Б е р г. Америка… Я многим обязан Америке. Здесь создали отличные условия для моих исследований. Америке нельзя отказать в размахе. Знаете, только в моей лаборатории работают…
И р и н а. Одну минуту. Я должна вас просить, профессор…
Б е р г. Да?
И р и н а. Не будем касаться своей работы. Ни вашей, ни моей.
Б е р г. Почему? Ведь мы оба физики. Ядерники. Разве нам нечем поделиться друг с другом?
И р и н а. Настанет время – я верю в это, – когда ученые не будут иметь секретов друг от друга. Но пока… Пока я хочу, чтобы никто не посмел усомниться в чистоте нашей дружбы, дружбы через океан… Кроме того, я здесь не только физик, но и один из советских экспертов Атомной комиссии Объединенных Наций. И мало ли кто и как захочет использовать самую невинную, дружескую беседу двух ученых? Одним словом, я вас очень прошу!
Б е р г. Хорошо… (После паузы.) Как сложен мир, фру Ирина…
И р и н а. Да, не прост…
Б е р г. Я привык быть откровенным с вами. Знаете, я ничего не могу понять в международной обстановке. Россия утверждает, что американский империализм хочет завладеть миром и готовит новую войну. Америка обвиняет Россию в красном империализме. Ученые должны секретничать друг с другом. А Грейвуд, узнав, что вы будете у меня, предупреждал, что советская пропаганда – это гипноз…
И р и н а (улыбаясь). А разве вы не замечаете, что я вас гипнотизирую?
Б е р г. Пока я только заметил, что вы хотите сделать из меня материалиста. Но тут я твердо обороняюсь… Правда, у вас могучий союзник…
И р и н а. Кто?
Б е р г. Ленин. Его книга, которую вы мне подарили. Признаюсь, я частенько возвращаюсь к ней. И меня больше всего поражает как физика его гениальное предвидение неисчерпаемости свойств электрона. То, к чему мы подходим лишь теперь, Ленин предсказал почти сорок лет назад. Кто мог думать, что электрон имеет множество свойств, что он может исчезать и вновь возрождаться, что он имеет магнитный момент, что он одновременно и волна, и частица?
И р и н а. И кто знает, сколько еще новых свойств будет открыто в нем!
Б е р г. Вот я и спрашиваю, как мог Ленин, даже не будучи физиком, предвидеть это задолго до наших дней?
И р и н а. Ленин сумел это сделать потому, что пользовался единственно верным философским методом – материалистической диалектикой… Тем самым методом, который вы всю жизнь пытаетесь опровергнуть словами, но подтверждаете своими работами.
Б е р г. Почему вы так хотите убедить меня в этом?
И р и н а. Я хочу только одного. Чтобы крупный ученый сознательно шел верным путем. И чтобы его талант служил интересам человечества, а не его врагам…
Пауза. Берг молчит.
На гробнице великого Ньютона в Лондоне начертано: «Да поздравят себя смертные с тем, что существовало такое, и столь великое, украшение рода человеческого». Я хочу и желаю вам только одного, мой дорогой друг! Чтобы потомки вспоминали ваше имя с благодарностью, а не с проклятием…
Берг молчит, опустив голову.
Простите меня за резкость, профессор, но настоящая дружба иногда требует резкости.
Доносится шум машин, подъехавших к дому.
Б е р г. Елена, посмотри, кто это там.
Е л е н а (заглянув в стеклянную дверь террасы). Профессор Грейвуд с целой компанией. И какие-то фотографы…
Б е р г. Фотографы? В чем дело?
В этот момент на террасе появляется Г р е й в у д. За ним – еще ч е л о в е к п я т ь, из которых двое с фотоаппаратами.
Г р е й в у д. Дорогой профессор Берг, не сердитесь за это вторжение – я сам в данном случае жертва прессы…
Б е р г. Здравствуйте, господа. С кем имею честь?
Г р е й в у д. Сейчас объясню. Эти джентльмены – корреспонденты самых крупных журналов и газет. Им необходимо немедленно получить интервью у вас и госпожи Прохоровой. И я взял на себя смелость их сопровождать…
Б е р г. Садитесь, господа.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Редакция газеты «Нью-Йорк таймс» поручила мне задать вопрос вам, профессор Берг.
Б е р г. Именно?
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Английский адмирал Диккенс – внук известного писателя – выступил со статьей, в которой пишет, что применение атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки было вызвано не военной необходимостью, а стремлением запугать мир атомной бомбой. Каково ваше мнение по этому вопросу?
Б е р г. Я тоже считаю, что в этом не было военной необходимости. Скажу больше – считаю, что это факт позорный, которого не простит история. Что же касается второй части вопроса, то я хочу надеяться, что мистер Диккенс, хотя и носит адмиральскую форму, может лишь негодовать по поводу чудовищного стремления запугать мир атомной бомбой. Во всяком случае именно так реагировал бы на это его знаменитый дед.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Благодарю. Теперь вопрос к госпоже Прохоровой. Профессор Грейвуд заявил печати, что Америка монопольно владеет секретом атомной бомбы и что как американец он гордится этим. Каково мнение госпожи Прохоровой по этому вопросу?
И р и н а. Профессор Грейвуд так счастлив от этой мысли, что мне жаль его разочаровывать.
В т о р о й ж у р н а л и с т. Но представляемый мною журнал «Лайф» хотел бы знать: владеет ли этим секретом Россия?
И р и н а. Журнал «Лайф» существует столько лет, что такая детская любознательность ему уже не по возрасту.
Все смеются.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. По-видимому, вы считаете это военной тайной?
И р и н а. Как человек штатский я не разбираюсь в военных тайнах, а как физик убеждена, что в науке тайны неизбежно раскрываются, независимо от того, хочет этого или нет профессор Грейвуд.
В т о р о й ж у р н а л и с т. Я задал вам этот вопрос, пользуясь тем, что вы гостите в Америке.
И р и н а. У вас превратное понятие о гостеприимстве. У меня на родине не принято выпытывать у гостей, что хранится у них в погребе.
Т р е т и й ж у р н а л и с т. Значит, в советском погребе кое-что хранится?
И р и н а. Не сомневаюсь, что для непрошеных гостей у нас всегда найдется подходящее угощение.
В т о р о й ж у р н а л и с т. Это угроза?
И р и н а. Мы никогда не угрожаем своими научными открытиями и не превращаем их в орудие шантажа.
Г р е й в у д. Тем более что не имеете этих открытий.
И р и н а. Так утверждаете вы. Я этого не утверждаю.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Значит, вы утверждаете обратное?
И р и н а. Как физик я могу утверждать только одно – что ядро атома специально не благоволит к профессору Грейвуду, тем более что не он, а норвежские, итальянские, английские и датские физики раскрыли этот секрет.
Г р е й в у д. Меня занимает факт, а не его история.
И р и н а. А меня занимает история для оценки факта.
Т р е т и й ж у р н а л и с т. Я хотел бы знать мнение советского эксперта Прохоровой по поводу происходящей теперь в Америке дискуссии о длине дамских юбок. Согласны ли вы, что юбки должны быть не выше восемнадцати сантиметров от пола?
И р и н а (иронически). Грандиозность затрагиваемой вами проблемы лишает меня возможности сразу ответить на этот вопрос. Оставляю за собой право на длительное размышление и ответ пришлю телеграфно из Москвы.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Может быть, вы ответите на более легкий вопрос: почему Ассамблея отвергла советские предложения о запрещении атомного оружия?
И р и н а. Мне кажется, что этот вопрос задает весь мир тем, кто в этом повинен.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Весь мир? Почему?
И р и н а (с волнением, тихо). Потому, что советские предложения защищали покой, счастье и жизнь сотен миллионов людей. А возражения против этих предложений исходили из корыстных интересов кучки людей, претендующих на мировое господство.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. И все ученые разделяют вашу точку зрения?
И р и н а. Нет, не все. Есть люди, именующие себя учеными и открыто призывающие к массовым убийствам. Например, профессор Грейвуд обещал в своей статье одним нажатием кнопки уничтожить пятьдесят миллионов человек. Я спрашиваю: как смеет он называть себя ученым?
Г р е й в у д (с наглой усмешкой). От чьего имени вы спрашиваете?
И р и н а. От имени миллионов жертв минувшей войны. От имени мертвых солдат Сталинграда и Дюнкерка…
Г р е й в у д. Они вас не уполномочивали!
И р и н а. Меня уполномочили совесть ученого, совесть мира. Меня уполномочил мой сын Владимир, павший смертью храбрых в битве за Сталинград. Меня уполномочили прошлое и будущее науки, которое вы, Грейвуд, и те, кто стоит за вами, хотят искалечить и опозорить!..
Ж у р н а л и с т ы (хором). Вопросов больше нет!
Вбегает взволнованный Г л а н, в его руках газета.
Г л а н. Простите меня, господа… Отец, случилось несчастье… Вот, я только что прочел в вечерней газете…
Б е р г. Что такое?!
Г л а н. Автомобильная катастрофа… Профессор Багдолл убит.
Б е р г. Мак?!
Е л е н а. Убит?!
Б е р г встает и молча уходит в дом.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Разрешите газету? (Берет из рук бледного Глана газету и медленно читает.) «Автомобильная катастрофа. Сегодня утром на Пятой магистрали в результате автомобильной катастрофы погиб известный физик профессор Мак Багдолл. Установлено, что несчастье произошло вследствие рассеянности покойного, хорошо известной его друзьям. Он сам вел машину и попал под грузовой “студебеккер”. Достопочтенный мистер Додд выразил соболезнование семье покойного и назначил пожизненную пенсию его вдове и детям. Благородный поступок мистера Додда – лучший ответ на злостную клевету о том, что негры якобы преследуются в нашей демократической стране…».
Г р е й в у д. Бедный Мак! Я так его любил… (Прикладывает платок к глазам.)
З а н а в е с.
О проекте
О подписке