– Это неважно! – придя в себя, ощетинилась она. – Я же тебя не спрашиваю, какого черта ты тут делаешь?

– Был в морге, – спокойно ответил парень.

Лука сглотнула.

Гаранин закинул на плечо свой гламурный рюкзачок и повернулся, собираясь идти. Спросил, чуть повернув голову:

– Ты куда? Могу подвезти.

Девушка думала лишь мгновение – уж очень на душе было погано, чтобы оставаться одной.

– Подвези меня к «Черной кошке», – она выглянула из-за угла, убедилась, что родители и брат уехали, – спасибо!

– За что? – удивился парень. Собственно, он уже уходил. Шел широко и размеренно, будто до машины был не один километр по степи.

Лука бегом догнала его.

– Что предложил подвезти.

– А… – непонятно ответил тот.

У него был старенький черный BMW с подозрительно широкими колесами. Внутри на истертых сиденьях лежали тонкие подушки с улыбчивыми смайликами, а на зеркале заднего вида висел смешной снеговик, нос у которого крепился к физиономии булавкой.

– Миленько, – констатировала Лука, оглянувшись, – даже, я бы сказала, чисто!

Яр покосился на нее, но спросил о другом:

– Найджел больше к тебе не клеился?

Она пожала плечами.

– Я его вообще с тех пор не видела.

– И хорошо, – покивал Гаранин и снова замолчал.

– А ты Муню откуда знаешь? – поинтересовалась Лука.

– А ты? – улыбнувшись уголком рта и глядя на дорогу, спросил он.

– Мы с ней на кладбище познакомились, – призналась Лука. – Она бабушку ходила навещать, а я… гуляла.

– На кладбище? – уточнил Яр.

– На кладбище! – прищурилась Лука. – А что, нельзя гулять на кладбище?

– Да нет, – он пожал плечами, – на городских гуляй, пожалуйста. Только помни, что ворота в семнадцать нуль-нуль закрывают. А вот от заброшенных держись подальше… Много там всякой дряни.

– Бомжи-наркоманы? – понимающе кивнула Лука. – Да, я понимаю. Правда, мне еще ни разу не доводилось бывать на заброшенном кладбище!

– Хочешь посмотреть? – глянул на нее блондин.

– Ты мне так и не сказал, откуда Муню знаешь, а уже на кладбище приглашаешь! – задумчиво протянула Лука.

– У нас с ней был роман, – улыбнулся Гаранин.

Лука как завороженная смотрела на его профиль. Улыбка неузнаваемо меняла лицо, будто откуда ни возьмись появился за рулем другой, какой-то очень особенный человек…

– А потом Вит ее у меня отбил, говнюк, – засмеялся парень.

– И ты не в обиде? – уточнила Лука.

– Нет. – Он мотнул давно не стриженной шевелюрой. – Я вижу, им хорошо вдвоем. Пусть будут счастливы.

Лука вспомнила недовольный взгляд Виталия при ее знакомстве с Гараниным. Должно быть, рядом с ним он не ощущал безопасности для его с Муней отношений.

Она посмотрела в окно и с удивлением убедилась, что район вовсе незнакомый.

– А куда мы едем?

– Хочу показать тебе заброшенное кладбище… От города недалеко, на работу не опоздаешь, не бойся!

– А откуда ты?.. – начала Лука и замолчала.

В «Черной кошке» народу иногда бывало так много, что она сбивалась с ног. Могла и не заметить этого парня, тем более что он явно был из тех людей, которых и не заметишь, если они того не хотят!

Ехали молча. В машине было тепло, за окном сыпала снежная крошка, гоняла поземку под колесами. Лука пригрелась и задремала. Снился ей сиамский кот Вольдемар, с которым она играла в шахматы. Шахматы были в форме рыбок – золотых и черных, с пышными вуалевыми хвостами и выпученными глазами.

Кстати сказать, кот с того самого дня, как поселился у Луки, более не произнес ни слова. Ничего не сказал, даже когда Анфиса Павловна, спавшая, как все пожилые люди, чутко и проснувшаяся от звона уроненных Лукой ключей, обозвала его костлявым недоразумением. Лука тогда забыла, как дышать… А ну как выгонит домохозяйка непутевую жиличку, притащившую в дом животину? Но старушка только покачала головой и, взглянув на нее поверх очков, заявила:

– Корм будешь за свой счет покупать! Ну и чтобы не гадил, мебель не драл! Понятно тебе? – Последние слова она произнесла, глядя на кота и непонятно к кому обращаясь – к нему или все-таки к девушке.

Ответить за нее решил Бакс. Негромко мяукнул, будто согласился, и направился прямиком к Луке в комнату…

– Эй, просыпайся!

Кто-то тряс Луку за плечо. Просыпаться она не хотела – кот уже в прямом смысле съел несколько ее рыбок, а она ни одной! Но крепкая рука и трясла крепко, как грушу, ей-богу. Тихонько зашипев от разочарования – уж очень хотелось съесть у Вольдемара одну из рыбок! – она разлепила глаза.

Машина стояла рядом с полуразрушенным зданием – то ли сараем, то ли коровником. Позади, на обочине шоссе, повис на покореженном столбе указатель с почти стершейся надписью: «Клх. Красная Явь». Впереди располагались еще несколько покосившихся домов, один, когда-то добротный и большой, отличался от остальных почерневшими от следов пожара стенами и провалившейся крышей. За домами, прямо перед перелеском, торчала из земли старая часовенка без креста и, из кое-где присыпанной снегом земли, – кресты и надгробия.

Лука вылезла из машины и зябко потерла руки. В области явно было холоднее, чем в городе.

– Мерзнешь, что ли? – удивился Гаранин.

Не успела она ответить, как он снял куртку и накинул ей на плечи, оставшись в одной футболке грязно-зеленого цвета с изображением хамелеона в смешной шапочке.

– А ты? – удивилась Лука, с наслаждением кутаясь в нагретую теплом его тела вещь.

– Мне не холодно, – пожал плечами он. – Идем.

Хорошо, что снега почти не было, а земля уже подмерзла, потому обуви ничего не угрожало.

Гаранин довел девушку до последнего покосившегося дома и остановился. Заброшенное кладбище выглядело не столько печально или устрашающе, сколько уныло.

– Ночью здесь несколько другая картина, – усмехнулся Яр, по-своему поняв вопросительный взгляд Луки. – Но ночью я бы тебя сюда не повел…

– Думаешь, испугаюсь? – поинтересовалась та.

– Давай сначала проверим, – чуть наклонил он голову, – посмотри!

Она вновь окинула взглядом погост. Три позеленевших от времени камня, надписи на которых уже не прочитаешь, какая-то яма в земле – явно треснувшая и обрушившаяся могильная плита, несколько потемневших от времени крестов, лишь один из которых стоял ровно и выглядел не просто добротно, но даже богато.

– Посмотрела! И что?

– Нет, ты не поняла, – покачал головой Гаранин. – ПОСМОТРИ!

А вот теперь до нее дошло. Только как это сделать по заказу?

Лука прищурилась… Закрыла глаза… От усердия даже высунула кончик языка… Но ничего не получалось! Ни-че-го.

– Ну? – Гаранин заглянул ей в лицо.

– Я не могу… не умею… – призналась Лука. – То есть у меня иногда получается само по себе, а специально – еще ни разу.

– А почему тебя родители не научили? – удивился Яр.

– Потому что… – Лука запнулась, – мои родители оказались приемными, а о настоящих я ничего не знаю!

– Оказались… – пробормотал Гаранин.

Парень явно умел выделить из потока слов – главные.

– Мне однажды Муня через себя показывала, – спохватилась Лука. – Я ее за руку держала и видела все ее глазами. Может быть…

– Я не Видящий, – покачал он головой, – со мной так не получится.

– А кто ты? – пришла очередь удивиться Луке.

– Смотритель кладбищ, – засмеялся парень и вдруг, резко изменившись в лице, ткнул пальцем куда-то ей за спину: – О боже, там!

Похолодев, она обернулась… И сама не заметила, как перешла на периферическое зрение. Заброшенная деревенька расцвела всполохами – желтого, голубого, сиреневого… Краски были неяркими, медленно перетекали друг в друга, воронкой вились на одном месте. Заброшенное, спящее место, энергия которого не прибывает и не убывает…

– А теперь посмотри назад, – тихо, чтобы не спугнуть, сказал Гаранин.

Лука даже забыла рассердиться за то, что он напугал ее. Взглянула на кладбище и… обомлела.

Над могилой с крестом, сохранившимся лучше других, висело облако… Больше всего оно напомнило Луке радужный гель, что переливался внутри китайских игрушек-попрыгунчиков, жутко вонявших резиной. Иногда облако отплывало в сторону, делало круг вдоль видимой ему одному границы и возвращалось к кресту.

– Правее… – произнес Яр.

Правее располагалась та самая могила с разрушенной плитой. Под ней багровыми контурами угадывались два тела… Приглядевшись, Лука разобрала сочленения костей, лобастые черепа с глубокими глазницами, внутри которых тлели злые огоньки. Скелеты лежали неподвижно, однако периодически принимались с усилием вытягивать конечности, скрежетать неплохо сохранившимися зубами и отталкиваться друг от друга.

– Кто это? – пересохшими от страха губами прошептала она.

– Костомахи – сгнившие до костей мертвецы, которые имеют обыкновение бродить по кладбищу. Особого вреда не принесут, пальцем ткни – рассыплются в прах, но неподготовленного человека могут напугать до смерти!

– А оно? – она ткнула пальцем в белое облако.

– Претка – дух умершего, временно оставшийся у могилы.

Лука оглянулась. Как давно заброшена деревенька? Тридцать лет назад? Пятьдесят?

– Правильно мыслишь, – хмыкнул Гаранин. – Обычно они больше чем на сорок дней не задерживаются, а эта зависла… Или ждет чего-то, или ее держит что-то незаконченное.

– Она опасна? – уточнила Лука.

– Пока не начала изменять цвет, нет. У них, у духов, время – понятие относительное, а ожидание иногда может быть долгим, гораздо дольше среднестатистической человеческой жизни. Вот когда она перестанет быть светлой и радужной, тогда следует ее опасаться.

Девушка взглянула на говорившего. Он следил за преткой с легким прищуром, будто прикидывал – как скоро она начнет темнеть?

– Яр, ты медиум?

– Что? – удивился тот. – Боже упаси! Медиумы с ними общаются – это очень тяжело выдержать! Идем, а то на работу опоздаешь!

Гаранин развернулся и пошел к машине, показывая, что разговор окончен. Лука, в последний раз взглянув на печальную претку, поспешила за провожатым, гадая про себя, кто же он такой – не Видящий, не медиум… Да кто?

* * *

– Ма-а-ам! Мы пришли! – крикнула с порога Муня, снимая обувь.

Семен Семеныч уже крутился в холле, тыкался носом в сумки и натужно хрипел.

У Луки сегодня, в понедельник, выдался выходной, и она с подругой отправилась в один из торговых центров – отметить первую официально полученную в клубе зарплату и посмотреть себе куртку потеплее. Зимние вещи остались дома, но возвращаться за ними девушка не собиралась, слыша в ушах памятный голос: «Здесь ничего твоего нет!» Будь она мудрее, давно простила бы эти слова. Если не приняла бы, то хотя бы поняла срыв матери! Но житейская мудрость слишком редко бывает свойственна импульсивным студенткам, с жизнью во всей красе особенно и не сталкивавшимся.

– Тебе надо взглянуть! – слышался в коридоре голос Этьенны Вильевны. Луке показалось или он звучал более взволнованно, чем обычно? – Эмма, я настаиваю! И вообще, сколько можно сидеть дома? Пора уже выбраться куда-нибудь!

Этьенна выглянула в коридор, кивнула и исчезла, тщательно закрыв за собой дверь.

– Пойдем в мою комнату! – подхватывая пакеты с обновками, позвала Муня. – Сейчас как вывалим все это на кровать, как примерим!

– Я есть хочу! – призналась Лука. – Гамбургер давно приказал долго жить!

– Организуем! – отозвалась Муня, одной рукой доставая зазвонивший телефон, другой открывая дверь в свою комнату, а ногой отодвигая с пути радостно прыгающий цеппелин с хвостом. – Да?.. Девчонки, вы уже освободились? Давайте ко мне! Подумаешь, понедельник? Какие ваши годы, фу! Жду!

– Сейчас Всеславские заявятся, – блестя глазами, сообщила она Луке, – устроим девичник!

– По какому поводу? – удивилась та.

Муня пожала плечами:

– Просто так! Пойдем, пиццу разогреем, нет, две!

Лука, поглядев с тоской на новую куртку, капюшоном выглядывающую из пакета, отправилась за подругой. Уж очень хотелось примерить…

Спустя полчаса пришли Оля с Юлей, принесли торт, фрукты и бутылку шампанского. На улице был сильный ветер. Глядя на улыбающихся сестер, раскрасневшихся, с одинаковыми блестящими голубыми глазами и растрепавшимися русыми волосами, Лука невольно позавидовала их красоте. Они и Муня казались выходцами из другого, волшебного мира, куда ей, Лукерье Должиковой, путь был заказан. Впрочем, мимолетное чувство быстро исчезло, потому что девчонки принялись дружно тормошить ее, заставляя примерить куртку. Все приобретенное Муней тоже было рассмотрено, оценено и примерено. От хохота и девчачьих голосов дрожали стеклопакеты. Шампанское на голодный желудок – залог хорошего настроения и смеха без причины!

Семен Семеныч в примерках принимал деятельное участие, с удовольствием подставляя брюхо всем желающим его погладить.

В разгар веселья в комнату заглянула Этьенна в строгом сером костюме с меховой оторочкой. Окинула взглядом комнату и хохочущих девчонок, улыбнулась одними глазами и исчезла. Мопс побежал проводить ее до двери, а затем вернулся – добирать почесывания.

Вконец расслабившихся Всеславских Муня уложила спать в гостевой комнате. Лука оставаться наотрез отказалась:

– Прости, Мунь, у меня скотина дома некормленая! Вольдемар обижается, когда я забываю о нем, потом, гад, за ноги кусает!

– Вольдемар? – удивилась подруга. – Ты же вроде говорила, что хозяин его Баксом называл?

– Ну он же теперь у меня живет? – резонно заметила Лука. – Вот я и дала ему новое имя.

– Пойдем, провожу тебя до метро. – Муня вышла в холл. – Заодно проветрюсь и Семен Семеныча выгуляю!

Они неспешно шли по проспекту, по воле мопса останавливаясь у каждого дерева и фонаря.

– У тебя правда был роман с Гараниным? – неожиданно для себя самой спросила Лука. – Вы совсем разные!

Муня засмеялась. Легко и просто. Так не станет смеяться человек, отягощенный прошлым.

– Яр на самом деле ужасно романтичный и нежный, хотя и кажется… странным. Нам было легко вместе, а о будущем мы не задумывались… Затем появился Вит. Он упертый, ты же знаешь. Вбил себе в голову, что я – его женщина, и пошел напролом.

– А ты – его женщина? – заинтересовалась Лука.

– Не знаю, – пожала плечами та, – он заботливый и внимательный, готов для меня звезду с неба достать, перспективный… Не знаю!

И она замолчала, со слабой улыбкой глядя на огни проезжающих мимо машин.

У метро подруги распрощались. Оглянувшись на высокую стройную фигуру Муни и семенящего рядом Семен Семеныча, смешно подрагивающего бубликом хвоста, Лука вспомнила, что забыла спросить у подруги – чем же он занимается, этот «ужасно романтичный и нежный» Гаранин?

* * *

Работа была в самом разгаре, когда Лука отметила неожиданную паузу в разговорах посетителей. Взгляды всех были обращены ко входу в зал, где стояли две дамы, в одной из которых девушка узнала Этьенну Прядилову. Вторая – высокая, бледная, с тяжелой копной черных как смоль волос – одета была в простое платье-футляр длиной до колена и короткое белое пальто с воротником из альпаки.

Из служебного помещения за стойкой показался хозяин клуба. Из-за смуглоты, волнистых напомаженных волос и внимательного взгляда карих глаз Лука про себя звала Евгения Петровича Меркулова «крестным отцом». За то время, что она работала в «Черной кошке», хозяин впервые вышел, чтобы встретить гостей.

Сопровождаемые Меркуловым и менеджером Андреем дамы поднялись на второй этаж. Андрей спустя несколько минут мухой слетел вниз, уцепил Луку, ждущую у стойки чека для клиента, и потащил на кухню.

– Давай, давай, давай быстро! Поднос, салфетку, два стакана с чистой водой!

– А…

– Аня за тебя рассчитает, быстрее, говорю!

– Что за спешка-то? – пробурчала Лука, расставляя на подносе стаканы и вазочку с алой розой, уже притащенную Андреем из кабинета Меркулова. – Кто та дама?

– Ты не знаешь? – Андрей едва не выронил бутылку с водой. – Это же Эмма Висенте! Ну иди, иди… Максимальная вежливость и внимательность, Лука, ты поняла? Иначе вылетишь из клуба и глазом не успеешь моргнуть!

Он еще и угрожает! Толком ничего не объяснил, а туда же!

Сердитая Лука попыталась максимально вежливо и внимательно улыбнуться клиентке, составляя с подноса на стол стаканы, вазочку и толстенькие книжечки меню.

– Это Лука, подруга моей дочери, кстати, – пояснила Этьенна. – Лука, а что такое с розой?

Взглянув на цветок в вазочке, девушка опешила – тот почернел и засох. Вот-вот рассыплется в прах!

– Я… Я не знаю! Прошу прощения! – выпалила она, хватая вазу с проклятым цветком. – Немедленно заменю! Заказ сделаете сейчас?

– Мы немного подумаем, – ответила за Этьенну спутница низким, с хрипотцой, голосом.

У нее было бы совсем не примечательное лицо, если бы не неожиданная сила во взгляде серых глаз – от такого хотелось спрятаться куда-нибудь… в бункер.

Лука помчалась вниз и сунула растерянному Андрею вазу в руки, заплескав его щегольскую, на этот раз цвета лососиного брюха, рубаху.

– Это что такое? – свистящим шепотом спросила она. – Ты мне что за цветок подсунул?

– Э-э-э! – растерялся тот, что, вообще говоря, было ему несвойственно. – А-а-а!

– Другой есть? – потребовала Лука. – За державу обидно!

– Нету! – расстроился менеджер.

Лука выглянула из-за занавески и лихорадочно оглядела зал… Рядом с Муней лежал букет шикарных бордовых роз. Вит часто баловал ее цветами.

Подлетев к подруге, она чмокнула ее в щеку, вытащила из букета один цветок и метнулась обратно.

Следовало признать, что бордовая роза гораздо больше соответствовала обстановке «сумеречного» зала, нежели алая!

Принимая заказ, Лука успела отметить простую, очень простую элегантность в одежде вызвавшей такой фурор у почтенной публики дамы. У клиентки не было ни браслетов, ни колец, ни яркого маникюра, а коротко подстриженные ногти делали ее руки похожими на руки школьницы. Зато на бархатистой ткани платья переливалась шикарная брошь-стрекоза с хрустальными крыльями. Наборные фасеточные глаза из самоцветных камней казались настолько живыми, что Луке стало не по себе.

Когда она вернулась к бару, Андрей строго-настрого приказал другими клиентами не заниматься.

– Пока дамы не уйдут – они твои! Чтоб каждые десять минут наверх – стол проверить.

– Может, мне просто там побыть? – удивилась Лука.

– Не надо! Госпожа Висенте не любит, когда у нее над душой стоят.

– Да кто она такая? – всплеснула руками девушка.

– Занят я, занят! Вон иди у Муни спроси, она не на работе! – отрезал Андрей и в спину напомнил: – Десять минут – и ап!

– Дрессировщик хренов, – фыркнула Лука и отправилась к своей компании, занимавшей привычный столик в углу под Раисой.

– Она вообще не меняется, – продолжил говорить, блестя глазами, Саня, когда обязательная процедура целования была закончена, – выглядит потрясающе! Вот это я понимаю – настоящая женщина!

– Это о ком? – уточнила Лука, поглядывая то на Андрея, появляющегося и исчезающего у стойки, то на лестницу, то на часы – а ну как пропустит указанный интервал?

– Ты же ничего не знаешь! – опомнилась Муня. – Мама и Эмма Висенте – давние подруги. Эмма – одна из самых сильных ведьм, таких всего тринадцать, и вместе они составляют Большой Ковен Сестер Равновесия, негласное правительство магического мирового сообщества. Она ведет замкнутый образ жизни, почти никуда не выходит. Маме удается ее вытащить куда-нибудь, по-моему, раз в пять лет! Увидеть ее – большая редкость!

– Некоторые неадекватные личности даже называют это счастливой приметой! – усмехнулся Димыч. – Так что считай, Лука, тебе повезло!

Лука вздохнула и отправилась наверх. Да уж, повезло так повезло!