Часть II. Почти библейские притчи

Глава 4. Об опыте, мудрости и любви (притча)

Иисус сказал: "Старый человек в его дни не замедлит спросить малого ребёнка семи дней о месте жизни, и он будет жить. Ибо много первых будут последними, и они станут одним".

Жил на свете старик, повидавший на своём долгом веку столько, что иным согражданам подобное, весьма сжато и урезано, разве что в остросюжетных сериалах приходилось встречать. Но ведь любой подобный сценарий фильма – это только размышления и богатое воображение автора, режиссёра, зарисовки подмеченных ими жизненных ситуаций.

А старик просто жил, пользуясь таким сценарием по Воле Главного Режиссёра. И он, проживая жизнь по этому сценарию, накапливал в себе опыт последних семи поколений, домысливая разумом то, чего не могли понять отцы и прадеды. Одним словом, решал те задачи, которые вставали ещё перед его предками и оставались до сих пор неразрешёнными и незавершёнными. А он по роду выполнял самую важную часть работы – те выводы, без которых нельзя идти дальше. Так он обретал опыт жизни и обращал его в энергию духа.

Но вот приблизилось время перехода в мир иной и его дни уж были сочтены. Только старый мудрец не мог позволить себе просто так умереть, не передав, как эстафету, уже обретённый опыт, накопленный внутренний потенциал.

Выполнил ли он до конца свою роль на земле? Какова она? Вы скажете: ”Построить дом, посадить дерево, вырастить сына или дочь”. Да, всё это было! И посаженные в саду деревья, и просторный дом, и дети, которые сами давно воспитывают сыновей и дочерей. Но не было у него главного – передачи эстафеты духа. Его дух томился внутри и не находил выхода.

Перед тем, как посадить дерево, человек кладёт в землю семя и оно произрастает. Дерево вырастает и даёт плоды. Плодами питаются люди, даже не вспоминая о том, кто посадил это дерево.

Господь тоже посадил Семя в каждом человеке. И выросшее из этого Семени древо жизни тоже произросло и наполнилось духом. А значит, пришла пора зрелости плодов.

Но вот кто может вкусить этих плодов, чтобы и в своём саду, сам человек пожелал насадить подобные деревья? Чтобы каждый научился выращивать подобные плоды, выполняя ту часть работы которую оставил для развития творческого подхода Сам Господь. Чтобы эту работу выполнял уже человек преображённый, вступая в наследство уже на следующем этапе Перехода человечества, на новую ступень развития.

Любой садовый плод, будь это яблоко, груша или грейпфрут, – это плоды внешние. И человек внешний сразу определит степень их зрелости даже по их внешнему виду.

– Но как определить степень зрелости моих духовных плодов? Готовы ли они для употребления? – подумал старик.

И тогда он решил пойти к царю. Царь мудрый, рассудил наш духоносец. Он правит целым государством и у него много слуг, верных помощников и советчиков. У заезжего купца старик приобрёл ценного папируса, чтобы изготовить свиток, и засел за работу. Много дней и ночей сидел мудрец, чтобы найти слова, которые бы были полезны царю и тем, кому великий государь передаст этот свиток.

И вот труд окончен. И что же? Посмеялся царь над глупым стариком! Да и зачем ему эта писанина, когда столько мудрецов-нахлебников уже сидит в палате, чтобы доказать свою значимость? Выгнала царская стража старика из дворца прочь.

Что ж, дворец большой, подумал старик. Ведь он имел немало мудрого опыта за плечами. Есть ещё во дворце министры, генералы, послы и другие титулованные личности. Снова проник этот бедолага во дворец. Но, ни министрам, ни другим членам царской палаты его опыт нужен не был. И старик ни с чем вернулся в село.

Он поделился своими мыслями с сельским старостой. Но тот только посмотрел непонимающим взглядом на старика, покрутил пальцем у виска и сказал:

– Зачем тебе всё это? Ты уже прожил свою жизнь. И она, твой опыт, никого, кроме тебя, не интересует.

Крайне подавленным и разочарованным ходил по селу старик.

Он ещё пытался поделиться своими мыслями о передаче опыта с некоторыми односельчанами. И тогда один из них, обнищавший скупщик шкур, оказавшийся мудрее других односельчан, сказал:

– Знаешь, старина! Мы все разучились думать сердцем и теперь пользуемся только мозгами. А ещё пытаемся оправдать себя, говорим, что сердце думать не может, и способно только чувствовать. Но это не так. Сердце тоже способно думать, только по-другому.

И это была правда. Старик-мудрец сам догадывался, что в его теории передачи опыта есть какой-то изъян. Окончательно развеять сомнения и дойти до истины помог случай.

У внука его брата родился сын. Ему ещё только исполнилось семь дней, и все односельчане пришли поздравить отца с первенцем. Пришёл и наш хранитель мудрости. Он был слишком стар и одинок, так как его взрослые сыновья давно уехали из деревни сначала на заработки, а затем забрали с собой и семьи. Старик остался один и был счастлив хотя бы подержать на руках внука своего брата. И тогда, наблюдая, с какой лаской и теплом, без всякой маски фальши, относятся все к этому малышу, он понял, что высшая ценность – вовсе не мудрость, а любовь. Мудрость обретается ценой целой жизни, но и здесь мораль такова, что без собственного опыта ни мудрости, ни ума не прибавляется.

А любовь, как подарок Бога. Полученная однажды, она хранит частички теплоты, не позволяя сердцу ожесточиться. Она сама вселяет веру в других и даёт надежду.

Если любовь пылает в сердце ярким пламенем, словно сверхновая звезда, тогда даже вера – это только костыль. А всё потому, что подлинную любовь в сердце способен зажечь только Бог. И тогда человек соединяет свою любовь с Любовью Небесного Отца. Отпадает необходимость верить, что Бог есть, что Бог может помочь. Потому, что не нужно верить, когда воспринимаешь Бога в своём сердце, как данность, которая священна. Ведь вера для любви, это – то же самое, что закон для морали. Когда человек умеет ходить сам, костыли выбрасывают. Любить Отца и верить в Его доброту, согласитесь, не одно и то же.

Так размышлял успокоившийся в метаниях старик, получивший от семидневного ребёнка урок и способность самому не наставлять других нравоучениями, а просто любить. Способность передавать другим частичку своего сердечного тепла, а не только итог умудренного сединой разума.

Глава 5. Фома Безродный (фантастическая повесть)

Иисус сказал: "Познай то, что (или того, кто) перед лицем твоим, и то, что скрыто (или тот, кто скрыт) от тебя, откроется тебе. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным".

 
Когда бутылка выпита до дна,
во внешней форме нет уже различий.
Но ты, познавший вкус того вина,
и к форме сам причастен будешь лично.
 

Жил-был на свете странный человек. И его странность не походила на другие странности людей, живущих в этом мире. Потому, что и мир тот был так далеко от нас, что само многоликое человечество даже не могло поверить в его существование. А в том мире жила-была цивилизация, покорно преклонявшаяся перед своим единственным божеством, которое правило попавшими туда душами.

А странность того человека, с которого я и начал свой рассказ, (назовём его Фомой Безродным), заключалась в том, что он, в отличие от всего мира, верил в существование иного Божества, правящего не только этим миром, но и всеми иными мирами, именуемыми Вселенной.

Спросите, что же здесь странного. Мы и сами знаем, что Единый Бог обладает Разумом Вселенной, сотворил Небо и Землю, а потом и людей, которые расплодились и стали неотъемлемой частью не только планеты Земля, но и всего Космоса. И если во всём мире есть крепкая вера в Единого Творца, тогда этот мир освящается Божественным Светом, наполняющим всё многомерное пространство божественной субстанцией – Любовью. Ещё Она – воздух, пища, средства существования и Творящая Сила. Всё зависит от степени доверия человека к Творящей Силе и от того, насколько этот человек готов употребить её в своих личностных, корыстных взаимоотношениях, либо во благо всему человечеству.

А в том мире, в котором жил Фома Безродный, было всё по-другому. Потому, что тамошний правитель, который сам себя называл божеством и принуждал верить в это весь свой народ, создал особые условия, отличавшие проживание от всех прочих цивилизаций, существующих во Вселенной.

И эти особые условия заключались в создании особого психополя, которое не позволяло даже Лучам Любви проникнуть на ту далёкую планету. Тамошний правитель (назовём его Антилюб), прекрасно понимал, что Лучи Любви способны изменить всего человека. Преобразовать его жизнь, судьбу, социальную значимость. Ведь из обычного обывателя, при обоюдно встречной направленности Духа Творца и духа человека, эти Лучи могут взрастить влюблённого Путника, устремившегося к Высшему Идеалу Божественной Сущности. А от устремлённости проявляется жажда к духовному просветлению; от просветления – к осознанности проживания каждого мига жизни; от осознанности – к преображению самой тварной природы человека и зарождению новой расы – богочеловечества.

Но Антилюбу ой как не хотелось такого хода развития цивилизации, не хотелось терять власть хотя бы над тем маленьким мирком, спрятавшимся в далёком уголке Вселенной. Поэтому, в то время, когда человечество Земли и других подобных цивилизаций уже перешло к осознанному желанию жить здесь и сейчас, чтобы не терять напрасно даваемую Свыше, через Любовь, драгоценную энергию жизни, на той далёкой планете царила эпоха, подобная нашему тёмному средневековью.

Нет, там, конечно, не было никакого крепостного права, принудительного труда и безграничного произвола господ. Напротив, народ Люциферании (так называлась эта цивилизация), считал себя достаточно свободным, независимым и социально защищённым. Он считал себя свободным от порабощающей Силы Любви, вызывающей наркотическую потребность всё большего допинга, и независимым в высказываниях всего, что каждый из них думает о своих друзьях, какие они все гадкие и подлые.

Ведь уже познавшие Любовь требовали её проявления и от окружающих. А такие симпатии строго карались Антилюбом по первому же доносу, вплоть до жестокого физического угнетения подобного вольнодумца.

В том мире невозможно было применить только наказание смертью, так как сам Антилюб, из глубины собственного тщеславия, подарил всему этому народу бессмертие. И если всё же, по неосторожности или для умышленного наказания, случался с кем-то смертельный исход, то душа сразу же проявлялась в другом месте этого мира в точно таком же состоянии, в каком она погибала. После мгновенного возрождения, для оплаты воскрешения, оставалось только оплатить расходы, чтобы добраться вновь до исходной точки прежнего существования. И народ за это боготворил своего правителя. И всё же их души жили в постоянном трепете, страхе возможных пыток, защищая тем самым оболочку психополя от проникновения Лучей Любви собственными низменными эманациями.

И только один единственный человек, ”случайно” родившийся в том запредельном мире, обладая уже мутированным, адаптированным геном Любви, тот самый Фома Безродный, жил по законам Космоса, никак не отвечая взаимностью на царившую там агрессивную среду.

Была ли судьба к нему благосклонна? Едва ли! Со всех сторон Фома Безродный только и терпел всевозможные оскорбления, издевательства, постоянные насмешки:

– Ха! Где твой Бог, на каких ещё небесах?

– Как же он выглядит? А какого цвета у него штаны?

– Если Он такой всесильный, то почему и тебя не может наделить такой же неограниченной властью, как у нашего Антилюба?

И Фома, (так будем называть его для краткости изложения в дальнейшем) терпел, не отвечая злом на зло, а напротив, стяжая в себе странную Небесную Силу, которая, впрочем, до поры до времени никак не проявляла себя. Потому, что, и Фома знал об этом, ещё не пришло время для её проявления.

Он ждал, когда на других планетах, в том числе и на далёкой Земле, наступит Квантовый Переход, – особый период, когда происходит качественный скачок в развитии целых народов с переходом на более высокую ступень развития.

Да, Фома не просто ждал этого часа. Он, при помощи молитвенной практики, длительного безмолвного предстояния перед Единым Отцом Небесным стяжал Святую Силу в самых глубинах своего сердца, чтобы употребить её, когда понадобится помощь для такого перехода. И этого стяжания нельзя было не заметить даже со стороны.

На фоне унылых, серых, безрадостных лиц жителей Люциферании сияние лица Фомы как нельзя лучше отображало его внутреннее состояние умиротворённости и спокойствия. И эта тихая радость у всех, с кем он общался, вызывала только раздражение и зависть.

Дошла эта весть о странном перерождении внешности опасного отступника от веры в единого покровителя мира сего и до самого Антилюба. Доносчики говорили, что лицо Фомы богообразнее облика самого владыки. А, следовательно, этот возмутитель уж явно готовит какой-нибудь переворот и метит на его место, чтобы и самому обладать властью над всем миром.

И подобные доносы, следует отметить, каждый раз вызывали целую бурю негодования у правителя. Узнав о существовании нового вольнодумца, он рвал и метал, требуя немедленно доставить наглеца и смутьяна в свой главный правительственный дворец.

И вот уже Фома, изрядно поколоченный особо рьяными слугами, в изорванном рубище, со связанными назад руками, предстал перед Антилюбом. И что же величественного в этом простолюдине обнаружил повелитель мира? Да ничего! Ну, какой из него может быть вождь народа? Ха! Какое там обладание властью?! Холоп, он и есть холоп! Разве что едва уловимая усмешка, стирающая с лица присутствие страха, возникающего у всех подданных при одном только взгляде на повелителя мира… Вот это его и смущало!

– Развяжите его! Чему ты улыбаешься, мужлан? Как твоё имя? Отвечай быстро!

– Ты же знаешь, владыка мира сего, что имя моё Фома, а прозвище – ”Безродный”. Потому, что ни отца, ни матери я не помню. Ибо забрал ты их в свои подземные чертоги только за недостаточно низкий поклон при упоминании имени своего. Ты не позволил им даже умереть, чтобы воскресли их души вновь после мучительной казни. Ты, повелитель, владеешь этим миром безраздельно. Но тебе ли не знать, что даже в царство тьмы способен проникнуть Луч Света.

При этих словах Фомы лицо Антилюба, быть может, впервые в жизни исказилось страхом.

– Ты, безродное дитя природы, говоришь мне о гнусном свете? Что ты сам знаешь о нём, жалкое отребье? Где ты наслушался этих крамольных речей?