Глава 7

Ленька сидел на печке и слушал пение мачехи. Голос у нее приятный, грудной. Она любила песни Гражданской войны, иногда затягивала про любовь. При этом глаза наполнялись слезами. Ленька робко спрашивал:

– Ты чего, мам?

Она в ответ, вытирая мокроту со щек, отвечала:

– Душа моя такая, не хватает раздолья.

И спохватывалась:

– Негоже было открываться малышу. Недогуляла девка, недолюбила своего Николашу. Бросила его, ушла к сиротам.

Отогнала нехорошие мысли:

– Чего это я? Хоть и трудно, я же счастлива. Муж любит, дети не докучают, даже старики Дикопольцевы с уважением относятся.

Таня – правда, все почему-то звали ее Тоня – закончила песню, затопила печь. Ленька присматривал за маленьким Юркой, от скуки гонял сестру Любу, одновременно умудрялся стащить кусок сахара и с наслаждением читать любимые книги.

За ужином отец собрал всех за столом:

– Скоро карьер закроют, в бору начали строительство ГРЭС. Наш поселок затопит, начнем возводить дом на Золотой Сопке, там и школа есть, и магазин, и клуб.

Ленька заорал от радости:

– Не надо будет добираться до школы, до любимого крольчатника целых два километра!

Вскоре тихая жизнь Кабановых закончилась. Из армии вернулся брат Григория Николай с женой Верой. Отец поселил их в теплых сенях. В землянке у старика Кабанова места не хватало.

Вскоре спокойная жизнь закончилась. Николай приплелся домой пьяный. С ходу распинал по сторонам ведра, кастрюли и заснул у порога. А ночью Ленька услышал стоны и сдавленные крики Веры. Потом она захрипела. Ленька представил, как дядя Коля душит жену. Он закутался в одеяло, заткнул уши. Но стоны не прекращались. Ленька взвизгнул от испуга, схватил ковш и выбежал в сени. Дядя Коля сидел верхом на жене, матерился и бил ее по животу, лицу, груди. Ленька что было сил опустил ковш на голову дядьке. И увидел, как по виску потекла кровь. Мальчонка истерично закричал. На шум прибежал отец. Он отбросил в сторону брата, прижал к себе трясущегося сына и выдавил:

– Чтоб духу, Коля, твоего утром не было!

Николай съехал в строящийся ГРЭС. Вера от него сбежала. И снова потекла ровная жизнь. Ленька учился на «хорошо» и «отлично», особенно был дока в русском языке и литературе.

Отец начал строительство дома на Золотой Сопке. Там же достраивал дом дед Александр с Федей.

Как-то теплым вечером Ленька забрался на сеновал, взял с собой учебники и начал делать уроки.

Внизу послышался мужской голос:

– Тоня, бросай все. Уедем отсюда.

Это был Николай Тивиков. До замужества Таня дружила с ним. Бабы толковали о них много. Пара на зависть всем. Николай статный, высокий, не курил и не пил. Девки на него заглядывались, но он выбрал пухленькую веснушчатую Тоню. Дело уже шло к свадьбе, но девушка вдруг все оборвала и стала женой вдовца.

Ленька затаил дыхание. Мачеха тихо, но твердо произнесла:

– Уходи, Коля. Разбитое блюдце не склеишь. К твоему сведению, у меня родился сын, а сирот я не брошу. Прощай.

Мужчина с надрывом вздохнул:

– Прощай, прощай…

Голоса стихли. Ленька выглянул в окно. Мать села у летней печи, долго смотрела в землю. Потом запела жалостливую песню.

Отца, как и прежде, встретила ласково, накормила ужином и пошла доить корову.

Перед глазами Леньки намертво стояла сцена встречи бывших влюбленных и их разговор. Ему очень хотелось обо всем поведать отцу, но эту мысль он отогнал: его отец учил никогда не быть ябедой. Начнешь с малого, кончишь громадной пакостью. Григорий приводил примеры со времен войны: отдельные солдаты писали доносы на своих командиров. И те исчезали навсегда. Особые отделы в армии работали четко.

Утром, как всегда, группа ребятишек двинулась в школу. В карьере у них было укромное место. Там младшая сестра отца Танька достала махорку, скрутила самокрутку. Все по очереди затянулись. Леньке дым очень нравился. Он вне очереди курнул и сказал Таньке:

– Завтра у деда Александра стырю махорку, отдам тебе. Дома держать опасно. Мачеха уже догадывается, что покуриваю. Хорошо, отцу не доносит.

Тетка, которая была старше Леньки на пять лет, подытожила:

– Тащи, а потом Коля Филатов пусть напряжется.

Конец этой истории был закономерным. Отец учуял сигаретный дым. Допрашивал с пристрастием: у Леньки ухо горело дня два. Но он молчал, как партизан, никого не выдал. Отец стал вытаскивать ремень. Ленька завизжал от страха. Мать кинулась к Григорию, заслонив сына:

– Не трогай его. Словами воспитывай.

Отец остыл, вышел на улицу. Ленька прижался к матери и заплакал от благодарности. Она долго гладила его по голове.

Курить Ленька не бросил, впрочем, как и все карьерские дети.

Глава 8

Семейство Кабановых переехало на Золотую Сопку. Отец устроился работать на гидростанцию, поступил в вечерний техникум. Мать ухаживала за скотиной, ей помогала сестра Леньки дошкольница Люба.

Дед Александр жил неподалеку. У них дом тоже полон скота. Корову, бычков и пару свиней кормили баба Ирина с Катей. Федя работал на железной дороге. Ко всему, они с дедом были заядлыми охотниками. За дичью ездили в соседний Казахстан, там на озерах обитали полчища диких уток. Трофеи везли мешками.

Федя на общем собрании охотников был избран председателем Общества охотников и рыболовов района. После охоты в доме Дикопольцевых собирались заядлые охотники – и города, и района.

В очередную субботу в доме набилось более десятка важных персон. Председатель горисполкома Сергей Иванович восседал во главе стола. Все выпили по паре стопок водки, закусили утятиной, соленьями. Язык у людей развязался, заговорили о делах. Сергей Иванович обратился к своему заму Грушеву:

– Ты, Виктор Петрович, поднапрягись. У нас в городе шесть крупных заводов. От заказов мы задыхаемся. Особенно туго на дизельном. Ленинградцы забросали телеграммами, им не хватает двигателей на военные корабли. Людей же у нас раз два и обчелся. Я распорядился даже мелких хулиганов, которым дали по 15 суток, отправлять работать на предприятия.

Виктор Петрович по-военному отрапортовал:

– Едем в Кустанай, по районам области. Думаю, человек 200 завербуем.

– Добро. Общежитиями обеспечим всех. И последнее: на неделе, в среду, спецпоездом проедет Никита Сергеевич Хрущев. Он направляется инспектировать целину. Федор Александрович, наведите порядок на станции. Хрущев сделает остановку, будут менять тепловоз.

Ленька, слушая беседу взрослых, спросил деда:

– А кто это – Хрущев?

Дед потрепал внучка по затылку:

– Никита Сергеевич – глава нашего государства.

В среду Ленька с новыми друзьями Васькой Рукавишниковым и Володькой Бредихиным устроились возле школы на пригорке. Внизу проходила железная дорога. Ждали часа три. Наконец показался состав из пяти вагонов. Лязгнули буфера, и поезд остановился.

Из вагонов посыпались военные. Плотным кольцом они окружили состав. Один из них матом закричал на пацанов:

– Бегом домой. Поймаем – шкуры спустим.

Наши герои собрались улепетывать, но их остановил другой голос:

– Ребятишки, подойдите ко мне.

Ленька увидел полного лысого дядьку. Они сквозь строй солдат приблизились к толстяку.

– Давайте знакомиться. Меня зовут Никита Сергеевич, можно просто дядя Никита.

Ребятишки назвали свои имена.

Хрущев расспросил их о жизни, неожиданно поведал и о своей. От страха половину рассказа ребята не запомнили. Они не знали, что такое партийная работа, ударные пятилетки. А вот о целине они наслышаны. Казахские степи – в десятке километров. Их распахивали под хлеба.

И Никита Сергеевич как взрослым сказал:

– Ребята, Коммунистическая партия не хочет, чтобы наш народ голодал, братские страны жили бедно. Поэтому мы решили увеличить хлебный каравай. Вы это понимаете?

Ленька, сглотнув слюну, пролопотал:

– Мы тоже делом занимаемся, кроликов разводим.

Хрущев по-доброму рассмеялся:

– Вижу, хорошая смена растет. Не пропадет страна.

Каждый из рук Никиты Сергеевича получил по коробке конфет.

На завтра вся Золотая Сопка гудела: трое сопляков удостоились чести беседовать с самим Хрущевым.

Ленькин отец дал всем по конфетке, остальные спрятал до лучших времен. А пустая коробка хранилась в доме Кабановых много лет.

Глава 9

В семействе мачехи Леньки после войны назревал тихий бунт. Хозяйка, мать троих ребятишек, с детства работала как вол. Отец погиб на войне, Тося была старшей. И доставалось ей больше всех. С утра таскала воду, готовила скудные завтраки, стирала, гладила, мыла полы. От матери – а она была ей мачехой – перепадало больше тумаков, чем другим детям. Матрена, мачеха, стегала ремнем или мокрым бельем очень больно. Но Тося терпела.

В своей семье Тоня также пыталась навести порядок. Ленька качал из колодца воду в бочке для полива, вывозил за околицу лишний навоз.

У Любы другие обязанности. Она помогала мачехе по дому. Доставалось ребенку крепко. К вечеру уставала так, что с ребятишками не ходила играть: засыпала мгновенно.

Сердобольные соседки, особенно бабка Печеных, подначивали:

– Сиротинушка, некому тебя пожалеть.

Люба прибегала к деду Александру и плакала:

– Заберите меня к себе.

Сердце старика разрывалось от горя. И внучку жалко, и Тоню он уважал. Конечно, она перегибала палку, заставляя девочку много трудиться, но все ребятишки помогали родителям. И никто не роптал, папы и мамы у них были родные.

Федя и Катя не могли родить ребенка. Они от этого очень страдали. Леньку, а особенно его сестренку, любили всем сердцем. И однажды пришли к Григорию:

– У нас к тебе необычная просьба. Разреши нам удочерить Любу.

Григорий побледнел:

– Федя, мы с тобой родня. Но до определенных пределов. Люба – моя дочь. И никому ее не отдам. Разве что разрешу детям побольше находиться у вас, почаще ночевать.

На этом разговор окончился. Теперь дети выходные дни проводили у деда. Нагрузки у Любы стало меньше, но неприязнь к мачехе осталась. А Ленька, наоборот, к Тоне относился по-сыновьи. Он видел, как ей тяжело: трое детей, большое хозяйство. Давила на молодую женщину и зависть отдельных соседей. Ведь Григорий считался богатым человеком – он хорошо зарабатывал, держал хозяйство, денег на родных не жалел.

Ленька старался помогать без причитаний и обид. Правда, хулиганил, как и прежде. В соседях жили дядя Гриша Рукавишников с женой и шестью детьми. Средний, Васька, – друг Леньки, они учились в одном классе. Потихоньку курили, подворовывали самогон, пробовали эту гадость – она им нравилась.

Дядя Гриша содержал коня. Он на нем пахал огороды, возил сено, ездил с женой Марусей в гости. И на этот раз они собрались к родственникам в село Бугристое. Едва родители уехали, Васькины друзья собрались в доме. Старший сын Витька приступил к поискам самогонки. Тетя Маруся знала о проказах мальчишек, зелье прятала по-партизански.

Искали долго: переворошили сено, облазили подполье – самогона нигде не было.

И Леньку осенило:

– Дайте-ка сюда вилы.

Друзья направились в огород. Тыкали вилами там, где была рыхлая земля. И нашли две трехлитровые банки. Из каждой отлили больше половины, а в банки добавили воды. Ватага подростков направилась к реке. К вечеру наловили рыбы, сварганили уху. Самогонка закончилась быстро.

Чтобы родители ничего не заметили, до утра удили рыбу, дремали, покуривали.

И наступила неминуемая расплата. В доме дяди Гриши собралась родня. Зал едва вместил человек двадцать. Васька и Ленька находились в компании взрослых. Друзья понимали, что суд неминуем, они переместились ближе к открытому окну. Дядя Гриша разлил самогон в граненые стаканы и произнес тост. Гости начали пить. Через секунду изумленно начали переглядываться. Им подали воду с запахом самогона. Ропот за стол поднялся нешуточный. Кто-то из гостей смачно заматерился:

– Ты что, хозяин, спятил? Зачем нас унижаешь?

Дядя Гриша все понял, он с яростью посмотрел в сторону друзей. Ленька и Васька по очереди вылетели в окно. Но стакан дяди Гриши все-таки попал Леньке в зад.

Они отбежали в сторону, притаились за соседним домом. Гости вышли во двор, хозяин им что-то объяснял. И люди заулыбались. А тетя Маруся побежала в магазин за водкой. Веселье продолжалось до полуночи.

Ленька долго не ходил в гости к другу, боялся гнева его родителей. Однажды он все-таки столкнулся с дядей Гришей, тот проговорил:

– Что-то я тебя у нас не вижу, с Васькой, поди, поругался?

Пацан залепетал:

– Вас боюсь, простите.

– Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон.

Больше друзья самогонку не брали. И тетя Маруся перестала ее прятать.

Отец узнал о проказах сына и решил старших детей от греха подальше отправить в Михайловку – на родину Александра Кирилловича. Там жила сестра родной матери Леньки – тетя Нюра Греднева.

До Михайловки полсотни километров. Григорий на бак мотоцикла привязал подушку, на нее усадил Любу. Сын пристроился сзади, на сиденье. Дорога заняла часа два. Ехали то по степи, то по перелескам, а перед селом пересекли речку Тогузак.

Тетя Нюра наварила суп с лапшой, ради гостей забила гуся. За столом собрались Кабановы, тетя Нюра с мужем Егором, их сыновья Александр и Михаил. Саша учился в Троицке на механизатора, а Михаил работал киномехаником в колхозе. Леньку это очень обрадовало: кино будет бесплатно и притом каждый вечер.

Ужин затянулся до тех пор, пока не отключили местную электростанцию. Когда погас свет, все улеглись спать.

Отец уехал рано утром. Дядя Егор пошел к своему трактору. Ленька же побежал на речку. Вода в Тогузаке светлая, чистая. В ней обитало множество различных рыб. Это Леньку обрадовало, особенно присутствие щук.

У него созрел план. Пацан вернулся домой. За печкой висела малокалиберная винтовка. Тетя Нюра кормила гусей.

– Теть Нюр, можно я постреляю из мелкашки?

– Уйди, сынок, подальше в степь. Там и упражняйся, – разрешила тетка.

Ленька схватил оружие и помчался на реку. За поворотом вода была как слеза. Дно отчетливо просматривалась, там нехотя плавали несколько щурят. Охотник прицелился, выстрелил. Пуля прошла мимо рыбы и чуть замутила воду. Выстрел, второй, пятый – все без толку. Рыбы спокойно плавали чуть ли не у ног горе-охотника.

Поостыв, Ленька понял: когда пуля заходит в воду, она меняет направление. Сделав несложные расчеты, рыболов приспособился и к вечеру добыл несколько щук.

Уха была на славу. Все хвалили Леньку, лишь дядя Егор сказал:

– Шибко много патронов истратил.

Приезжие в Михайловке ни с кем не дружили. Местные их стеснялись: считали, что городские заносчивые. А Ленька и не расстраивался. Вместе с сестрой до тошноты смотрели бесплатные фильмы, днем катались с дядей Егором на тракторе. Ленька даже научился немного пахать землю.