Глава 4

– Слушай, а ты чешский так и не выучил? – доселе в пиццериях таким вопросом друзья Андрушу не встречали.

– Вспомнил тоже… Да не, забил, то я так, баловался. А что? – заинтриговался журналист, который пару лет назад действительно брался изучать язык.

Такой спорный интерес по времени совпал с его интересом к златокудрой коллеге. Также спорным, ведь Оленька, в свою очередь, решила овладеть бесполезным навыком говорить по-чешски, чтобы сделать приятно Петеру, который делал ей приятно в Праге. Там она с ним и познакомилась, когда приехала туда с подругой по туристическим необходимостям.

Правда, Андруша верил, что ее хобби зиждется лишь на желании постичь редкий, чешущий слух язык. Поэтому скачал разговорники с аудиоуроками и не переставал угощать коллегу рассказами о своих лингвистических успехах. И обедами. Но через полгода он к чешскому охладел. Примерно в ту минуту, когда узнал, что Оленька переезжает в Прагу на ПМЖ.

– Да смотрел че-т на бокал «Чешского» и вспомнил, – объяснил свое любопытство Ярослав, – а потом увидел тех двух краль. А потом снова посмотрел на «Чешское»… Давай подкатим, и ты типа чех, по-русски почти дупля не отшибаешь…

– Как ты, что ли? – Андруша только по контексту перевел конец плана.

Ярик на секунду заморозил строгое лицо и продолжил:

– Короче, скажу, в универ ты приехал, на семинар чехологов или кого, ко мне подселили в общагу… А ты на корявом русском с чешским разговаривай!

Че завибрировал в предвкушении шоу. Он помнил лето, когда Андруша всюду таскал с собой русско-чешский разговорник и донимал друзей постоянными вбросами в разговор каши из отдаленно напоминающих славянский язык звуков.

Затея была многообещающей еще и потому, что к сидящим неподалеку жертвам розыгрыша парни испытывали исключительно спортивное влечение: поведутся или нет? Это развязывало язык, так как по степени трагизма отказ не отличался от промаха окурком в урну. Кроме того, в меню у девушек, помимо салата и мороженого, была бутылка вина Liebfraumilch, которая, подобно маяку, указывала фарватер блуждающим в море «Топтыгина» кораблям.

Че повезло. Сейчас Андруша пребывал в образцово прекрасном и позывистом настроении, поэтому не сразу, но согласился побыть чехом. Парни порепетировали, и Ярослав направился к двум брюнеткам постстуденческого возраста.

– Девчонки, привет. Тут такое дело… Не в курсе, сейчас еще принято вживую знакомиться? – отработанным заходом предложил Че свою компанию.

– А вам зачем? – пресно спросила кучерявая малютка. И, намекая то ли на коммуникабельность парня, то ли на его обреченность всегда знакомиться с девушками первым, добавила. – Кстати, у вас, по-моему, и так опыт имеется.

– Судя по зубам, – радикально дружелюбно, чтобы не лишиться своих и в то же время рассчитывая задеть, уточнила та, что была поувесистее.

– Да то штанга скользкая попалась, – игнорируя провокацию, Ярик объяснил причину недокомплекта рта. – Я, на самом деле, почти по делу. Тут парень из Чехии приехал по работе, – обернулся он на Андрушу, – в России неделю только. Меня узнать попросил, можно ли разделить ваше общество.

– А зачем ему разделять общество? Он что, агент госдепа? – кучерявая каламбурщица грустно поковырялась в салате, изображая неприязнь к знакомству.

– Да и я как бы не агент из «Камеди Вумен», – сжал насос юмора девушки Ярик и постепенно стал садиться на один из двух свободных стульев. – Не удивлюсь, если салаты вам подарили за то, что вы первые, кто заказал в «Топтыгине» вино. Вкусно?

– Молодой человек, какая вам разница?! Мы к вам в рот не заглядываем, – оправданно злобно ответила кудряшка.

– Значит, про зубы послышалось… Ярослав, если что, – голубиным кивком завершил вступление Че, глядя, как в их гавань заходит Андруша. «Чешский приятель» решил, что уже можно, раз Ярослав задержался у девушек дольше, чем бумеранг.

– Ахóй, пáни! Я е дрýже до Ярóслав, имéную се Тóмаш. В ваше мьесто… эээ… то е… гóрод… Да, в ваше гóрод я шьест днев, – с аутично распахнутым лицом затарабанил русый пришелец. – Нье дóбже млóвлью… эээ… Говорью руске йáзык кили-кили. Хтел бых дóзнати се до тáких краáсных, э… крáсивых бéлгородниц.

По ходу тирады девушки то давили смех, то по-матерински помогали птенчику выбраться из гнездышка – подобрать слово. Они вслушивались в интонацию и всматривались в выражение лица молодого человека, пытаясь понять, не издевается ли он над ними.

– Ага, я-я, хорошечно! – исчерпала запас чешского наиболее разговорчивая девушка. – Мы не белгородницы, мы с севера приехали.

– С сэ-ве-ра? Это кдэ? – захлопал веками Томаш.

– Это на севере, – отмахнулась в сторону полюса ее луноликая подруга: только сейчас она заметила, что молодые люди без спросу уже вовсю сидят.

Впечатленный ответом, Андруша улыбчиво покивал и спросил:

– А йак ваши имьéна?

– Яна, – вынужденно представилась та.

– Вика. Так… Ты – Томаш, ты – Ярослав, – будто придумывая персонажам прозвища, окончила цикл кудрявая.

– Да, Томаш, – еще раз официозно представился Андруша. – Ми би хтел ньемнóго пригóстите вас как то мóжэт пи́вом, как то мóжэт ви́ном алэ пузы́рска брáжница… ммм… шампанске.

– Сам ты бражница, – не желая мириться с тем, как зовется ее любимый напиток, Вика игриво шлепнула пальцами по плечу чеха и посмотрела на подругу – сравнить свои эмоции с Яниными. Но подруга была неуместно серьезна: как мамаша, уводящая чадо подальше от слипшихся дворняг.

– Ну Вик! Себя на его месте представь, ему же трудно, – испортила подруге веселье Яна.

– Не, ребят, мы сами себя угостим, спасибо, – сохранила дистанцию Вика, закрыв тему о принятии в дар всевозможных бражниц.

Якоря интернациональной флотилии зацепились за дно. Пришла пора обосноваться на квадратном клетчатом острове. Че отправился к своему столу за куртками, и, понимая, что в этой жизни за все, черт возьми, нужно платить, закрыть счет за пиво, чай и пиццу. Компания школьников, которая изначально отгораживала Ярика с Андрушей от девушек, уже ушла, в «Топтыгине» стало тихо. Поэтому Андруша на правах человека, которому нельзя было разговаривать с официанткой при новых знакомках, остался корчить европейца на белгородско-чешском.

– Какая змырзлина? Какой перед спины, что происходит? – в конвульсиях задергала руками Яна.

– Живот от мороженого растет, вредно это, говорит, – в беседу хлынул рассыпчатый баритон Ярика, – а при детях в общественных местах разлизывать его у нас не запрещают. Последние пару минут он стоял с куртками неподалеку в ожидании сдачи и, прикрывая сдавленные губы, слушал разговор. – Томаш, ты что будешь?

– Пиво. «Че́ске» алэ «Старопрамен», – Андруша решил, что чашка чая стала достаточной жертвой богу субботней трезвости. Тем более чех вошел во вкус, а чехи любят пиво, еще и компания новая… В итоге долго уговаривать себя Андруше не пришлось.

– «Чешское» бери! Оно намного вкуснее, – со знанием дела порекомендовал Ярослав. Он угощал Андрушу, начиная с чая, и двукратная разница в цене не оставила «Старопрамену» ни единого шанса.

Девушки от заказа воздержались, продолжив цедить винцо под россказни Томаша о желании переехать в прекрасный Белгород, где он впервые в жизни попробовал «чорно злато» – семечки.

На этом месте Яна предложила подруге пойти припудрить носики, потому что заметила уборщицу со свежим рулоном туалетной бумаги.

– Мдэ, сразу видно, не белхародец, – поспешила поделиться впечатлением Вика. Она перебралась в Белгород полгода назад, сразу после получения диплома Сургутского университета, и, как и многие приезжие из городов, лидирующих по количеству грабежей и убийств, считала жителей тихого Белгорода быдлом, хамами и жлобами. – Одет нормально, просто, по-европейски. Лицо не русское прям какое-то, заметила? Благородное что ли… – не переставала восторгаться Томашем Вика, покрывая стульчак бумагой.

– Да заметила… И что на тебя напостой смотрит, – завистливо заключила Яна.

– Ой ли? Не придумывай, – дежурно прибеднилась Вика.

– А сама не видишь? Жалко, уезжает скоро… – присела на раковину Яна. Но тут же в панике отскочила, так как фаянсовые недра предательски заскрежетали, афишируя желание умывальника упасть. Все обошлось.

Эта потрясающая воображение история с раковиной заслуживает внимания не только по причине своей поучительности. Скрежет застал Яну за копанием в телефоне. А конкретно – на том месте, когда она читала в русско-чешском словаре перевод «шампанского» и никаких «бражниц» не обнаруживала. Как, собственно, и ожидала.

О том, что Томаш такой же чех, какой и Томаш, Яна догадалась через минуту знакомства. Слишком уж живописно он объяснял, что такое «змырзлина», разглядывая мороженое, стоящее на столе, когда достаточно было ткнуть пальцем. Яне не терпелось поделиться с Викой хитроумным разоблачением и вместе с подругой организовать ответный перформанс. Но девушка выжидала подходящего момента. Такого, чтобы правда о тролле прозвучала для Вики наиболее сенсационно, делая Яну в глазах подруги кладезем проницательности.

Как раз, когда она принялась жонглировать вариантами, как окатить Вику холодным душем обидной правды, раковина и подала голос, сбив весь настрой. «Потом, значит», – решила девушка и продолжила нахваливать иностранца. Она поймала себя на крамоле: сообщать Вике о том, что их разводят, как доверчивых куриц, совершенно не хочется. Разве что занудные всадники чести – дружба и совесть – дергали Яну за язык. Ведь куда занятнее потягивать коктейль упоительного злорадства, глядя, как ее красивая подруга пыжится перед невзрачным шутом из соседнего двора, чем залпом выпить шотик сомнительного удовольствия, рассказав, что к чему.

Тем более ей понравился Ярослав. Да и устами раковины говорил сам господь, давая индульгенцию на молчание. И не он ли побывал сегодня утром в смесителе у Яны дома, когда, собравшись с духом, она вышла одна против орды немытой посуды, но обнаружила, что в кране нет воды. Тоже – не судьба…

Между тем, стоило девушкам убраться в уборную, Ярик набросился на Андрушу с восторгами от его игры.

– Давай, мелкая – твоя, Яна – моя, – Ярику стоило немалых усилий вспомнить имя «пухлой», как он идентифицировал Яну. Все-таки сказать: «Давай, пухлая моя», – как-то не солидно. А предпочитал он дам если не полных, то, по крайней мере, не таких чуть ли не отсутствующих, как Вика.

– Мне все равно. Я просто для разнообразия подошел, – чистосердечно ответил Андруша, хотя распределение Че и было в его пользу. Нет, Яна была вовсе не из страшных подруг, но на фоне компактной, похожей на Гаечку из «Чипа и Дейла» Вики она находилась в категории «зато сиськи большие».

О пропорциях же самой Вики Андруше так и не удалось сложить устойчивого мнения. Все самое интересное скрывали какие-то лоскуты, а платье с завышенным поясом, как для беременных, делало все попытки угадать, где же начинается ее талия, провальными. Положение на спасло даже дефиле Вики до туалета. Как Андруша ни всматривался в ее тылы, так и не понял, что же прячется под тканью…

За свои половозрелые годы парень накопил кое-какие представления, как одетая девушка выглядит без одежды. Не было случая, чтобы там его подстерегало нечто совсем неожиданное, что как-то стряслось с одногруппником Костей в Паттайе. Постепенно, сравнивая ожидание с реальностью, Андруша непроизвольно научился очень точно прогнозировать результат ночного срыва покровов.