Николай понимал, что значит «кладбище – почти сквозное». Он также понимал, что может получить за это хищение солидный срок. Но все-таки решился на преступление. Решился – потому что работа патологоанатома ему уже порядочно осточертела. А деньги были нужны. Не просто нужны. Крайне нужны. На свадьбу, которую нужно сделать в лучшем ресторане, с лимузином, и пригласить не менее сотни гостей. На дом – загородный, пусть не двухэтажный, но со всеми удобствами, дубовыми полами, садом и – хотя бы маленьким – тренажерным залом. На собаку – если не на ротвейлера с родословной, то хотя бы на красивую собаку крупной породы. И на ребенка – на вещи, на игрушки, на «элитный» детский садик, на комнатку, в которой его отпрыск будет чувствовать себя очень комфортно. И, конечно же, на Ольгу… На что конкретно Ольге нужны деньги, Колян не думал. Он был уже не так молод, чтобы не знать, что таким как Ольга нужна безграничная сумма денег.

4

Выйдя за пределы кладбища, Владимир Полешук снова направился в лес. Он шел туда, чтобы просто затаиться и понаблюдать за дальнейшими действиями молодой пары. Что-то подсказывало ему, что они вернутся, если не сразу, то спустя некоторое время. Так и случилось. Спустя буквально десять минут, «ленд ровер» снова двигался в направлении кладбища.

Подождав, пока черная иномарка въедет на территорию кладбища, Владимир решил пойти посмотреть – правильно ли этот «морячок» (так он мысленно окрестил Николая – за широкие плечи и мускулистый торс) поставил автомобиль, или нет. Если черная машина снова стоит за чертой могилы, – держись, молодой моряк!..

Полешук вышел из леса и решительно направился к кладбищу. Когда он прошел метров сто, какой-то звук – нечто среднее между приглушенным криком и ворчанием зверя – остановил его. Владимир оглянулся назад, и увидел высоченного мужика, идущего в его направлении неуклюжей походкой. Человек был намного выше среднего роста, атлетически сложен. Он прихрамывал на одну ногу. Правая рука человека была согнута в локте – будто он нес что-то подмышкой, а левая – будто парализованная – болталась вдоль торса.

При виде верзилы Полешук тяжело вздохнул. Этот его вздох не был вызван ни страхом, ни каким-либо дурным предчувствием. Владимир так вздохнул – потому что этот высоченный атлет напомнил ему нелепый и страшный случай, в котором этот верзила принимал прямое участие.

Случай произошел примерно год назад. Была душная звездная ночь. Два селянина – Артем Ухарев и Алексей Елопов – собрались поживиться сокровищами «дорогих» могил. О кладбищенском стороже Артем позаботился заранее – вечером напоил его зельем, которое позволяет – по словам самого Артема – и спать хорошо, и звуки шагов слышать. «А звуки шагов слышать надо, – уверял Ухарев сторожа, щедро наливая тому полную кружку «зелья». – Кладбище иногда обзаводится нарушителями. Если ты их, дядя Яким, словишь, тебе премию дадут»

Два товарища-расхитителя на всякий случай дернули дверцу сторожки. Дверь, как ожидалось, оказалась заперта. Тогда один из друзей сильно стукнул в дверь ногой – глухо. Все, как и должно быть, – сторож спит. Свобода. Удовлетворенно перемигнувшись друг с дружкой, расхитители приступили к делу.

Артем, уже поднаторевший в этом грязном деле, быстро докопался до гроба и начал вскрывать крышку. Елопов тем временем стоял на стреме. Ночью все спят. Раньше четырех утра никто не гуляет, не считая одуревшей молодежи. Но и те не заходят на кладбище – потому что после дискотеки уже еле доходят до своих домов, а дискотека – более чем в десяти километрах от кладбища. О том, что дядя Яким наблюдает за ними из-за ворот кладбища, мужики, конечно же, не догадывались.

Старик Яким видел все – как внезапно невесть откуда появилось чудище выше двух метров ростом, как оно бросилось на Алексея Елопова… И как Артем Ухарев, глядя из могилы на товарища, которого вздымает кверху высоченный урод, не мог пошевелиться, а потом – когда Алексей был со всего размаху нанизан на острые штыри оградки, в ужасе долго кричал.

Старик Яким специально не шел на помощь молодым людям, хоть и знал, как справиться с верзилой. Это был раб барина Ясенева, человек могучего телосложения и исполинского роста. Имени его не знал никто. Его привез из города барин Ясенев, прозванный барином за то, что двухэтажный особняк, заметно контрастирующий среди рядов одноэтажных хат, большинство которых было деревянными и имели не более двух, а то и вовсе одной, комнат. Ясенев наверняка знал как зовут человека, но называл его просто «негр», хоть у того и отсутствовали все внешние признаки афроамериканца.

Все в деревне также звали раба-исполина негром. Негр практически не разговаривал. Внешне он был не похож на человека с психическими отклонениями, но о том, что они у него были, узнали почти сразу, как Александр Захарович (так звали барина Ясенева) привез его. Негр жил в хлеву – это было видно с соседних дворов. Пил и ел он тоже в хлеву. Часто получал от хозяина выговоры – в виде криков и легких пинков. Нормальный человек, разумеется, не может вести такой образ жизни. Также нормальный человек не сможет оставаться безответным, когда его за малейшие огрехи поносят последними ругательствами и не чураются рукоприкладства.

Негр не только был безответным, но и был у барина Ясенева вместо сторожевой собаки. Он не лаял, не кусался, но при слове «фас» энергично подходил к забору и заунывным сиплым басом требовательно спрашивал: «Кто?» И сразу же, не дожидаясь ответа, открывал ворота. Если там оказывался человек, Негр бесцеремонно хватал его за одежду и отбрасывал подальше от ворот. Если за воротами не оказывалось никого (это бывало часто: любители одалживать деньги исчезали, услышав, как «барин» кричит своему «псу» "фас"), исполин зачем-то хлопал ладонями по калитке (толи в отчаянии, если таковое вообще может быть у таких как Негр, толи просто какой-то условный рефлекс) и возвращался в хлев.

Глядя как верзила расправляется с товарищем, Артем кричал страшным криком. Орал минуты две, изредка делая короткие заминки и убирая подрагивающие руки от лица. Затем умолк и направился к лесу. Выходя за ворота кладбища, он даже не заметил стоящего там сторожа. А сторож заметил, что Артем не просто изменился в лице, но, скорее всего, изменился и в душе… Он так и сказал Полешуку: «Видать, душенька Артемки теперь больная…» На вопрос Полешука: «А чего ж не отозвал дебила?» сторож ответил с хитрым прищуром: «А-а!.. Пусть вот так и будет! Все получили свое! По заслугам ведь, правда?!» На самом деле это была вторая причина. Первая причина была в том, что старик Яким сам был в состоянии, близком к состоянию оставшегося в живых расхитителя. Он едва сдержался, чтобы не закричать, когда видел, как исполин расправляется с Андреем.

То, что у Артемки после той страшной ночи заболела душа, стало известно всем его коллегам по работе. Ухарев работал токарем на заводе. Токарь он был не сказать, что хороший, но вполне не плохой. Бригадир с ним ладил, хоть и часто в разговоре с директором шутливо жаловался, что Ухарь некий немного не от мира сего. Когда Артем Ухарев начал заговаривать сам с собой на перекурах, бригадир решил, что это просто ярче проявилось его «неотмирасегошество», и скоро пройдет. Но случилось наоборот. Артем начал говорить сам с собой не только на перекурах, но и при работе. И случалось это довольно часто. Потом стало еще хуже – Ухарь стал вести себя так, будто рядом никого нет. Он говорил с невидимым собеседником, смеялся. Между этими разговорами он оглядывался по сторонам – посмотреть на коллег, которые, изо всех сил стараются не обращать на него внимания. Если кто-то все же не успевал отвести взгляд, Артем страдальчески морщился, долго молчал. Потом вновь заговаривал сам с собой.

Полешук после страшного рассказа сторожа хотел все сообщить милиции, но, подумав, не стал этого делать. Зачем сообщать в милицию?.. кого наказывать?.. Негра? Тому все равно – что в тюрьме доживать свою никчемную жизнь, что в доме (вернее, в хлеве) у Ясенева. А доказать, что это барин его натравил – это еще постараться надо… Кроме Полешука и кладбищенского сторожа об этом страшном случае долго никто ничего не знал. Узнали только после того, как Артем, уже прослывший на своем заводе «шаманчиком» (именно за то, что вел себя как умалишенный) начал чуть ли не каждому встречному популярно рассказывать все подробности того кошмарного случая.

Пройдя мимо Полешука, исполин машинально кивнул, даже не удостоив того мимолетным взглядом. Владимир не обижался – он знал, что этот человек-овощ даже не знает, зачем он кивает при встрече с людьми.

Это хозяин-барин научил его так здороваться. А вот то, что надо смотреть на человека при встрече, не объяснил. Ну и пусть. Зачем эти прописные истины человеку-зобми…

Полешук долго глядел вслед «зомби». Он понимал в душе, что это – человек-растение. Но как можно, будучи человеком-растением, двигаться целенаправленно и не забывать выполнять указания хозяина, у Владимира в голове не укладывалось. Вот он и глядел вслед этому верзиле, раздумывая, то-ли сочувствовать ему, то-ли не засорять голову ненужными эмоциями.

Решив все же не дурить себе голову ненужными сочувствиями, Полешук двинулся дальше – к воротам кладбища. Зайдя на кладбище, он увидел, как молодая женщина подходит к «морячку», который с умным видом зачем-то смотрит на памятник, и, трепетно сжимая в ладонях мобильный телефон, что-то говорит. При этом у девицы едва не льются слезы, а ее партнер почему-то остается задумчивым и равнодушным к ее эмоциям… Вполне возможно, она ему нужна также как Негр был нужен своему хозяину – для определенных целей, но вовсе не для души…

5

Сметая со станка стружку, Аркан задержал взгляд на фотографии с изображением красивой стройной блондинки. Кто это? Возлюбленная Артема Ухарева? Или, может быть, невеста?.. Это вряд ли. При этих мыслях Аркадий Анненков невольно усмехнулся. Его насмешили не столько сами воспоминания о бывшем владельце токарного станка, сколько мысли о том, что у того могла быть женщина. Артем сам был похож на женщину – нечто среднее между пухлощекой деревенской бабой с бочкообразной фигурой и подростком с признаками преждевременного старения. Такие полубабы-полумальчики, если и могут иметь женщин, то уж точно не таких как на этой фотографии.

Если бы Аркадий работал немного дольше, он бы знал, что Артем – до того, как стал психически нездоровым, имел твердый характер и был душой компании. Такие как он вполне нравятся любым женщинам. А вот таких как сам Аркан женщины жаловали не особо. Обладая красивым, немного смазливым, лицом, спортивным телосложением и почти двухметровым ростом, Анненков не имел большого успеха у женщин. Да и коллеги по цеху не особо водили с ним дружбу. Аркан почти с первого дня понял, что не будет «своим человеком» на работе. Такая участь – у всех полумизантропов, которые вроде как общаются, вроде бы участвуют в жизни рабочего коллектива, вроде бы немного злоупотребляют спиртными напитками и нецензурной бранью, но делают это все как-то без искры, будто снисходительно, будто считают себя выше всего этого, но сами боятся в этом признаться.

Закончив с наведением марафета на рабочем месте, Анненков еще раз глянул на изображение блондинки и глубоко задумался. Если это никакая ни невеста, и даже не возлюбленная, то зачем же Ухарь зафиксировал ее на своем станке, да еще и прямо перед носом, у самой лампы?.. Видно, что это не картинка, а самая настоящая фотография… Специально приклеил на станок фотокарточку с красавицей – чтобы завидовали коллеги?.. От этой мысли Аркану снова стало смешно. В этот раз усмехнуться ему помешал легкий протяжный скрип двери.

В цех вошел Артем Ухарев. Будто не замечая Аркана, который с недоуменной ухмылкой глядел на него с высоты своего роста, бывший токарь подошел к станку и умиленно поглядел на фотографию, которую минуту назад созерцал Аркадий.

– Здравствуй, Артем. – Аркадий широко улыбнулся и протянул бывшему коллеге руку, но тот даже не оглянулся.

– Черт, предупреждала она меня… – Тихо простонал Артем. Его пухлые короткие пальцы нервно теребили легкий пушок на щеках. А лицо было преисполнено глубокой скорби.

Чтобы скрыть замешательство, которое грозилось перейти в легкий шок, Анненков снова заставил себя широко улыбнуться, и промолвил: – Про кого голосят, того черти…

Он не успел договорить поговорку – Ухарь, как ошпаренный, подскочил к нему почти вплотную; в глазах его читалось одновременно глубокое отчаяние и сильный страх. Особенно пугало Аркана то, что все эти эмоции исходили от нездорового человека.

– Кто про меня голосит? – Скороговоркой проговорил Ухарь. Подождав немного – пока глаза его товарища перестанут беспокойно бегать, он повторил, уже более спокойно и медленно: – Кто про меня говорит, Аркадий?

– Пословица такая. – Плохо совладея с голосом, почти шепотом ответил Аркан. – Про кого голосят, того и черти носят.

– Так вот я и спрашиваю, Аркадий. – Нетерпеливо теребя полу робы токаря, спросил Артем. – Кто про меня чего говорит? Что вспоминает? Кто вспоминает?

– Ничего особенного. Так, вспоминают иногда: был Артем, работал, этот станок – с кошёлкой у лампочки – его. Кстати, что это за кошёлка? – Заметив, как собеседник поник, Аркан хотел было усмехнуться, но не смог. Ухарь, будто читая его мысли, резко глянул на него снизу вверх, и, агрессивно сдвинув брови, бросил: – Кошелка – метр девяносто в холке!

– Так это ж не по твоему росточку. – Не сразу ответил токарь. – Или вы просто друзья?

Его вопрос бывший токарь уже не слышал. Или просто делал вид, что не слышал. Или слышал, но не обратил внимания. Когда психически ненормальный индивид идет к выходу, а ему вслед что-то говорят, трудно понять, что он на самом деле думает и чувствует. Особенно когда он оставляет собеседника без ответа и даже не удосуживается глянуть в его сторону. Возможно, Артем Ухарев и та девушка с фото были не только друзьями, хоть у них была существенная разница в росте и возрасте. Иначе бы Артем не отреагировал так агрессивно и не поторопился покинуть цех.

– Видать, обиделся серьезно. – Это Аркан заключил, глядя на грохочущую дверь, которую небрежно толкнул уходящий Ухарь. Но еще больше его беспокоило то, что эта блондинка, беспечно глядящая на него с панели токарного станка, все же каким-то образом связана с этим карлсоноподобным психопатом. Почему девица, примерно его возраста и почти его роста (если, конечно, Ухарь не соврал сгоряча) предпочла недоростка с телом разъевшейся бабы и неказистым лицом с носом-картошкой и свиными глазками?..

Почему они все предпочитают черте-что вместо идеала?.. Идеалом Аркан, разумеется, считал себя. Причем, идеалом не только внешне, но и интеллектуально. О том, что простые деревенские женщины не особо жаловали его именно из-за этого интеллектуального совершенства, он не догадывался.

Когда Аркадий начал переодеваться, снова скрипнула дверь токарного цеха. «Решил не обижаться…» – подумал Аркадий, надевая робу, которую уже почти снял. Но это был не Ухарь, а незнакомымый молодой человек.

– Добрый день. – Поздоровался мужчина.

– Добрый. – Токарь учтиво кивнул: – Чем могу быть полезен? Если насчет что выточить – извините, – Аркан показал на электронные часы, висящие прямо над станком. – Время уже практически нерабочее. Завтра с утра – пожалуйста.

– Нет, спасибо. Мне бы Артема Ухарева найти…

– А он уже не работает. Я за него. Между прочим, я ничуть не хуже.

– Нет, мне не нужен токарь. – Немного подумав, ответил незнакомец.

– Вы определитесь, кто вам нужен, – снисходительно усмехнулся Аркан. – Если сомневаетесь в моих способностях, так вон, детальки лежат, оцените…

– Нет-нет, мне нужен именно Артем Ухарев. – Ответил молодой человек, и, видя по глазам токаря, что тот его не совсем понимает, пояснил: – Не по токарному вопросу… Чисто по житейскому.

Рука молодого станочника, теребящая воротник робы, безвольно опустилась, а лицо стало мрачным. Он будто постарел лет на десять.

– Что, он еще и чисто житейские вопросы решает? – после долгого и тяжелого раздумья спросил Аркан. В городе, где он жил, фраза «решить чисто житейский вопрос» значила «припугнуть кого надо» или что-нибудь вроде того. Более того Анненков боялся, что сейчас сам станет невольным посредником в «чисто житейском вопросе». На эту мысль его наводил не столько сам вопрос, сколько вид незваного гостя. Мужчина был явно не из деревенских – как и сам Аркадий. Также обладал хорошей фигурой и внешностью, но значительно уступал ему в росте. И также отличался самоуверенностью, которую, в отличие от самого Аркана, и не скрывал и особо не выпячивал. Кроме того, одет незнакомец был в модный двубортный костюм; такие костюмы в родной среде Аркадия носили молодые люди из элиты – из богачей, бандитов, или так или иначе связанных с ними.

– Как вас зовут? – Спросил после недолгой паузы токарь. Спросил просто так, для связки слов – чтобы дать гостю, так сказать, точку опоры для беседы.

– Николай. – Представился молодой человек.

– А я – Аркадий. Понимаете, чисто житейские проблемы вы бы решали с ним самим… Я плохой посредник…

Колян сделал большие глаза: – Так я и хочу с ним самим решить!.. Мне сказали, он в токарке – я и пришел в токарку…

Аркан тут же сменил уныло-задумчивую мину на беззаботную улыбку: – А, вот так!.. Это сейчас.

Вынув из кармана брюк телефон, токарь набрал через поисковик номер бригадира: – Дмитрий Валерьевич… Вы бы не могли мне номер Артемки Ухарева дать?.. Как зачем?.. Проведать хочу… У меня его номера нет – потому что он со мной не общался!.. А сейчас он мне вперся – потому что спеца хочу ему посоветовать… Валерьич…

Аркан тщетно выждал минуту – раздались короткие гудки. Тут же дверь цеха распахнулась, и молодым людям предстал сам бригадир. Это был человек с кавказским лицом, лет сорока пяти, ростом с Аркана, но на порядок мускулистее и шире в плечах.

– Это это специалист? – Спросил бригадир, подозрительно глядя на Николая.

– Да. – Уверенно ответил тот. – Я помощник доктора Ерошкина… Вы, конечно, не знаете… Он изучает именно такие случаи, как у вашего рабочего…

– Ну и что собираетесь делать с Артемом Ухаревым?

– Сначала – встретиться с ним, предложить исследование. Вы не против?

– Был бы он не против. – Бригадир достал из кармана пиджака мобильник, и, найдя в списке номер своего бывшего подопечного, отдал аппарат «помощнику несуществующего доктора Ерошкина»: – Вот, записывайте номер.

Колян переписал номер в свой телефон.

– Спасибо. А не могли бы вы дать адрес?.. А то по телефону как-то неудобно…

– Приходите завтра – сегодня уже архив закрыт, а ключика у меня нет.

– Завтра я уже не смогу… – Николай обреченно развел руками. – Завтра с утра мне надо быть у самого доктора… Не могли бы вы…

– Попробую. – Взяв из рук Коляна свой мобильник, бригадир набрал номер. – Раиса… Нет, я хочу тебя просто попросить сделать небольшое одолжение… Я должен – я отдам!.. Раиса!.. Это не мне!.. Нет, в этот раз – точно не мне! Вопрос жизни и смерти! Дело Артемки… Да, да, который свихнулся… Вот один человек как-раз и считает, что может помочь… А сейчас, Раиса?.. Раиса…

Услышав короткие гудки, Дмитрий Валерьевич поднес телефон к лицу гостя: – Звоните по этому номеру, попросите дать вам адрес Ухаря. Мне она не даст… Да, такая она, принципиальная.

Николай зафиксировал номер в своем мобильнике, и, облегченно выдохнув, направился к выходу. У самой двери он обернулся, спросил: – А как зовут женщину?

– Раиса Михайловна. – С хитрой, едва заметной, улыбкой ответил бригадир. – Познакомиться хотите?.. Бесполезняк.

– Нет-нет, просто надо знать, как обращаться к человеку.

– А, ну да. – Усмехнулся Дмитрий Валерьевич. – Ну ладно, успехов вам, помощник доктора Ерошкина.

– Спасибо. Думаю, он у меня будет.

– Сразу видно – городской парень. – Сделал вывод бригадир, когда молодой человек закрыл за собой дверь. – Как и ты.

– А что в этом плохого?.. – С извинительной улыбкой, вполголоса спросил Аркан. – По вам тоже не скажешь, что из деревни. Артем тоже вот городскую женщину любит. – Он указал на станок с фотографией. – Вон, даже фотокарточку наклеил – чтобы каждый день любоваться. Вы, кстати, не знаете, что за дама?