Глава 11. Беспокойная ночь в доме Протасовых

Начальник сыскной остался один в комнате. Осмотрелся. Прошелся от стены к стене. Заглянул в платяной шкаф – пусто. Попробовал, насколько пружиниста кровать. Остался доволен.

Фому Фомича не оставляла мысль: какие все-таки цели преследовал хозяин дома, когда пришел в сыскную? Действительно ли он хотел, чтобы кто-то знающий разобрался в происходящем, или ему нужно было, чтобы полицейский остался на ночь в доме? Вопросы, которые фон Шпинне еще недавно задавал фабриканту, теперь повторял сам себе. Все получалось не в пользу хозяина. Подозрения, что это он заводит обезьяну, не рассеялись, а напротив – усилились. И полицейский в доме нужен вовсе не для того, чтобы кого-то напугать. Но для чего же? Мозг фон Шпинне работал быстро. Вскоре у него появилось довольно спорное и довольно страшное предположение: а что, если Протасов действительно задумал с помощью обезьяны убить свою жену Арину Игнатьевну и для этого пригласил начальника сыскной на место преступления? Лучшего свидетеля и придумать нельзя. Да и кто после всего этого станет подозревать самого фабриканта?

Фома Фомич снял пиджак, расстегнул пуговицы на жилете и сел на кровать. Он не собирался ночным дозором ходить по темным коридорам протасовского дома. Его желание было простым – лечь и поспать. Сон – это лучшее, что может дать человеку природа. Глядя на хорошо взбитую подушку в белой словно снег наволочке, начальник сыскной почувствовал, как мелкими щекочущими шажками подступает дремота. Глаза закрылись, подбородок оттянулся, полковник широко и смачно зевнул. И в этот момент в дверь комнаты осторожно постучали.

– Да! – подавляя второй зевок, крикнул фон Шпинне.

Дверь открылась, и в комнату под шелест платья вошла одна из приживалок, смуглая и длинноносая Руфина Яковлевна. Фома Фомич встал ей навстречу.

– Я прошу прощения! – Она затеребила в руках платок. – Мне не стоило сюда приходить, но меня заставили чрезвычайные обстоятельства…

– Вы позволите, я прикрою дверь? – спросил тихо начальник сыскной.

– Нет! – поспешно воскликнула поздняя гостья и сделала шаг назад.

– Но нас могут подслушать. Ведь вы пришли не просто так, а сообщить мне что-то очень важное, я вижу по вашим глазам…

– Да, но находиться один на один с мужчиной в комнате при закрытой двери… Как к этому отнесутся другие?

– Кто другие? Вы кому-то сказали, что пошли ко мне?

– Да! А что, не нужно было? – Руфина Яковлевна смотрела на фон Шпинне обреченно, точно уже ничего нельзя было поправить. От этого взгляда начальнику сыскной сделалось смешно, однако он подавил в себе желание рассмеяться, даже легкая улыбка не коснулась его плотно сжатых губ.

– Кому вы рассказали?

– Вернее, я никому не рассказывала, но…

– Что «но»?

– Мы…

– Кто это «мы»?

– Я, Пелагея Семеновна и Мария Потаповна решили вам кое-что поведать…

– И жребий идти ко мне пал на вас?

– Нет, я сама изъявила желание прийти в эту комнату.

– Вы пришли ко мне, насколько я смог понять, с секретной миссией? – приглушенно спросил начальник сыскной.

– Да! Рискуя своей репутацией!

– И вы полагаете, секретную миссию можно осуществить с широко распахнутой дверью? – Фон Шпинне, казалось, не обратил на слова приживалки о репутации никакого внимания.

– А разве нет?

– Нет. За вами могли следить, возможно, кто-то сейчас стоит в коридоре в какой-нибудь темной нише. Только и ждет, когда вы покинете мою комнату, чтобы наброситься на вас! – Начальник сыскной сказал это с жаром, его слова напугали Руфину Яковлевну.

– Вы… так… думаете? – делая большие паузы, спросила она и поспешно выглянула в коридор.

– Я знаю это наверняка, потому что служу в полиции всю свою жизнь!

– И как же нам быть? – Приживалка завертелась на месте. Ее платье ужасно шуршало, каблуки отбивали дробь, казалось, она поднимает шум специально, чтобы привлечь чье-то внимание. Это не смутило полковника. Он продолжал настаивать на своем.

– Нужно закрыть дверь, чтобы никто, ни один шпион не смог услышать. Понимаете?

– Понимаю! – кивнула она и тут же, спохватившись, добавила: – Но я против!

– Тогда ничем не смогу вам помочь. Идите к себе, завтра утром мы с вами поговорим, и вы в присутствии ваших подруг все мне расскажете! – заключил фон Шпинне и направился к двери, как бы указывая приживалке, в какую сторону уходить.

– Но я не могу ждать до завтра! – почти рыдая, проговорила Руфина Яковлевна.

– Почему? – Начальник сыскной чувствовал, как его покидает терпение.

– Потому что страшное может случиться уже сегодня ночью! Понимаете? Уже сегодня ночью! – Она таращила глаза на фон Шпинне и трясла белым платком, словно сумасшедший парламентер.

– Ну что же, рассказывайте с открытой дверью, пусть нас все слушают! По крайней мере, все будут уверены в том, что мы здесь не занимаемся чем-то предосудительным!

– Предосудительным? – Приживалка густо покраснела, это было заметно даже несмотря на смуглость ее лица. – Что вы имеете в виду, когда говорите такие слова? И разве можно это говорить дамам?

Последняя фраза, о дамах, заставила начальника сыскной окончательно потерять терпение. Стараясь быть как можно более галантным, он, извинившись, взял Руфину Яковлевну за плечи, быстро развернул и мягко, но настойчиво, вытолкал из комнаты.

– Спокойной ночи! – сказал и захлопнул дверь.

Вернулся к кровати, взгляд его снова упал на подушку. Он зевнул и принялся раздеваться, но не успел снять жилет, как в дверь постучали. На этот раз настойчиво и громко.

– Я уже разделся! Спокойной ночи, Руфина Яковлевна.

– Это не Руфина Яковлевна! – послышалось из коридора.

Пришлось накинуть пиджак и пойти открыть. За дверью стояли все три приживалки.

– Слушаю вас! – не приглашая женщин войти, сказал уставшим голосом фон Шпинне.

– Может быть, вы нас впустите? – спросила Мария Потаповна, из-за своей дородности самая внушительная с виду.

– А это не скомпрометирует вас, уважаемые дамы? – сказал язвительно начальник сыскной. – Может быть, чтобы не было кривотолков, нам поговорить здесь, в коридоре?

– Нет! – мотнула головой Мария Потаповна.

– Что «нет»?

– Это никого не скомпрометирует. Руфина у нас фантазерка, совсем никакой трезвости мышления. Разве может такой мужчина, как вы, позариться на таких женщин, как мы? Ей, – она мотнула головой в сторону длинноносой приживалки, – кажется, что да, а я точно знаю – нет! К тому же нас трое, а это уже какие-то гарантии, согласиесь?

– Согласен, проходите!

После того как приживалки вошли в комнату фон Шпинне, он закрыл дверь и позаботился о том, чтобы его гостьи расселись.

– Ну, я вас слушаю. Только у меня будет просьба, говорите негромко и, по возможности, пусть говорит кто-то один. Итак, кто? – спросил, глядя на приживалок, Фома Фомич.

Те переглянулись. После чего Руфина Яковлевна покраснела и отвернулась к двери, а Пелагея Семеновна опустила взгляд.

– Я буду говорить! – решительно сказал Мария Потаповна.

– Как можно короче, без предисловий и отступлений.

– Я только так и могу! – кивнула приживалка.

– Замечательно, продолжайте!

– Мы пришли к вам, чтобы предупредить – в этом доме готовится убийство!

– Ну, так уж и убийство? – Начальник сыскной сел на кровать, пружины тихо скрипнули. Руфина Яковлевна метнула в него быстрый взгляд, и краска с новой силой залила ее лицо.

– Да, да и еще раз да! – с жаром проговорила Мария Потаповна.

– Ну и кого хотят убить? – Начальник сыскной качнулся на кровати из стороны в сторону, отчего пружины снова заскрипели. Руфина Яковлевна вздрогнула.

– Нас! – коротко ответила Мария Потаповна.

– Кого – вас?

– Нас троих, меня, Руфину и Пелагею!

Начальнику сыскной трудно было сохранить серьезное лицо, но он смог.

– Кто собирается вас убить и, главное, зачем?

– Савва Афиногенович!

– Но для чего ему это? Не проще было бы выставить вас из дому, и вы бы умерли с голоду?

– Нет, не проще! Мы бы тогда разболтали о том, что он замышляет, – сказала Мария Потаповна, и две другие приживалки, подтверждая ее слова, кивнули.

– Вы пришли рассказать мне о его замыслах?

– Нет, мы пришли, чтобы вы нас защитили! – ответила Мария Потаповна.

– И как вы себе это представляете?

– Вы должны нас охранять!

– Что значит охранять, как?

– Поставьте кого-нибудь возле двери нашей комнаты.

– На каких основаниях? Прежде чем это сделать, я должен быть уверен в том, что вам действительно угрожают, что ваши жизни в опасности. Но у меня таких доказательств нет и, я полагаю, не будет. Как вы мне докажете, что Савва Афиногенович хочет убить именно вас, а не кого-то другого?

– Да в том-то и дело, что он хочет убить не только нас, а и еще одного человека, о котором мы вам сказать не можем…

Мария Потаповна, поджав губы, замолчала, как бы говоря, что никакие пытки не заставят ее произнести имя этого человека вслух. Руфина Яковлевна и Пелагея Семеновна разом кивнули.

– Я это знаю и без вас! – огорошил их начальник сыскной. – Нашлись люди, которые рассказали. Савва Афиногенович собирается убить свою жену. Я прав?

После этих слов приживалки всполошились как куры на насесте, разве только не кудахтали. Они думали, что знают тайну, а оказалось, эту тайну знают все, даже совершенно чужой человек.

– Но кто вам рассказал? – спросили они хором.

– Да какая разница. Важно, что для меня это не тайна. А теперь у меня к вам вопрос… – Начальник встал с кровати и торжественно прошелся перед приживалками. Они провожали его пугливыми взглядами. – Откуда вам известно, что в доме готовится убийство Арины Игнатьевны?

– Ну, мы просто подслушали разговор… – начала Мария Потаповна.

– Что значит просто подслушали? – Начальник сыскной остановился как раз напротив нее и уперся взглядом в широкое одутловатое лицо. – Вы что же, были втроем или все-таки кто-то один?

– Да! – кивнула Мария Потаповна. – Это была Руфина.

Только она это произнесла, как Руфина Яковлевна набросилась на свою подругу чуть ли не с кулаками.

– Как ты могла, как посмела выдать меня? – закричала истерично, может быть, даже излишне истерично. Это несколько насторожило Фому Фомича. «А не разыгрывают ли они передо мной спектакль?» – мелькнуло в голове начальника сыскной.

– Дамы, я же просил вас потише. Ночь на дворе, а вы кричите как на пожаре!

– А мне все равно! – бросила Руфина Яковлевна.

– Вы хотите, чтобы я вас снова выставил из комнаты?

– Ладно, я буду молчать, но мы с тобой еще поговорим! – искоса глядя на Марию Потаповну, прошипела Руфина.

– Вы сейчас должны рассказать мне, что и где подслушали! – Фома Фомич посмотрел на Руфину Яковлевну, однако это не помешало ему заметить, как Мария Потаповна сделала Пелагее Семеновне какой-то знак.

– Но я не хочу ничего рассказывать! – заявила Руфина.

– Зачем же вы пришли сюда? – отступил фон Шпинне, словно желая издали рассмотреть эту странную троицу. – Зачем вы сюда пришли? Сами не спите и другим не даете!

– Мы пришли просить у вас защиты! – проговорила Мария Потаповна.

– Мне нужны доказательства того, что вам угрожали. Понимаете? А у вас их нет. Или я ошибаюсь?

– Это зависит от того, что вы называете доказательствами, – тихо заметила Мария Потаповна.

– Только то, что можно предъявить в суде…

– Нам это непонятно.

– Ну, например, письма с угрозами вас убить, можно даже без подписи. Есть у вас такие письма? – спрашивая это, начальник сыскной надеялся, ему скажут «нет», после чего он предложит приживалкам покинуть комнату и ляжет спать. Но его надеждам не суждено было сбыться. Мария Потаповна, чуть подумав, сказал:

– Такие письма есть!

– Я могу на них взглянуть?

– Конечно! Они сейчас находятся в нашей комнате, я могу их принести… – Приживалка с готовностью встала.

– Нет, погодите! – остановил ее начальник сыскной, украдкой поглядывая на лица других приживалок. И если лицо Пелагеи Семеновны не выражало ничего, то по лицу Руфины скользнула тень недоумения. – Погодите!

– Вы же хотели прочесть эти письма. Я сейчас вам их принесу!

– Не торопитесь, сядьте. У меня к вам возникло несколько вопросов, безотлагательных. Кому были адресованы эти письма?

– Как кому? Руфине Яковлевне! – ответила, даже не подозревая подвоха, приживалка.

– А вы сами их читали?

– Конечно! И я читала, и Руфина, и Пелагея, все читали!

– Если они были адресованы Руфине Яковлевне, то пусть она сходит и принесет их!

– Так она не знает, где они! – ответила Мария Потаповна.

– А почему? Ведь письма с угрозами были адресованы ей?

– Она отдала мне, чтобы я их спрятала. И попросила меня не говорить ей, где эти письма.

– Это правда? – Начальник сыскной перевел взгляд на Руфину.

– Правда! – не моргнув глазом, ответила та.

– Хорошо, тогда сделаем так. – Фома Фомич потер рукой об руку и, весело глядя на Марию Потаповну, продолжил: – Вы пойдете и принесете письма, а я пока поговорю с вашими подругами.