– Ну, знаете, мама! – окончательно вышел из себя Али-баба. – Да у вас столько краски набралось – хватит три раза с ног до головы выкраситься и еще на долю лопоухого хватит. А вонючими благовониями весь дом уже до самой крыши провонялся, с закрытыми окнами спать невозможно. Ничего больше не дам! – отрезал Али-баба, закрывая собой изрядно сморщившийся мешок.
– Нет так нет, – пожала плечами старушка. – И незачем так кричать. Подумаешь…
Она развернулась и, чуть сутулясь, потопала к выходной двери. Али-баба проводил мать тяжелым взглядом, вновь вздохнул и, размышляя о власти проклятого золота, завязал мешок бечевой. Нужно было что-то решать, вот только что…
Я уверен, вы скажете, что потратить полмешка золота за полмесяца невозможно? Можно, и еще как! А при желании и целый мешок. Были бы деньги, а товар по сходной цене всегда найдется. Вы слышали, есть лавки, в которых богатым бездельникам втюхивают грошовые товары по цене целых двух лавок со всем их барахлом? Не слыхали? Есть такие, клянусь Аллахом: и лавки, и чудаки, которые в них покупают. Что, скажете, таких чудаков не бывает? А видели ли вы, некоторые женщины в драных шальварах ходить начали? Думаете, нищие? Ан нет! На днях мне на глаза дочка купца Вахида попалась в драных штанах. Скажете, тоже нищие? Это, говорят, последний писк моды – рванье носить. Так штаны-то на девчонке откуда, как вы думаете? Мы все здесь взрослые люди, и потому я вам скажу напрямую: от моей Зейнаб те штаны, вот провалиться мне на этом самом месте! Моя жена, чтоб у нее в бане шальвары не подменили, всегда на них свое имя вышивает по нижней оторочке, а тут гляжу: и штаны драные вроде как ее, и даже имя на положенном месте красуется! И ведь на помойку штаны-то выбросила, а оно вон как… Рассказал я Зейнаб про шальвары – вот как вы прямо мне не поверила, побежала смотреть. Точно, ее шальвары! Решила допытаться у Мадины, дочки купцовской, откуда та их взяла, а Мадина гордо ей и заявляет: в той-то и той-то лавке за пять золотых купила. А вы говорите!..
Так о чем я? Ах да!
Касым тоже был далеко не дурак, деньги-то он лихо считать умел и приход с расходом быстро связывал: на полкошеля золотых так не развернешься. Али-баба уже не раз замечал, как брат подозрительно косится на него и на мать. Еще бы! Новые платья каждый день, новые казаны, новое стойло ослу, в кормушке у животного не переводятся отборные овес и ячмень, хотя Али-баба и считал совершенно бесполезным расточительством кормить подобным образом осла. Еще новая калитка, новые двери и окна, беседка на крыше, выложенная плиткой дорожка к дому, и тут уж поневоле задумаешься, на что все это куплено. К тому же Али-бабу уже две недели никто не видел спешащим в горы с топором на плече, что не могло не вызвать разных домыслов и подозрений.
Смотрел Касым, смотрел, наконец сложил два и два и направился к брату, кипя праведным гневом. Согласитесь, кому понравится, что его держат за круглого дурня.
– Эй, Али-баба? Где ты, гнусный плут?
Потный и красный от возмущения Касым, как всегда без спросу, ввалился на половину дома, где жили Али-баба с матерью.
– А, вот ты где прячешься!
Али-баба только и успел, что прикрыть мешок курпачой.
– Э, Касым, разве тебя не учили, что вламываться в чужое жилище неприлично?
Али-баба пытался скрыть испуг, но получалось с трудом. Голос его дрожал, а пальцы нервно теребили подол старой заношенной рубахи.
– Это мой дом, мошенник!
– Я мошенник? Ты, брат, похоже, сегодня не в себе. Или жена, страдающая бездельем и бременем, достала тебя вечным нытьем, и ты решил сорваться на мне?
– Оставь в покое мою несравненную и дорогую Айгуль! – пропыхтел Касым, то сжимая кулаки, то вновь разжимая их.
– Ну конечно, сравнить такой драгоценный алмаз просто не с чем, – вновь поддел брата Али-баба, однако на этот раз Касым никак не прореагировал на колкость.
– Оставим Айгуль в покое, и лучше поговорим о наших баранах.
– Вот теперь я точно уверен, что тебе солнцем напекло голову. О каких баранах ты толкуешь, брат?
– О таких!
– Каких?
– О тех, что ты прячешь под курпачой.
– Э-э, знаешь, – Али-баба быстро одернул за уголок курпачу, из-под которой выглядывал похудевший бок мешка, и уселся на нее, – ты ошибаешься. Там нет никаких баранов.
– Зато, я уверен, там есть кое-что получше них, – радостно потер влажные ладони Касым и растянул полные губы в довольной ухмылке.
– Да ты не в себе, брат.
– А вот сейчас мы проверим! – он начал наступать на Али-бабу.
– Нет, не дам! – Али-баба навалился грудью на курпачу, закрывая собой драгоценный мешок. – Это мое, мое и матери!
– Показывай, что там у тебя! Ну?
– Не покажу!
– О проклятый лгун! Неужели ты думал утаить от меня целое сокровище? – осуждающе покачал головой Касым.
– Я не лгун, а несчастный дурак, – всхлипнул Али-баба. – Дурак и простофиля.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся Касым. – Ну, долго я еще буду ждать?
– На, смотри! – сдался наконец Али-баба. – Смотри, чтоб твои бесстыжие глаза лопнули, а загребущие руки отсохли.
Он вскочил на ноги и рывком сдернул курпачу с мешка. Глаза у Касыма полезли на лоб.
– Это то, о чем я думаю? – уточнил он, облизнув разом пересохшие губы.
– Если ты имеешь в виду золото, то – да!
– Ах ты, мошенник! – выдохнул Касым, набрав полную грудь воздуха. – Плут, негодяй, проходимец! И ты хотел утаить от меня целый мешок золота? Признавайся, несчастный вор, где ты взял такую прорву золота или, клянусь Аллахом, я немедленно призову сюда стражу!
– Зови! – выпятил грудь Али-баба. – Но тогда тебе ни шиша не достанется, так и знай!
– В таком случае мы должны разделить его по-братски, – потер ладони Касым, в чьих глазах тлели искры жадности.
– Свою долю ты уже получил сполна.
– Э-э, те жалкие несколько монет, которые ты обманом всучил мне?
– С тебя хватит и их!
– Нет, не хватит! Не хватит! – капризно топнул Касым. – Значит так: или мы делим, как положено, или я пошел за стражей.
– А положено – это как? – поинтересовался Али-баба, склонив голову набок.
– Очень просто! У тебя был полный мешок золота, так?
– Предположим, – осторожно согласился Али-баба, догадываясь, к чему клонит Касым.
– А раз так, то, выходит, мне причитается половина.
– Я сказал «предположим», а не «полный мешок».
– Уй-юй, какой же ты стал скупой! С родным братом не желаешь делиться.
– А ты делился со мной? Делился?
– Ты живешь в моем доме, не забывай об этом, оборванец!
– И пашу на тебя и твою распрекрасную женушку как проклятый!
– Пустые разговоры, – отмахнулся Касым, поморщившись. – Значит, так: или я забираю свою половину, – а это как раз то, что осталось в мешке, – или скоро ты познакомишься с дворцовой стражей.
Что было делать несчастному Али-бабе. Он ни минуты не сомневался, что очумевший от жадности Касым без зазрения совести сдаст его страже с золотом и потрохами, лишь бы заполучить несколько звонких монет. К тому же Али-баба давно догадывался, чем может закончиться история с мешком золота, и потому на днях припрятал немного в стойле у лопоухого. Отложенных денег должно было хватить, если расходовать осторожно, где-нибудь на полгода, а потом… Потом он что-нибудь обязательно придумает, ведь руки и голова остались при нем.
– Забирай! – согласился Али-баба.
– Что? – не поверил ушам Касым. – Ты согласен?
– Согласен! Забирай все и оставь меня в покое.
Али-баба пнул ногой мешок. Золото тихонько звякнуло.
– Нет, погоди! Раз ты так быстро согласился, чтобы я забрал все, значит, у тебя еще что-то где-то припрятано.
– Нет у меня больше ничего, – развел руками Али-баба, состряпав унылую физиономию, но про себя подивился смекливости брата. – Просто хорошо зная тебя, я решил, что такое решение будет наилучшим – ты ведь не отвяжешься, пока не высосешь всю кровь.
– Я такой! – согласился Касым с Али-бабой, гордо выпятив пузо. – Никогда не упущу своего.
– Рад за тебя, брат. А теперь забирай мешок с глаз моих долой и проваливай вместе с ним из моего дома. О, наконец-то я опять вздохну свободно! – Али-баба воздел руки к потолку. – Как я устал от блеска проклятого золота!
– Дурак! – хмыкнул Касым, закидывая на плечо мешок. Уже у самой двери он остановился и бросил Али-бабе через плечо. – Был нищим ослом да так им и помрешь.
– Не дождешься! – крикнул вслед брату Али-баба, но дверь за Касымом уже закрылась.
Али-баба устало опустился на скомканную курпачу, сложил руки на коленях и, пристроив на них подбородок, задумчиво уставился в свежевыбеленный чистенький потолок, который еще даже не успели засидеть мухи.
– Да! – Входная дверь, скрипнув, вновь приоткрылась, и в ней возник нос Касыма. – Знаешь, ты так долго говорил, что это твой дом, так что я дарю тебе твою половину – я сегодня очень добрый, – противно захихикал он.
Красный нос исчез из дверного проема.
Дверь вновь захлопнулась.
– Расписку не забудь написать, о добрейший из добрых! – крикнул Али-баба.
Когда счастливая старушка вернулась домой, Али-баба сидел все в той же позе, вдумчиво изучая стену напротив и никак не реагируя на возвращение матери.
– Ты что, оглох? – спросила мать, входя в комнату. – Я тебя зову, зову. Помоги втащить сундук в дом!
– Зачем? – отрешенно спросил Али-баба.
– Как – зачем? Ты что, хочешь, чтобы такой отличный сундук стоял посреди двора? – возмутилась старая женщина. – Да в тебя, верно, вселился джинн!
– Какая теперь разница, где он будет стоять, – бесцветным голосом отозвался Али-баба.
– Что случилось? – В сердце старой женщины зародилась тревога. Холодок сковал ее тело, и узелок с обновками выпал из ее рук. – Али-баба, сынок, не молчи, ты меня пугаешь!
– Я вас уверяю, мама, бояться больше совершенно нечего, – также спокойно ответил Али-баба, переведя взгляд на валявшийся у ног матери узелок.
– Золото?.. – охнула старушка, прикрыв ладонью рот.
– Нет больше золота! – Али-баба вскочил с курпачи и пробежался до окна и обратно. – Ни золота, ни проблем.
– Как… нет? – Бледность разлилась по лицу старушки. – Куда ты его дел, признавайся, негодный?!
– Ну, я-то уж точно ни при чем. – Али-баба резко остановился посреди комнаты, обернувшись к матери. – Это все ваш обожаемый Касым! Пришел, увидел и, как всегда, забрал. Все и сразу.
– Ох, горе мне, горе. – Старушка без сил опустилась на пол.
– Но вы не переживайте, – успокоил мать Али-баба. – Зато у вас теперь целый ворох платьев, в которых вы можете отдыхать в беседке на крыше, непрестанно умащивая себя благовониями.
– О, сынок, прости меня дуру! – кинулась старушка к ногам сына.
– А разве это что-нибудь изменит? – сухо заметил Али-баба. – Вставайте и хватит уже причитать.
– Мы нищие, мы опять нищие! – никак не унималась старушка, раскачиваясь и ломая руки.
– Тоже мне, беда! Не впервой. Зато как легко дышится!
Молодой человек набрал полную грудь воздуха, пропитанного ароматами яблок и трав, расправил плечи и улыбнулся.
– Али-баба, сынок, прошу тебя, сходи опять в пещеру!
– Ну уж дудки, не дождетесь, мама! Чтобы вы опять скупали по полбазара в день?
– Нет. Мне больше ничего не надо! Сходи, а?
– Если вам ничего не надо, так зачем тогда золото? – спросил Али-баба и, не дожидаясь ответа, вышел во двор. Возобновившиеся причитания матери заглушила закрывшаяся входная дверь.
Едва не налетев на стоявший у самого порога огромный расписной сундук, Али-баба тихонько выругался, плюнул на него и, обойдя несуразную деревянную громадину, направился в стойло.
– Пропади оно все пропадом! И сундуки, и тряпки ваши, и побрякушки! Сейчас пойду куплю себе топор и…
– Иа! – Изрядно располневший от безделья и обжорства лопоухий, завидев хозяина, радостно завертелся возле кормушки.
– Ты еще, животное! – вконец разозлился Али-баба. – Все, хватит! С сегодняшнего дня переходишь на здоровый образ жизни: сено, горная трава и пробежки в горы.
– Иа? – растерялся осел от такого напора, вжимаясь округлившимся задом в стену стойла.
– Вот тебе и «иа»!
Али-баба порылся в углу стойла, извлек припрятанный кошель, вынул из него одну золотую монету и, вернув кошель обратно в тайник, заспешил со двора. Нужно было поспеть на базар, пока тот не закрылся. Возможно, еще сегодня Али-бабе удастся отыскать хороший крепкий топор.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке