Глава 6
Трудное лето 1941 года

6.1 Сталин в первые часы и дни войны

Известно, что армией может быть оказано организованное сопротивление врагу на огромном фронте только при наличии твёрдого управления войсками государственными структурами. Без государственной власти не будет у войск ни оружия, ни боеприпасов, ни продовольствия. То есть без руководства страны пятимиллионная армия лишается боеспособности.

Во главе государства, Союза Советских Социалистических Республик, в то грозное время стоял Председатель Совета Народных Комиссаров (Совета Министров), Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), в дальнейшем и Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин. Некоторые историки пишут, что Сталин в первые дни войны растерялся и только «мужественные» люди не допустили отречения Сталина от управления страной.

При этом любят ссылаться на воспоминания А. И. Микояна. Но эти воспоминания не могут приниматься всерьёз, так как многие исследователи считают, что воспоминания Микояна при печати были полностью переделаны. Наверное, прочитав «свои» воспоминания, Микоян от возмущения перевернулся бы в гробу. Но мёртвые не могут протестовать.

А живые протестуют: кто резко, кто сдержанно, как, например, Ю. В. Емельянов, который пишет: «И всё же, несмотря на множество правдоподобных деталей, многое в рассказе Микояна вызывает сомнения, и прежде всего его утверждения о том, что Сталин находился в прострации „два дня“. Дело в том, что из воспоминаний самого Микояна следует, что сцена в Наркомате обороны (Сталин требовал от начальника генерального штаба Жукова точных данных о боях на западном фронте, но, не имея точных сведений, Жуков не смог ответить на вопросы Сталина – Л. М.) разыгралась вечером 29 июня 1941 года, а решение о создании ГКО было принято днём 30 июня. Скорее всего, лишь в течение нескольких часов между поздним вечером 29 июня и днём 30 июня Сталин оставался у себя на даче и никого не принимал» [57, с. 268]. То есть информация, изложенная в воспоминаниях Микояна, не соответствует им же приведённым и подтверждаемым другими документами фактам.

Тетрадь записей лиц, принятых И. В. Сталиным в период с 21 июня по 3 июля 1941 года, констатирует факт, что во все указанные дни, кроме 29-го и 30-го июня, Сталин в Кремле принимал посетителей. В тетради указаны даты, время и фамилии посетителей, принятых Сталиным.

29 и 30 июня Сталин решал государственные вопросы и работал на даче: обдумывал положение в стране, на фронтах, особенно на западном фронте, сдавшем Минск, редактировал «Директиву Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б)», подготавливал текст предстоящего выступления перед народом по радио и другие документы. Необходимо отметить, что все свои выступления Сталин подготавливал лично сам.

О какой растерянности может идти речь, если только в первый день войны – 22.06.1941 года – Сталин принял 29 человек. Историк В. М. Жухрай говорит, что такие смелые, решительные люди, перешедшие рубикон смертной казни через повешение, не могут растеряться. Сталин был не похож на себя, потому что, по свидетельству академика Б. С. Преображенского, 22.06.1941 года был болен тяжёлой формой флегмонозной ангины с температурой под 40 градусов. И только страшные события начавшейся войны заставили его, держась за стены, встать с дивана на даче в Волынском и поехать в Кремль. О болезни Сталина также пишут участники Великой Отечественной войны – доктор исторических наук Б. Г. Соловьёв и кандидат философских наук В. В. Суходеев [132, с. 52].

О поведении Сталина 22.06.1941 года Молотов говорил Чуеву: «Растерялся – нельзя сказать, переживал – да, но не показывал наружу… Что не переживал – нелепо» По воспоминаниям первого секретаря КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко, Сталин позвонил ему 22 июня в 7 часов утра. Другой свидетель событий тех дней Чадаев вспоминал, что Сталин зашёл в кабинет к Молотову после его выступления по радио.

Существует множество других воспоминаний от Г. К. Жукова до лётчика М. В. Водопьянова, в которых рассказывается о разговоре с И. В. Сталиным 22.06.1941 года. Герой Советского Союза, лётчик Водопьянов 22 июня 1941 года прилетел на гидросамолёте с Севера в Москву. Приводнился на Москве-реке в Химках – и сразу же поехал в Кремль. Его принял И. В. Сталин (героев Советского Союза и социалистического труда Сталин принимал вне очереди – Л.М.).

Водопьянов предложил осуществить налёт бомбардировщиков на фашистскую Германию, бомбить Берлин. С островов Саарема (Эзель) и Хиума (Даго) советская авиация нанесла бомбовые удары по Берлину и промышленным центрам Германии.

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б), на котором присутствовали И. В. Сталин, нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков, было принято решение о преобразовании Прибалтийского, Западного и Киевского особых округов в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты. Их командующими стали, соответственно, генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, генерал армии Д. Г. Павлов, генерал-полковник М. П. Кирпонос.

Основной причиной отказа Сталина от выступления в первый день войны была неясность положения на фронтах. Но только он мог написать слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Это чисто сталинский стиль, когда предложения не очень красивы, но каждое слово запоминается на всю жизнь. Да и сам Молотов не отрицает, что он составлял текст речи вместе со Сталиным.

23 июня 1941 года было принято постановление СНК и ЦК ВКП(б) об образовании Ставки Главного командования под председательством С. К. Тимошенко. 10 июля Ставка Главного командования была преобразована в Ставку Верховного командования и фактически её возглавил Сталин. 8 августа 1941 года Ставку Верховного командования преобразовали в Ставку Верховного главнокомандования (ВГК), и Сталин стал Верховным главнокомандующим, а Г. К. Жукова назначил своим заместителем в августе 1942 года.

Сталин не был удовлетворён деятельностью Наркомата обороны. 19 июля 1941 года И. В. Сталин заменил С. К. Тимошенко на посту наркома обороны, а своим 1-м заместителем на данном посту в августе 1942 года назначил Г. К. Жукова. В результате Сталин в самом начале войны взвалил на свои плечи, как руководство государством, так и руководство Советскими Вооружёнными Силами.

С июля 1941 года начальником Генерального штаба был вновь назначен Б. М. Шапошников, который сменил Г. К. Жукова. С июня 1942 года начальником Генерального штаба – основного оперативного рабочего органа Ставки Верховного Главнокомандования по стратегическому планированию и руководству Вооружёнными Силами на фронтах – был назначен А. М. Василевский, который до этого был заместителем начальника Генерального штаба. В октябре 1942 года Сталин назначил Василевского также заместителем наркома обороны СССР. И как начальник Генерального штаба, и как заместитель наркома обороны А. М. Василевский находился в непосредственном подчинении у И. В. Сталина. Наркомом (министром) вооружения СССР в 1941 году был назначен Д. Ф. Устинов, который тоже непосредственно подчинялся председателю СНК И. В. Сталину.

24 июня 1941 года было принято решение о создании Совета по эвакуации во главе с Л. М. Кагановичем для эвакуации населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей. Через три дня было принято постановление о порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества, а также постановление о вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля. 3 июля 1941 года председателем Совета по эвакуации был назначен Н. М. Шверник.

29.06.1941 года была принята ранее упоминаемая «Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей». Это был глубоко продуманный документ, конкретно определяющий действия советской власти и народа в годы войны.

30.06.1941 года был создан Государственный комитет обороны (ГКО). «В состав ГКО вошли: И. В. Сталин (председатель), В. М. Молотов (заместитель председателя), К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия» [140, с. 93]. Во время войны в состав ГКО вводились новые известные государственные деятели: А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, Л. М. Каганович, Н. А. Булганин.

Историк Ю. В. Скороход указывает Л. П. Берию вторым заместителем председателя ГКО и ставит под сомнение утверждение о том, что Берия с началом войны оставался наркомом НКВД. Решение о создании ГКО принималось Президиумом ВС СССР, ЦК ВКП(б) и СНК.

ГКО являлся чрезвычайным высшим государственным органом СССР в годы войны, ему принадлежала вся полнота власти в стране. Постановления ГКО имели силу законов военного времени. Все партийные, государственные, военные, хозяйственные и профсоюзные органы обязаны были беспрекословно выполнять решения и распоряжения ГКО. Упразднили ГКО после окончания войны с Японией Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 сентября 1945 года.

Приведённые факты свидетельствуют о несоответствии действительности утверждений о растерянности И. В. Сталина и других членов правительства в первые дни войны.

О первой встрече со Сталиным со времени начала войны рассказывает в своих воспоминаниях и А. Е. Голованов: «3 июля, на двенадцатый день войны, я неожиданно получил распоряжение немедленно прибыть в Москву. Центральный аэродром, на котором сел наш самолёт, был замаскирован под поле, где женщины убирают урожай.

Через некоторое время я оказался в Кремле, в уже знакомом кабинете. Народу было много, но я мало кого знал. Вид у всех был подавленный. Многие из присутствующих были небриты, их лица, воспалённые глаза говорили о том, что они уже давно не высыпаются. Оглядевшись, кроме уже знакомых мне лиц, узнал, по портретам, Н. А. Вознесенского. С удивлением увидел, что В. М. Молотов одет в полувоенную форму защитного цвета, которая ему совсем не шла.

Среди присутствующих резко выделялся Сталин: тот же спокойный вид, та же трубка, те же неторопливые движения, которые запомнились ещё с первых моих посещений Кремля до войны, та же одежда.

– Ну, как у вас дела? – спросил Сталин, здороваясь.

Я кратко доложил обстановку и что за это время сделал полк.

– Вот, что, – сказал Сталин… Займитесь разведкой. Это будет ваша главная задача» [47, с. 66—67]. И из описания данной встречи, как и многих других встреч со Сталиным, не видно никакой растерянности, а тем более паники со стороны И. В. Сталина.