Адрианыч откинул крышку с телефона, покопался в папках, открыл одну из картинок. И снова Лука увидела то, что он показывал только товарищам – на подмерзшей земле четко угадывался трехпалый нечеловеческий след.

– Оп-паньки! – сипло сказал третий из здоровяков. – Редкая птица по нынешним временам! А что, контракт уже выкуплен? Втроем можно было бы…

– Перехватили, – мрачно поморщился Адрианыч, – одиночка взял.

Лука, как ни вытирала старательно стол, как ни поправляла салфеточки, пепельницу и картонные подставочки под бокалы, вынуждена была отойти к бару. Здоровяки и так уже косились на нее с подозрением!

Ей ужасно хотелось окунуться в этот волшебный мир по самую макушку, понимать тайные смыслы, заложенные в простых, казалось бы, словах… Но пока не получалось. Лука понимала, что ей не хватает знаний. Жизнь сама подталкивала к этому пониманию, и постепенно в ней зрела решимость поговорить с Анфисой Павловной о занятиях. Останавливало лишь безденежье – после новой куртки и недели на больничном зарплаты должно было едва-едва хватить дожить до следующей!

Вольдемар встретил хозяйку на пороге. Толкал головой, мурчал, тянул к ее лицу лапы. Взяв на руки длинное хвостатое тело, она вышла на кухню и остановилась у окна. Слабый снежок едва побелил двор, освещаемый фонарями. На деревьях неопрятными тряпками висели побуревшие листья. За одну из веток зацепился полиэтиленовый пакет и бился на ветру, похожий на маленькое привидение. Лука вспомнила претку на кладбище. Как, должно быть, тоскливо дефилировать вокруг собственной могилы, ожидая чего-то… Неправильно это! Те, кто уходят, должны уходить, а не задерживаться на пороге! Ощущение неправильности вдруг стало таким острым, что у нее заныло сердце. Будто сквозь ночную темноту и расстояние заблудшая душа кричала безмолвно, прося о помощи…

Вольдемар тронул лапой ее щеку, напоминая о себе любимом и пустой миске.

Лука сморгнула. Где-то на краю сознания все еще слышался этот вопль, полный боли и отчаяния. Она спустила кота на пол и полезла в шкафчик за кормом. Привидится же такое!

Но на сердце было тяжело.

* * *

С домохозяйкой она все-таки поговорила.

– Точно решила? – уточнила та, глядя на нее поверх очков, чем ужасно напоминала строгую, но справедливую училку. – В ведьмовство вступают единожды, как в Лету! Назад дороги не будет, зато у тебя появится куча новых обязательств и ответственности. Ты к этому готова?

Лука легкомысленно махнула рукой, даже не сомневаясь, что справится. Вон с самостоятельной взрослой жизнью справляется же? Даже пару зачетов сдала в универе!

Анфиса Павловна только головой покачала. Прекрасно понимала, каким простым кажется понятие «ответственность» для молодого неокрепшего ума. Что ж… Жизнь научит.

Теперь каждый день, без праздников и выходных, в любую погоду, Анфиса Павловна занималась с Лукой на кухне, а иногда на улице – в маленьком скверике позади дома.

– А с чего мы начнем? – поинтересовалась ученица в самом начале обучения. – С какой стихии?

Анфиса Павловна задумчиво стянула с седых волос гребень, нацепила обратно.

– Любая стихия, иллюминация, в опытных руках будет опасна или спасительна. Вода разрушает здания не менее огня, смерчи губят людей и посевы так же, как грязевые сели… Но у каждого стихийника есть своя любимая вотчина, иногда две. У меня, например, это огонь и воздух. Из этих двух с чего ты сама хотела бы начать?

– С огня! – воскликнула Лука.

Мысль о подчинении стихии, едва не убившей брата, была неприятна. Да, она понимала – это случилось по ее, Луки, воле, точнее, безволию… Но легче от этого не становилось.

Во время первого занятия Анфиса Павловна положила между ними на стол коробок спичек.

– Стихийник работает с любым носителем – от деревянной палочки неандертальца до газовой горелки. Мастеру-стихийнику носители не нужны. Он умеет получать огонь из окружающего мира. Однако новичку лучше начинать с естественного носителя стихии, да и… – она усмехнулась, – газовой горелки у меня нет! Поэтому будем учиться зажигать спички!

Выражение лица сидящей напротив девушки стало скептическим.

– Зажги спичку, – улыбнулась Анфиса Павловна, – как умеешь, так и зажги.

Лука взяла в руки коробок, достала спичку и, ощущая себя полной идиоткой, чиркнула головкой спички о бочок коробка. На деревянной палочке заплясал огонек. Домохозяйка тут же его задула. А затем сделала мягкое движение рукой – и пламя вспыхнуло снова, сильно и ярко, едва не обожгло Луке пальцы. Зашипев не столько от боли, сколько от неожиданности, она уронила спичку на стол. Та потухла, еще не упав.

– Оно бы тебя не обожгло, – покачала головой старушка, – вспомни, сама мне рассказывала про огонь в печи! Давай снова… Не выпускай спичку, даже когда пламя коснется кожи!

Но Лука выпустила… Детские воспоминания казались далекими и тусклыми, а здесь и сейчас рефлексы кричали, что ей будет больно, очень больно. Лишь на пятый раз у нее получилось сдержаться и просто смотреть, как догорающая на ладони спичка превращается в скрюченную палочку, мажущуюся золой.

– Хорошо! – сказала Анфиса Павловна. – И на этом сегодня все. Будешь ложиться спать, постарайся вспомнить, как ты перестала бояться огня. Это очень важно!

Занятия с ведьмой-стихийницей были недолгими по времени, неутомительными и напоминали Луке какую-то игру, правил которой она пока не понимала, но старалась им следовать. «Если тебе что-то не ясно сейчас, – заметила как-то Анфиса Павловна, – это не значит, что будет не ясно всегда. Слушай. Запоминай. Думай. Пытайся находить связи между вещами. Стремись их УВИДЕТЬ!»

Спустя два дня с начала занятий Лука научилась снимать пламя со спички и держать на ладони, не давая ему угаснуть. Спустя еще несколько – перекидываться с учительницей огненным шариком. Тут, правда, без эксцессов не обошлось – пострадала занавеска, куда девушка слишком сильно запульнула огненный снаряд. Едва успели погасить. Кухню пришлось проветривать, открыв окно настежь и держа на руках вырывающегося Вольдемара, который хоть чихал от запаха горелой ткани, но отважно рвался на подоконник. За увлекательными занятиями Лука даже не заметила, как прошла неделя. В воскресенье вечером, когда народу в клубе было полно, она снова увидела за столиком в углу знакомую троицу «культуристов». Уже зная их вкусы, сразу прихватила нужное пиво и сухарики с креветками, обжаренными в чесночном соусе.

– Да ты ж моя красотуля! – восхитился бородач, которого остальные называли просто Петром. – Сейчас я тебе скажу, кого мы соизволим сегодня съесть!

Пока он проглядывал меню, она терпеливо стояла рядом, держа карандаш наготове, а сама прислушивалась к привычно тихому разговору Адрианыча с третьим членом компании.

– Слышал уже, кто брянский контракт взял? – спросил тот.

– Нет, – удивился Адрианыч, – ты же знаешь, тайну имени запрещено раскрывать. Мне тогда удалось узнать только, что одиночка это был… Честно говоря, самоубийца какой-то!

– Это… – склонившись к его уху, он одними губами прошептал имя.

Петр, просматривающий меню, вскинул удивленный взгляд, пробормотал: «Во дает парень!» – и снова погрузился в изучение блюд с мангала.

Лука стояла ни жива ни мертва. В устах этих троих слово «контракт» звучало так, словно они подразумевали что-то жуткое. Но самое ужасное было в том, что произнесенную фамилию она знала!

– Ходят слухи, он вообще за любую работу берется! Даже за самую грязную! Ничем не брезгует! – покачал головой Адрианыч. – Его хоть видел кто-нибудь после?..

– Я не видел! – не отрываясь от меню, сообщил Петр.

Лука в очередной раз поразилась его «кошачьему» слуху.

Она едва дождалась прихода в клуб друзей. Отозвала Димыча под удивленным взглядом Муни и заинтересованным – Сани и выпалила:

– Как давно ты видел Яра?

– Не видел, но неделю назад он Муне насчет тебя звонил!

– А ты его видел? С тех пор – видел?

– Так, – Димыч посерьезнел, – выйдем-ка подышать. Не нравится мне твое выражение лица!

Луке оно тоже не понравилось – мельком взглянула на себя в зеркало, пока поднимались с Димычем по лестнице в Сумеречный зал и выше – на продуваемую ветром пустую крышу. Тут она рассказала ему о подслушанных разговорах – и в прошлые разы, и в этот. И о фото, что увидела в телефоне Адрианыча.

Алхимик как-то резко помрачнел. Теперь Луке не нравилось не только свое выражение лица, но и его.

– Сейчас я сделаю пару звонков знакомым, может, кто-то с ним общался за эту неделю, – пояснил он, доставая смартфон, – ну а если нет… Нехорошо! Очень нехорошо!

Предчувствуя неприятности, Лука сбежала вниз. Андрей встретил ее недовольным взглядом, но ничего не сказал.

Хотьков спустился через некоторое время, поймал Луку, бегавшую по залу с подносом.

– Его никто не видел… И это плохо! Надо съездить к нему домой!

– А ты знаешь, где он живет?

– У Муни есть адрес.

– Возьми меня с собой? – попросила Лука. – Только я работаю до трех… Но завтра выходной!

Алхимик что-то прикинул.

– Давай я за тобой заеду после работы? Если все так, как я предполагаю, то есть плохо, понадобятся мои зелья. Я как раз за ними съезжу и вернусь к трем. Идет?

Лука тронула его за плечо.

– Спасибо, Димыч! Ты такой хороший!

Тот вдруг поцеловал ее в щеку и, засмеявшись, потрепал по плечу.

– Жаль, ты не в моем вкусе, Лука! Из нас вышла бы отличная пара – я, такой хороший, и ты, такая хорошая! До встречи!

* * *

Димыч ездил на серебристом «Сузуки Гранд Витара». В теплом салоне Луке сразу же захотелось спать, однако провалиться в сон не давало нервное возбуждение и какой-то детский страх. Перед чем, она не могла понять. Так она боялась, когда была маленькая, темноты под кроватью, пыльного чердака на даче, заставленного старыми, крытыми чехлами предметами мебели, крика совы из леса…

Мотор машины гудел ровно и успокаивающе. Димыч поглядывал на Луку, неестественно бледную, расширившимися зрачками следящую за дорогой, молчал. Наконец не выдержал. Притормозил, достал с заднего сиденья щегольской кожаный рюкзак, бросил спутнице на колени:

– Достань термос… Там кофе.

Она послушно отвинтила крышку, разлила ароматный напиток по крышечкам-стаканчикам.

– Ты с семьей видишься? – спросил вдруг Димыч.

Лука чуть не выронила стаканчик.

– Муня говорила, у тебя проблемы с ними, ты ушла из дома. Это правда?

– Правда… – помолчав, ответила она. – Я с ними не вижусь…

– Скучаешь?

Девушка повернулась к нему.

– Дим, почему ты спрашиваешь?

Он замялся – видно было, что смутился. Характерным жестом поправил на переносице поттеровские очки.

– Видишь ли, мои предки живут в Европе, уже лет шесть как… И меня зовут переехать. Я окончил химико-технологический, пока учился, о переезде речи не было. А теперь не знаю, что делать. По ним ужасно скучаю! Они у меня хорошие… Но и уезжать не хочу. Вот и спросил, как ты… одна. Как справляешься?

Лука отпивала мелкими глотками кофе и думала о том, что благодарна парню за искренность и это смущение. Действительно, жаль, что она не в его вкусе! Покосилась на него. Он смотрел на дорогу. Губы сжаты, желваки напряжены. Ждет ответа. Действительно ждет!