Цитаты из книг автора «Леонид Юзефович»

На митинге Анатолий Собчак заявил: “Есть законы государственные, а есть законы божеские, и один из этих моральных божеских законов гласит, что в день, когда человек хоронит свою мать, судить и распинать его – вероломно!”»

«Кто смотрит на мир как на мираж, того не видит царь смерти»

– Нет сахара! Кооперативы весь сахар скупили!При революциях этот продукт всегда исчезал первым, словно его вкус и цвет были несовместимы с новой жизнью.

по мере развития цивилизации падение нравственности неизбежно.

За все нужно было платить, но понятие о твердых ценах плохо приживалось в стране, где тезис о том, что мягкому суждено жить, а твердому – умереть, впитывается с молоком матери. Это был мир ярких красок, четких линий и туманных деловых отношений с опорой на обман и взаимное доверие.Баатар стал нащупывать подходы к этой волнующей теме. Обсудили сравнительные цены на продукты, стоимость железнодорожных билетов, нравы таможенников. Ему явно хотелось выяснить, не найдутся ли у них с Шубиным обоюдовыгодные интересы, но предпосылки для такого разговора еще не созрели. Тема требовала повышенной деликатности, поэтому начал он издалека:– У меня много знакомых бизнесменов, зовут к себе в дело, но я не иду. Хочу работать с русскими или с немцами. Наши – все жулики.– У вас тут полно китайских фирм, – сказал Шубин. – Китайцы тоже жулики?– Нет, но с ними опасно. Что-нибудь не так сделаешь, могут убить.– А монголы не могут?– Редко бывает. Мы – мирный народ.Ветер утих, даже карликовые березки не

Знаменитый Пржевальский, однако, считал, что европейцу в Центральной Азии “необходимы три проводника – деньги, винтовка и нагайка”

Для Больжи намерение важно было само по себе, задуманное доброе дело не обращалось от неисполнения в свою противоположность и не ложилось грехом на душу.

Унгерн не сумел ни восстановить маньчжурскую династию, ни создать Центральноазиатскую федерацию кочевых народов, но парадоксальным образом ему удалось осуществить часть своей программы: если бы не он, Внешней Монголии суждено было остаться под властью Пекина.

Действительно, память о нем никогда не исчезала в монгольских и бурятских степях, но здесь его помнили прежде всего как борца с Советской Россией.

Тот же мотив использовал Арсений Несмелов в “Балладе о даурском бароне”:  Я слышал,В монгольских унылых улусах,Ребенка качая при дымном огне,Раскосая женщина в кольцах и бусахПоет о бароне на черном коне.