сватовство

Через неделю в конце улицы послышался звук балалайки. Звук нарастал. Все сельчане выходили на улицу посмотреть и гадали к какой избе направлялись ряженые.

– Мать. Глянь-ка, сваты кажись едут.

– Да брось ты. Обычно в конце лета или осенью так было, играли свадьбы. Посреди дороги медленно ехала повозка, украшенная цветами и лентами. В центре сидел извозчик, погонял лошадь, за ним балалаечник, по бокам сваты и жених. За телегой шли любопытные, веселые сельчане, дети. Они пели и плясали.

– Не к нам ли, мать, уже много дворов проехали.

– Чай здесь девок в селе и без нашей хватает. Вся церемония остановилась, поравнявшись с домом Тихоновых.

– Далеко ли путь держите, люди добрые и веселые? Не к нам ли? Коли остановились у наших ворот?

– Если у вас есть молодуха, то к вам.

– Молодуха-то есть, да не про вашу честь.

– Едем мы из далека, путь дорога не легка. По деревням скитаемся, по дорогам мотаемся. Затосковал наш сокол ясный, ищем мы ему жар птицу, красавицу девицу. Ищем мы ему красу, длинную косу. Жениться хочет молодец, красивый удалец. Можно мы войдем в дом, посмотрим не у вас ли прячется зазнобушка.

– Есть у нас молодушка, Марьюшка краса, длинная коса. Но вы сначала покажите молодца-удальца, если же он нам приглянется, тогда и Марьюшка покажется.

– Ну что ж, смотрите, за пригляд денег не берем, а вот горькую нальем.

– Горькую не надо, не спеши, жениха нам покажи.

– Вот он сокол молодой, красавец удалой. В жизни он не спорый, на работу скорый.

– Ну что ж жених то будет видный, проходите в избу, там будет видно. По обычаю, если жених родителям понравился или девку надо с рук сбыть поскорее, согласие невесты могут и не спрашивать, сваты начинают торговаться за приданное. Теперь родители невесты должны угодить сватам.

– А что за невестой много ли добра?

– Да что ж мы на сухую, не гоже так разговор вести. Марьюшка, накрывай на стол. Все что в печи на стол мечи. Маша начала ставить на стол соленья, которые Фекла уже приготовила, пока невесту засватывали. Маша шла медленно, опустив глаза, не принято было смотреть на сватов в упор. Она встала за шторку возле печки и в щелочку смотрела на жениха. Это был Сергей Плугин. Он был маленького роста, даже немного ниже Маши и белобрысый.

– О Боже! Только не этот. За что ж такое Боже? Братья принесли в горницу сундук и открыли.

– Добра то много, сундук полон, пусть не злато-серебро, но отменное добро.

– Давайте поглядим, да добро то оценим.

– Ночи девка не спала, все вязала да пряла. Братья доставали из сундука подушки, одеяла, полотенца, шторы, белые и цветные холсты, рубахи показывали и раскладывали все по лавкам.

– Видим славное добро, нам понравилось оно, девица молодица не ленива, не строптива, да к тому ж еще красива. Но все тленное добро, а от родителей то что?

– Даем за молодушкой, добротную телушку.

– Ну что ж, мы довольны, а жених? Все посмотрели на Сергея. Он сидел в уголочке и улыбался представлению.

– Забираем все добро, нам понравилось оно, с ним и молодушку и добрую телушку. Сваты были уже пьяные. А жениху пить нельзя, у него сегодня брачная ночь. Если сваты сговорились, родители благословляют молодых. Старшая женщина в семье брала икону, читала молитву.

– Благословляю вас на долгую и счастливую жизнь в любви и согласии. Засватанную невесту, со всем ее добром, забирали в дом жениха. Невеста должна была по обычаю опустить голову и плакать. Но Маша плакала по-настоящему, искренне, она вспоминала Андрея. Он был немного выше Маши, немного старше, красивый, статный, чернявый. Она еще помнила в своей руке его сильную, властную, теплую руку.

В доме жениха уже истопили баньку, по очереди помыли молодых и положили в одну постель, в отдельную комнату. А на утро во дворе вывешивали простынь молодых. Если на ней была кровь, значит невеста была чиста и непорочна. Это значит, что родители жениха готовили стол с угощениями, да еще и одаривали родителей дочери всевозможными подарками.

Утром пришли родители Маши, во дворе уже висела белая простынь со следами алой крови. Григорий и Фекла гордились дочерью, а родители жениха подарили Григорию расшитую самотканую рубаху, а Фекле расшитую самотканую кофту. На свадьбе подпитые гости посмеивались, что Сережка сватался к Глажке, а она ему отказала.

– От ворот поворот. Так он взял себе в жены эту кривоногую, рябую Машку.

– А кто за него еще пойдет?

– Вот парочка подобралась, самый некрасивый в селе парень, женился на самой страшненькой в селе девке. Вот смеху то.

– Свадьба была уже в самой разгаре, все веселились, плясали. Весело заливалась, играла балалайка. Как вдруг небо как будто потемнело, всем показалось, что ударил гром. С улицы у решетчатых ворот показалась черная фигура. Все увидели сгорбленную старуху в черном платье и черном платке, которая опиралась на палочку. Все в ужасе замерли, оцепенели от страха, замолкла балалайка.

– Колдунья! Колдунья! Черная колдунья! Пронеслось тихим испуганным шепотом среди сельчан.

– Совет да любовь молодым. Произнесла старуха хриплым, грудным голосом. Отец жениха в это время нес из погреба холодненькую трехлитровую бутыль самогона, которую готовили на свадьбу сына. Увидев старуху, он остолбенел, выронил бутыль из рук, она разбилась о камень. Все в ужасе посмотрели на осколки. Пить больше нечего было, свадьба расстроилась, все пошли по домам, озираясь от страха по сторонам. А старухе то и след давно простыл, как и не было ее вовсе никогда. Словно привиделась она всем.

шурочка

Через несколько месяцев мама Сергея стала замечать, что невестка начала с завидным аппетитом кушать квашеную капусту и соленые огурчики. Она начала поправляться. Свекровь все сразу поняла, скоро у них появится внук или внучка. Женщина рассказала об этом своему сыну. Он очень обрадовался, давно хотел сына.

Когда он еще учился в школе, у них была учительница из города. Она читала много стихов на память поэта Пушкина. Мальчик так полюбил стихи и самого поэта, что начал мечтать, если он женится на женщине с черными волосами, у него родится сын, которого если назвать Александром, то у него будет сын Александр Сергеевич Плугин. Это почти, как Александр Сергеевич Пушкин, думал Сергей. Когда он узнал, что жена беременна, он сразу же всем заявил, что это будет сын, сын Александр.

Сильно взбодрившись такой радостью, он начал старательно строгать из дерева корытце для ребенка, затем люльку. Весной начал готовить бревна, решил пристроить для своей семьи новый домик. Свекровь искренне полюбила свою невестку, такую тихую, трудолюбивую. Она ее жалела и сильно не нагружала домашней работой.

– Пойди отдохни Маняша, совсем замаялась, ты еще наработаешься, когда пойдут дети. Сергей вечерами ласково гладил живот жены, разговаривал уважительно со своим будущем сыном.

– Александр Сергеевич Плугин, мой сынок, мой помощник по дому, по хозяйству. Я тебя научу плотницкому делу, научу всему, что умею. Он был так счастлив, сбываются его детские, сокровенные мечты.

Пришло время родов. Привезли на телеге повитуху. Сергей нервно ходил за дверью, прислушиваясь к крикам и стонам жены.

– Ну давай Машенька, давай милая, держись, чай сына мне рожаешь, первенца. Надо же, я скоро стану отцом, у меня будет Александр Сергеевич Плугин, я буду самый счастливый человек на свете. И вдруг послышался первый, звонкий плач ребенка. Сергей вытирал горячие слезы, катившиеся по его холодному лицу.

– Вот оно свершилось! Свершилась моя давняя мечта. Я услышал долгожданный плач моего первенца, моего сына. Вышла в коридор повитуха.

– Сын? Мальчик? Александр? Радостно улыбается Сергей.

– Нет. Не сын. Не Александр. Дочь. Шурочка. Девочка родилась, крепенькая, здоровенькая.

– Как? Как это дочь? А где же сын? Где Александр?

– Вы еще молодые, наверно сын будет следующий. У вас еще все впереди. Вся жизнь впереди. Она похлопала Сергея по плечу и вышла на улицу.

Сергей сильно расстроился, рухнула его долгожданная мечта. Он ничего не понимал, почему дочь, он ведь так мечтал и хотел сына. А ведь она была так близко. В недоумении он ушел в сарай, лег на сеновал и плакал, теперь уже от потери. Он даже не хотел смотреть на свою дочь, так и лежал там, как его не уговаривали его родные. Только утром он вернулся в дом и посмотрел на девочку. Все восхищались ее красотой. Она от отца взяла белоснежную кожу, а от матери черные волосы, брови и длинные ресницы.

Девочка подрастала. По селу пошел слух, что как это так может быть, чтобы у такого страшного Сергея и рябой некрасивой Машки, родилась такая красивая дочь. Все родные в ней души не чаяли. Сергей полюбил ее, это милое, чудное создание.

– Феколушка. Ты далеко собираешься?

– Схожу к Маничке с подарками. Навещу любимую внучку. Соскучилась я уже по девочкам.

Когда женщина подошла к дому молодых, она увидела, что на крыше их дома сидит огромный, черный ворон. Сердце у женщины защемило от боли. Она остановилась, начала подбирать камушки с земли, кидала их вверх, хотела согнать ворона с их крыши. Но он совсем не собирался покидать свое пристанище, только зло, недовольно каркал на нее, широко раскрывая свой клюв, махал огромными крыльями и сверкал своими огромными черными глазами.

Женщина никому не стала говорить об этом, чтобы не волновать родных. Через некоторое время все стали замечать, что Шурочка стала вялой, сонной. Она начала быстро худеть и умерла в 1,5 годика. С кладбища все шли молча, плакали и вздыхали. Сергей потерял интерес к жизни. Он взял бутылку самогона и ушел в сарай. В селе стали говорить, что девочку сглазили за ее красоту.

В доме воцарилась тишина, не было привычного смеха и крика. И только через неделю, когда мама Сергея сказала ему о том, что Маша снова беременная, Сергей вылез из сарая и вошел в дом. Он снова стал радоваться жизни и ждать нового ребенка. Теперь он уже так не ждал сына, теперь он понял, дочка – это тоже большая радость.

таисия

Весной в семье Плуговых родилась девочка, ее назвали в честь бабушки Сергея. Она не была похожа на Шурочку, она была похожа на свою маму, Машеньку. Но тоже была красавица. В селе уже не стали удивляться и стали привыкать, что у Сергея и Маши снова родилась красивая дочь. Они уже так не восхищались и так не реагировали, как на Шурочку, но тоже любовались ее красотой.

Тася была очень жизнерадостной, скорее независимой девочкой. Она была улыбчивая и озорная. Когда она вылезла из пеленок и начала ползать по полу, она была всегда сразу и везде, ее было много. Она быстро ползала по всему дому, брала в руки все, что видела и играла всем. Стучала по полу, кричала, пела, смеялась, ее нельзя было остановить или поймать. Все говорили, что это не девочка, это скорее всего пацан, хулиган, эта девочка не видит берегов, что она своей смертью не умрет, столько в ней было энергии.

А когда она на ходу засыпала там же, где только что бегала, под скамейкой, под столом, в углу или посреди избы, на половицах, то была похожа на ангела. А когда она ложилась калачиком, то была похожа на кошечку или маленький комочек счастья. Она спала с улыбкой и просыпалась с улыбкой, уже тут же что-то лепетала или мурлыкала себе под нос песенку.

Она никогда не плакала, даже когда падала на голый деревянный пол гремя своими косточками, даже когда ударялась головой или телом, когда натыкалась на какие-то предметы, она потирала больное место ладошкой и закатывалась заразительным смехом. Она никогда не капризничала, всех любила и обнимала. Все ее так сильно любили, переживали, когда она затихала, все бегали искали ее по дому, за ней было трудно уследить.

Она была такая активная, словно проживала назло кому-то сразу две жизни, свою и жизнь умершей сестры. Когда она подросла, залазила в сундук и сидела там тихо, иногда засыпала там или терпеливо ждала, когда ее найдут. Домочадцев тем самым сильно пугала. Переживали, что она выскочила на улицу или забежала в хлев к животным. Потом она сильно радовалась и смеялась, когда ее находили, обнимали и целовали.