часть 1

начало

В семье Тихоновых осталось трое детей живых. Трое умерли в детском возрасте. В те времена умирало много детей и взрослых. Жили они в глухой, заброшенной деревушке. Больниц не было, школа в другой деревне.

– Мать, может ты еще сможешь родить нам сына или дочку?

– С ума что ли старый совсем сошел. Какие тебе сын или дочка? Манька вон на выданье. Внуков нам принесет скоро.

– Какое там на выданье? Кому она нужна. Никто еще не посватался к ней.

– К Фроське вон, уже сколь раз сватались. Она роется в этих женихах, как свинья в картофельных очистках.

– Так они чай зажиточные. Да и приданное небось за ней хорошее дают. Да и сама она чай в теле. А наша то как тростиночка, одни глаза да волосы.

– А какое приданное ты за ней приготовила?

– Какое приданное я ей приготовлю? Сама она себе готовит. Со станка не встает. Готовит себе и мужу.

– А че готовит то?

– Да чай известно че готовит-то. Покрывало вечера закончила кажись. Кружевами его по краю украшает. А наволочки то какие наткала, любо глянуть. Носки, варежки навязала. Готовится основательно.

– Рукодельница. Чай в девках не останется.

– Кому нужно ее рукоделие. Скотину нужно за ней отдавать. Сейчас все на скотину смотрят.

– Ну отдадим, коли нужно будет, чай не обеднеем.

– Кто за ней посватается? Она ж дома все время сидит.

– Совсем загрузила ты ее мать работой. Девчонка продыху не знает.

–Ба. Загрузила. Да шошь ты брешешь. Я загрузила. Сама она не хочет. Давеча девчата звали ее на гулянку, сама она не пошла.

– Дочка, почему ты на гулянку не ходишь?

– Тять, да некогда мне глупостями заниматься.

– Женихи-то где тебя найдут, коли ты из избы то не выходишь.

– Брось ты тятя болтать. Какие женихи еще? Девушка зарделась краской и смущенно убежала за печку.

– Стесняется дочка. Это ты ее так строго воспитываешь.

– Че? Строго? А не строго, дык собакам хвосты по деревне давно бы крутила. Да иди ты. Строго. Как надо воспитываю. Чай не хуже других воспитываю.

Детей с раннего детства приучали к труду. Мальчики помогали отцу столярничать, по хозяйству. А девочек приучали к рукоделию и кулинарии. В каждой избе была прялка и ткацкий станок. Девочки с малых лет помогали маме по хозяйству, пряли, вязали, шили, готовили еду на всю семью. Дети занимались посильной работой.

Зимой, когда прекращались работы в огороде, девушки на выданье собирались у одной из подружек, шили, вышивали, вязали, готовили себе приданное. Пели тихонько грустные, задушевные песни, пили чай с травами, рассказывали интересные и сказочные, страшные и невероятные истории и небылицы, которые слышали от своих бабушек. Складывали свои поделки в сундуки до лучших времен.

– Слышали девчонки? Бабушка мне давеча рассказывала, что где-то в нашей деревне, где-то на отшибе, никто не знает где, живет очень старая, сгорбленная старуха, которая всегда ходит в черных длинных одеждах и черном платке, всегда опирается на палочку. Там, где она появляется, неприятности, гибнет скот или люди, что она иногда оборачивается черной кошкой или черным вороном. На чьем доме увидят черного ворона или черную кошку, там умирает ребенок, что она забирает души этих младенцев и продляет себе жизнь. Бабушка говорит, что молодой ее никто никогда не видел и сколько ей лет никто не знает. Кажется, что эта старуха жила здесь всегда, ее называют – черная старуха.

– Ой как страшно. А девушек она не забирает? Только детей? Твоя бабушка не говорила? Одна из девушек схватила соседку за шею и хриплым голосом проговорила.

– Иди ко мне. Я черная колдунья, сейчас я заберу твою душу. Девушка соскочила с лавки, завизжала, все весело хохотали.

В 8 лет, когда Маша начала доставать подножку прялки, мать усадила ее за работу. Отец изготовил ей сундук для приданного. По обычаю, для приданного нужно было изготовить будущему мужу и принести в его дом 12 рубах, все разные, расшитые цветными нитками. Холсты нужно напрясть тонкие и грубые, белые и цветные, в клетку и полоску. На наволочки, на полотенца, мужу на штаны, для иконы праздничные, на скатерти, на мешки под рожь. Много нужно было девушкам наткать холстов, себе на одежду, по хозяйству, работы было много.

Пряли из подготовленной к прядению конопли. Посевом конопли занимались мужчины. Потом ее нужно было осторожно выдергивать по размеру, сушить, долго вымачивать, мять, чесать как волосы, аккуратно закручивать в комочек.

Машенька старалась. Сначала было очень трудно, но интересно. Она гордилась, что она теперь взрослая, сама готовит себе приданное. Сильно уставала, пальцы до крови разъедало. Обматывала их тонкой тканью по очереди то указательный, то большой, пока не заживут. Скоро ей это наскучило, хотелось с подружками на улице поиграть, побегать, да и старшие братья приставали, доставали, дразнили.

Казалось, что этот холст совсем не прибавляется, а конопля никак не заканчивается, а бросить стыдно, скажут, что она лентяйка. Посмотрит в окошко, помечтает, как ее будущий муж будет хвалить ее за работу, будет любить ее и обнимать за ее старание, ее суженый.

– Интересно какой он будет, наверно красивый и ласковый.

Скоро сумерки спустятся на деревню. Девушки собирались гурьбой, шли вдоль улицы и пели веселые или грустные задушевные песни.

– Тять. Можно мне пойти на гулянку. Девчонки уже собрались.

– Иди дочка, иди. Косынку то накинь, а то простынешь.

– Что ты тятенька, лето чай на улице.

Девушки ушли на край деревни, сели на бревно и пели песни о любви. Начали подходить парни. Вдали послышались звуки балалайки. За музыкантом шли парни. Стало еще веселее. Парни угощали девушек семечками и леденцами из жженого сахара и меда, пастилой и яблоками. Девушки были нарядные, на голове венки из душистых цветов и ярких лент на голове и в косах.

Парни тоже не отставали. Они были в красивых вышитых рубахах самотканках. У балалаечника красный цветок у виска на русых кудрявых волосах. Когда начало темнеть разожгли костер. Девушки по очереди пели озорные частушки у костра, дразня и задевая парней, отходили, подходили парни к костру и каждый пел по очереди частушки, задевая девушек. Иногда девушки и парни по очереди выходили и пели частушки в пляске, притопывая о землю или парни плясали по одному или вместе. Частушки сочиняли на ходу или пели уже старые какие знали. Играли в ручеек или прыгали через костер по одному, парами или группой. Маша сидела на бревнышке, к ней подошел Андрей.

– Можно присесть девушки, рядом с вами посидеть?

– Присядь. Коли охота есть. Чай не укусишь. Смеялась Лариса. Молодежь начала прыгать через небольшое пламя костра. Андрей крепко взял Машину руку.

– Мань пойдем. Маша не успела что-то сказать или сообразить, как уже бежала вместе с Андреем к костру. Она даже не успела испугаться, как вместе с Андреем прыгнула через костер. После яркого света костра, в глазах наступила темнота. Но Андрей не отпускал ее руку, отбежав немного они остановились. Парень повернулся к Маше, взял ее другую руку.

– Мань. Я на днях сватов к тебе пришлю. Ты мне давно нравишься. У Маши загорелось лицо жаром, толи от горящего костра, толи о неожиданных слов смелого парня.

Маша выбежала на тропинку и все бежала и бежала до своего дома без остановки. В сенях она остановилась, отдышалась, выпила прохладной колодезной воды с деревянного ковша, пройдя через комнату, плюхнулась на свой топчан.

– Мань. Ты что ли дочка пришла?

– Да маманя, это я.

– Ну и слава Богу. Маша долго не могла уснуть. Она все переворачивалась с боку на бок. Она все прокручивала в голове, в памяти гулянку, прыжок через костер, неожиданные слова Андрея. Как он сильно сжимал ее руку в своей теплой ладони, как он властно взял ее за вторую руку.

Она начала мечтать, как это будет, вспоминать как это было у других. Мысли перебивали друг друга. Как он увезет ее в свою деревню от отца и матери, от ее братьев, в чужую незнакомую семью. Ей становилось так страшно.

– Одна. Среди чужих людей. Нет. Я буду не одна. Я буду со своим любимым. Подумала маша. Она вспомнила его лицо, его улыбку, как он крепко держал ее за руку. У нее вновь загоралось лицо, сердце застучало сильней, ей вновь становилось стыдно и страшно. Во рту все пересохло, она встала, прошла в сени, напилась холодной воды.

– Надо быстро готовить побольше приданного, побольше. Он сказал, что на днях пришлет сватов. Надо выткать для него красивую рубаху. Маша не отходила от станков, все усердно пряла и ткала.

– Дочка. Как гулянка то прошла? Что ты молчишь не рассказываешь. Маша покраснела и отвернулась от отца.

– Отец. Не видишь, что ли, смущаешь девку. Вступилась мать.

– Что Мань. Неужто приглянулся тебе кто? Иль ты кому приглянулась? Хитро прищурившись улыбался отец. Девушка зарделась и выбежала на улицу.

– Мать. Слышь-ка, че? Кажись девку то нашу скоро от нас увезут.

– Да уж чай не глухая. Григорий подошел к жене, обнял женщину и присел рядом.

– Феколушка. Ты плачешь, что ль?

– Жалко девку. Ведь молодушка еще совсем. Замуж. Ох.

– Что ты мать? Радуйся, что Манька в девках не останется, что хоть кто-то приглядел девку нашу. А помнишь? Как я тебя сватал. Совсем недавно это было. А ты как боялась. Помнишь? А уже и Манька подросла. Внуки пойдут. Скоро сыновья жен своих приведут.

– Чему ты радуешься старый. Ты лучше подумай, что мы за девку отдадим? Вытирала слезы женщина уголком платка.

– Может телка отдадим, или телочку?

– Телочку молодым надо оставить на хозяйство, а телка на стол, чтоб не как хуже других было.

– Ну давай так. Неужели еще кто-то нашу Маньку возьмет? А что? А что наша Манька не хуже других будет.

– Это для тебя она не хуже других. Слышь, что сельчане про нее говорят, что наша Манька самая страшненькая во всей деревне.

– Брось ты брехать. Чай не хуже других девок будет. Работящая, одна коса чего стоит, во всей деревне ни у кого такой косы нет.

– Что брось. Коса-береза. Уж хоть бы кто-то ее взял, а то как в девках останется, да будут все пальцем на нее показывать. Молодуха-вековуха, стыда не оберешься. Девке горе то какое. Фекла снова заплакала.

А Маша все ждала сватов в дом, как обещал Андрей. В день по несколько раз выглядывала в окошко, прислушивалась, выбегала за калитку, стояла, смотрела, не едут ли сваты к ней. Но шли дни, недели, а сватов все не было.

– Мань. Что ты сидишь дочка. Вон девки песни поют за оконцем. Сейчас мимо нашей избы проходить будут. Ступай-ка и ты на гулянку девонька.

– А можно, тять?

– Иди дочка с Богом. Маша шла с девушками, пела песни, старалась казаться веселой, не показывать, что творится в ее девичьем сердце. А в сердце ее полыхал огромный пожар. Она хотела, очень хотела увидеть Андрея.

– Может он уже нашел себе другую, пока меня не было на вечеринках. Может он уже передумал, как стыдно. Тогда зачем говорил мне такие слова, зачем смущал мою душу, зачем сердечко мое растревожил, покой забрал, может посмеяться надо мной захотел. Лицо Маши вспыхнуло пламенем стыда.

Девушки сели на бревнышко, щелкали семечки, смеялись и перешептывались. Начали подходить парни. У Маши сердце в груди забилось от волнения, но Андрея среди них не было. Пришел балалаечник, девушки начали петь частушки, выплясывали притопывая ножками. Парни показывали свою удаль. Некоторые ребята и девушки оставались сидеть на бревне, потом соскакивали, пели частушки и снова садились. Все радовались, веселились, смеялись, хлопали в ладоши. Маша недоумевала, почему не пришел Андрей.

– Может с ним что-то случилось? Может он заболел? Переживала Маша. Тут девушка соскочила с бревна, бойко притопывая спела частушку и снова села рядом с Машей.

– Наши парни из деревни тихо разбегаются. Не будет скоро никого, учиться все стараются.

– Надя, а про кого ты сейчас спела?

– Про Андрея. Его отправили на курсы учиться на тракториста. Что, не знала разве?

– И он не приедет больше сюда, после курсов?