Руфусилья Аквилотская по прозвищу Неистовая Рубака потерла старый шрам над правой бровью. Шрам ныл перед похолоданием, а мерзнуть гномелла не любила – была у нее, закаленного воина, коему доводилось и в грязи часами лежать, затаившись, и на льду биться, и ночевать под открытым небом бессчетное количество раз, такая слабость, в которой она стыдилась себе признаться. В трактире «Длиннобород», что располагался в квартале Механиков, было тепло, даже жарко, однако пока не душно – почтенные мастера не закончили еще рабочий день и не явились, по обыкновению, выпить вечернюю пинту. Руфусилья окинула зорким взглядом полупустой зал. За столиком у окна молодые гномы-подмастерья травили анекдоты и радовались жизни – не иначе мастер отпустил пораньше. В дальнем углу, спиной к залу, в одиночестве сидел коряжистый гном, чья шикарная полуседая грива, не заплетенная в косу, ниспадала по спине. Ей-ей, таким волосам и гномелле не грех завидовать!

На пороге двери, ведущей в подсобку, показалась младшая сестра Руф – Торусилья Аквилотская. Неистовая Муха, как звали ее коллеги-рубаки, легко несла на широких плечах дюжий бочонок с пивом.

– Не пришли еще? – поинтересовалась она у сестры и, получив отрицательный кивок, повернулась к трактирщику. – Куда ставить, почтенный?

Почтенный Ворвард по прозвищу Длиннобород, сын Арварда Длинноборода, принял у нее бочонок и водрузил на стойку. Ловким движением вставил позолоченный краник, вбив затычку внутрь, – для удобства разлива. Поклонился со словами:

– Благодарю за помощь, уважаемая Тори!

– Плесни свеженького, в горле пересохло, – ответно поклонившись, улыбнулась та и подошла к сестре. – Что-то сегодня тихо, Руф…

– Не каркай, – поморщилась та и снова потерла шрам. – Не надобно нам сегодня потасовок, нам надобно почтенного мастера Йожевижа к делу пристроить, а то смотреть на него страшно, ажно почернел весь без работы. Так и усохнуть недолго!

– Потасовки мы быстренько… того! – Тори сделала лаконичный жест рукой, будто сносила кому-то голову. – И Йожа пристроим! Мы, рубаки, просто созданы для того, чтобы решать проблемы.

Губы Руфусильи тронула улыбка.

– Так всегда Ганги говорил, помнишь? Где-то он сейчас?

Младшая сестра пожала плечами и с поклоном приняла у трактирщика полную кружку.

– На службе, как и мы. Где ж ему еще быть?

Старшая покосилась на кружку.

– Не засиделись мы на теплом месте, сестра, как думаешь? Не пора настоящим делом заняться?

Торусилья с наслаждением слизнула пену.

– Как Руфус с Торусом решат, так и будет, сеструха! Суждено нам отдыхать, да бока наедать, – будем. Суждено в путь-дорогу отправиться – отправимся. Чего тебе спокойно на месте-то не сидится?

Руфусилья не ответила. Скользнула взглядом по пышноволосому гному, отметила блеск в прекрасных камнях его перстней и уставилась в окно. Где-то там, за горами и долами лежал пробудившийся от многолетнего сна Лималль. И где-то, под пробудившимся от многолетнего сна Лималлем, точно с такой же тоской смотрел на штрек, уходящий на поверхность, голубоглазый Ахфельшпроттен Первый, король Независимого Подгорья и отец своего народа.

⁂

– Как дела, брат?

– Все так же, брат… Ничего не меняется. Давеча поймали крейских соглядатаев на границе, знаешь?

Оборотень кивнул.

– Знаю. При нынешней политической ситуации на Тикрее им нечего делать в Драгобужье. И мне это очень не нравится…

– Думаешь, они ищут новые пути для наступления? – гном встревоженно зашевелился. – Но в таком случае Драгобужье станет помехой!

Оборотень кивнул.

– Именно. Помехой, которую не удастся устранить асурху, если он не посадит на трон одного из своих ставленников-старшин.

Гном внимательно посмотрел на него и осторожно поинтересовался:

– Мы вмешаемся?

Оборотень с досадой качнул головой:

– Сейчас мне бы не хотелось. Нам стоит проверить, так ли они благоразумны, эти гномы Синих гор, как мы всегда о них думали.

– Согласен, но это значит, что мы можем действовать лишь косвенно! – воздел толстый палец гном. Сверкнул алым великолепный рубин в перстне. – Но как? Брат, иногда я теряюсь. Я бы хотел сидеть в своей мастерской, покуривая трубочку-другую, и работать, работать, работать. А вместо этого мы вынуждены все время что-то разгребать. Как мусорщики, хусним!

Оборотень помрачнел.

– На Тикрее когда-то был мусорщик, – пробормотал он, – но его больше нет, остались только мы… И те, кто о нас не подозревает.

Гном тяжело вздохнул.

– А знаешь, – вдруг встрепенулся оборотень, – действовать косвенно можно по-разному. Пожалуй, я обдумаю твою идею на досуге, благодарю, брат. И выше нос! Мы еще не попробовали здешнего темного эля!

– Ты прав, – оживился гном. – Так чего же мы ждем? Эй, хозяин!

⁂

Компания ввалилась в трактир в самый разгар веселья – Торусилья разводила по углам поспоривших почтенных мастеров, стремящих проверить крепость лбов друг друга. Руф, с философским спокойствием опершись о стойку, наблюдала за действом. Увидев друзей, она махнула рукой, привлекая внимание, и указала на пустующий столик под окном.

– Мне здесь нравится! – оглядевшись, заявил Дикрай и плюхнулся на скамью у стены, потянув за собой Таришу. – Эль пахнет хорошо, свежий, значит.

Фарга сощурила желтые глаза и проворчала:

– Грибами несет… Терпеть не могу грибы! Не мясо, не овощи, Аркаеш знает что.

– Ничего ты не понимаешь, – хмыкнула Виньовинья, – тебе бы только мясо подавай, а между тем в грибах полно полезных микроэлементов…

– Молчи, уважаемая Виньо, еще одной лекции, после вчерашней о прелестях кишок, я не выдержу! – засмеялась подошедшая Руфусилья и поклонилась Йожевижу. – Почтенный Йож, мастер Хлопблохель ждет тебя вон за тем столиком. Пиво от твоего имени я уже заказала.

Йожевиж торопливо встал, поклонился в ответ:

– Благодарю!

И твердым шагом двинулся в сторону указанного столика.

Супруга проводила его взволнованным взглядом.

Вителья переглянулась с Яго и погладила гномеллу по плечу:

– Виньо, все будет хорошо, вот увидишь! Не может наш Йож не понравится почтенному кузнецу. Он ведь и мастер классный, и работник хороший.

– Все так, – кивнула та, – только я иногда и до сих пор себя виню…

– Это в чем же? – изумилась Руфусилья.

Фарга тоже удивленно посмотрела на подругу.

Виньовинья, красневшая мгновенно и ярко, как все рыжие, заалела щеками.

– В моей жизни ничего ценного не было, когда я его встретила… – заикаясь, попыталась объяснить она. – А у него и дело свое, и почет, и уважение других мастеров, и место в гильдии Ювелиров… В общем, было что терять.

– Дурында ты, уважаемая Виньо, – грубовато заметила Руфусилья, – он и потерял – по своей воле, а не по твоей. Такого, как наш Йожевиж, и Аркаеш не заставит сделать то, чего он не захочет. Так что выбрось-ка эти унылые мысли из своей хорошенькой головки и наслаждайся элем, вон, Длиннобород уже несет поднос!

– И правда, – фыркнула Тариша, – нашла время себя винить! С чего бы?

Виньо молча пожала плечами и, взяв кружку с подноса, уткнулась в нее курносым носом. И чуть было не подавилась, когда из кружки показалась кошачья голова с усами в пене.

– Рано грустить, рано! – назидательно промурлыкал кот, выпрыгнул из кружки, отряхнулся и уселся в центре стола, сложив на животе толстые… ручки. – Время веселиться!

– Тьфу ты, – проворчал Дробуш, по обыкновению севший с другой стороны от Вительи. – Вот напасть!

Виньо подумала и отставила кружку, взяв с подноса другую. Цепкие ручонки божка тут же подхватили отставленное и… эля как ни бывало!

– Время пиры пировать нынче, – заявил Кипиш и со стуком поставил кружку на стол. – А что, Варгас Серафин не пришел?

– Варгас? – Яго посмотрел на Виту. – Он в Вишенроге?

– Вчера приехал, – отчего-то чувствуя себя виноватой, пояснила волшебница, – его вызвал магистр Кучин, но не сказал – зачем.

– И нас не захотел навестить? – надула губы Виньо. – Друг называется!

Вителья отвела глаза. Честно говоря, встретив Варгаса, она так ему обрадовалась, что упустила из виду традицию совместных трапез «хорьков», а наслушавшись рассказов светловолосого мага о жизни на границе, и вовсе обо всем позабыла. А еще он так смотрел на нее… И думал, что она этого не замечает.

Рука Яго властно накрыла ее руку и с силой сжала. Волшебница ощутила желание мужчины, как свое собственное. Да, она знала, – рю Воронн не из тех, кто отпустит к другому любимую женщину, знала с самого начала… Просто с Варгасом была связана какая-то часть ее жизни, становление Вительи Таркан ан Денец как волшебницы и просто свободной личности. И это не так-то просто было забыть.

Задумавшись, она упустила момент возвращения Йожевижа. Гном, прежде чем сесть, схватил ждущую его кружку с элем, одним глотком опорожнил ее, крякнул и сел рядом с Виньо. Та обеими руками обхватила его мощное плечо и отчего-то шепотом спросила:

– Ну как?

– Завтра на работу! – ахнул кулаком по столешнице гном, отчего подскочили не только опустевшие кружки, но и наполнившийся Кипиш. – В шесть утра быть в кузне почтенного Хлопблохеля! И хусним!

– Это отличный хусним! – засмеялся Яго, хлопнув друга по плечу. – За этот хусним надо выпить.

Рю Воронн по контрабандистской привычке никогда спиной к входу не садился, предпочитая держать происходящее под контролем, а Вителья, сейчас сидевшая к залу вполоборота, вдруг ощутила чей-то взгляд, до того пристальный, что между лопатками зачесалось. Раньше она бы обернулась, но за прошедшее время набралась опыта в качестве боевого мага, поэтому незаметно сплела и выпустила соответствующее заклинание. Волшебница не так давно начала видеть любую магию воочию, не переходя на внутреннее зрение, и первое время ужасно пугалась, пока не поняла, что никто, кроме нее, ничего не замечает. Вот и сейчас никто не обратил внимания на наколдованный ею «Взор», который выглядел, как сфера, наполненная чернильным дымом, и напоминал зрачок какого-то гигантского существа. Он поднялся под потолок, позволяя Вителье рассмотреть занятые столики. В Длиннобороде собирались, в основном, гномы, однако встречались и люди – их и среди механиков, на территории гильдии которых располагался трактир, было немало. «Взор» облетел зал, то приближаясь, то удаляясь к тем, кто вызвал интерес молодой волшебницы, однако никто не буравил ее внимательным взглядом. На разношерстную компанию вообще не оглядывались – почтенные мастера любили отдыхать и ценили мгновения отдыха, еще больше любили пиво и ценили темный густой эль. Они не приветствовали, когда кто-то мешал отдыхать им, и сами не мешали другим.

«Взор», проплыв над дородным гномом в богато украшенном камзоле и с пышной шевелюрой, который сидел в углу и что-то недовольно бормотал себе под нос, вернулся к волшебнице, так ничего и не обнаружив. Оказавшись рядом с Витой, «Взор» вдруг мигнул растерянно и… отразил прекрасное лицо с глазами цвета озерного льда.

Архимагистр Никорин окинула взглядом окружение Вительи и, как показалось волшебнице, с завистью посмотрела на опустевшие кружки.

«Завтра в семь утра жду на первое занятие, – услышала девушка голос, звучащий в голове. – Пора взглянуть на тебя…»

Вита чуть было не ответила вслух, но вовремя спохватилась.

«Я буду вовремя!»

Архимагистр еще раз покосилась на кружки и пропала. «Взор» тут же рассеялся синим дымком. Из дымка сам собой соорудился синий кораблик и отправился в путь, ловко пробираясь между столиками и огибая посетителей.

«Кипиш!» – возмутилась Вителья.

«Его только мы с тобой и видим, – хихикнул божок и захлопал в ладоши – служка нес очередной поднос с пивом и блюдо с жареными свиными ребрышками. – Знаешь, я иногда жалею, что не могу пошалить всласть, не привлекая к себе внимания. А хочется!»

«Хочется – перехочется! – констатировал Дробуш. – И кораблик твой я тоже вижу, между прочим».

«Да?! – изумился Кипиш. Взлетел над столом, закрутил кошачьей головой. – А кто еще?»

«Я вижу!» – тут же отозвался Дикрай, а Яго молча кивнул и улыбнулся.

Вита не выдержала – улыбнулась в ответ. Улыбка делала всегда мрачное и невозмутимое лицо ласурца привлекательным и открытым.

«Это безобразие! – возмутился божок, цопнул кружку с элем и вылил в себя. Черноволосая красавица, отставив пустую кружку, накрутила локон на палец, оглядела присутствующих и надула алые губы: – И почему же это так происходит?»

– Действительно… – пробормотал вслух Ягорай и привлек к себе Виту, чтобы поцеловать, никого не стесняясь.

Виньо, не забывая гладить мужа по плечу, с умилением посмотрела на них. Тариша Виден уткнулась в блюдо с ребрышками, словно там было что-то исключительно интересное.

«Узы крови, полагаю, – свирепый воин поиграл бровями. – Дробуш и Дикрай – кровники Вительи, а ты Яго – ее супруг перед лицом божества, моим то есть…».

«Прости меня, Кипиш-многомудрый, – рю Воронн говорил совершенно серьезно, – но мне бы хотелось, чтобы Вита стала моей женой у алтаря Индари. Надеюсь, когда-нибудь так и будет!»

Порозовевшая волшебница уткнулась лицом ему в грудь.

Свирепый воин задумчиво посмотрел куда-то вдаль… И ничего не ответил.

Туманный кораблик просочился в щель под дверью и был таков.

⁂

В семь утра Вителья, нетерпеливо притоптывая каблуком, ждала архимагистра на первом этаже Золотой башни. За рабочим столом вечно суровый гном – секретарь Ее Могущества – уже раскладывал бумаги по стопкам.

Вита недолго наблюдала за ним – в семь ноль три Ники Никорин, свежая, как утренняя роза, появилась рядом с ней, проигнорировав портал. Архимагистр оглядела адептку с головы до ног и только после этого поздоровалась.

– Заниматься мы будем в другом месте, – пояснила она, протягивая ей руку. – Сегодня я отведу тебя, но в следующий раз попадешь туда сама. Координаты определишь самостоятельно.

Вита кивнула и крепко ухватилась за прохладные пальцы Никорин. Молодая волшебница волновалась, гадая, как пройдет первое занятие.

Спустя мгновение свежий ветер коснулся ее ноздрей, заставив переступить с ноги на ногу, как норовистую лошадь перед скачками. Вителья обнаружила себя на краю обрыва, под которым протекала бурная река. Прямо перед ней лежало ровное плато, поросшее буро-зелеными островками мха. Лишь в одном месте клонил голову к земле стесанный ветрами утес, окруженный каменным крошевом, а над ним вознеслось аркой сине-серое небо, источавшее жемчужное сияние рассвета.

Вита поймала испытующий взгляд Никорин и смутилась, понимая, что архимагистр перенесла ее сюда не для того, чтобы любоваться великолепными пейзажами. Прикрыла веки, впитывая координаты Силы и определяя местоположение. Перед глазами почти мгновенно возникла карта Тикрея, на которой Вителья увидела себя пульсирующей красной точкой. Другая точка – голубая, взблескивающая алмазными гранями, была неподвижна.

– Итак… – промурлыкала Никорин.

– Тальбская горная область, предграничье с Драгобужьем, – отрапортовала Вита.

– Население?

– Малонаселено. Пастушьи деревни располагаются западнее.

– И почему мы будем заниматься именно здесь?

– Пустынные территории?

– Да. А еще?

– Не нанесем вреда людям?

– И это тоже… Еще?

Девушка растерянно смотрела на архимагистра.

Ники, запрокинув голову, любовалась быстро бегущими облаками. Потом огляделась, взглядом нашла подходящий валун, села и похлопала ладонью по поверхности камня:

– Иди сюда, Вителья.

Чувствуя, как от стыда заалели щеки, Вита молча опустилась рядом с архимагистром.

– Когда ты была ребенком, тебе рассказывали сказки?

Глазам Виты предстала жаркая кухня с вечно открытым окном в сад. Повариха Солья подсовывала маленькой госпоже и ее братьям всякие вкусности, и рассказывала бесконечные истории о попавших в беду принцессах и спасавших их принцах на благородных скакунах; о мудрых старцах, что сидят на перекрестках трех дорог и предсказывают судьбу прохожим; о странных существах, обитающих в дремучих лесах и огненных пустынях на краю земли…

– Были ли среди них легенды о великанах? – голос архимагистра звучал подозрительно мягко. Вита настороженно кивнула. – В Ласурии есть предание о горном великане Риммеле, который был добр к людям до тех пор, пока люди были добры к нему. Старея, Риммель все больше спал. Он замирал на одном месте, а периоды сна становились дольше и дольше. Шли годы, и великан превратился в утес. Люди из окружающих деревень давно забыли о нем. Однажды их господин решил срезать дорогу, ведущую в ближайший город, и приказал пробить в утесе тоннель. Боль разбудила Риммеля. Разозлившись, он уничтожил деревеньки на много миль вокруг и… снова уснул! Вот ведь подлец! – Ники засмеялась. – Какие выводы ты сделаешь из этой сказки?

Вопрос поставил волшебницу в тупик. Архимагистра Никорин она уважала безмерно, ощущая в ней силу, которой лучше не перечить, но часто не понимала и побаивалась. Честно говоря, беловолосая магичка казалась ей… слегка двинутой.

– Не стоит пренебрегать историей родных мест? – осторожно спросила Вита.

Ники совершенно по-мальчишечьи почесала в затылке.

– Ну-у… Это тоже. Но ты делаешь выводы, основываясь лишь на той информации, что получила от меня. Однако боевой маг, прежде чем принять решение, проводит всесторонние исследования, что не отменяет его мгновенной реакции на угрозу. Попробуй получше узнать это место, девонька, а я пока искупаюсь.

Она встала с камня, подошла к краю обрыва и прыгнула вниз.

Вителья в полном обалдении проводила ее взглядом, тоже подошла к краю и осторожно выглянула: далеко внизу архимагистр Никорин уже скинула одежду и вошла в ледяной поток. Вокруг нее мыльным пузырем переливалось заклинание обогрева, ясно видимое крейской волшебнице.

«Хороша, демоница! – раздался над ухом скрипучий голос. В непосредственной близости от Ники Кипиш предпочел остаться невидимым. – Фигурка достойная богини!»

«Не подглядывай! – рассердилась Вителья и, шагнув назад, обернулась, окидывая взглядом плато. – Лучше подскажи, что делать?»

«Понятия не имею, – хихикнул божок. – Это ты у нас учишься на боевого мага… Как там она сказала? „Боевой маг, прежде чем принять решение, проводит всесторонние исследования“. Вот и займись!»

Пальцы волшебницы непроизвольно сжались, будто она хотела задушить несносное существо, по странной прихоти судьбы ею самой же и вызванное из небытия. Тяжело вздохнув, она вернулась к валуну, устроилась на нем и закрыла глаза, собираясь «всесторонне исследовать» окружающее пространство. «Слушать» пространство больше было свойственно целителям, нежели боевым магам. Впрочем, высшее целительское образование у Вительи было. И хотя она последний год посвятила боевому магическому искусству, о целительстве не забывала, регулярно помогая в Народной больнице имени королевы Рейвин, где бесплатно принимала пациентов, с разрешения, разумеется, главного врача, мэтра Ажадана Жданина. Эти навыки сейчас очень пригодились: Вителья диагностировала окружающее, как диагностировала бы больного человека. Спустя некоторое время она открыла глаза, потянулась и задумалась. В незапамятные времена здесь находился мощный Источник Силы. Источник, который однажды иссяк… Можно ли соотнести это знание с легендой о великане?

Если бы не самоподогрев и щит, выставленный от ветра, волшебница давно бы замерзла, несмотря на солнце, поднявшееся выше и пригревающее камень. Его лучи, вырываясь из-за облаков, падали отвесно за обрыв, словно стремились искупаться, как делала это архимагистр. Когда точеная фигурка Никорин воспарила над каменным краем, Вителья глазам своим не поверила. Прав был Кипиш – омываемая светом Ники казалась богиней. Наверное, это была ересь, но в это утро, в этом свете и под порывами этого ветра, крейская волшебница готова была вознести молитву ласурской.

– Надумала что-нибудь? – спросила архимагистр, подходя и присаживаясь рядом.

– Научите меня так… – ляпнула Вителья и смутилась.

Ники, подняв брови, смотрела на нее.

Неожиданно Вита почувствовала, что устала ее бояться.