Читать бесплатно книгу «Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил» Льва Троцкого полностью онлайн — MyBook

III. Вечернее заседание 11 января 1918 г

Кюльман предлагает российской делегации сформулировать отношение к органам, «задача которых состояла бы в подготовке и осуществлении народного представительства на широких основаниях».

Троцкий. Дело в том, что другая сторона тоже не представила до настоящего времени определенного предложения, если не считать мнений ландтагов, которые нам также пока не были предъявлены.

Например, относительно бывшего Царства Польского нам не указали до сих пор, какие учреждения там созданы или предполагается создать для выяснения воли населения, и вообще мне казалось, что наши прения остановились на вопросе о политических предпосылках волеизъявления, а не на его техническом осуществлении. Я именно и указал г. председателю германской делегации, что нам необходимо совершенно точно выяснить политические предпосылки опроса населения. Я хотел бы еще раз повторить, что необходимо устранить одно возможное недоразумение, будто бы представители Российской Республики ищут путей и средств искусственно удержать в пределах России интересующие нас в данном случае области. Это, как я уже однажды заявил, относится как к оккупированным, так и к неоккупированным частям соответственных областей.

В таком вопросе мы, разумеется, имеем право требовать от другой стороны, чтобы она проверяла наше заявление в соответствии с общим смыслом нашей политики. Это не есть для нас уступка Германии и Австро-Венгрии. Мы в этом не видим ущерба для нашей страны и для нашего народа. Это есть выполнение той программы, которая должна, наоборот, усилить и укрепить наш народ, нашу страну.

Если бы г. г. представители другой стороны дали себе труд понять эту нашу позицию, то у них отпали бы многие лишние сомнения и многие соображения. В то же самое время, ввиду того противоречия, которое существует между декларацией Германии и Австро-Венгрии от 25/12 декабря и между их формулировкой 1-го и 2-го пунктов в условиях от 28/15 декабря,[27] – ввиду этого несомненного противоречия, мы, как и общественное мнение нашей страны, считали бы совершенно необходимым, чтобы германская и австро-венгерская делегации с такою же ясностью и категоричностью, как и мы, определили бы свое отношение к тем государственным единицам, которые могут сложиться в оккупированных областях.

Итак, мы, со своей стороны, заявляем, что из факта бывшей принадлежности оккупированных областей к Российской Империи нынешнее российское правительство не делает никаких выводов, которые налагали бы на население этих областей какие-либо государственные и правовые обязательства по отношению к Российской Республике.

Мы обязуемся не принуждать этих областей – ни прямо, ни косвенно – к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конструирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народов. И мы хотели бы знать, могут ли германская и австро-венгерская делегации сделать заявление в этом же смысле, т.-е. что правительства Германии и Австро-Венгрии настоящим категорически подтверждают отсутствие у них каких бы то ни было притязаний на включение в германскую и австрийскую территорию областей бывшей Российской Империи, ныне оккупированных германскими и австро-венгерскими войсками, – на так называемое «исправление границ» за счет этих областей, – что правительства Германии и Австро-Венгрии заявляют о своем отказе от прямого или косвенного принуждения этих областей к принятию той или иной формы государственного устройства, от ограничений их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конструирования этих областей на основе политического самоопределения народов.

Что же касается практического и подчиненного вопроса о том, как должен быть сконструирован переходный временный орган, то, как я уже сказал, мы представим точную формулировку этого технического вопроса, при содействии компетентных лиц, прибытия которых мы ожидаем завтра.[28]

Кюльман полагает, что никакого противоречия между заявлением от 25 декабря и проектом 28 декабря нет. Принципиальные разногласия с российской делегацией заключаются, по его мнению, в том, что последняя «рассматривает новые государства, как находящиеся еще в промежуточном состоянии», в то время как он полагает, что они «уже имеют свою государственную жизнь и уже дееспособны в государственном отношении».

Троцкий. Я, к сожалению, должен констатировать, что между принципиальной декларацией от 25/12 декабря и формулировкой тех же пунктов от 28/15 декабря имеется глубокое противоречие, – противоречие, еще более усугубляющееся теми разъяснениями, которые дал сегодня г. председатель германской делегации.

Не мы одни констатируем это противоречие. Г. председатель германской делегации сослался на речь г. германского рейхс-канцлера и высказал совершенно справедливое предположение, что мы следим за германской печатью.

В германской печати почти нет разногласий по вопросу о том, что между декларацией от 25/12 декабря и постановкой вопроса от 28/15 декабря имеется глубокое противоречие, с той только разницей, что одна часть германской печати жалеет об этом противоречии, а другая его приветствует, ибо видит в формулировке от 28/15 декабря отказ от принципов, провозглашенных 25/12 декабря. Так именно это и было понято общественным мнением нашей страны и нашим правительством. Я повторяю, те разъяснения, которые сегодня были даны, показывают, что противоречие это гораздо глубже, чем предполагали даже наши крайние пессимисты.

Утверждение г. председателя германской делегации, будто бы те народы, о которых идет речь, представляют сейчас государственные единицы, которые могут заключать договоры и соглашения и уступать свою территорию, – является полным и категорическим отрицанием принципа самоопределения.

Если эти государственные единицы могут уступать свою территорию, то почему представители тех органов, которые уполномочены производить такие действия, не приглашены сюда в Брест-Литовск для участия в мирных переговорах?

Здесь было сказано, что возникновение государства связано с его международным самоопределением, с его правом устанавливать те или иные отношения к другим государствам. Если в лице этих новых государств мы имеем уже самостоятельные государственные единицы, то, очевидно, относясь серьезно и bona fide (добросовестно, искренно) к принципу самоопределения народов и полагая, что этот принцип уже реализовался в данных областях, союзнические делегации должны были бы считать себя обязанными предложить прервать наши переговоры до прибытия сюда полномочных представителей упомянутых государств. В действительности это не было и не будет сделано, потому что перед нами не самодовлеющие участники переговоров, а объекты переговоров, подлежащие разделу и воздействию сверху. На том свободном от условностей языке, который мы употребляем в таких случаях, это обозначается не словом «самоопределение» народов, а совсем другим выражением; это другое выражение гласит: «аннексия». И мы сейчас, в данной стадии переговоров, находимся в таком положении, как если бы мы строили сложные леса вокруг какого-то здания, а затем оказалось бы, что никакого здания нет. Можно строить мирные переговоры на разных принципах – на принципе самоопределения и на принципе аннексии. И то и другое имеет свой смысл. Но то или другое должно быть принято по существу, серьезно. Мы не признаем таких принципов, которые служат только для прикрытия противоречащего им содержания.

Мы – революционеры, но мы и реалисты, и мы предпочитаем прямо говорить об аннексиях, нежели говорить, подменивая подлинное название псевдонимом.

Именно в отношении к польской независимости, которую мы менее всего склонны оспаривать, мы видим, как создаются правительства или министерства по принципу, который вряд ли может показаться удовлетворительным самым консервативным политикам любой страны. Мы признаем право польского народа распоряжаться своей судьбой, мы первые будем приветствовать исправление величайших исторических преступлений по отношению к польскому народу, но мы не можем признать, что те или другие территориальные комбинации нынешнего польского министерства, здесь не представленного, являются действительным волеизъявлением польского народа.[29]

Я думаю, что этим достаточно ярко освещается вся глубина противоречия между двумя сторонами.

Мы защищаем не владения России, – мы отстаиваем права отдельных народностей на свободное историческое существование. И мы никогда, ни в коем случае, не согласимся признать, что все те решения, которые принимаются и, быть может, уже приняты или будут приняты в ближайшее время, под контролем германских оккупационных властей, через посредство органов, созданных оккупационными властями, или при их содействии, или через учреждения, произвольно признанные в качестве полномочных органов, – что эти решения являются выражением подлинной воли этих народностей и могут определять их историческую судьбу.

Л. Троцкий. ЗАСЕДАНИЕ РОССИЙСКОЙ, УКРАИНСКОЙ, ГЕРМАНСКОЙ И АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ ДЕЛЕГАЦИЙ (ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ)

Заседание 12 января 1918 г

Декларация Советской делегации об оккупированных областях России[30]

Имевшая до сих пор место дискуссия обнаружила разногласия, могущие приобрести чрезвычайное значение. Более подробный анализ этой дискуссии, произведенный нами во время перерыва, привел нас к убеждению, что, во избежание всяких излишних недоразумений и нежелательных осложнений, необходимо несколько изменить методы наших работ. Мы поэтому имеем честь внести следующее предложение относительно дальнейшего хода занятий в комиссиях.

После того как на двух заседаниях вопрос о судьбе оккупированных областей подвергся теоретическому обсуждению, российская делегация считает совершенно необходимым, чтобы обе стороны представили в письменном виде резюме высказанных во время дискуссии взглядов, для того чтобы правительства и общественное мнение имели перед собою точные формулировки и могли дать себе ясный отчет как в принципиальных исходных позициях, так и в практических предложениях обоих сторон.

Во исполнение этого, российская делегация заявляет по поводу статьи 2-й германского предложения от 28 декабря 1917 года,[31] что она не может почитать выражением воли населения оккупированных областей, о которых идет речь в указанной статье, заявления, сделанные теми или другими общественными группами и учреждениями, поскольку эти заявления последовали при режиме чужеземной оккупации и исходили от органов, которые не только не получили своих прав путем народного избрания, но которые вообще влачат свое существование лишь в тех пределах, в которых это не противоречит планам оккупационных военных властей.

Делегация констатирует, что за время оккупации нигде – ни в Польше, ни в Литве, ни в Курляндии – не создано, не могло быть создано и не существует какого-либо демократически избранного органа, который с каким-либо правом мог бы претендовать на роль выразителя воли широких кругов населения.

Сказанное касается формальной стороны дела, т.-е. признания или непризнания указанных органов в качестве полномочных представителей народной воли.

Что же касается самого существа заявлений о стремлении к полной государственной самостоятельности, на которые ссылается та же статья 2-я германского предложения, то российская делегация считает своим долгом заявить:

I. Из факта принадлежности оккупированных областей к составу бывшей Российской Империи российское правительство не делает никаких выводов, которые налагали бы на население этих областей какие-либо государственно-правовые обязательства по отношению к Российской Республике.

Старые границы бывшей Российской Империи, границы, созданные насилием и преступлениями против народов и, в частности, против народа польского, пали вместе с царизмом.

Новые границы братского союза народов Российской Республики и народов, которые хотят выйти за ее пределы, должны быть установлены свободным решением соответствующих народов.

II. Поэтому для российского правительства основная задача ведущихся переговоров заключается не в том, чтобы каким-либо образом отстаивать дальнейшее насильственное пребывание указанных областей в пределах российского государства, но лишь в том, чтобы обеспечить этим областям действительную свободу определения их внутреннего государственного устройства и их международного положения.

Только в том случае будет Российская Республика чувствовать себя гарантированной от попыток втянуть ее вновь в какие-либо территориальные споры и конфликты, когда она будет уверена, что граница, отделяющая ее от ее соседей, создана свободной волей самих народов, живущих в этих границах, а не односторонним насилием, способным лишь на время подавить эту волю.

III. Понимаемая таким образом задача предполагает предварительное соглашение Германии и Австро-Венгрии, с одной стороны, и России – с другой, по четырем главнейшим пунктам:

1. Относительно объема территорий, население которых будет призвано воспользоваться правом на самоопределение.

2. Относительно общих политических предпосылок, при которых должно произойти решение вопроса о государственной судьбе соответствующих территорий и наций.

3. Относительно того временного переходного режима, который должен быть установлен вплоть до окончательного государственного конституирования этих областей.

4. Относительно тех способов и форм, в которых население этих областей будет призвано выразить свою волю.

Совокупность ответов на эти вопросы и представит те статьи мирного договора, которые должны занять место статьи 2-й германского предложения от 28 декабря 1917 года.

Российская делегация, с своей стороны, указывает на возможность следующего решения этих вопросов:

К п. 1-му. Территория.

Право на самоопределение принадлежит нациям, а не только частям их, находящимся в оккупированной зоне, которая имеется в виду в статье 2-й германского предложения от 28 декабря.

Ввиду этого российское правительство по собственной инициативе предоставляет возможность одновременно воспользоваться правом на самоопределение и тем частям указанных наций, которые оказались вне зоны оккупации.

Россия обязуется не принуждать эти области, ни прямо, ни косвенно, к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конституирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народов.

Правительства Германии и Австро-Венгрии в свою очередь категорически подтверждают отсутствие у них каких бы то ни было притязаний на включение в германскую или австро-венгерскую территорию областей бывшей Российской Империи, ныне оккупированных германскими или австро-венгерскими войсками, на так называемое «исправление границ» за счет этих областей, а равным образом обязуются не принуждать эти области, ни прямо, ни косвенно, к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конституирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народов.

К п. 2-му. Решение вопроса о будущей судьбе самоопределяющихся областей должно происходить в условиях полной политической свободы и отсутствия какого-либо внешнего давления.

Поэтому голосование должно происходить после вывода оттуда чужеземных войск и возвращения на родину беженцев и выселенцев. Срок окончательного вывода войск устанавливается особой комиссией в соответствии с состоянием транспортных, продовольственных и прочих, находящихся в связи с условиями незаконченной мировой войны, обстоятельств.

Охрана порядка и прав самоопределяющихся областей принадлежит национальным войскам и местной милиции.

Предоставляется полная свобода и материальная возможность возвращения на родину беженцам, а также выселенным властью с начала войны жителям данной области.

1
...
...
28