берг окончательно с ними?
Р а й т. Да, мистер Додд. Берг стал одним из активнейших деятелей движения сторонников мира. И он как мировой ученый весьма влиятелен…
Д о д д. Прелестно. Значит, если мы докажем, что Берг передал русской разведке секрет нашей водородной бомбы, то мы скомпрометируем не только его лично, но и все его окружение, а кроме того, объясним миру, как русские сумели получить секрет водородной бомбы…
Д ж е к с о н. Браво, Генри! Это очень эффектно.
Д о д д. По-моему, тоже. Психологически это прозвучит так: русские сами никогда не овладели бы секретом атомной бомбы, они просто украли его у нас…
Д ж е к с о н. Но, с другой стороны, какое это имеет значение? Важен факт, а не его история. Не понимаю.
Д о д д. Кажется, это принимает у вас хронический характер, Эстебан. Разъясню. Важно подорвать веру в промышленный и научный потенциал России. Если мир поверит в то, что русские не самостоятельно овладели секретом атомной бомбы, а выкрали его через Берга у Америки, это подорвет их авторитет. Кроме того, это явится новой иллюстрацией красной опасности и агрессивных замыслов Москвы.
Д ж е к с о н. Клянусь, это логично! Браво, Генри!
Д о д д. Так вот, Райт, слушайте меня внимательно. Завтра утром зять Берга, этот… Как его?
Р а й т. Глан.
Д о д д. Этот Глан покинет дом Берга. Внезапно. Без предупреждения. Навсегда. Глан опубликует в газетах письмо, что лишь теперь он случайно узнал, что его тесть, профессор Берг, в годы оккупации был связан с гестапо. Потом, после разгрома Германии, Берг связался с советской разведкой через эту русскую, которая, помните, с ним дружна… Как ее?
Р а й т. Мадам Ирина Прохорова. Она переписывается с Бергом до сих пор. Гениальная идея!..
Д о д д. Вот через эту Прохорову Берг и связался с русской разведкой. Она, кстати, физик. И Берг выдал ей сначала секрет атомной, а затем и водородной бомбы. Поэтому – так напишет Глан – он порывает с этой преступной семьей и разоблачает перед лицом всего мира профессора Берга. Напечатать во всех газетах как сенсацию!..
Р а й т. Превосходно! А Берга арестовать!.. Он у меня все подтвердит, можете не сомневаться!..
Д о д д. Зачем арестовывать? Ведь у нас свобода убеждений. И кроме того, Берг не американский подданный. Берг, оказывается, действовал по указаниям Комитета сторонников мира… Вот кем он жестоко обманут, бедный, наивный Рикард Берг… Да, конечно, так лучше… Берг обманут, Берг – жертва сторонников мира – агентов Москвы… Поэтому, Райт, откажемся от его связи с гестапо. Напротив – Берг честно боролся с гитлеровцами, потом честно работал у нас, а потом стал жертвой советской разведчицы Прохоровой и ее сообщников из американского Комитета защиты мира… А я возьму Берга под защиту. Завтра, когда газеты начнут травить его, как зайца, когда его дочь, брошенная мужем, полезет в петлю, я сам поеду к нему, я протяну ему руку помощи, я покажу ему, что такое американский образ жизни и американская демократия!..
Д ж е к с о н. Отличная схема, Генри.
Д о д д. И тогда одно из двух: или Рикард Берг оценит мое великодушие и мою помощь, или…
Р а й т. Или мы отправим его на электрический стул…
Д ж е к с о н. Да, на стульчик, на стульчик…
Г р е й в у д. В самом деле, довольно с ним нянчиться!..
Д о д д. Чепуха!.. Вы примитивно мыслите, джентльмены!.. Мы еще до сих пор расплачиваемся за глупость, допущенную с супругами Розенбергами. Все тогда поняли, что их казнили, несмотря на их невиновность… Нет, мы не отправим Берга на электрический стул. И даже не будем его арестовывать. Берг – слишком крупное имя, чтобы идти на судебный процесс с одним показанием его зятя… Мы опять окажемся в дураках, а мне это надоело…
В темноте, еще до поднятия занавеса, на фоне отдаленных, рваных синкоп джаза доносятся почти истерические выкрики дикторов – мужчин и женщин, – передающих экстренные сообщения по радио.
П е р в ы й д и к т о р. Благородный поступок Арне Глана, разоблачившего своего тестя, советского шпиона Рикарда Берга, взволновал миллионы американцев…
В т о р о й д и к т о р. Мир содрогнется, прочтя письмо молодого ученого Глана. Образы Шекспира бледнеют перед трагедией этого человека, узнавшего о страшном преступлении человека, которого он считал своим отцом и учителем…
Т р е т и й д и к т о р. Теперь всем ясно, что мы стоим перед новым фактом подрывной деятельности агентов коммунизма… Под видом сторонников мира, как теперь окончательно выяснилось, орудует опасная шайка агентов Москвы…
Ч е т в е р т ы й д и к т о р. Надо спокойно задуматься над вопросом – кто такой Берг? Шпион и преступник или один из тех, кто одурманен ядом красной пропаганды? Общественное мнение должно прислушаться к голосу достопочтенного мистера Генри Додда, который заявил нашему сотруднику, что он верит Рикарду Бергу и считает, что тот лишь жертва Москвы…
Занавес поднимается. Знакомая нам терраса в доме Берга. Елена в полном оцепенении сидит перед приемником, автоматически вращая ручку верньера. Из репродуктора звучат голоса дикторов. Входит Б е р г. Его трудно узнать – так изменился он за это время. Берг подходит к приемнику и выключает его.
Б е р г. Я был у консула, Елена…
Е л е н а. Домой, скорей домой, отец!
Б е р г. Консул сказал, что до выяснения всей истории с письмом Глана он не может дать нам визу… Но ты не волнуйся, моя девочка… Я добьюсь…
Е л е н а. Я не могу себе простить, что скрыла от тебя свои первые подозрения… Еще тогда в Норвегии говорили, что он близок с Квислингом… Он уже тогда предал родину, как теперь нас… (Плачет.) Прости меня, отец, за горе, которое причинил тебе мой брак…
Берг молча привлекает ее к себе, гладит ее голову. На его глазах слезы. Доносится шум подошедшей машины, на террасе появляется Д о д д.
Д о д д. Бывают обстоятельства, профессор Берг, когда друг может приехать, не ожидая приглашения. Здравствуйте!
Б е р г. Здравствуйте, мистер Додд. Чем обязан вашему визиту?
Д о д д. Я приехал пожать вам руку и сказать – не огорчайтесь, не обращайте внимания на выходку вашего зятя. Наши дочери, к сожалению, редко выходят замуж удачно. Я знаю это по своей семье. К счастью, вы находитесь в Америке, где закон воспрещает вмешиваться в чужие убеждения и копаться в человеческой душе. У нас свобода убеждений, и независимо от ваших политических взглядов, профессор, ни один волос не упадет с вашей головы…
Б е р г. Но меня оклеветали… Оклеветали перед родиной…
Д о д д. У нас свобода печати – каждый может писать что хочет… Что же касается родины, профессор Берг, то Америка всегда готова стать вашей второй родиной…
Е л е н а. Мы не ищем второй родины, мистер Додд!.. (Резко поворачивается и уходит.)
Д о д д (глядя ей вслед). Молодость всегда горяча, профессор. Но мы с вами люди одного поколения. И я хочу вам сказать откровенно, как старик старику. Пора кончать с устарелыми понятиями, с разделом старого шарика на государства и границы. Родина – это теперь уже вся планета, весь земной шар. Наука не знает государственных границ, мысль не нуждается в визах и паспортах. Какое значение для вашей научной биографии, профессор Берг, имеет ваше гражданство – норвежец вы или француз, швед или американец? Вы Рикард Берг – ученый с мировым именем, и потому вы гражданин мира! И мы рады принять вас в американское подданство. Вас и вашу дочь…
Б е р г. Я был и есть норвежец. И ничто не отвратит меня от моей родины.
Д о д д. Что ж, я привык уважать чужие убеждения. Вы можете остаться в Америке как наш гость, почетный гость. Конечно, при одном маленьком условии…
Б е р г. Именно?
Д о д д. Я уверен, что вы стали жертвой агентов Москвы, именующих себя сторонниками мира. И напрасно вы, ученый, вмешиваетесь в политику…
Б е р г. Понятно. Я тоже, мистер Додд, был против того, чтобы ученые занимались политикой. Но я один из тех, кто создал атомное оружие, и потому я с теми, кто против его применения. Я пришел к этому трудным и сложным путем. Я оступался, блуждал, иногда меня обманывали, но все-таки я пришел. И никому уже не удастся меня обмануть…
Д о д д. Но я хотел бы сказать вам всего несколько слов…
Б е р г. Я вас слушаю.
Д о д д. На днях я познакомился с вашей биографией. Оказывается, мы родились с вами в одном и том же году, в одном и том же месяце. Мы прожили свои молодые годы в эпоху, не знавшую бурь, старый, уютный капитализм баюкал нашу молодость, профессор, на разных концах мира. Мы учились, развлекались, любили, работали. Я стал промышленником, вы – мировым ученым. Но теперь наша жизнь на закате, мы разменяли седьмой десяток, старина. Давайте же поговорим начистоту, как два старика, как люди одного поколения!..
О проекте
О подписке